Счет до минус одного

      Подтолкнув Маринетт в спину — та споткнулась и со сдавленным воплем полетела вперед, в темноту гардеробной, где ее почти наверняка поймал в свои объятия Агрест, — Лила поспешила захлопнуть за ними дверь.       — Для надежности, — с улыбкой пояснила Лила, провернув ключ от гардеробной в замке, и приложила палец к губам, призывая всех присутствующих замолчать и прислушаться. Алья и Нино выглядели чуть более скептичными, чем остальные их одноклассники — но все-таки соизволили заткнуться, и это то, чего Лила и добивалась.       На что она не рассчитывала — так это на толщину стенок и дверей на каком-то несчастном катере, сделавшую подслушивание решительно невозможными. О, она бы многое отдала за возможность хоть немного пошпионить за запертыми в темной комнате подростками, между которыми весь вечер все буквально искрило, и непременно сделать хотя бы пару-тройку фотографий. Уж с таких-то снимков Цуруги точно взбесилась бы — и гораздо сильнее, чем с фотографии Адриана и Лилы.       Месье Агрест, определенно, оценит ее усилия — особенно если Лила подаст все так, будто все происходило сугубо по инициативе Дюпен-Чен, а она, Лила, изо всех сил пыталась этому помешать.       — Мы пока можем продолжить игру, — предложила Лила, незаметно пряча ключ от гардеробной в карман. Если за десять минут она не придумает, как скомпрометировать парочку, то всегда сможет сказать, что ключ потерялся, и выиграть себе еще немного времени.       — Они ушли? — спросила Маринетт, с надеждой глядя на Тикки и Плагга. Глаза котенка были единственным источником света в этой комнате, и только поэтому ее смущение не было заметно. Она практически повисла на Адриане, когда Лила толкнула ее, и теперь они с парнем стояли друг от друга максимально далеко — насколько вообще позволяла захламленная гардеробная Куффенов площадью два на два метра.       То есть все еще слишком близко.       Не то чтобы ей не нравилось находиться рядом с Адрианом — он был ее лучшим другом и напарником, но при мысли о Кагами все происходящее приобретало налет какой-то… неправильности.       — Да, — подтвердила Тикки, просочившись сквозь дверь и обратно, — там никого нет.       — И в чем вообще смысл? — фыркнул Плагг, устало прикрыв глаза и погрузив комнату в полную темноту.       Адриан протянул было руку, чтобы ткнуть котенка и заставить снова открыть глаза, но квами на прежнем месте уже не было — и в итоге его пальцы коснулись чего-то — кого-то — другого. Вероятно, это было лицо Маринетт.       Возможно, это были ее губы.       — Ой, — одновременно выдохнули они и неловко засмеялись. Плагг открыл глаза, чтобы посмотреть на происходящее, и короткой вспышки света хватило, чтобы подтвердить догадку Адриана. К сожалению, вспышка была слишком короткой, чтобы поймать квами и вынудить его держать глаза открытыми.       — Плагг! — возмутилась Тикки, чье ночное зрение (а может, чутье) позволяло ей видеть в темноте. Квами Разрушения приоткрыл один глаз, посмотрел на три недовольных лица, тяжко вздохнул и… просочился через потолок. Тикки, издав возмущенный писк, устремилась за ним.       Теперь Адриан и Маринетт остались по-настоящему наедине, и это смущало еще больше.       — Как думаешь, сколько времени прошло? — спросил Адриан, запустив руку в волосы и улыбнувшись почти по привычке — хотя Маринетт, разумеется, не могла этого увидеть — но каким-то образом почувствовала.       Или, может, просто хорошо его знала?       — Не знаю, — честно призналась она голосом чуть более высоким, чем обычно — сказывалось напряжение из-за неловкости ситуации. — И, э-эм, что будем делать?       — Не знаю, — признался Адриан, и, осторожно вытянув руку, коснулся локтя Маринетт, и осторожно потянул вниз, предлагая присесть на пол. — Есть идеи?       — Нет, — ответила она, устраиваясь напротив Адриана. Теперь они сидели, соприкасаясь коленками и пальцами рук, и это было так похоже на их посиделки на крышах Парижа, что смущение немного отступило. — Тут слишком душно, чтобы думать, — ответила она, всерьез обдумывая, не снять ли ей пиджак.       — И правда, — выдохнул Адриан, неловко поерзав и поправив ворот футболки.       Эти десять минут обещали быть очень и очень долгими.

***

      — А если кто-нибудь акуматизируется? — увещевала Тикки Плагга, по-хозяйски развалившегося на подушке Луки.       — Разве что они сами. От волнения. Или перенапряжения, — беспечно отозвался он. Конечно, если бы такая угроза действительно существовала, они с Тикки сейчас сидели бы в кладовке вместе с ними, и Плагг ни на миг не смыкал бы глаз, но у детишек не настолько все было плохо. — Брось, Сахарок, им это только на пользу. Сама же знаешь, чем все обычно заканчивается — мы просто немного ускорим процесс.       — Спешка в таких делах… — начала было красная квами, но в этот момент дверь спальни скрипнула, и им обоим пришлось юркнуть под подушку.       — …Ты же сам говорил, что Адриан в последнее время какой-то странный, — напомнила своему парню Алья, проходя в комнату и закрывая за ними дверь.       — Говорил, — подтвердил Нино, поправив свою извечную красную кепку, — но это было, типа, давно. Сейчас все нормально. Да ты и сама видела — что он, что Маринетт…       — Вот именно! — воскликнула Алья, всплеснув руками, и назидательно вскинула палец прямо перед лицом Нино. — Что он, что Маринетт, ведут себя очень странно.       — Ты имеешь в виду тот факт, что Маринетт больше не мямлит и не смущается, и Адриану нравится проводить с ней время? — уточняет он со здоровой долей скептицизма. — По-моему, нам стоит просто порадоваться, что наши лучшие друзья теперь действительно стали друзьями.       — Я имею в виду то, как быстро они превратились в… даже не знаю, как это назвать. Как будто они дружат с детства или, по крайней мере, несколько лет, — Алья нахмурилась и подошла к двери, уверенная, что за ней кто-то был, но, когда она ее открыла, то никого не увидела и только пожала плечами в ответ на недоуменный взгляд Нино. — Я уверена, что между ними что-то произошло.       — Может, Маринетт сумела ему признаться? Они обо всем поговорили, и все наладилось, — Нино, договорив, сам же покачал головой, осознавая, насколько неправдоподобно и нелепо это звучала — начиная от самого предположения и заканчивая тем, что Маринетт не рассказала о таком своей лучшей подруге.       — В том-то и дело, что не наладилось, — произнесла Алья, на всякий случай понизив голос. — Ты же видел их сегодня. Уверена, что Лила не просто так решила оставить их наедине.       — Но зачем ей это? То есть она, конечно, наверняка хотела как лучше, но у нее с Маринетт не такие отношения, чтобы помогать ей в чем-то.       — Я знаю, — вздохнула девушка, подойдя к Нино и положив голову ему на плечо. — Странно это все.       — Уверен, они разберутся со всем, — он осторожно приобнял Алью и поцеловал в лоб. — А если нет, то мы будем рядом, чтобы восстановить все дрова, что они успеют наломать.

***

      — Тебе не кажется, что десять минут давно должны были пройти? — спросила Маринетт, когда после очередного дурацкого каламбура, которыми Адриан сыпал, чтобы хоть как-то убить время, она все-таки не сдержала легкий смешок.       — Надеюсь, что нет, — усмехнулся он, растянув губы в чисто Нуаровской ухмылке, — ведь моя Леди наконец-то начала ценить мои каламбуры!       — И не мяу-чтай, — хихикнула девушка, искренне жалея, что не умеет видеть в темноте и потому лишена возможности щелкнуть его по носу.       Адриан едва сдержал разочарованный стон. Как же так — Маринетт в кои-то веки выдала почти полноценный кошачий каламбур, а он не видел ее выражения лица.       В этот момент в дверь постучали.       — Маринетт? Адриан? Вы там как? — раздался взволнованный голос Альи. — Время вышло, но мы нигде не можем найти ключ, а запасного у Джулеки нет.       — Черт возьми, — простонала Маринетт и привычно, машинально подалась вперед, чтобы положить голову на плечо напарника. Она не рассчитывала, что он сделает то же самое, и поэтому, когда их лица (и губы) случайно столкнулись в воздухе, то она испуганно вскрикнула и поспешно отстранилась, врезавшись спиной в стойку с обувью.       Сложно представить, что произошло бы дальше, но в этот момент в гардеробную вернулись квами, и бледный зеленый свет, исходивший от глаз Плагга, рассеял темноту, к которой Маринетт и Адриан успели привыкнуть.       Маринетт почувствовала, что краснеет под внимательным взглядом Адриана и, не имея ни малейшего понятия, о чем же он думал, поспешила закрыть лицо руками. Тикки, видя, что обстановка накаляется, устремилась к дверному замку — и, применив одну из бесчисленных мистических способностей квами, открыла его.       Маринетт тотчас вскочила на ноги и толкнула дверь. Послышалось сдавленное «Ой!» — и секунду спустя перед ее глазами возникла Лила, держащаяся за лоб.       — Кажется, дверь все это время была открыта, — напряженно улыбнулась Маринетт, быстрым шагом пересекая коридор, чтобы поскорее очутиться на палубе. «Мне просто нужен воздух», — говорила себе девушка, щеки которой горели, точно светофор.       Адриану воздух тоже был нужен — потому что в духоте темной гардеробной он не был способен решить, как классифицировать их поцелуй, который и поцелуем-то не был — не четвертый, не нулевой, не минус первый. Минус половинный, может быть?       Он собирался уточнить это у Маринетт — в конце концов, воображение у Ледибаг было поистине безграничным по сравнению с его собственным, — но девушки рядом не оказалось.       Как и не оказалось на катере вообще.

***

      Двадцатью минутами позднее Кот Нуар беззвучно приземлился на ее балкон и, постучав по крышке люка, спустился в ее комнату.       Маринетт ждала его, сидя за своим рабочим столом и покачиваясь-крутясь на стуле. В ее голове тоже все покачивалось и крутилось — и давило, давило, давило на нее неподъемным грузом.       Неужели все начиналось по новой?       Или, может, просто никогда не заканчивалось?       — Почему ты ушла? — обеспокоенно спросил Адриан, присаживаясь на нижнюю ступеньку лестницы, соединяющей два яруса ее спальни. Сбегать, смутившись, не попрощавшись — это было немного похоже на прежнюю Маринетт, но не на нынешнюю, и уж точно не было похоже на Ледибаг, которой она всегда была и оставалась.       — Как будто ты сам не понимаешь, Котенок, — улыбнулась она пугающе болезненно и устало.       — Нет, не понимаю, — ответил он, и он, вообще-то, никогда ей не врал, но сейчас даже сам себе не верил. — Объясни. — попросил Адриан, поднимаясь с места и подходя к ней вплотную.       Маринетт с опаской оглянулась на крышку люка, соединяющую ее комнату с остальной частью дома, и молча указала на потолок. Кот так же молча подхватил ее — и пару секунд спустя они уже стояли на ее балконе.       — Я не знаю, что это было, — произнесла Маринетт, старательно избегая взгляда Адриана. Да и Адриана вообще — смотреть на него было почти больно. — Но вряд ли это было честно по отношению к Кагами.       Он мог бы возразить. Он мог бы сказать ей тысячу вещей, две тысячи отговорок — что это была случайность, что это ничего не значило для нее, для него, что никто ни о чем не узнает…       Но это было бы ложью.       Это и правда было несправедливо по отношению к Кагами — потому что, даже будучи случайностью, это было «чем-то» для них обоих.       Маринетт была права от и до, и этим причиняла ему боль. Маринетт была права от и до — и этим вернула к жизни его уже угасшую было надежду на полноценный, на минус первый их поцелуй.       До которого, он был уверен, он когда-нибудь — и это «когда-нибудь» наступит уже совсем скоро — обязательно досчитает.       А до тех пор ему оставалось целовать только ее чуть дрожащие руки, безумно, по-Нуаровски, улыбаться, и молча сбегать с ее балкона в бескрайний лабиринт парижских крыш.