***
Поддержка важна в любом начинании, особенно таком сложном, как война. Поэтому поддержка союзных армий Натанели и Лотуангэ стала тем самым живительным зельем, которое обязано вытравить яд из парализованных жителей Хатостро. Регент Королевства, осознав, что он не одинок, тоже отправит войско на поле брани. А если нет, то армий Натанели и Лотуангэ должно быть достаточно. Договориться с соседними Королевствами было сложно. В ответ тут же полетела пригоршня-другая запросов, требований, условий. От скатывания в бездну беспрецедентной наглости спасало то, что соседи были напуганы: о судьбе Ролуангэ не знал только мёртвый, и никто не хотел повторить судьбу несчастного Королевства. В Lux Veritatis тоже сидели не идиоты и понимали, на что нужно давить: если не вытеснить троицу бессмертных с Хатостро, те дождутся родню, и тогда их будет шестеро на материке. А после падения Хатостро наступит очередь оставшихся Королевств. Уповать на то, что бессмертные остынут, могли лишь наивные глупцы, да и потянут ли армии такую мощь без поддержки Церкви? Той, что, вероятно, в скором времени лишится головы? В нынешние дни раскола и помешательства это немудрено. Пришлось также пообещать соседям массу поблажек. Монархи на Натанели потребовали убрать все налоги Церкви на материке. Фактически, религия становилась возможностью, а не необходимостью. Никаких принудительных орденов, никакого надзора. В Lux Veritatis поскрипели зубами, но согласились. Сейчас нужно кивать головами на всё, а потом, когда этот кошмар с бессмертными закончится, они разберутся. На Лотуангэ захотели колоссальных выплат, каких ни у Lux Veritatis, ни в казне Хатостро не водилось, но и это решаемо. Сегодня важно объединиться, чтобы завтра были живы те, с кого взимается долг. А ещё королева Лотуангэ потребовала, чтобы на её дочери женился регент Хатостро или член его семьи. Так, юная правительница сможет взойти на трон соседнего Королевства. Поскольку бывший король умер без наследников, а регент не был королевских кровей и занимал место, пока велась война с бессмертными, Хатостро фактически оставалось без правителя. Королева Лотуангэ обещала, что после свадьбы дочери Королевства не сольются в одно, а сохранят независимость. Длительное обтирание углов привело к долгожданному союзу людей. Армии сели на корабли и поплыли на Хатостро. Время утекало песком сквозь пальцы: ходили слухи, что троица бессмертных покидает Ролуангэ. Куда они отправятся, правда, никто не знал. Служители надеялись, что армии людей, теснящие средних бессмертных и Цехтуу, вынудят вторую половину семьи прийти им на помощь. Только уверенности в этом не было, и младшие с Цеткрохъев могли отмочить неожиданность: например, дождаться, когда армии стекутся на Хатостро, и атаковать Натанель или Лотуангэ. Поэтому Королевства оставили часть войск на родине, чтобы в худшем из сценариев не разделить участь Ролуангэ. Эта осторожность раздражала служителей, пытавшихся убедить соседей, что бессмертные точно прибудут на Хатостро и тем самым вынудить Королевства отправить как можно больше людей на войну. Первое столкновение двух армий с демонами случилось многим позже высадки с кораблей. Прибрежные и окраинные поселения были брошены, и называвшие себя Спустившимися стеклись ближе к центру захваченной Сайтроми территории. Туда направились войска с Лотуангэ и Натанели общей численностью почти в восемьдесят тысяч человек. Через два дня на равнине под названием «Сиреневые Туманы» состоялась битва. В тот день и впрямь стоял туман, скрывавший растущие в низине травы и цветы. Запело оружие, закричали умирающие. Бессмертные в сражении не участвовали – впервые с начала войны. Окрылённые их отсутствием люди бросались на врагов с удвоенным усердием. У воинов Натанели и Лотуангэ не хватало опыта против демонов, а у некоторых присутствовал суеверный страх из-за «не таких, как все». Но вскоре им на помощь пришли служители, и недостатки были нивелированы. Битва закончилась отступлением людей и таким же отходом демонов. У первых к серьёзным потерям отнесли гибель двух командиров среднего звена, а также ранение, пускай и не смертельное, главнокомандующего Давароса. Тем не менее итогом стала ничья. Обе стороны пострадали и взяли перерыв, чтобы зализать раны и подготовиться к следующему сражению. Алтерис стал ждать резерв, оставленный между операционной базой над Вордего-Сей и построенным фортом у моря, куда пристали корабли. А демоны ещё больше отошли в глубь материка. Услышав о равном противостоянии, в Lux Veritatis воодушевлённо помолились Терпящей. Объединение людей вставило первый кирпичик в победу.***
Ничего бы не вышло без поддержки собратьев из других орденов. План, родившийся в головах двух безумцев, гарантированно избавлял Церковь от паршивых овец – тех неадекватных единиц, которые не могли бороться с безумием и творили беспредел. А также разом изгонял как минимум одного бессмертного на Нижний этаж, помогал переломить ход войны и завоевать уважение для всей Церкви. Сейчас репутация Lux Veritatis трещала по швам. Он переживал раздрай, и фактическим лидером был только орден Альели. Хотя Оливи страдала от того же представления мнимой смерти, благодаря внутренним качествам она сохраняла самообладание и не опускалась до зверств, что происходили в других орденах. Бурут и Шагаттэ… можно сказать, были потеряны. Они более не выдерживали критики и не годились на роль новых столпов Lux Veritatis. Одержимые идеей, что в какой-то иной реальности их стёрли с помощью могучего артефакта, они называли мир вокруг фальшивым, а своих братьев и сестёр по вере – куклами, что мертвы изнутри. Они никому не доверяли и ничего не желали делать для укрепления основ Церкви. Некоторые помешавшиеся вели себя ещё хуже: устраивали чистки среди служителей, причём приносили в жертву даже тех, кто не видел насланного кошмара. Многие добровольно наложили на себя руки. Призвать служителей к благоразумию стало такой же непосильной задачей, как изгнать всех бессмертных назад за пару суток. От помешавшихся можно было только избавиться, но тут возникал вопрос: а станет ли Lux Veritatis сильнее после отсечения больной половины? Здоровее – точно, но их численность значительно сократится. Потому им и нужны были армии соседних Королевств. Церковники не могли даже решить, что делать с верхушкой. Возвращать привилегии Лангзаму, На-Ла и Риндожи никто не хотел, да и помешавшихся в их рядах было не меньше. Так кто станет новыми столпами? Может, не надо трёх, но хотя бы два ордена для объективности нужно наделить максимумом полномочий. Выходило забавно: в том несбывшемся кошмаре бессмертные якобы уничтожили Lux Veritatis, и все, кто в том сне находился в резиденции, теперь мучились от помешательства. А поскольку в ней разрешалось жить более-менее значимым орденам, почти все действительно полезные единицы сейчас были околдованы. Этой участи избежали совсем уж мелкие или недавно образовавшиеся объединения, обитавшие в черте города за пределами главной резиденции. То есть эти юнцы и ещё те, кто по счастливой случайности выезжал из Lux Veritatis по делам, вроде Чобре из Харатено или вечно где-то шлявшегося Олера Роттенгерского, стояли первыми в очереди на звание будущих старейшин. Это было смешно и грустно одновременно. Конкурс был бешеным. Альели как единственный столп нынешней Церкви ждал поистине выдающихся и разумных поступков от кандидатов. И, несмотря на некоторые проблемы с разумной частью, Апрогси показывал, что он – лучший в списке. Вортес и Гардано старались не из любви к власти, а потому что видели: другие ордена не достойны быть столпами, они не справятся. Апрогси же всегда был союзом заумных учёных, но с головами на плечах. А обезумевшей Церкви сейчас нужны адекватные лидеры. Вортес и Гардано разработали гениальный план, с филигранной точностью прописав все шаги. И насколько он был великолепным на бумаге, настолько же казался сомнительным в реализации. В нём слишком многое должно было пойти не так. Однако лидерам Апрогси удалось убедить других служителей «не верить гречихе в цвету, а верить в закрому»(3). Людей могли спасти только чудо или невероятное событие. Старые методы не работали, да и бессмертные каждый раз учились и запоминали трюки церковников. А то, что придумали Вортес и Гардано, невозможно предвидеть, угадать и парировать. До такого даже нельзя додуматься, если не знать заранее, как работает каждая деталь. Гардано и Вортес не уставали дивиться своему везению. Словно Сама Терпящая подкинула им мешок благословения и секрет Клепсидры в письменном виде. – В одной из войн бессмертные, когда их загнали в угол, взяли в заложники королевскую семью. Думаешь, в этот раз они не осмелятся покинуть собственных территорий для повторения старых приёмов? – прохаживаясь по главному холлу ордена, говорил Вортес. Он вспоминал историю, общую для Церкви и Шестерых, и черпал из этих знаний мудрость, строил на их основе тактики. Гардано недовольно клацнул зубами: уж кому-кому, а ему не требовалось пересказывать учебники. Опыта у второго лидера Апрогси было столько же, сколько и у оригинала, от которого он отделился. Гардано не ощущал себя недавно родившимся и имел в запасе весь тот опыт, который получил Вортес с осознанного возраста. То же касалось и памяти, а вот отношение к пережитым событиям было другим. Из-за чего Гардано был убеждён, что артефакт, вырвавший его из тела Вортеса, всё же привнёс в него что-то инородное, из-за чего двое мужчин теперь не казались близнецами. При этом лидеры Апрогси были настолько же разными, насколько близкими по духу, так как вмещали в двух телах одну душу, и этот баланс делал из них поистине великих партнёров. – Не, они не вылезут, – подумав, ответил Гардано. – Едва ли регент и его семья могут сойти за привлекательных заложников. Да и ситуация сейчас немного… нестандартная. – Ты присоединишься к отряду служителей? – Я уже договорился об этом. Очень уж интересная развязка может получиться. Не тебе же с твоим зелёным личиком распоряжаться на поле боя, – пошутил Гардано. Болезненная физиономия Вортеса стала его неотъемлемым атрибутом за последнее время. Гардано радовался, что не видел кошмара, не оставлявшего в покое многих служителей. В противном случае Апрогси был бы обречён. Рыба гниёт с головы, а их ордену повезло иметь запасную. – Осложнения? – спросил Гардано. – Тармено обвиняет нас в сговоре с демонами. В Шагаттэ убеждены, что мы помыкаем Альели. В Парагеме открыто заявляют, что не будут подчиняться «второму Фасетто», если наш орден всё же назначат новым столпом. – Вторые Фасетто? Так нас ещё никто не оскорблял. – Некоторые видят в нашем внезапном толчке авантюризм и амбициозность шутов Роттенгерского, – вздохнул Вортес. – Их пугает, как резко мы приступили к реализации едва придуманного плана. – Ну, если бы им так же повезло, они бы тоже не мешкали. Само собой, не могло всё идти гладко. Чем сложнее план, тем с большей вероятностью в нём что-то пойдёт не так. Вот и у Апрогси кое-что сломалось по пути, но результат не был фатальным. Даже с изменившимися условиями шансы Lux Veritatis на победу оставались приличными. – А ещё у нас кончились добровольцы. – Вортес словно специально приберёг самую мякотку на конец. – Те безумцы, что не хотят умирать и явно похитрее, скрывают, что видели общий для всех кошмар. Мы не можем заставлять людей идти на смерть, если они сами того не желают. Это противоречит морали Церкви. – Скажи это предыдущим старейшинам. – Их потому и сместили, если не помнишь. Главенствование Альели и Апрогси должно быть другим. – Вортес наконец прекратил кружить по холлу и остановился возле настенного гобелена. – Да ты идеалист. Увы, так легко не получится. – Гардано подошёл сзади и похлопал Вортеса по плечу. – Со своим планом мы истребили почти треть Lux Veritatis, пусть и обезумевшую, а ещё раньше, до дурмана демонов, в войне тоже погибло сколько-то сотен. Половины Lux Veritatis больше нет. Наша численность тает, пока Спустившиеся продолжают лезть на Верхний этаж. Несмотря на противоречивость положения, ни Вортес, ни Гардано по-настоящему не винили себя или Церковь в гибели служителей. Это ведь Спустившиеся начали войну на Верхнем этаже, чем вынудили людей пойти на жертвы. Спустившиеся наслали помешательство, из-за чего загубили разум многих церковников. В каком-то смысле, часть Lux Veritatis уже была обречена, как только стало известно, что наверху все бессмертные. Однако Вортес верил в это чуть меньше, из-за чего и проявлялось его беспокойство о моральном облике Lux Veritatis. Все эти возвышенные речи о жертве и необходимости вызывали у его и без того потревоженного дурманом разума болезненные видения. – Мы так и подсчитывали. Вспомни прошлые войны со всеми Шестью владыками. От Lux Veritatis оставалось даже меньше, – заметил Вортес. – Пойдём. Нужно поговорить с завистниками из других орденов. Будь в этот раз вежливее. Если бы им тогда не посчастливилось… Везение лидеров Апрогси заключалось в следующем. Служители заметили, что рядом с тем местом, где их собратья совершали самоубийство или приносили жертву, стало часто отираться пакостное существо. Его тут же приняли за демона и попытались устранить. Так делали все ордена, кроме Апрогси. Будучи людьми любопытными и лишёнными определённой доли предрассудков, Вортес и Гардано понаблюдали за существом и даже сумели его расспросить. Спустившаяся назвала своё имя – Слепая Искательница. Она словно не знала, что между людьми и демонами идёт вражда, что церковники не любят Спустившихся. Или что вообще существует какое-то разделение на народы. Её мышление было сложным, она изъяснялась об известных явлениях так, будто сама соприкасалась с ними в иной плоскости бытия. Иными словами – она была не от мира сего. При всём при этом Слепая Искательница довольно открыто рассказала Вортесу и Гардано о своём пристрастии. Она питалась аномалиями. Получить их она могла лишь в момент гибели источника. Например, когда дверь между этажами закрывалась, аномалия прекращала существовать, но энергия не исчезала насовсем. Она рассеивалась. Её-то Слепая Искательница и поглощала известным только ей способом. Вот и теперь Спустившаяся охотно ошивалась на территории Lux Veritatis, не страшась быть убитой, потому что многие служители, переживавшие дурман, накладывали на себя руки. Для Слепой Искательницы Хатостро превратился в стол с угощениями. Гардано поначалу было мерзко слушать, что энергией его мёртвых собратьев кто-то питается. Потом он и Вортес задумались над значением слова «аномалия» и что это значило в картине помешательства служителей. Обсудив то, что они узнали, Вортес и Гардано задумали две вещи: очистить Церковь и отомстить Спустившимся за их дурман. Апрогси изучал, проверял и хранил артефакты древности, некоторые из которых в крайних случаях могли использоваться Lux Veritatis. Один из них разделил Вортеса на двух личностей. Другие могли пригодиться теперь. Этими артефактами были непримечательные тёмно-синие хрусталики, освещённые магией старой Церкви. Ровно девять, хотя записи гласили, что когда-то эти кусочки были целым камнем, который расколола чудовищная сила. Они могли собирать в одной точке жидкости, газы, даже свет. Иногда хрусталики использовали, чтобы помочь новичкам в тренировках с энергией света. Так служители знали, что артефакты до сих пор работают. Лидеры Апрогси рассудили, что раз у аномалий есть энергия, то на неё можно влиять. Например, собрать её в одной точке, сгустить, увеличить, как смрадное облако. Вернее, девять маленьких облачков, отравляющих жителей тех участков, где будут закопаны неприметные хрусталики. Люди ударят по демонам их же оружием. Жертвующие собой или погибающие в бою служители, подверженные дурману, будут оставлять после себя энергию. Она сконцентрируется благодаря артефактам в одной точке, таким образом, аномалии поразят жителей городов или деревень, обитателей аванпостов… Пришлось выбирать окраинные точки, поскольку у служителей было мало шансов пробраться в глубь захваченных территорий. Но даже откусить с края было приятно. Вылезала сложность в виде выживших. Чтобы энергия собиралась в одном месте, требовалось, чтобы одурманенные служители погибали. Тогда Вортес и Гардано придумали воздействовать на владык демонов, оповещая их заранее о диверсиях и умоляя не брать пленных. В чём-то лидерам Апрогси даже лгать не пришлось, ведь от паршивых овец и впрямь следовало избавиться. Они лишь утаили истинные мотивы. Слепая Искательница была в восторге от пира. Вортес и Гардано даже сумели убедить её, что все эти жертвы – дар ей в обмен на помощь. Спустившаяся была довольна и вскоре стала лояльной. От неё церковники узнали, где на территории демонов двери между этажами, потому как Слепая Искательница чувствовала эти аномалии. Она помогла составить карту поселений своих сородичей на Верхнем этаже. Когда в один прекрасный день она сама предложила атаковать Сайтроми, лидеры Апрогси были вне себя от восторга. Им и просить не пришлось. Слепая Искательница так и не смогла внятно объяснить причины желания напасть на Короля, так что, возможно, служители упустили что-то важное. Махнув на это рукой, они дали ей копьё, освещённое магией, и стали ждать. Само собой, ничто не шло гладко. Артефакты не сработали так, как от них ожидалось. Вместо того чтобы отравлять Спустившихся, аномальная энергия вдруг порвала слои реальности. Города провалились между этажами. С одной стороны, это было замечательно, потому что Спустившиеся понесли потери. Со всех других сторон же выходило не очень хорошо. Во-первых, разрушение поверхности наносило вред материку, создавая кратеры, на которых никто не сможет поселиться. Во-вторых, артефакты были уничтожены вместе с ландшафтом, что гарантировало ослабление и последующее рассеивание магии. Это была потеря ценных предметов древности. Почему всё сломалось именно сейчас, когда они разместили восемь камней из девяти? Каким образом артефакт проломил брешь между этажами? Эти вопросы Вортес оставил на будущее, чтобы обдумать в одиночестве и записать в личной биографии в назидание потомкам. Сейчас на это не было времени. Слепая Искательница тоже испарилась. В этот момент сомнительных достижений обещанные армии приходят на помощь. Идеальнее не придумать. Сумятица, наведённая благодаря Вортесу и Гардано, была закреплена и усилена результатами уговоров Оливи – одной из немногих, кто верил в безумные идеи лидеров Апрогси. Глава 25.2 Vae victis (4) Я совсем не понимала, что происходит. Тягостное ожидание беды расползлось по комнатам дворца, въелось в периметр, словно сажа. Обшитые панелями стены и впрямь казались тусклее и неприветливее. Я шарахалась по коридорам в свободные от дел минуты, недоумевая, почему в столь сложное для Спустившихся время занимаюсь будничной ерундой, а не присутствую на военных собраниях наравне с отцом. А потом вспоминала, что сама же просила Сайтроми не впутывать меня в их мстительные войны, что меня воротило от массовых убийств. Король просто помнил об этом и из уважения к моему желанию оберегал от необходимости ломать собственные привычки. Только с тех пор, как я говорила ему об этом, прошло настолько много времени в другой и этой реальностях, что я начала переоценивать собственное отношение к войне. Сайтроми не покидал дворца, много разговаривал со Спустившимися лично и через отчёты, с бессмертными – посредствами магии имён. И о моём существовании будто забыл. Когда на другой день после новости о равных потерях между людьми и Спустившимися Король всё-таки обратился ко мне, я уже и не надеялась на доверие с его стороны. Оказывается, все эти напряжённые дни Сайтроми не игнорировал меня ¬– он взвешивал, планировал, сопоставлял. Уже позже я осознала, что была спасена от рутины. Отец переработал для меня всю информацию и выложил в готовом виде, избавляя от унылого созерцания встревоженных, сосредоточенных, обеспокоенных лиц военных на затяжных собраниях. Сайтроми пригласил меня в кабинет и, пока я ещё переступала порог, сказал вместо приветствия: – Армия движется в нашу сторону. Если мы не хотим впустить их в город с дворцом, нужно дать бой. Король не сидел за столом, а стоял у окна, пронизывая взглядом жавшиеся крыши домов. Не удивлюсь, если их жители чувствовали его сквозь черепицу и вздрагивали от неизвестно откуда накатывавшего озноба. – В новом бою ты тоже не будешь участвовать? – Буду. С поддержкой Сат’Узунд. – Сайтроми внимательно изучил моё лицо. – Ты ведь догадалась, что никто из нас не пришёл на первое сражение, потому что оно проходило на территории аномального поля? Я теряю концентрацию и силы в нём. Толку от меня было бы мало. Рядом с дворцовым городом аномального поля нет… пока. – Что значит «пока»? – испугалась я. Король выглядел не просто встревоженным или мрачным, он был злым и нетерпеливым. Даже его реденькая бородка топорщилась, точно вставшая дыбом шерсть. Не хотелось донимать его глупыми вопросами, но я всё ещё ничего не понимала и ждала разъяснений хоть в каких-то аспектах. С того момента, как подтвердилось, что Цехтуу действительно развоплотили, меня не покидал страх. Новость о подкреплении в лице трёх бессмертных, чей интерес закономерно сместился с опустошённого Ролуангэ на соседние материки, немного подбадривал… наверное. Я даже не знаю, хорошо это или плохо, что сорвавшиеся младшие скоро будут делить с нами одну землю. Правда, до их прибытия ещё нужно было выстоять и защитить города Спустившихся. Корабли за пару суток не построить, а если Цеткрохъев, Хатпрос и Хат’ндо способны переплыть море без судна, как о них благоговейно шептали смертные, то всё равно на это нужно время. А враг уже почти у ворот. – Ты убьёшь Слепую Искательницу, если она окажется поблизости, – вместо ответа на мой вопрос произнёс Король. – Она разве не мертва? Сомневаюсь, что после моей последней попытки она успела добежать до ближайшего ручья. – Ты её плохо знаешь. Слепая Искательница весьма живучая. Наше пламя для её аномального тела – что укус комара. Я вспомнила огнеупорность ошмётков Авигратиуса, который тоже был своего рода аномалией, и не нашла аргументов против. – Думаешь, она попробует напасть вновь? – Не в этом дело. Уверен, что аномальные поля – её магия. Пока она жива, велик риск, что ей захочется создать новое поле в пределах дворцового города. Этого нельзя допустить. Я попыталась сплести всю информацию в цельные бусы, но слишком мало было нанизано горошин. – А если это не она? Да и зачем ей так поступать? – Я вспомнила тот день, когда видела Слепую Искательницу во дворце. Потом её отчаянное нападение в лагере. – Или она разозлилась на тебя, потому что ты нарушил соглашение? Что ты вообще ей тогда обещал? – Бесплатный пир. – Сайтроми вздохнул, поняв, что объяснений не избежать. – Слепая Искательница поглощает энергию аномалий, но именно в тот момент, когда те перестают существовать. Так она получает шанс впитать их все в себя. Для неё это как приготовленный суп. Вкусно и сытно. Представь, как она себя почувствовала, когда в Клепсидре стало на сотню-другую аномалий больше. У неё помутился рассудок от жадности. В первую очередь она пришла ко мне, не вполне осознавая, что я по-настоящему бессмертен, а потому не лишусь энергии, даже если буду развоплощён. Когда человек или Спустившийся умирает, его энергия перерождается в Лесу, помнишь? Я кивнула. – Новое существо, которое сложится из энергии, уже не будет аномалией, потому энергия аномалии просто рассеивается. Её Слепая Искательница и поглощает при уничтожении объекта, бывшего аномальным. Я предложил этой безумной отдавать всех помешавшихся пленных служителей, которые ещё попадутся нам. Тогда она могла бы убить их сама и поглотить высвободившуюся энергию. И, будучи обязанной, стала бы шпионить для нас на территории людей. Однако она, похоже, неправильно поняла меня и пошла к служителям сама. – А те, увидев у себя такое страшилище, не обрадовались и нашпиговали её магией. Она обиделась на тебя, решив, что ты её подставил, и пришла мстить. – Может быть. Я всё же склоняюсь к тому, что Слепая Искательница получила от служителей более выгодное предложение. Теперь они в сговоре против нас. – Чтобы служители заключили сделку с демоном! – не поверила я. Задумалась, перебрала в уме факты. – Ты пришёл к такому выводу из-за того копья? Может, Слепая Искательница его украла, когда сбегала от служителей? – Не исключено. Правду мы узнаем либо от Слепой Искательницы, либо из вышедшей спустя годы агиографии (5) того умника, который переступил через гордость и церковные обеты, чтобы договориться с «демоном». В любом случае, нам нужно проявлять бдительность. Когда начнётся сражение, ты и твой отряд будут в стороне от линий фронта – отслеживать диверсии. Если увидишь Слепую Искательницу, убей её! Никаких переговоров и вторых шансов! – И как это сделать? Она не особо хорошо горит. – Сжигание – единственный способ убиения, тебе известный? – усмехнулся Сайтроми, хотя и понимал моё инстинктивное желание воспользоваться прирождённым талантом. Стоит сжиться с мыслью о послушности белого огня, так только на него и полагаешься. – Заколоть её будет проще. Я снова кивнула, скрывая беспокойство от мыслей о предстоящем сражении. Оно пройдёт так близко к дворцовому городу! Все силы Спустившихся были стянуты в эту точку: войска Цехтуу, оставшиеся без Королевы и перешедшие в подчинение Сайтроми; жители поселений южнее, сквозь которые прошли армии соседних Королевств; первые отряды поддержки Сат’Узунд. Средние бессмертные долго думали, использовать ли все ресурсы или оставить часть войск на территории Цехтуу, если противник придумает подойти с другой стороны и зажать их. Этого никак нельзя было допустить, поэтому защитники северных границ не сдвинулись с позиций, получив приказ охранять поселения на территории Цехтуу. Когда на материк прибудет троица с Ролуангэ, Цеткрохъев займёт место старшей Королевы, а Хатпрос и Хат’ндо присоединятся к средним и помогут им отстаивать владения. В дворцовом городе стало шумно и тесно, но это ненадолго: скоро беженцы отправятся севернее, на земли Цехтуу. Было бы лучше временно переправить мирных на Нижний этаж, но с этим как раз были проблемы. Все мосты в ближайшем радиусе закрылись. Армии отрезали нас от дверей на юге. Был один проход в сотне километров, на территории людей, куда Спустившиеся без охраны не осмелились бы сунуться. Народ верил в силу Королей, в их непобедимость, потому пережидал бурю на отвоёванных землях. Подмогу ждали только с Ролуангэ. На троицу бессмертных делали большие ставки, так как все понимали: армия соседних Королевств просто огромна, уничтожить её теми силами, что имелись сейчас у средних после обрушения городов и закрывшихся проходов, было тяжелейшей задачей. Да вот напасть – у бессмертных на Ролуангэ не было с собой помощников, когда они прошлись огненной волной по Королевству. Цеткрохъев и младшим предстояло найти на Ролуангэ двери, через них поднять войска и привести их на Хатостро. Когда всё это случится? По численности армия Спустившихся проигрывала гостям из других Королевств, но по составу мы были впереди. Войска людей складывались из военных и, скорее всего, служителей с церковной магией. На стороне Спустившихся – всё великолепие их физических и ментальных способностей. Меня всегда поражало, как главнокомандующим удавалось так виртуозно комбинировать столь разных Спустившихся с их неповторимыми талантами. Да и сами главнокомандующие были выдающимися. Поскольку бессмертные часто присутствовали на поле боя, основные приказы исходили от них. Однако у каждой сотни Спустившихся, объединённых в когорту, был свой командир, именуемый оптимой. С тремя я была знакома лично, и они – двое мужчин и одна женщина – знали, казалось, всё о военном ремесле. И, что немаловажно, – о том, как воюют современные Королевства. Для меня ажиотаж перед битвой, охватывавший каждую улицу, каждый уголок, не был в новинку. Я испытывала лёгкий мандраж от предвкушения брутальной и, возможно, неприятной развязки. И надеялась, что Слепая Искательница умнее пня и точно не заявится в тот день. Что ей искать? Вымаливать прощение? А что делать с ней мне? Я была невидимой для неё только рядом с Сайтроми, в ином случае Слепая Искательница заметит меня, примет за Короля и испугается. Может, на это отец и рассчитывал. Отряд из девяти Спустившихся и я неустанно патрулировали местность. Мы почти поселились в стороне от стратегических линий противника. Как и ожидалось, Слепую Искательницу мы так и не дождались. Зато в день второго сражения нам сообщили о нападении на поселение, стоявшее чуть в стороне от дворцового города, – Потасию. Сейчас оно представляло собой укреплённую крепость и последний рубеж на пути людей к дворцовому городу. Поскольку армии поднимались восточнее, со стороны Томборса, услышать об атаке на Потасию было неожиданностью. Мне запрещалось вступать в сражение с армиями, но можно было устраивать потасовки с немногочисленными отрядами неприятеля. Переместившийся Спустившийся сообщил, что Потасию осадили служители. Это было странно, потому что церковники старались не пропускать главные сражения и не шатались по округе. Им отводили укреплённые позиции, кроме, может, служителей Риндожи, которые хорошо сражались и занимали места наравне с воинами Лотуангэ и Натанели. Похоже, кто-то из служителей захотел поиграть в героя в отрыве от армий. Мы примчались к Потасии и зашли в тыл служителям, сосредоточенным на осаде. Я разглядела бородатых воителей и узнала в них представителей Риндожи. Человек тридцать, что подтверждало мои догадки об отщепенцах, действовавших отдельно от армии людей. Издали я начала поджигать церковников и едва не словила стрелу. Спешилась и спряталась на возвышенности, продолжая действовать оттуда. Передо мной, как на ладони, открывалась стена Потасии, испещрённая брустверами (6), и ложбина, в которой рассредоточились служители. Церковники стали стрелять в мой отряд, но часть их всё ещё концентрировалась на попытке вышибить ворота крепости. Мои Спустившиеся отвечали стрелами на стрелы, и когда количество людей уменьшилось на десяток, пошли в лобовую атаку. Служители защищались обычными щитами, никто не пользовался магией, и спалить многих из них было проще пареной репы. Понимая это, церковники продолжали обстреливать участок земли, где я засела, и было трудно часто высовываться. – Эй, девочка! – разрубив Спустившегося, крикнул широкоплечий мужчина. У него была отметка на груди, но я не могла разглядеть её. – Juris praecepta sunt haec: suum cuique tribuere (7)! Это был боевой клич. Я поменяла позицию, чтобы сбить с толку лучников, и вновь посмотрела на кричавшего мне мужчину, судя по отметке, командира отряда. И растерялась, видя, как близко он подобрался к моей позиции. Он нёсся с щитом наперевес, и я едва успела отпрянуть, чтобы меня не сбило им. Откатилась, чтобы не получить добивающий удар под лопатки, и разожгла костёр, огораживаясь от неприятеля. На помощь мне спешил Спустившийся, и командир Риндожи отвлёкся на него. Я быстро оценила обстановку: от моего отряда остались трое, служителей – не меньше десятка. Всё-таки мои надежды на внезапное нападение со спины и растерянность церковников были чрезмерно оптимистичными. Служители либо были морально подготовлены, либо, взятые в кольцо, подпитывались от отчаяния загнанного в угол зверя. Командир Риндожи осознавал, что, пока я на поле, белый огонь без труда пожрёт всех его людей. Поэтому, не давая опомниться, мужчина рвался зарезать меня. Он всё время держался ко мне лицом, пряча его и весь корпус за щитом. Ему не особенно мешал скакавший вокруг Спустившийся, чьи рёбра в какой-то момент хрустнули от удара о них щитом. Мой защитник упал и, хотя был ещё жив, какое-то время оказался прибит к земле болью. Я заметила это за секунду до того, как меня едва не вспорол меч, колющий из-за щита. Его выпуклая поверхность закрывала даже ноги командира Риндожи – настолько большим он был. Мне оставалось дивиться, как мужчина удерживал эту металлическую махину и не терял равновесия. Пригибаясь к земле, чтобы не стать мишенью для лучников, я кое-как уклонилась от разбега со щитом. Лидер Риндожи использовал свой массивный инструмент не только как защиту от чужих атак, но и в качестве тарана. Он брал силой и напористостью, я же ещё не попала под удар из-за ловкости и телосложения. Меня трудно было поймать, но если я всё же получу прямой удар щитом в грудь, та точно треснет и продавится внутрь. Каждый раз, когда я пыталась поджечь траву под ногами лидера Риндожи, он оказывался в другом месте. Пыталась представить его массивное тело и приказывала огню охватить его, почти не видя самого мужчину, но то ли от паники, то ли по какой-то иной причине не удавалось этого сделать. Лидер Риндожи оттеснил меня назад, так что часть панорамы сражения скрылась ландшафтом. Я извлекла из ножен кинжала и пробовала обороняться им, но уже через минуту его выбило из пальцев. Запястье свело от боли. В этот миг я потеряла служителя из виду, и в лицо мне врезалась холодная поверхность. К счастью, удар шёл под углом, что спасло мой нос от вминания в череп. Я упала на колени, и перед глазами заплясали разноцветные пятна. На лице стало мокро от крови, сочившейся из вывихнутого носа. Меч тут же вонзился бы в мою шею, если бы лидера Риндожи снова не отогнал от меня Спустившийся. Меня тошнило, и я с трудом сосредоточилась на происходящем. В этот миг потери инициативы меня посетило видение. Краткое, почти не отличимое от реальности, словно всё увиденное уже произошло и я просто выводила в памяти деталь за деталью. Пока соображала, часть предсказания успела сбыться буквально на глазах. Невероятно выносливый Спустившийся был похож на изуродованную куклу: из множества ран сочилась кровь, лицо распухло. Он с трудом держался на ногах и пытался выдавить командира Риндожи с безопасной линии таким образом, чтобы мужчина открылся и, защищаясь от Спустившегося, встал ко мне боком или спиной. Тогда я могла бы попробовать зацепить его огнём. Командир Риндожи не поддавался на уловки и всегда держался так, чтобы его тело полностью закрывал от моего взора щит. Он бил вслепую, лишь на секунду выкидывая меч с рукой из-за укрытия, и тут же снова прятался, как черепаха в панцире. Должно быть, он ориентировался по звукам и теням на земле, уж и не знаю. Ему почти не нужно было целиться, ведь в качестве оружия чаще, чем меч, он использовал щит. Редкие огоньки, которые я успела развести, потухли, оставив чёрные пятна на земле. Им нечем было подпитываться, ведь служитель, которому они предназначались, постоянно менял позиции. Но я знала из видения, что командир Риндожи начал уставать. К несчастью, ему на подмогу пришёл церковник из отряда. Наверное, мои Спустившиеся поредели настолько, что никто уже не сдерживал неприятеля. Появившегося служителя я спалила, и пока больше никто не осмелился встать на его место. Мне снова пришлось уворачиваться от атак командира Риндожи, который добил-таки моего защитника. С кружившейся головой это было в разы труднее. Мешало и то, что настоящее постоянно прорезалась картинами скорого будущего, и я отчаянно старалась не запутаться в них. Было бы прискорбно пропустить удар, уклоняясь от того, что должен последовать лишь полминуты спустя. Долго так продолжаться не могло. Даже помогая себе предвидениями, я ошибусь раньше, чем выдохнется командир Риндожи. И тут меня посетила светлая идея. Я так и не поняла, придумала её на волне безысходности или увидела в ближайшем будущем. До этого момента я вяло и безуспешно разводила огонь там, где стоял служитель. Он тут же легко отскакивал на безопасное расстояние. Мои попытки задеть его были хаотичными и потому не приводили к успеху. Теперь же я решила использовать старый способ целенаправленно. Несколько огней на земле вновь отпугнули командира Риндожи. Я могла поклясться, что мужчина в пылу нашего смертельного танца едва ли видел эти костерки, скорее чувствовал их жар и, не глядя под ноги, отскакивал в сторону. На этом я его и подловила. Несколько якобы отчаянных поджогов сдвинули служителя вбок. Три размашистых шага, и командир Риндожи, уходя от очередного очага, споткнулся о мёртвого Спустившегося. Мужчина качнулся и стал терять равновесие. Пока он переставлял ноги и возвращал баланс, я заскочила с левого бока. Тело командира Риндожи было открыто, и он не успевал переместить щит. Несколько невероятно томительных секунд, и служитель загорелся полностью. Щит выпал из корчившихся рук и глухо хлопнулся оземь. Враг был повержен, и силы тотчас покинули меня. Я повалилась рядом с убитым Спустившимся. Даже боль и противная липкость на лице не помешали выпасть на пару минут из реальности. Или не минут? Когда я очнулась, солнце, стремившееся к горизонту, красиво бегало лучами по земле и стоявшим в отдалении деревьям. Мне помогли подняться и повели к крепости. Главное, что это были Спустившиеся, пускай лица незнакомые. Я расслабилась и позволила им доставить меня за ворота и оказать помощь. Какая-то женщина весьма профессионально вправила мне нос и наложила компресс, осмотрела запястье. Позже я узнала, что после гибели моего отряда немногочисленные защитники крепости решились выйти и смять остатки церковников. Поскольку в Потасии обитали в основном мирные жители, никто не осмеливался драться с тридцатью вооружёнными до зубов служителями в открытую. Спустившиеся собирались пересидеть штурм до прихода настоящих воинов. Неизвестно, что случилось бы, если бы мой отряд не оказался поблизости. Всё-таки дерзкая атака церковников имела определённый успех хотя бы в том, что часть ворот они раскрошили в щепки. Подгадали на славу: основные силы Спустившихся были заняты генеральным сражением, и Потасию защищали единицы. Мне сообщили, что мирные жители вдохновились моей храбростью. Они видели, что их Риидара сражается с командиром Риндожи, и, несмотря на отсутствие боевого опыта, похватали оружие и выступили из крепости. Пятеро погибших. Вместе с моим отрядом, Спустившиеся потеряли четырнадцать против тридцати двух убитых церковников. Я была польщена услышать, что мой пример был полезен, хотя мысль о потере целого отряда терзала нещадно. Гаррел, наверное, сказал бы, что размен более чем выгодный, но мне не нравилась его бесчувственная арифметика. Я оставалась в Потасии ещё сутки, а потом до нас дошёл приказ Сайтроми: Король требовал, чтобы жители собрали все припасы, согнали скот и отправились в дворцовый город. Я испытала раздражения, потому как отход Спустившихся вглубь означал, что мой отряд погиб зря. Но больше всего меня одурманил страх. Из Потасии сделали крепость в первую очередь для того, чтобы сохранить в ней ресурсы. Жители других городов, таких как Аморро и Вордего-Сей (единицы, избежавшие гибели в катастрофе, когда земля провалилась на мост между этажами) стеклись в Потасию в поисках укрытия. Они пригнали туда скот и привезли запас провианта. Из-за того, что нас отрезали от поставок с Нижнего этажа и почти полностью вытеснили с южной территории, Спустившиеся оказались под угрозой голода. Их огороды и разводимые животные были уничтожены вместе с поселениями, и всё, что осталось, теперь хранилось в Потасии и главном городе с дворцом. Получше дела обстояли на землях Цехтуу и Сат’Узунд, но и там ресурсы были ограничены. Сейчас же Сайтроми велел последний рубеж в Потасии сдвинуть в дворцовый город. Это означало, что оберегать крепость больше нет возможности. А это, в свою очередь, означало, что войско Спустившихся потерпело поражение и тоже отступало.***
В дворцовый город я прибыла с обозами и вереницей беженцев из Потасии. Мой нос всё ещё был опухшим, а дыхание затруднённым. Город виделся мне растревоженным ульем, которое жужжит без умолку. Все только и говорили об отступлении Спустившихся и предрекаемой длительной осаде. Я отправилась во дворец и весьма вовремя попала на военное собрание в зале совещаний. Раньше его обширное помещение с мозаичным полом казалось мне идеальным для проведения каких-нибудь светских балов и празднеств. Сейчас этот огромный зал виделся тесным и душным. Мне никто не препятствовал, и я скромно встала у входа, оценивая обстановку. Вокруг столов в центре сгрудилась толпа разномастных Спустившихся. Я разглядела командующего Грольи, спорившего о чём-то с другой выдающейся фигурой в истории войны Спустившихся – седовласым Атаррьи, знаменитого тем, что в самом первом сражении с армией Хатостро он убил больше всех военных людей высокого ранга. Были там и другие знакомые мне личности, погружённые в раздумья или вставлявшие замечания в разговор. Само обсуждение раскололось на несколько частей, и эпицентром каждой из них был какой-нибудь горланящий военный. Я пробежала по всем взглядом и наконец нашла того, кто, как ни странно, не обращал на себя внимания даже своим ростом. Сайтроми стоял в стороне, возле окна, и будто вообще не участвовал в диспутах. Но я знала, что он всё прекрасно слышит и анализирует. Военные часто обращались к Королю, используя его как способ усилить аргумент, говоря что-то вроде: «Прислушайтесь, Сайтроми, ведь именно так мы бы и поступили, если бы…». Всего в зале насчитывалось тринадцать военных. Я навострила уши и попробовала вычленить тему обсуждения каждой отдельной группы. Прибравшие себе центральный стол и все карты на нём Спустившиеся обговаривали детали последнего сражения. Они словно препарировали мертвеца, стремясь выяснить, что с ним было не так. Другая группа, расположившись возле второго стола, спорила о предстоящей осаде. Военные, что держались обособленно и ближе всех к Королю, стояли далеко от входа, и я их не слышала. Но абсолютно каждый Спустившийся рассуждал о проблеме, исходя из факта, что им нужно выстоять и отбиться. – Нас слишком мало! – перекричал всех Грольи. – Нам срочно нужно подкрепление! Всё упирается в то, есть ли на Ролуангэ подходящие двери или нет! Король, умоляю, скажите, что от ваших братьев и сестры есть новости! Командиры рассчитывали на подкрепление. Они собирались держаться за отвоёванные клочки земли до победного, и я знала, откуда шла эта установка. От истерической мечты бессмертных стереть Lux Veritatis с карты мира. Я знала, почему троица осталась на Хатостро, хотя это было не самое привлекательное Королевство для завоевания. Материк маленький, разнообразия климатических зон и ресурсов на нём не так велико, как, скажем, на Натанели. Более того, тут правит Церковь, обосновавшаяся так основательно, что даже короли Хатостро испокон веков не осмеливаются перечить ей. И всё равно Цехтуу, Сайтроми и Сат’Узунд в своё время договорились остаться тут. Всё ради того, чтобы одним махом победить заклятых врагов. Они ставили на то, что Церковь не успеет опомниться и проиграет под натиском ненависти бессмертных. Без Lux Veritatis любые переговоры с Королевствами будут походить на отчитывание школьников – Короли и Королевы напирают, монархи подавленно кивают и соглашаются. Без Lux Veritatis любое продвижение на Верхнем этаже обернётся прогулкой. Успевай только отмечать булавками, где возводить новые поселения. Без Lux Veritatis… … будет возможно всё. Только идея не сработала. Быстро размазать тысячелетнего врага не вышло. То мудрецы с артефактом, то моё похищение, то аномалии – в общем, преград у бессмертных было много. Они преуспели разве что в пускании корней на Хатостро. И теперь вместо того, чтобы уйти красиво, на пике и с наименьшими потерями, сохранив лицо, они собирались впиться в этот клочок, пока их не вырвут из Хатостро с плотью и кровью. – Почему не переместить поселения на Ролуангэ? – вырвалось у меня. Я не рассчитывала, что в таком гвалте мой голос кто-то расслышит. Командующие продолжили громко вести обсуждения, но кое-кто всё-таки обратил внимание на мои слова. Я с удивлением заметила, как Сайтроми отрывает взгляд от окна и смотрит в мою сторону. Для меня это был сигнал, что можно смело развить мысль, чего поначалу делать не собиралась. – Если Ролуангэ теперь свободно от людей и безопасно настолько, что вы готовы через него провести подкрепление, почему не переместиться туда? Чтобы не тащить армию через море, давайте сами отправимся на Ролуангэ к армии! – И бросить результаты наших трудов – поселения со всем нажитым – на радость неприятеля? – сказал услышавший меня Спустившийся. Он был на полголовы ниже меня, но запала и энергии у него хватало на троих. – Как будто в первый раз, – проворчала я. Это была ошибка: напоминание о неудачах не только в нынешней войне, но и более ранних, настроило по крайней мере треть зала против меня. – Слушайте! – Я повысила голос, чтобы меня услышало как можно больше Спустившихся. – Ролуангэ больше не является полноценным Королевством! Земли свободны! Их очистили словно специально для нас! Так давайте воспользуемся случаем и заселим их! – Это бессмысленно, – произнёс Сайтроми, и несколько военных даже вздрогнули от неожиданности. – Если мы сбежим на Ролуангэ, армии людей последуют за нами. Всё повторится, только на другой земле. К тому же у нас нет транспорта, чтобы переправить всех Спустившихся на соседний материк. Об этом я не подумала. Слишком привлекательной казалась идея… не сбежать, нет. Выйти из цугцванга, в котором мы застряли, вырваться из удушливых объятий тесного Хатостро и попытать счастье на далёком и безопасном Ролуангэ. – При желании корабли можно построить. А что касается армий, то неизвестно, как они поведут себя дальше. Может, их союз держится на добром слове и только благодаря указке церковников. Стоит увести их с материка Церкви, как дружба прекратится. – Что мешает церковникам отправиться следом за нами вместе с армиями людей? – Сайтроми продолжал тыкать в бреши моего плана. Его лимит на меня иссяк, и Король снова повернулся к окну. Спустившиеся вновь обратились к своим темам. Никто не рассматривал моё предложение всерьёз. Я же недоумевала, как можно оставаться на Хатостро дальше, когда со всех сторон напирает неприятель. Да, на севере пока спокойно, но только недальновидный не засомневается: регент рано или поздно пошлёт армию на помощь союзникам. И тогда нас сожмут в тиски с двух концов света. Оставшись неудовлетворённой, я послала письмо Сат’Узунд с просьбой поднять вопрос среди Шести. Если Сайтроми не задумывается об уходе с Хатостро, может, его родственники более трезво оценят возможность?***
Поскольку победителем второго сражения признали армии людей, было очевидно, что они продолжат движение вверх. Даже странно, что они задержались на два дня, учитывая расклад. По некоторым причинам люди не преследовали отступавших вглубь Спустившихся сразу же после взятия инициативы. Позже стало известно, что это из-за гибели главнокомандующего одной из армий. Какой именно, мне неизвестно. Трагедия задержала армии, потому что каждая из них слушалась строго своего предводителя и люди с Натанети не хотели исполнять приказания полководца с Лотуангэ, как и наоборот. Представляю, каким крахом для всей кампании едва не обернулась эта кончина. В конце концов люди разобрались между собой и двинулись дальше. Тогда-то и началась осада. К воротам города Сайтроми подступила лишь часть армии, хотя и она казалась невероятно большой. Половина же двинулась на запад, во владения Сат’Узунд, намереваясь устроить волнения на её земле и отрезать проложенные между городами линии. Брат и сестра теперь едва ли могли посылать друг другу подмогу, разве что делая огромный крен по всё ещё удерживаемой Спустившимися территории Цехтуу. Не знаю, что там за проблемы были у бессмертных на Ролуангэ, но спустя неделю осады нас всё ещё нечем было порадовать. На Хатостро тоже не находилось нужных дверей, пускай Спустившиеся каждый день рисковали жизнями, выходя за безопасные границы и прочёсывая местность на предмет оных. Терпящая отвернулась от нас, сказала бы я, если бы не знала, что Она мертва. Мне всё ещё виделось неадекватным решение перебрасывать войска через море, когда мы можем воссоединиться с троицей бессмертных на Ролуангэ и умерить пыл мстительных жителей Хатостро, мечтавших нас отсюда выжать. Часть армии людей устраивала беспорядки на земле Сат’Узунд и немного – Цехтуу, но продвигалась тяжело и без грандиозных успехов. Возможно, этому потворствовало наступление зимы. Она пускай и была умеренной в этих краях, всё же доставляла неудобства. Через месяц осады военные Спустившиеся заговорили об обещанном подкреплении. Они стали обсуждать, кто встретит войско с Ролуангэ здесь, на Хатостро, а также где лучше всего высадить его на берег. Весть о подкреплении держали в строжайшем секрете, о ней знали буквально несколько высокопоставленных Спустившихся, бессмертные и я. Как говорилось в одном суеверии – «чтобы не потушить свечу, лучше вообще не дышать в её направлении». Похоже, у Спустившихся всё-таки были шансы отбиться и даже перехватить преимущество в войне. Если бы будущее было наполнено печальными исходами, Сат’Узунд их бы видела. Я помнила урок Созерцателей о том, что на войне всё меняется слишком быстро, в том числе и варианты будущего, так что даже провидцы ошибались не реже простых людей. И всё равно верила, что Королева с её невообразимым опытом могла разобраться во всех переплетениях дорожек судьбы. И что мы до сих пор не покидаем Хатостро из-за того, что она зреет оптимистичное будущее. (1) В военных делах наибольшую силу имеет случайность (лат.) (2) Литании – повторяющиеся короткие молебные воззвания. (3) Пословица. Смотреть по результату. (4) Горе побеждённым (лат.) (5) Отрасль церковной литературы, содержащая жизнеописание святых. (6) Бруствер – насыпь в фортификационном сооружении, предназначенная для удобства стрельбы, защиты от снарядов, а также для укрытия от наблюдения противника. (7) Предписания закона сводятся к следующему: каждому воздавать по заслугам. (лат.)