Три с половиной удара

Глава 9.1 Терпящая Мир ещё долго не мог прийти в себя, когда домой пожаловала Терпящая. Усомниться в подлинности божества было невозможно: семя Гаркаале в душах смертных отзывалось на позывы. Внутренний голос каждого, взглянувшего на Создательницу, нашёптывал: «Да, это Она! Она здесь!». Сотканная из света далёких звёзд, Она порабощала даже не волю или мысли, а то изначальное, что стояло за каждым вздохом, или взглядом, или намерением. Ей было тесно в смертном теле, и Её истинная суть рвалась наружу, проступала в изгибах и морщинах, ложилась меж ресниц. Любой, взглянувший на Неё, осознавал, насколько его мало. И насколько он сам мал. Мысли бросались наутёк перепуганными кузнечиками. А если смотреть глубже, то сознание мгновенно разнесёт на пылинки, которые Она потом сможет нанизать на леску для бус. За ширмой мнимой узнаваемости Она прятала то, насколько на самом деле далека от этого мира. Стенки Часов едва ли помнят Её кропотливый труд, а нынешние поколения едва ли знают, что из себя представляет реальная Терпящая. Давно у всех в сердцах поселён свой нерушимый канон, собранный из набросков и перерисовок с оригинала. Если бы Lux Veritatis продержался до возвращения своего божества, служители пришли бы в отчаянье. Им не нужна была настоящая Терпящая, лишь Её образ для навязывания и управления наивными и податливыми прихожанами. Церковники попросили бы Её уйти, взмолились бы об этом, потому что людям, да и Спустившимся не нужна реальная Терпящая. Её появление разрушило бы идеальный миф, который о Ней сочинили. Но поскольку Lux Veritatis и без того был сломлен, гнев обманутого народа уже не страшен. Служители Церкви Терпящей так и подумали, когда взирали на Великую и возносили Ей мысленные хвальбы. Как хорошо, что они не Lux Veritatis! Представители «мирной стопы», конечно, внесли свою лепту в укоренение мифа, но готовы покаяться. Матерь ведь простит их, заблудших грешников. А прощать там было что. И Терпящая вскоре доказала это изумлённым народам. Представая перед ними в обличие юной светловолосой девушки, Она выслушивала сомнения тех, в ком Гаркаале не распустился должным образом. Сносила грубые обращения, не задевавшие Её, чем подтверждала право на данное людьми имя. Игнорировала вопросы. А потом взмахом рук заставляла травы и кустарники прорасти прямо под ногами изумлённых слушателей; птиц слететься с округи и закружиться над их головами; излечивала больных и немощных прикосновением. Создательница ловко управлялась с энергией, заставляя ту преображаться из цветов в деревья и обратно. Даже иногда в простейших животных, так что люди и Спустившиеся по незнанию прозвали способность богини «чудом» и «воскрешением». А вот самих людей и Спустившихся Терпящая отказывалась возвращать, ведь тогда каждый попросит воскресить кого-нибудь. А если вся энергия уйдёт на создание образа погибших, что будет кирпичиками для вещей вокруг? Каждый обратившийся к Терпящей чувствовал, что от Неё исходит иная сила, не похожая на магию церковников и способности Спустившихся. Создательница была странной, молчаливой и возвышенной, а под усиленными эмоциями вообще казалась прекраснейшим существом. То, как легко Она управлялась с формой и содержанием, поражало до дрожи в конечностях. Словно работала с глиной, а не твёрдыми материальными поверхностями, лепя из энергии то, что Ей хотелось видеть. Нет, что другим необходимо было увидеть. Расщепляла гриб и возводила поросль. Убирала доски забора, чтобы на их месте к небу взмыли молодые ветлы. Заводила шкатулку с песней по новому циклу. Созидание – дорожка к званию Творца, что отличает демиурга от младших богов. Жаль, что для впечатлительных смертных это не более чем фокусы или чудо. Они наблюдают рябь на воде, не догадываясь, откуда она берётся и сочиняя для объяснений сказки. И задаваясь вопросом, кем была Создательница. Жители Клепсидры получали так много, стоя рядом с Терпящей, и так мало. Она не отвечала на вопросы прямо. Она не рассказывала о Себе, оттого для всех осталась загадочным существом, которое может почти всё, но которое невозможно постичь. И вот Создательница прилюдно сделала то, что повергло многих в шок. Терпящая объяснила со всей искренностью, что Шестеро – Её любимые дети, которым Она доверила Клепсидру. Для демонстрации своих чувств Она обнимала преклонявшихся перед Ней старших Королей и целовала их в лоб. На Нижнем этаже Создательница на глазах у всех гладила по впалым щекам Сат’Узунд, но Спустившимся не нужны были доказательства избранности бессмертных. А вот люди с запоздалым ужасом осознали, что никакого предательства и обиды Матери не было, раз Та с такой теплотой отзывается о страшных рогатых воителях. Тех самых, о которых написано столько ужасных историй! Сама Терпящая подтвердила, что Шестеро – Её верные помощники, которых Она теперь беззлобно журила за отсутствие сострадания к людям. Людям, которые, оказывается, разочаровали богиню больше нетерпеливых и воинственных Королей. Да откуда же им было знать? Ведь Церковь учила… Кому теперь предъявить? Разве что Церкви Терпящей, но и её представители следовали древним летописям и Священному Писанию. Это всё люди, жившие тысячу лет назад, виноваты в современных заблуждениях! Они оставили ложные наказы и подсказки! Жителей Клепсидры охватила не просто радость от возвращения Создательницы – это была почти истерия. Каждый хотел видеть Её в своём поселении, и если Терпящая не приходила, местность начинали считать грязной и недостойной. Культ поклонения Матери уже существовал, но впервые смертные задумались, а достаточно ли он хорош. Может, Ей мало их любви? Вдруг обряды не передают обожание, которое испытывает молящийся? Нужно ли Церкви Терпящей пересмотреть традиции? Создательница демонстрировала своё благосклонное отношение к бессмертным на огромной площади, где собралась не одна сотня человек. Рандарелл затесался среди любопытных верующих. Он прибыл в столицу сразу же, как по Хатостро прокатилась весть о Терпящей. Сначала веры было мало, ведь пару лет назад демоны выдавали свою за новое божество. Однако что-то было не так во взгляде и голосе рассказывавших о встрече с Ней, и Рандарелл вскоре проникся их убеждениями. Может, то была не Создательница Клепсидры, а незнакомое существо из другой реальности. Парень хотел взглянуть на него своими глазами. Он оставил любимую, которая вынашивала его ребёнка и не выдержала бы долгой дороги, дома и отправился в столицу. И вот теперь Рандарелл стоял в дальних рядах, взирал на светловолосую девушку, и в нём прорастало узнавание. Да, это точно Терпящая! Как он мог сомневаться? Парень чувствовал, как радуется душа Клепсидры возвращению Создательницы, как от Неё исходит свет и тепло, которые пробуждают в душе ностальгию. Будто Рандарелл вернулся домой к матери. А потом Терпящая при всех простила своих рогатых уродцев и крепко обнялась с ними. Сначала с вроде бы тронутой Королевой Цехтуу, потом с тихим и самоуверенным Королём Цеткрохъев. Внутри Рандарелла поднялось возмущение. Это ошибка! Терпящая не должна прощать их! Как Она может после всего, что они сделали? Какая разница, что бессмертные всё это время исполняли волю Матери и берегли мир, если они калечили и убивали десятки тысяч людей? Кто восполнит такие потери? Рандарелл, бесспорно, не знал, что Терпящая воспринимала свои создания в виде энергии. Для Неё была важна не мыслящая единица, а та сила, которая совершала круговорот, проходила через Лес и возвращалась обратно в материальный мир. Оттого Терпящая, пусть Она и старалась любить свои творения в том образе, в каком они представали перед Ней, всё равно ценила в первую очередь энергию в них. Короли оказывались добрее к смертным, потому что научились уважать их характеры. Однако Рандареллу было далеко до такой правды. Он скорбел о людях и не мог простить Королей. Оттого в нём взвилось недовольство Терпящей. Парень вроде бы обожал Её – чувство, привитое ещё во времена службы в Церкви. И при этом испытывал разочарование и отторжение. – Эй, друг! – обратился к нему какой-то мужчина. – Помолись Матери нашей, склонись перед Ней, и Она одарит тебя своим взором. Думаешь, ты калека навсегда? Она вернёт тебе руку! Рандарелл не хотел такого дара. Он привык, что у него одна рука. Обрубок напоминал ему, через что он прошёл, какие страдания вынес и чему научился. Избавиться от него – предать тот бесценный опыт, который привёл парня туда, где он был сейчас. Сделал его тем, кем он мог бы гордиться. И Рандарелл не преклонился. Он решил вернуться домой к избраннице тем человеком, которого она знала и любила. Какое вероломство зрело и набухало даже не за спиной Создательницы, а под самым носом. Она догадывалась о том, что почтительные кивки – маска для едкой злобы, которая давно отравила бессмертных. Создательница никак не могла исправить их ненависть к себе, блестевшей ярче небесных светил под опущенными ресницами Короля и Королев. Они её скрывали, но недовольство высовывало ладошку то из-за позы, то из-за жеста и махало Матушке. Создательница, может, и не умела читать мысли, однако сложно не заметить следы желчной обиды, которая варилась в бульоне более тысячи лет. Оттого Она старалась держать бессмертных поближе, чтобы всегда знать, где они и что делают. Чтобы не пропустить, когда милые улыбки превратятся в зазубренные клинки и вопьются до сердцевины. Терпящая продолжила перемещаться по миру, появляясь то на одном материке, то на другом. Она не пользовалась дверьми на Нижний этаж, а словно перетекала из одного места в другое, собиралась из энергии. Её тела приходили в негодность спустя пару часов, и очередной счастливый жертвенный агнец предлагал богине себя в качестве вместилища. Терпящей было жаль выжигать души из мира, но Ей необходимо было договориться с людьми и Спустившимися. Короли не могли так быстро перемещаться, не поспевали за Матерью и оставались на своей земле. Бессмертные пропадали из виду, и Создательница не знала, чем они занимались во время Её обследования Клепсидры. Терпящая не смогла поднять Лотуангэ из-под воды. Проблема была в трещинах Часов, которыми Она не спешила заниматься. Ей очень хотелось исправить поломку, но Она боялась попасть в ту же ловушку, что и в прошлый раз: растерять все силы, ослабнуть и стать лёгкой мишенью для Королей. Поэтому Создательница основательно готовилась к оздоровлению Клепсидры. Терпящая также не общалась с девочкой, дочерью Сайтроми, которая казалась ей лишней в этом мире. Она была результатом дотошности Вселенной, которой внезапно захотелось спросить с демиурга за неудачные находки в создании мира. Девочка иногда звала Терпящую, однако Та не отзывалась. Создательницу не волновал какой-то ребёнок, зато бессмертные захватили Её внимание. Терпящая уже и забыла, какие чувства испытывала к ним, но вид не изменившихся Королей всколыхнул в Ней тоску и нежность. Они были непоседливыми и амбициозными, но Создательница уважала их за то, что даже самые спорные решения они принимали ради мира или своего народа. Она не могла ненавидеть бессмертных, пусть отчасти сердилась на них за запущенность Клепсидры и желание навредить Ей, когда Терпящая особенно нуждалась в поддержке. Отчасти мифы людей были правдивы, но признать это – разрушить перемирие, которое начало устанавливаться между народами. Людям надо было поверить в новую ложь: что Короли, несмотря на всю бесчеловечность поступков, были благом. Убрать их из уравнения мира Создательница не могла, а жить с ними смертным придётся. Так пусть лучше в дружбе, чем враждуя ещё тысячу лет. Цеткрохъев и Цехтуу были ностальгично прежними. Королева – затаившая обиду, критиковавшая Мать. Король – апатичным, безучастным к чувствам Создательницы, но заинтересованным в её деяниях. Терпящую это ранило куда больше всего, что могли сказать или подумать о Ней смертные. Правда, лояльность к первенцам была выше, так что с их отношением можно было смириться. Тем более что их так мало осталось. Оценив масштаб ущерба, Создательница пришла в уныние. Работа предстояла ответственная и трудная, и Терпящая определённо задержится в этом храме прошлых ошибок. Глава 9.2 Разъединённость В какой момент всё переменилось, я не успела заметить: так быстро это произошло. Хотя когда внезапные перемены растягивались на долгий срок? В их характере из ничего перескакивать в то, что убивает за раз, так что человек стоит и хлопает ресницами в недоумении. Поначалу я жаловалась на свою никчёмность, когда пятёрку дней после «разговора» со светловолосой девушкой избегала даже думать о Ней. От страха сводило мышцы. А от фантазии, в которой мы вновь встречаемся и я под давлением чувств рассказываю Терпящей лишнее, бросало то в жар, то в озноб. Затем ужас прошёл. Во многом на это повлияло то, что Создательница не искала встречи со мной. Я взяла себя в руки и попробовала призвать Её, но и тогда Она не появилась. Короли, надолго пропавшие из дворца, не пилили ответственностью, пускай сейчас я бы не отказалась от их совета. Как заинтересовать существо, которое без препятствий перемещается по миру, но всё равно не приходит на минутку к зовущему? Очевидно, Терпящая не разглядела во мне ничего выдающегося, не считала частью семьи и не включала в список обязательных собеседников. Потом потекли размеренные недели, настолько безликие и тошнотворно блёклые, что я потерялась в счёте дней. От уныния меня спасали вести о том, как мир вздрогнул и зашумел в ответ на возвращение Создательницы. Как Часы окончательно не разбились от таких эмоций? Слухи о том, что Терпящая бывала то тут, то там, заполонили все газеты, разговоры и мысли. Слуги во дворце наперебой обсуждали, где Она появится в очередной раз. Торговцы в городе забывали расхваливать свои товары, увлечённые болтовнёй о Создательнице. На каждом углу или перекрёстке кто-нибудь да произносил невзначай имя Терпящей. Ею словно пропитался каждый сантиметр пространства, и даже воздух был наполнен тенью Её незримого присутствия. Я пробовала поспеть за Ней, решив, что раз Она не желает приходить, то мне нужно самой проявить себя. Это было непросто, поскольку Создательница не вешала афиши о своём следующем выступлении. Иногда, правда, слухи о приезде бессмертных в то или иное поселение предвосхищало появление Терпящей. Но мне не везло, и местность оказывалась слишком далёкой, чтобы прибыть к сроку. Я не осмеливалась обращаться по именам к Королям, зная, что они загружены. Они чётко дали понять, что от меня требуется, и даже это не получалось. Я молилась Терпящей по несколько раз в день, но без толку. И вот переворот случился сам собой. Я ощутила какое-то волнение, а следом увидела, как полыхнуло в лесу. Что-то происходило прямо здесь и сейчас на поляне с маяком, и у меня спёрло дыхание. А вдруг Терпящая покидает мир? Она уходит, а мы так ничего и не предприняли для осуществления плана. Я бросилась в лес, не представляя, что буду делать с побегом демиурга. Зелено-бурые цвета смешивались в отвратительную кашу, и к концу пути в боку кололо так, что невозможно было стоять, не согнувшись. Во рту образовался привкус крови. Я замерла у выкорчеванных стволов, покрытых чёрной коркой и пеплом. Выжженная земля напоминала чернильный омут, и под подошвами хрустело. На лбу выступила испарина от концентрации сил. Было так тихо, что я заподозрила, будто оглохла. На том месте, где закрепился маяк, зияла не очень глубокая воронка. И вот пока я исследовала её края, пространство взорвалось от раската. Закачались и заскрипели целые деревья. Я вскрикнула и зажала уши, опускаясь на колени. Меня коснулось поле, в которое Терпящая втягивала для беседы, но лишь краешком. Из него не удалось извлечь ни единой идеи. Я испуганно осмотрелась, хотя глаза вряд ли могли помочь разобраться в божественном. Маяка более не существовало. Это его уничтожение оставило такой след в земле, но то были лишь догадки. Что бы ни стряслось тут, на побег Терпящей это не было похоже. С запада, куда я даже не смотрела, из леса вышла Цехтуу. Она с трудом волочила ноги и выглядела в лучшем случае измотанной. Это была пугающая картина, потому что бессмертная славилась неописуемой выносливостью. Такие вмятины на боевом облачении и царапины на голой коже Королева не получала даже во время генеральных сражений с армиями людей. Правая нога была так странно искривлена, мешая ей свободно передвигаться, что я неожиданно для себя вскочила и подбежала к Цехтуу для поддержки. – Уйди! – крикнула она мне, толкнула в сторону и облокотилась плечом о дерево. Я уязвлёно закусила губу, а потом осознала: Королева была раздосадована моим появлением, потому что теперь и я могла попасть под раздачу. А ещё в её поверхностных мыслях было столько соображений о ситуации, что в висках зазвенело. Цехтуу расстроилась не только из-за моего прихода. – Где Цеткрохъев? – спросила я. – Расщеплён, – помолчав, сказала Королева. Когда я уже обомлела от ужаса, она добавила: – Он восстановится на Нижнем этаже спустя время. Как и всегда. Я сложила два и два и уставилась на мыски сапог. Попробовали, значит? Следовало спросить, где Терпящая, однако язык зацепился за зубы и не шевелился. Да Она и не заставила долго ждать, заполнив Собой часть поляны. Создательница потеряла оболочку и вновь была невидимой, однако теперь от излучаемой энергии пекло в горле и щипало в носу. Цехтуу попыталась увести меня за спину, но я вырвалась из дрожавших поломанных пальцев Королевы и сосредоточилась на поле Терпящей. Она была очень рассержена из-за очевидной, но оттого не менее ранящей попытки бессмертных навредить Ей. А ещё Она, похоже, испытывала не только моральную боль. У меня закружилась голова, и я исключила себя из поля. Положение – хуже некуда. Я воочию увидела, что две разъярённые богини готовы вцепиться друг в друга, и победа демиурга не вызывала сомнений. Терпящая собиралась держать бессмертных в «разобранном» состоянии, пока не закончит затягивать трещины в Часах, что было худшим сценарием из возможных. – Нет, стой! – Я выдалась вперёд и упала на колени перед пустотой. – Пожалуйста, не изгоняй её! Спустившимся нужна правительница на Верхнем этаже! Она теперь одна и не будет продолжать! Терпящая попыталась поговорить со мной известным Ей способом, но я каким-то образом увильнула от Её поля. От принятых ранее сведений голову уже обхватывал огненный обруч. – Чем один в данном случае отличается от двух? – перевела для меня Цехтуу. – Тем, что они не справились вдвоём, и одной тем более нет смысла пробовать. Логика казалась мне простой, но Терпящая то ли рассуждала иными категориями, то ли знала больше моего, потому что Королева вновь выдавила: – Что мешает одному попробовать вновь? – Цехтуу поморщилась. Я с отчаяньем поглядела на неё, надеясь, что она попросит прощение у Матери и поклянётся именами братьев и сестёр не лезть к Терпящей. И догадывалась, что гордая Королева не склонится. И что, оправившись, продолжит продумывать шаги плана, исключив из него Цеткрохъев. Знала об этом и Терпящая. Для бессмертных нет никого важнее своей семьи, в которую Создательница давно не входит. Никого важнее семьи… Меня осенило, как можно обмануть демиурга. – У меня есть предложение! – подминаясь с колен с поднятыми раскрытыми ладонями, выпалила я. – Возьмите меня в плен! Королева… она не будет рисковать своей племянницей. Вы легко можете выжечь меня из реальности, заняв моё тело. Вряд ли миру понадобится экстра переменная, когда Вы подлатаете его. Цехтуу закашляла за моей спиной. Правильно, я бы тоже пришла в шок. Только расчёт был на то, что Королева не особо любила меня – во всяком случае, не так сильно, как братьев и сестёр. Притворившись, что мой плен беспокоит её, она продолжит корректировать план. И на этот раз, надеюсь, она придумает, как незаметно и действенно победить Терпящую. Из контакта с полем я также знала, что Создательница не верила, будто бессмертные задумали убить Её. Она считала, что Короли отыгрываются на Ней за прошлые ошибки, что желают проучить, причинив страдания. Ведь какой смысл убивать демиурга, который приходит, чтобы починить мир? Это же сумасшествие! Какая польза от дохлого Творца? А вот от униженного и побитого есть – удовлетворение от отмщения. Бедная Создательница! Она не догадывалась о сговоре со Вселенной, а потому недооценивала отчаянность бессмертных! Если Цехтуу будет неаккуратной в следующий раз, Терпящая может покалечить или убить меня, а потом приняться за Королеву. Даже осознавая это, я хотела рискнуть. Приоритеты и для меня были давно расставлены, и жизнь с пустотой – хуже, чем смерть ради восстановления разрушенных колонн. Самым главным было отвадить Терпящую от Королевы, чтобы Она не думала, будто извести бессмертную – надёжнее, чем дать ей шанс на исправление под давлением шантажа. – Это плохая затея, – возразила Цехтуу. Молодец, пусть притворяется, что её коробит от моей кандидатуры. Так Терпящая ещё больше убедится, будто я дорога Королеве. – Ты не представляешь, что… – бессмертная запнулась, и я увидела, как расширяются её глаза. Она сжала челюсти и устремила взгляд туда, где, предположительно, была Создательница. – Значит, я не заслуживаю милосердия? Да будет так. Девочку не трогай. Она ничего не значит в этом конфликте. Я в панике заметалась взглядом с Цехтуу на лесное пространство, осознавая, что Терпящая нашла моё предложение несостоятельным. Зачем ей лишняя возня с пленными, когда Она может удалить Королеву и обезопасить Себя за одно действие? – Спустившиеся не смогут без… Меня прибило к земле, и я подумала, что это Цехтуу повалила, чтобы не мешалась. Горелая твердь больно ткнула меня в несколько точек. То, что случилось дальше, было ещё хуже. От вспышки энергии и раската я едва не одурела и сжалась в комок. Волосы встали дыбом, а в теле всё заходило ходуном. Не удивилась бы, если бы мои органы перепутались между собой. Этого, конечно, не случилось, ведь по прошествии бесконечно долгой минуты я оставалась жива. Зрение помутилось из-за слёз. Я приподнялась и глянула назад, где должна была стоять Цехтуу. Её не было, а деревья вырвало с корнем и разметало по расширившейся поляне. Непоправимость произошедшего ломала моё самообладание. Даже если Королям ничего не грозит, кроме временного забвения и длительного восстановления, потерять их на Верхнем этаже сейчас… Я подхватила сажу и метнула её туда, где вроде бы была Терпящая. Она всё ещё расплывалась по территории, была одновременно в нескольких направлениях. Я это ощущала каким-то шестым чувством. Странно, что Создательница не ушла сразу же, как покарала Королеву. – Я… не представляю угрозы. – Поняв, что Терпящая теперь возьмётся за меня, я опустила голову в знаке покорности. Ей что-то нужно от меня. Попросить заменить Королей для Спустившихся? Увы, до такого я не доросла. Стереть в назидание бессмертным? Утешить? Покалечить? Терпящая поймала меня в своё поле, и я приготовилась к тяжёлому разговору, от которого потечёт кровь из носа. Его не случилось. Создательница не собиралась болтать со мной. Воздух сжался настолько, что стало трудно дышать. А затем от меня оторвали кусок, так что я заорала и принялась ощупывать тело. Повреждений не было, но чувство потери отдавалось реальными мучениями. Терпящая забрала у меня что-то – небольшое, но даже если бы это был палец, боль обязательно парализовала бы. Маленькое тоже было нужно. Без этого я была неполноценной, обкраденной и оттого глубоко несчастной. Создательница ушла, оставив меня в болезненном полузабытье. Пустота в груди разрослась, грозя сожрать мою сущность, преуменьшавшуюся из-за потери. Не знаю, сколько времени прошло. Стоная и давясь слезами, я кое-как поднялась и, почти ничего не соображая, поплелась во дворец. Моё нынешнее состояние не было похоже на жизнь – скорее существование в подвешенном положении. И я зависла между двумя крайностями. Находилась одновременно здесь и где-то ещё. Во дворце я упала в руки Гаррела, и он позвал на помощь Спустившихся. Приходила в себя урывками, а когда опускала веки, видела под ними Терпящую. Что же Она сделала со мной? Я лежала в лихорадке в постели, и пробуждение приносило чудовищную неудовлетворённость. Однако и сны не были успокаивающими. Я закрывала глаза и неизменно переносилась к Терпящей, занятой своими делами. Замечая моё внимание, Она дёргала меня за собой, тянула дальше. Задним числом я поняла, что Создательница всё-таки взяла меня в плен, но не целиком. Она отхватила часть моей души. Или зачерпнула моей энергии, так что меня теперь были две – я и совсем крохотная часть, унесённая Терпящей. Она взяла Её на всякий случай, если мне стукнет искать Королей и возвращать их на Верхний этаж. Или не поэтому? Как бы то ни было, теперь я ни на что не была годна. Меня приковало к кровати, как тяжелобольную, и к новому состоянию привыкала очень медленно. Разъединённость изводила. Можно было смело сказать, что я побывала в шкуре бессмертных. Только, в отличие от них, оторванный кусочек не получил отдельного разума, и я могла через него наблюдать за деяниями Терпящей. Мало что понимала и видела. Знала лишь, что моя часть всё время находилась рядом с Создательницей. Она носила её в качестве побрякушки. – Сколько времени прошло? – спросила я у Гаррела после пробуждения. Он часто мелькал перед взором. – С твоего возвращения? – Парень неуверенно помял в пальцах покрывало. – Четыре дня. – Не волнуйся. Я знала, что давно хвораю. – Я слабо улыбнулась ему. – Тебе очень трудно говорить? Я бы хотел получить ответ на один вопрос: что с вами всеми произошло? – Терпящая. Гаррел нахмурился и кивнул. Уверена, этот умный парень и без моего подтверждения догадывался обо всём. – А Король и Королева? – Они… Восстановятся на Нижнем этаже. Когда-нибудь, – изрекла я, и силы почти оставили меня. – Когда-нибудь? Мой пессимизм напугал Гаррела. Но видя, что я на грани обморока, он не стал расспрашивать и взбил мою подушку. Никто не ведал, чем я больна, ведь внешних повреждений не нашлось. Пыталась рассказать, но как описать такое? Пострадало не тело, а душа. Кто-то из Спустившихся предположил, что это всё притворство, и я слышала, как Гаррел велел болтуну заткнуться, если язык дорог. Я лежала в полузабытье, разрываясь между здесь и там. Смотрела на кремовые простыни, и они сливались с коричневой полоской пола. Вырезанные на спинке кровати линии, сходившиеся в рисунок пламени, множились перед глазами, а иногда, наоборот, пропадали. Короли любили роскошь, и сейчас красота дизайна долбилась в роговицу с настойчивостью отвергнутого любовника. Тёплые тона, преобладавшие в интерьере, в моём нынешнем состоянии казались обжигающе яркими. Бордовые занавеси словно горели ослепительными кострами. Бежевые и бурые оттенки выглядели насыщеннее. Гардероб, который был тайным проходом в небольшую комнату с одеждой, теперь казался уродливым незнакомцем с искривлёнными губами-ящиками. Красивый гобелен на стене с изображением Королей, окутанных первородным пламенем, после долгого созерцания мог превратиться в разноцветную кашу. Я закрывала глаза, но болезненная атмосфера преследовала и там. Только под опущенными веками видела не въедливую комнату, а дымку, сквозь которую иногда мелькала Терпящая. Даже не совсем так. Её образ скорее ощущался, нежели был различим. У Неё по-прежнему не было тела, но я знала, что это Она. Терпящую окружало бесцветное ничто, однако я всё равно почему-то наделяла его холодными оттенками, от которых сводило нутро. Сложно было по достоинству оценить впечатления и отношение к собственному положению. Возможно, я бы разозлилась на Создательницу, если бы процесс обдумывания не причинял такой дискомфорт. Мысли всё время путались, утекали, будто сознание вытеснялось кем-то более властным. Открыв глаза, я возвращала некоторую ясность, но ощущения были притуплены. Я плескалась в пресном омуте, и оттого сама становилась вялой и апатичной. Так выброшенная на берег рыба, уже какое-то время пролежавшая под солнцем, лишь из упрямой тяги к жизни совершает редкие движения хвостом. Вот только я не умирала. Терпящая настырно водила отделённый от меня кусочек с собой. Я не пробовала сопротивляться, так как это казалось бессмысленным. Если Она бросит эту частичку энергии, она ведь не вернётся обратно ко мне и не приклеится на место. Однако вскоре я начала привыкать к нынешнему существованию, так что могла длительное время держаться на ногах и даже сколько-то минут передвигаться без поддержки. Срослась с ощущениями, оттого обзавелась странной уверенностью, что могу действовать более свободно. Осмелев достаточно для маленького бунта, я попыталась воспротивиться той силе, которая тянула оторванный кусочек за Терпящей. Она будто водила его за верёвочку, как лошадь за поводья. И вот я потянула невидимый поводок на себя. Меня накрыло недовольством демиурга, но не напугало. Напротив, я осознала, что не безвольна, и это придало уверенности. Если моё противостояние Терпящей не привиделось в бреду, то я могла отстоять свою свободу. Могла вернуть полный контроль… Однако Создательница всё ещё была слишком могущественной, а оторванная часть – слишком незначительной, чтобы рассчитывать на успех. Терпящая подавляла сопротивление намерением. Она дёргала за поводок сильнее, и мою волю сковывало властным призывом. Так было несколько раз, пока во мне что-то не изменилось. Во время очередного полузабытья, когда я перенеслась сознанием к оторванной части, во мне взыграла такая настырность, что Терпящая рассердилась. Она всё тянула и тянула, и я окончательно рассвирепела. Притворилась, что покорно следую за поводком, а сама вообразила, как впиваюсь зубами в невидимую конечность «хозяина». И вдруг Терпящая в самом деле сжалась от боли и импульсивно дёрнулась. Меня пронзило разрывающей стрелой, и я подскочила на кровати, вскрикивая от ужаса. Это был конец для оторванной части. Её просто не стало. Терпящая уничтожила её, но вместо неистовых мучений я испытала облегчение, так как с разъединённостью ушло недомогание. Это была свобода. Последствия не заставили долго ждать. Пустота в груди немного расширилась, уплотнилась, и я осознала, что мир тоже задела гибель этой маленькой частички меня. Его беды усугубились. – Терпящая не очень ценит наши старания, раз так самовольно рушит введённую нами переменную. Убрав волосы со вспотевшего лица, я свесилась со спинки, чтобы разглядеть парочку в углу. Икс и Игрек выглядели бесстрастными, тем не менее от них исходило такое крепкое неодобрение, что волосинки на руках встали дыбом. – Следует предупредить Её, что ломать опору мира, пока стенки не починены, не самая здравая идея, – сказал Он. – Отвратительное обращение с чужим трудом! – выпалила Она. Не требовалось засыпать Их вопросами, чтобы догадаться о подоплёке случившегося. Экстра переменная была запущена в уравнение в момент моего рождения, то есть укоренения энергии внутри стенок Часов. Терпящая же оторвала кусочек не от моего тела, с которым могло происходить любое недоразумение, а именно души. Уничтожив его, Она нанесла вред той самой экстра переменной, на которой отчасти держался этот покалеченный мир. Я так и видела, как вскоре последуют неотвратимые катаклизмы. Или нет, ведь потерянная частичка была совсем крохотной. А вот что не давало покоя… – Какого беса сейчас было?! За что Терпящая стёрла мою часть? – Ты же Ей навредила, вот Она и испугалась. Я бы тоже испугалась на Её месте. Это было непредвиденно. – Совсем непредвиденно. Почти ничто в этом мире не может навредить Создательнице, потому что Ею же и было создано, – вторил Он. – Да. Почти ничто в этом мире. Казус. Мы ведь не предвидели этого, да? Какие мы с тобой обалденные, раз предвосхитили подобное! – Вы можете похвалить себя потом? – взмолилась я. – Пожалуйста, объясните! Я… или не я, а часть меня смогла навредить Терпящей, потому что я – родственница Королей? Это из-за первородного огня? – Может, отчасти. – Ответ Икса прозвучал неуверенно. – Вряд ли. В той частице было слишком мало от первородного огня, чтобы навредить Терпящей. Мы думаем… – Мы почти уверены… – … это случилось из-за того, что мы взяли энергию для твоей души не только из запасов Клепсидры. – Не только из Леса… – … но и дальних уголков Вселенной. Они так тараторили, продолжая мысли друг друга, что я в очередной раз убедилась: передо мной всё же стояло одно существо, притворявшееся двумя. Изящный механизм, подстраивавшийся, пародировавший знакомые образы, чтобы не вызывать отторжения. Или чтобы лучше понимать простые организмы вроде жителей этого мира. – Видишь ли, – сказала Она, – Терпящая условно бессмертна, потому что Вселенная безгранична, а ваш демиург родилась в конкретном уголке. И только там Она имеет потенциал и условное бессмертие. За пределами определённых участков Терпящая выпадет из привычных параметров и не будет такой уж неуязвимой. А мы для введения своей чудесной переменной решили сбалансировать энергию и… – Мы её взяли откуда-то наугад. Сами не разбирались. – Он виновато развёл руки. – Наверное, что-то в смеси твоей души пришлось как раз на тот уголок Вселенной, которая убила бы Терпящую, если бы Она туда пошла. – Вы знали, что так будет, – нахмурилась я. – Вы догадывались, потому и предложили мне убить Терпящую. – Мы? – возмутилась Игрек. – Это ты предложила! Не перевешивай ответственность на нас! Да и какая польза от твоей души, если ты всё равно не сможешь обратить её в оружие? Эта удачная случайность не повторится, потому что Терпящая не будет трогать твою душу. Если Она выжжет её, конец экстра переменной, а с ней и глобальной устойчивости Часов. Может, потому Зрячие видели мою душу расколотой? В ней было что-то нездешнее, взятое из далёких запасов Вселенной, что виделось людям с даром как нечто неправильное, чужеродное? – А вы можете отделить от меня ещё часть и… Я заметила, что комната пуста. Икс и Игрек ушли, не попрощавшись, как и всегда, стоило лишь моргнуть. Они не станут помогать. Спустя минуту, пока я напряжённо жевала губу, в комнату влетел Гаррел. Его взъерошенный вид вызвал невольную улыбку, а потом мне сделалось стыдно: оказывается, за окном стояла ночь! Я совсем выпала из реальности из-за разделения. – Ты в порядке? Слуги сказали, что здесь кто-то был. – Парень держал меч наготове. – Я слышал голоса. – Это… знакомые. Они ушли и не потревожат нас. Я соскользнула с кровати и обняла Гаррела. Разум очистился от тумана, и это было восхитительное ощущение. – Мне лучше, – поспешила я утешить парня. – Не считая того, что умираю от голода. И… не думала, что скажу это, но мне не хватает Цеткрохъев и Цехтуу. Я бы спросила их совета. – Ничего, мы справимся. Мы уже не дети, а нашими наставниками были мудрейшие жители мира. Гаррел расцвёл после моего порыва нежности. Он позвал слуг и велел накрыть на стол. Я по привычке полезла к нему в голову и обнаружила, что не могу настроиться на поток мыслей. Похоже, поторопилась с оценкой состояния и на самом деле не до конца восстановилась после «плена». А когда позже обнаружила, что не могу, как раньше, подвинуть вилку силой намерения, во мне расцвёл страх. Способности не просто подводили после длительной хвори – их попросту не было.