Три с половиной удара

Я бежала по лесу по наитию, не различая в темноте дороги. Энергия, сочившаяся из маяка, манила к себе, и пункт назначения пульсировал набухающим бутоном где-то впереди. Я могла расслабиться, закрыть глаза и пойти, врезаясь в деревья, но рано или поздно всё равно оказалась бы на полянке. С каждым шагом ощущение чужеродного усиливалось, пока не достигло апогея возле маяка. Я ожидала увидеть дверь или окно, через которое пройдёт женщина. Может, не получится разглядеть очертания тела демиурга, только сгусток света. Однако видимых изменений не было. Пространство не изламывалось, волшебная дверь не врылась сама собой в почву. Зато ощущения были странными. Воздух казался густым, вязким, пускай всё ещё прозрачным. Я поводила рукой, и тогда в меня вперил взгляд наблюдатель. Рядом кто-то находился, но невидимый, как и маяк. Стоило привлечь его внимание, и меня захлестнуло множеством неописуемых впечатлений. – Вы Та, кого зовут Терпящей? – промямлила я. – Вы ещё тут? Меня тут же втянуло в какое-то поле. Я осталась стоять на месте, но пространство изменилось, завернулось само в себя, и в мою голову затекли множества образов. Деревья закружились перед глазами в танце. Так я чувствовала себя, когда была участницей игры двух Королев на угадывание. Происходило что-то запредельно сложное, отчего мой мозг вскипал и скрипел, пытаясь подстроиться под незнакомую систему общения. Будто я была птицей, которую окунули в воду для общения с рыбами. Они, определённо, что-то говорили на своём немом языке, однако понять их – нарушить законы природы. Неестественный процесс причинял дискомфорт. Меня перебирали пальчиками, играли на каждой частичке того, что составляло мою сущность. Тянули из стороны в сторону, разрывали и, замечая небрежность, неловко приклеивали оторванные кусочки на место. С каждой секундой боль в висках усиливалась. И вот же странность – при этом в сознание втекали какие-то образы. Я что-то усваивала, даже если не сразу могла разложить информацию по полочкам. Общавшееся со мной существо и впрямь было Терпящей, хотя Она уже не помнила это имя и не ассоциировала Себя с ним. Но для моего удобства была не против принять его вновь. Более того, демиург была готова считаться женщиной, пускай существо передо мной едва ли могло так называться. Религиозные служители, почитавшие Её как мать, и даже Юдаиф с верой в то, что Создатель обязан иметь два пола, ошибались. У Терпящей вообще не было пола, и Ей больше подходило безликое «это» или «оно». Непредвзятая, отстранённая сила, которая для упрощения примеряет роль Матери и Создательницы, лишь бы не сводить детей с ума сложностью сущности. Я убедила себя, что буду и дальше воспринимать Её как женщину, и думать о Терпящей сразу стало легче. Демиург была опечалена из-за трещин, которые успела разглядеть в Часах. Она что-то спрашивала, но куда мне с моим примитивным сознанием до полноценного понимания Её? У меня и самой накопилось немало тем для обсуждения. Почему биполярный мир? Сможет ли Терпящая снизить ущерб, произведённый артефактом? Почему Она не забрала его с собой? Сколько миров успела создать с тех пор, как покинула Клепсидру? Надолго ли Она здесь? Стоило подумать об этих и ещё некоторых вопросах, как передо мной выросла тень. Я испуганно отшатнула, и на плечо мне легла широкая ладонь. – Вот же безмозглая курица! – Сердитая Цехтуу приложила к моему кровоточившему носу платок. Не сразу дошло, что Королева ругала не меня. – Она – не мы, а всего лишь маленькая половинка! Ты спечёшь ей мозг своим наплевательским отношением! Бессмертная метнула яростный взгляд через плечо. Она прижала меня к груди, чтобы я не смотрела в пустоту, где, по идее, находилась Терпящая. Создательница что-то отвечала Цехтуу, и до меня доходили отголоски. Даже не так – впечатления. Но их суть ускользала от понимания. Я выпала из поля, в котором общалась с демиургом, и теперь меня начинало мутить. Кровь из носа не останавливалась. – Вот и займись этим! – выпалила Королева и, обхватив моё предплечье, потащила долой с поляны. Я засопротивлялась, но Цехтуу пригрозила, что понесёт меня в охапку, так что для моего же удобства будет лучше идти самостоятельно. Пришлось согласиться. Королева ничего не говорила до самого дворца. Я едва не потеряла покрывало, и бессмертная подождала, пока завяжу его покрепче. В зале на первом этаже нас ждал невозмутимый Цеткрохъев. Его брови слегка подпрыгнули вверх, когда он увидел окровавленный платок и пятна на моей временной одежде. – И многое получилось узнать? – неясно, у кого конкретно Король это спросил, но я первая подала голос: – Чуть-чуть. – Если ты что-то поняла из подобной манеры общения, то мой поклон. – Цеткрохъев и вправду поклонился. Я начинала приходить в себя после встречи с Терпящей. Кровь остановилась, а туман в голове рассеивался. – Зачем ты вообще пошла туда без нас? – Королева выглядела на редкость взвинченной. Не разгневанной, а именно взволнованной. – Ты сожгла меня! – Так, ладно. Нужно всё обсудить, – нервно прохаживаясь на месте, сказала Цехтуу. – Пока эта осматривает Клепсидру, необходимо переделать детали плана. Мы не успели вывести Сат’Узунд, а потому я спрашиваю ещё раз: нам точно продолжать? Она обращалась к Цеткрохъев, он терпеливо отвечал ей. Во мне всё ходило ходуном оттого, что я только час назад воскресла, что болело запястье, кожу пекло от ожогов, а в голове отдавались удары молоточков, потому что недавно общалась с Самой Терпящей! Я бросилась вон из зала, но в какой-то момент ноги предали меня и приросли к полу. – Пусти, – прошипела я. – Ты обещала участвовать в плане, – сказала державшая меня силой Королева. – Не смей уходить в разгар обсуждений! – Я не буду с вами ничего обсуждать! Я вас ненавижу! Во мне и впрямь бурлило такое недовольство старшими Королями, что хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть их. Лучше бы осталась в лесу с Терпящей, даже рискуя потерять сознание. Я пыталась сопротивляться воле Цехтуу, но ступни не сдвинулись ни на миллиметр. Королева помрачнела и открыла рот для убийственной реплики, но Цеткрохъев опередил её: – Не торопись осуждать. Она только что разговаривала с Терпящей. Понимаешь, что это значит? Цехтуу несколько секунду напряжённо смотрела на брата, а затем сокрушённо изрекла: – Она подхватила Гаркаале. Час от часу не легче! Я надеялась, родство с нами пересилит дурное наследие её матери! – Оно не дурное! – оскорбилась я. – Что ты вообще знаешь? – Так не пойдёт, – вздохнул Цеткрохъев. – Без доверия не может быть сотрудничества. Гаркаале только мешает. Их таинственная болтовня, словно все в комнате улавливали её смысл, злила всё сильнее. Может, бессмертные ждали, что я выхвачу объяснения из их мыслей, но моя голова и без того раскалывалась. – Что ещё за Гарка… Я заразилась чем-то от… Терпящей? – Это не болезнь, – сказал Король. – Гаркаале – «открытые сердца». У Терпящей есть способность влиять на эмоции своих творений. Усиливать их. Демиурги – мастера управления энергией, но они не могут контролировать то, что из этой энергии состоит. Как я уже рассказывал, Терпящая не способна читать мысли и души. Иными словами, Она не может сразу познать тех, кто к ней обращается. Остаётся примитивный способ – разговоры. Открывать грани чужого характера во время общения нормально, когда заводишь друзей, но не для демиурга, который должен сразу видеть, кто перед ним и с какими намерениями пришёл. Поэтому, чтобы лучше понимать собственные творения, Терпящая наделила их семенами Гаркаале. Она посеяла в первых Спустившихся и людях ростки, чтобы Гаркаале передавался по наследству и срабатывал со всеми смертными, которые общаются с Ней. – Ты, к сожалению, не стала исключением. – Ну извини, что кому-то нравилось насиловать именно смертных женщин! – огрызнулась я. – Напомни, сколько эта зараза обычно длится? – поморщилась Королева. – Пять-семь часов. Если наше родство всё-таки имеет значение, то меньше. – Для чего Терпящей усиливать чьи-то эмоции? – недоумевала я. – Знать, что беспокоит смертного, – растолковывал Цеткрохъев. Мне показалось, что ему нравится роль объяснителя. – Если к Ней приходили с обожанием, это чувство возрастало и переполняло смертного. Таким было проще манипулировать, прости, направлять его, – усмехнулся Король. – Если к Терпящей приходил кто-то, обеспокоенный болезнью или гибелью близкого, его горе вырывалось наружу с рыданиями. Терпящей не нужно было уметь читать мысли или вытягивать из страдальца причины его грусти, так как он сам под воздействием эмоций всё рассказывал. Эмоции – отличный инструмент, чтобы манипулировать. Когда тебе до смерти страшно, или ты кого-то ненавидишь, или сгораешь от страсти, ты не можешь сдерживаться. Твои мечты, проблемы и устремления вываливаются наружу и становятся видны невооружённым глазом. Удобно для Той, что слепа. Но вот что важно. – Бессмертный встал вполоборота к сестре. – Терпящая не прививает, а усиливает эмоции. Это недовольство нами не переросло бы в отрицание и недоверие, если бы ты сдержалась и не испепелила её. – Всего этого бы не случилось, если бы ты сдержался и не провёл эксперимент с её болевым порогом, – парировала Цехтуу. Я удивлённо заморгала. Это был их первый спор на моей памяти. Их обоюдное возмущение повисло накалившейся сталью, но не перешло в ссору. – Сделай в этот раз лучше, чем до этого, – сказал Цеткрохъев. – Я сделаю это лучше, чем мог бы ты. Король поклонился сестре, мне и вышел из зала. Меня всё ещё держала сила Цехтуу, которая позвала слугу и велела принести какую-то вещь. Я игнорировала её обращения ко мне и притворялась, будто Королевы в зале нет. Делать это было всё труднее, потому как бессмертная вдруг принялась стирать засохшую кровь с моего лица и шеи. Она проводила прохладной смоченной тряпкой по раскрасневшейся коже, и это было неприятно. – Какое несовершенное воскрешение, – осматривая ожоги, произнесла Цехтуу. – Разве мы не должны обсуждать план и Терпящую? – Не сейчас, когда ты под действием Гаркаале. Всё, что мы тебе скажем или предложим, ты воспримешь в штыки. Нужно переждать, пока эффект спадёт. Королева приняла какую-то баночку из рук служанки и велела всем выйти. Она продолжала хмуриться каким-то мыслям, вероятно, нервничала из-за присутствия в мире Терпящей. Я тоже ощущала изменение, но теперь оно потеряло направление, перестало быть конкретным. Несмотря на риск, быть рядом с Создательницей мне хотелось больше, чем с недавней убийцей. Даже если я напросилась на сожжение, это всё ещё было чересчур. Цехтуу подвела меня к кушетке, контролируя, чтобы я не сбежала, усадила на неё и развязала покрывало. Прежде всего Королева забинтовала проколотую руку. Затем, окунув пальцы в баночку, она принялась втирать мазь в кожу моего лица. Я не знала, что это было, однако охлаждающее покалывание успокаивало. Закончив с лицом, Цехтуу перешла на плечи и лопатки. Она не просто размазывала мазь, но и массировала их, так что вскоре я разнежилась от приятных прикосновений и надавливаний. – Главная беда в том, что мы обе излишне стараемся увидеть друг в друге следы других личностей. И, не находя их, разочаровываемся. Я пытаюсь разглядеть в тебе Сайтроми, но ты – не он, – проговорила Королева, а я закусила губу. – Ты ищешь в нас заботливых родителей, но не получаешь требуемого тепла. Тебе мало того, что мы пока способны дать. Это приводит к неудовлетворённости с обеих сторон. – Было бы здорово, если меня для начала хотя бы не мучили. – Что ты хочешь от меня услышать? Извинения? Слова ничего не передадут, нужны действия. Случилось то, что случилось, и жалеть об этом поздно. Стала бы я сжигать тебя, если бы казус повторился? Да. Хотела ли я причинить тебе страдания? Нет. Цехтуу спустилась ниже по позвоночнику. Я испытывала блаженство от охлаждающей мази и неожиданного массажа. Если это Королева называла действиями, призванными смягчить наши отношения, то для начала было неплохо. Излечение ожогов как извинение за воспламенение, при этом бессмертная сама возилась со мной, а не спихнула на слуг. Моё преувеличенное недовольство Королями ещё бурлило, но я понимала, что после ослабления Гаркаале буду хорошо думать об этих моментах с Цехтуу. – Я… Мне несколько дней не терпелось спросить: как ты допустила сближение с Гаррелом, если он смертный? – Раз Королева осмелилась на откровение, то почему бы и мне не попробовать? – Его смертность что-то меняет? Я не думала о ней, когда знакомилась с ним. Он – необыкновенный ребёнок, которого ждут великие свершения. Я не устояла перед его очарованием. – Цехтуу на миг приостановила движение пальцев. – Ты поэтому не даёшь ему шанса, что между вами теперь разница в смертности? – Он нажаловался? – Я мысленно поругала болтливого парня за длинный язык. – Нет, конечно же. Но я замечаю, как он на тебя смотрит – с таким желанием. И твою закрытость и холодность тоже. Язык тела многое может рассказать, если уметь читать его. Не вижу проблемы в привязанности к смертным, если ты сама бессмертна. В этом же причина твоей отстранённости? – Мне и растолковывать ничего не пришлось: Королева зрела в корень. С её тысячелетним опытом это было несложно. – Эмоции от общения с любимыми, тоска от расставания с ними – важные чувства. Они оживляют, делают дни более насыщенными, смягчают черствеющие сердца. Бессмертие ничего не вносит в этот процесс. С таким же успехом смертные дети должны бояться общаться с родителями, ведь те их однажды оставят. Или не заводить друзей. Ты же понимаешь, как глупо лишать себя общения с любимыми из-за страха потери, неважно, смертна ты или нет? Да и не будешь ты через двести лет переживать так, словно потеряла кого-то только вчера. Если только его гибель не оставляет дыру в стенках мира. – Не ты ли говорила, что смертных любить невозможно? – Нет, никогда. Ты меня с кем-то путаешь. Очевидно, что так. Вряд ли Цехтуу сейчас озвучивала то, во что сама не верила, лишь бы свести меня с «сыночком». До такой манипуляции гордая Королева не опустилась бы. Цехтуу добралась до поясницы и отдала мне баночку с мазью. – Грудь, живот, руки и ноги намажешь сама. Избегай молочных желез. Всё остальное тщательно натирай. – Она направилась к выходу, но задержалась, чтобы сказать: – Терпящей нужен не один час, чтобы посетить все уголки мира и узнать, что происходит на этажах в нынешнем десятилетии. Пока Она собирает сведения о том, что произошло за время Её отсутствия, мы можем расслабиться. Поспи, чтобы быстрее стряхнуть эффект Гаркаале. Через три часа я разбужу тебя. Я поблагодарила её (это было сложно, учитывая усиленную из-за Гаркаале неприязнь) и взяла мазь. Натерев все обожжённые участки, завернулась в покрывало с головой и постаралась уснуть как можно скорее. Несмотря на гудящую голову, вскоре я провалилась в крепкий сон. Разбудили меня слуги. Положение стрелок часов указывало, что Цехтуу смилостивилась и дала поспать на час больше. Спустившиеся приготовили чистую одежду. Я спешно натянула вещи и бросилась на встречу с Королями. Ярость на них поутихла, но осадок остался. Начальные этапы плана не изменились. Бессмертные стояли на том, чтобы направить Терпящую латать дыры в Клепсидре, а также убедить Её предстать перед смертными народами в чьём-нибудь теле. Цехтуу обмолвилась, что во время краткой беседы в лесу Терпящая обвинила Королей во всех разрушениях. – Это же мы отвечаем за равновесие, – едко сказала бессмертная. – Мы должны были наладить отношения с людьми и направлять их. В итоге это из-за нашей халатности люди возненавидели нас и применили артефакт. – Отчасти Она права, – заметил Цеткрохъев. Я тоже об этом подумала, но озвучить не осмелилась. – Тем не менее нам вражда с людьми сыграет на руку. Терпящая попытается помирить два народа, чтобы впредь трагедия с артефактом не повторилась. Для этого Она, предположительно, предстанет перед людьми и поручится за нас. Перечеркнёт все мифы о наших злодеяниях и убедит народ Верхнего этажа, что Шестеро с самого начала были поверенными Терпящей и Её фаворитами. – Это же хорошо. – Вырвалось у меня. – Да. Хорошо также и то, что для обращения Ей нужно будет тело, которое ограничит Её способности. – Боюсь, этого мало. – Покачала головой Цехтуу. – Она сильна. Невероятно. Не знаю, что нам делать с такой мощью. С разговора в лесу я замечала в Королеве всё больше следов неуверенности. Если такая храбрая воительница предлагала всё десять раз обдумать и, возможно, свернуть план, дела у нас в самом деле шли ужасно. Цеткрохъев предложил использовать маяк, вернее, его детали. По догадкам, раз он появился из иной реальности, как и Терпящая, то мог иметь особый вид энергии, с которым Она взаимодействовала. Если энергии маяка и демиурга были совместимы, его части могли нанести Ей дополнительный ущерб. Для примера Король привёл подсвечник, который находится в той же реальности, что и жертва с пробитым черепом. Для нас маяк невидим, но для Терпящей он такой же материальный, как для меня стул или кровать. – И вы сможете использовать его? – Мы попытаемся. – Цеткрохъев пожал плечами. – Вся наша затея – игра в вероятности, причём на нашей стороне менее одного процента. – А мне что делать? – Отвлекать Терпящую, – сказала Королева. – У тебя ведь много вопросов к Ней? Займи Её своим любопытством. – Я Ей никто. Какой у Неё может быть ко мне интерес? – недоумевала я. – Ты – дочь одного из Её любимейших творений. Если Она не будет искать встречи с тобой, навяжись. Ты должна увлечь Терпящую. И пока Она поглощена тобой, мы убьём Её. Меня передёрнуло от того, как это прозвучало. Я предположила, что, быть может, Терпящую вовсе не надо убивать. Если Она теперь такая могущественная, Ей может хватить собственных сил для исполнения наших желаний. – На устранение брешей в Часах – да, хватит, – согласился Цеткрохъев. – Но мы ведь желаем не затянуть трещины, а вернуть наших братьев и сестру. И на то есть причины помимо эгоизма. Если бы трёх колонн было достаточно, Терпящая не делила бы нас. Клепсидра рассчитана на Шестерых, а значит рано или поздно трещины вновь появятся. Оттого оздоровление мира обернётся временной профилактикой. – Как я буду общаться с Терпящей, если я подвержена Гарк… – Я до сих пор не выговаривала сложное слово. – Вдруг я так разнервничаюсь, а Она усилит мои эмоции, что в итоге я проболтаюсь о плане? – Тебе придётся контролировать себя. Идти к Ней с теми эмоциями, усиление которых не приведёт к разоблачению. Пусть тебя переполняет любопытство или энтузиазм. Если станет невмоготу – уйди во время разговора. – Помолчав, Король добавил: – А если ты всё же проговоришься, не беда. Терпящая, я убеждён, и без нашего признания догадывается, что мы хотим осуществить давнюю задумку. Только в этот раз Она не так слаба, а нас не Шестеро. Потому Она самоуверенна до крайности. – Не знаю… Рассуждать об убийстве демиурга было легко, пока Терпящая не вошла в мир. Сейчас я ощущала Её отдалённое присутствие, а осознание правдивости ситуации медленно обволакивало с макушки до пят. И становилось страшно. Мне предстоит врать в лицо Создательнице мира! Не какому-то служителю, не бессмертному, а могущественнейшему существу. Пусть Она не умела читать мысли, масштабы затеи поражали. – Нахиирдо! – выпалила Цехтуу, заподозрив, что я сейчас сбегу. – Возьми себя в руки! Ты обещала, что сделаешь всё ради избавления от страданий! Держи слово и действуй по плану! – Королева смягчила тон. – Да, это страшно. Но Терпящая уже здесь, и отступать поздно. Я обещала, что буду стараться, хотя руки предательски дрожали, а под ложечкой посасывало. Пусть Короли убьют Её как можно скорее, чтобы обман Терпящей не затягивался. Или не убьют. – А почему на вас не действует Гарка… – Терпящая не сажала в нас его семена, – разъяснила Цехтуу. – Мы же первые, забыла? Посмотрев на наши многогранные натуры, Она решила, что с целым миром индивидуальностей со свободной волей Ей без трюка не справиться. – Есть ещё одна идея на случай неудачи, – начал Цеткрохъев и вдруг запнулся. Ощущение присутствия усилилось, и бессмертные тоже это почувствовали. Терпящая была совсем рядом. Цехтуу выпроводила меня из зала, намереваясь устроить аудиенцию с Создательницей. Пока Она была без тела, мне не советовали видеться с Ней. А то снова потечёт кровь из носа, в лучшем случае. Я металась из комнаты в комнату, обдумывая своё положение. Мысль об участии в плане вышибала дух. А если не участвовать, то я тогда совсем бесполезная. Всего лишь трясущаяся трусиха, которую выволокли из-под кровати и заставили отвечать перед всем миром. А он и смотрит тысячью глаз, улюлюкает. Я настраивала себя, представляя Сайтроми как источник вдохновения и мотивации. Ради лучшего мира… только для кого он таковым будет? Если Цеткрохъев прав и Терпящая подлатает Часы, их уже не будет так раскачивать. Катаклизмы прекратятся, даже если и временно. Когда трещины появятся вновь, Создательница может вернуться и снова починить. И так раз за разом, пока… спустя тройку вечностей Терпящая не перестанет существовать. Так нужны ли сейчас миру упавшие колонны? Нельзя о таком думать! Я корила себя за малодушие, слонялась по дворцу, опять ругала. Ничего не ела, а ночью практически не спала. Терпящая не сидела на месте, всё время перемещалась, и я спросила Цеткрохъев, когда Она займёт чьё-нибудь тело. Мне велели, как ни парадоксально, набраться терпения, чтобы дождаться Ту, которая якобы терпит нас за все грехи. Через два дня из дворца пропали бессмертные и Гаррел, отвлекавший меня дискуссиями, и я совсем потеряла контроль над ситуацией. Где мне быть? Что делать? Терпящая была ускользающим лучом света, который мелькает в уголке глаза и исчезает. Я хотела о стольком спросить Её, а Она даже не появлялась! А потом дошло, что ведь можно позвать Её. Помолиться, как делали в древности жители Клепсидры, чтобы привлечь Её внимание. Из головы вылетели все стишки, вбитые в детстве. Пришлось собирать строчки по кусочкам и озвучивать получившуюся ересь. Благо никто меня не слышал. Священник за такое настучал бы по голове. Я плюнула на рифму и воззвала к Терпящей, вкладывая в слова как можно больше эмоций и надежды. Меня поразила какая-то эмоция. Насыщенная, объёмная и, несомненно, чужая. Она словно прибила меня к пространству невидимой булавкой. Я вскочила с колен и обернулась к девушке с длинными светлыми волосами. Она казалась такой юной и невинной, но в глаза ей лучше было не смотреть. Меня зашатало от одной попытки разглядеть в них намёк на мысль. Слюна сделалась чересчур сладкой, и я едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Пространство давило на меня, принуждало подчиниться существу напротив для моего же удобства. Удивление и восторг сами собой подскочили к отметки истерики. – Мне… Я разговаривала с Вами с лесу, помните? – Я сделала шаг к девушке. – Сайтроми столько рассказывал о Вас! Негативного, правда, но этого говорить необязательно. – Корректировка, – осмотрев меня, сказала девушка с некоторым недовольством. Её мимика при этом была малоподвижной. – Вселенная. Вмешательство. Она изъяснялась короткими предложениями, но я всё равно поняла: Терпящая знала, что перед Ней – источник экстра переменной, которой механизмы Вселенной исправили Её, демиурга, ошибки. Ей это не нравилось. – Вы же почините мир? – На моих глазах выступили слёзы, когда сконцентрировалась на пустоте внутри. – Пожалуйста, сделайте с этим что-нибудь. – Желание? – Да, я бы очень хотела этого. И ещё… Я решила, что момент подходящий для расспросов. Терпящая рядом, на мне сосредоточено Её внимание. Когда, если не сейчас? И я вывалила на Неё часть вопросов, которые хотелось задать в лесу. После каждой реплики делала паузу, но Терпящая ничего не говорила. Я подбирала новые формулировки, испытывая неловкость оттого, что Она не отвечает. И вот когда уверенность во мне увяла, девушка приблизилась и коснулась моего лба. Глупо было ожидать от высшего существа примитивного общения. Терпящей не нужен речевой аппарат, чтобы высказаться, хотя Ей и приходится пользоваться этим неудобным способом общения. Через касание Она передала мне ответы на все вопросы, и даже больше. Я узрела, что Ей грустно видеть мир покалеченным, а свои творения – разобщёнными. Она мечтала, что народы будут дружить, путешествуя между этажами. Терпящая показала мне, через какие муки прошла, чтобы сделать Клепсидру целостной и жизнеспособной. Насколько Она пострадала из-за ошибок и тяги к творчеству. Ей не хотелось ограничиваться четырьмя материками, потому и появился Нижний этаж – для увеличения площади и в качестве места для нового народа. Терпящая пробудет с нами столько, сколько нужно для устранения брешей в стенках Часов. И для окончательного перемирия народов. Это было Её искреннее желание, которое родилось, как только Она увидела состояние мира. Любовь к собственному творению всколыхнулась вновь несмотря на то, что Терпящая успела создать ещё несколько миров после Клепсидры. Её привязанность к первому эксперименту была глубокой, и мне стало больно, что мы с Ней так поступаем – предаём Её доверие. Я упала на колени и упёрлась ладонями в пол. Искренность Терпящей, Её истинные эмоции и правдивые воспоминания выбили меня из колеи. Причинять вред такому прекрасному существу было бы страшнейшим грехом. Я если и не любила, то уже уважала Её за труд и самоотверженность, с которой Она воплощала замыслы в реальность. Терпящая была неопытной и невинной, но никак не злобной стервой, как о Ней отзывались Шестеро. Её ошибки не были следствием гадкой натуры. И я поняла, что не могу больше сдерживаться. Гаркаале достаточно накалил мои эмоции, чтобы признаться Терпящей в задуманной против Неё несправедливости. Не поднимая головы, я начала что-то мямлить про осторожность и опасность со стороны бессмертных, когда заметила перемену. Дыхание не спирало от сладковатого воздуха, и булавка исчезла. Я подняла голову и обнаружила, что в комнате никого нет. Терпящая ответила на мои вопросы и ушла, невольно спасая меня от постыдного предательства семьи в виде убийственного откровения.