Ради него

Сине-фиолетовый свет пробивался сквозь панорамные, который падал на большую просторную постель. Большие настенные часы четко и с некоторым эхом тикали на противоположной стене. Вся комната сверкала изящными вещами и мебелью. На самой постели лежали два тела, укрытые пледами. Первым был черноволосый мужчина, худощавого телосложения. Он был заметно потрепан, но дышал спокойно. Рядом с ним лежала розововолосая девушка с интересными символами на лбу. Первым стал приходить в себя мужчина. Болезненно застонав, он нахмурился и приоткрыл на 1/3 свои глаза. В комнате было довольно светло, и мужчина тут же закрыл глаза, потому что от света глаза резко заболело. Его тело как будто было из свинца. Каждая клеточка, косточка кожица невероятно болела, а во рту ужасно пересохло. Чтобы поднять руку и речи не шло. Кислород обжигал лёгкие, а пальцы ног и рук щипали, выдавая свое онемение. В голове была пустота, он даже не помнил, что было до. Лёжа с закрытыми глазами, он пытался понять, что творится вокруг, прощупать своей чакрой территорию, но понял, что запас чакры катастрофически мал. С такой чакрой его никто не сможет отследить. Надеюсь, я в Конохе и всего лишь лежу в палате. Правда, не понимаю, как я сюда попал. Но надо будет узнать. Ненавижу больницы…» Мужчина лежал так еще несколько часов, то и дело, проваливаясь в легкую дремоту. Когда тело перестало хоть на капельку гудеть, он вновь приоткрыл глаза. Челка удивительным образом не прикрывала его глаз с Риннеганом. Мертвая тишина летала в комнате и вообще везде. Это напрягало мужчину, но в клетке он себя не чувствовал. Саске сделал наклон головой влево, убеждаясь, что может шевелить шеей. Облегченно выдохнув, он медленно повернул головой в правую сторону. Первое, что бросилось ему в глаза — длинные розовые волосы, маленький длинный носик и трепещущие веки. Учиха забыл, как дышать, а в горле встал ком. Ему это снится? Он умер?! Для него приготовили такой рай?! Саске учащенно заморгал, не веря своим глазам. Я, кажется, точно умер. Такого быть не может… Она рядом! Лежит всего в сантиметрах двадцать от меня. И дышит! Дышит! Ее грудь равномерно поднимается и опускается! Или у меня такие глюки?! Черт! А вдруг это иллюзия?! У мужчины защипало в глазах, и он тут же отвернулся, будто кто-то мог увидеть его слезы. Ему потребовалось некоторое время, чтобы привести глаза и себя в чувства. Унять дрожь в теле, сглотнуть ком, утихомирить мысли и сморгнуть слезы. Судорожно выдохнув, он повернулся обратно. Внутри все похолодело. Он вдруг подумал, что если он повернется, а ее нет?! Но к его счастью, она все еще лежала рядом, а ее грудь все еще поднималась и опускалась. Они лежали под одним одеялом. Учиха так отчаянно захотел прикоснуться к ней, что попытался отодвинуть одеяло. Рука отозвалась гудящей болью, и ему даже пришлось опустить ее обратно. Поднимая и опуская руку, чтобы так отдохнула, он наконец-то вытянул руку из -под одеяла и поднес её к её щеке. Опустив её на её плечо для очередного отдыха, он снова подняла руку, и пальцами погладил ее по щеке. Кожа оказалась мягкой, шелковистой и теплой. Сомнений, что она живая, больше не осталось. То, что она дышит, счастье для меня. Осталось только дождаться, когда она очнется… Саске перестал ее гладить и потихоньку придвинул свою руку к себе, он отодвинул край одеяла со своей стороны и напряг всё тело, с трудом усаживаясь на постели. Он слышал бешеный стук своего сердца. Ноги и руки тут же стало сводить судорогой. Мужчина прорычал, через боль, растирая руки друг об друга, а затем ноги. На это потребовалось некоторое время, а затем он опустил ноги на холодный пол и встал. Он чуть было не потерял равновесие, но схватился за стенку. Он еще никогда себя так низко не чувствовал. Это было унизительно. Собственная слабость сводила его с ума. — Вижу, ты уже очнулся, — услышал он голос сбоку от себя и повернул туда голову. На пороге стояла девушка, молодая. С белыми волосами, тёмной кожей и желтыми глазами и кошачьими зрачками. Она была одета в черные шорты, черную тунику, черные гетры и белую водолазку без рукавов. Девушка стояла, облокотившись об дверной косяк, смотря на Саске. — Кто ты? — мужчина не узнал свой сухой, осипший голос, с нотками свиста. — Мы еще увидимся, но чуть позже. Сакуре надо будет окрепнуть, — она как будто не услышала его вопроса и подошла к нему, — я дам тебе немного чакры. Тебе этого хватит, чтобы активировать Риннеган и вместе с Сакурой оказаться в Конохе, используя пространственно-временную технику. Твой Риннеган для путешествий между измерениями, но мы находимся в замке Ооцуцуки, на Луне, так что твой глаз вполне сгодится для перемещения, — говорила девушка и приложила ладонь к его плечу, вливая в него чакру. Наблюдая за ней, он теперь понял, что такого странного в этой девушке. Она была словно призрак. Ее тело просвечивалось насквозь, но чакра у нее была. Саске чувствовал, что ему стало даже дышать легче, а окаменение тела постепенно проходит. Тело перестает ныть. — Как только переместишься в Коноху, иди в ее квартиру. И ни в коем случае не вызывай врачей, дай ей хорошо прийти в себя. Заставляй ее кушать и пить воду, помой ее, и помоги ей вспомнить, как ходить, — говорила она ему как заботливая мама. Учиха стал раздражаться. Да, что она о себе возомнила?! Гордость Учихи брала вверх. Он и без нее знает, что надо делать! — КТО ТЫ ТАКАЯ? — перебил он ее, требуя объяснений. То, что они на Луне, его кажется, нисколечко не удивило. И не на такой планете он был. — Мне уже пора! — она улыбнулась ему, все так же, не отвечая на его вопрос и растворилась в воздухе. Саске сжал губы, чувствуя, как чакра разливается по каналам. Это было непередаваемое ощущение. В комнате послышался болезненный стон и Саске повернул голову на звук. Сакура, лежа на постель, приоткрыла глаза, щурясь, облизывая сухие, потрескавшиеся губы. Она еще не поворачивала головой. Саске облегченно улыбнулся и медленно стал обходить постель. — Сакура? — позвал он ее осипшим голосом, и она медленно перевела на него взгляд. Секунда, две, три, девушка смотрела на него и даже перестала дышать. Эти иссиня-черные волосы, черный глаз и Риннеган. Тонкие брови и острые скулы. Девушка узнала родные черты лица, и слезы сами собой стали застилать глаза, не веря в происходящее. — Саске…? — произнесла она шёпотом. В этом слове было столько боли, облегчения, радости и сомнения. Слезинка потекла из уголка глаза и утекла в волосы, а ее грудь стали сжимать судорожные рыдания. Она хотела было поднять руку и вытереть слезы, но поняла, что не может пошевелиться. Это Саске. Мой Саске? Боже, это правда реальность или очередное испытание? Саске наконец-то подошел ко второй половине постели и присел на самый краешек. Внутри просто хлестала волнами буря эмоций. Он сам не до конца верил во все это. — Это не сон, Сакура, — сказал он тихо, — все самое страшное позади и ты снова со мной, — сказал он и накрыл ее ладонь через одеяло своей, слегка сжимая. Девушка смотрела на нее в течение нескольких секунд и зарыдала сильнее. Она наконец-то прошло это гребаное испытание. — Нам пора возвращаться в Коноху, — сказал он ей и встал, откидывая в бок одеяло. Они были оба в пижамах. Харуно слабо закивала, давясь собственными слезами и вскрикнула, когда он поднял ее на руки. Ее руки ее не слушались, ведь она даже не могла обнять его за шею, поэтому Учихе пришлось крепко прижать ее к себе, чтобы она не упала. Он чувствовал себя намного лучше благодаря появившейся чакре, но все равно слабость была. А сейчас, когда он использует чакру для техники, ему снова станет плохо. Он напряг Риннеган, и портал стал открываться. Саске растягивал и расширял его на человеческий рост и на ширину около полутора метров, чтобы спокойно пройти мимо него. Внутри все трепетало от осознания того, что они окажутся в Конохе. Что ОНА вернется домой. К нему, к их детям. Именно ОН не потерял веру в то, что она вернется к нему. И вот теперь ОНА у него на руках, теплая, заснувшая, но такая родная и любимая. Шагнув в портал, через пару секунд он выскочил из портала на окраине Конохи и упал на колени, прижимая к себе девушку. Вся чакра закончилась, а тело по новой начинало гудеть. Переведя дух, он взглянул на Сакуру, которая смотрела на него из -под полуприкрытых век. — Все хорошо. Пошли домой, — он с трудом поднялся, буквально на дрожащих ногах и пошел к высотке, которую было видно невооруженным взглядом. Коноху окутала ночь, людей не было вообще, поэтому до дома они явно доберутся без происшествий.