***
Адриан помолчал какое-то время, взвешивая вопрос Нино и возможные варианты ответа. — Да, могло бы, — ответил он, вертя в руках джойстик, как будто впервые в жизни его увидел. Они давно планировали собраться у Нино и поиграть в его новую видеоигру, но та стояла на паузе, а они обсуждали личную жизнь Адриана и происходящий в ней кавардак. — Но Маринетт права, это несправедливо по отношению к Кагами. — Как ты вообще к ней относишься? — спросил Нино напрямик, отворачиваясь от друга, чтобы положить свой джойстик на кофейный столик и заодно написать короткое сообщение Алье о том, что допрос проходил крайне плодотворно. — К Кагами? — уточнил Адриан и, получив от друга кивок, устало вздохнул. — Кагами… нравится мне. Она хорошая. Прямолинейная, немного нетерпеливая, но… с ней легко. Гораздо проще, чем с Маринетт, если честно, — немного горько усмехнулся он и качнул головой, — и все-таки… — А что с той девушкой, твоей коллегой? — спросил Нино, внезапно вспомнив, что личная жизнь его друга еще сложнее. Как хорошо, что у него самого была Алья — и никаких сложностей или путаницы. — Все так же сложно, как и с Маринетт, — ответил Адриан после некоторого раздумья. — Но, по крайней мере… Договорить он не успел — в этот момент его телефон негромко тренькнул в кармане джинс, извещая о полученном смс. Кагами вернулась в город.***
— Мне нужно время, чтобы заново привыкнуть к часовому поясу, — улыбнулась Кагами, подавив очередной зевок и прикрыв рот ладошкой, — Но на это уйдет несколько дней, а мы и без того не виделись довольно давно. — И правда, — улыбнулся Адриан, чувствуя себя смущенным и виноватым. — Кроме того, я хотел поговорить с тобой, — произнес он, и улыбка на его губах мгновенно померкла. Кагами, заметив эту перемену, тоже посерьезнела и мягко коснулась его руки, показывая, что готова слушать. — Я так понимаю, разговор мне не понравится? — спросила она, и сама же дала ответ, — Не понравится… и это наверняка связано с Маринетт. — Ты… знаешь, о чем пойдет речь? — спросил Адриан взволнованно и напряженно, и чуть сжал ее пальцы в ответном жесте. — Иногда мне кажется, — Кагами отвела от него взгляд и отдернула руку, точно обжегшись, — Что ты был единственным, кто ничего не знал. «Иногда мне тоже так кажется», — подумал Адриан. Но ведь… все было гораздо сложнее. Все изменилось слишком резко — и в то же время слишком незаметно для него самого. — И… что теперь? — спросил он, глядя на Кагами с болезненной благодарностью. Сколько же она носила в себе эту мысль, чтобы сейчас так просто ее принять? Поверить в это было почти невозможно, и все-таки… в небе не было ни следа темной бабочки. Прежде, чем она успела ответить, их с Адрианом телефоны одновременно издали звук. Агрест вздохнул — сегодня он пользовался популярностью. Ха-ха. — Это Лила, — недоуменно нахмурилась Кагами, прокрутив текст полученного сообщения. — Она… устраивает для Маринетт вечеринку-сюрприз? Адриан и Кагами обменялись растерянными взглядами, прекрасно зная, что из себя представляет Лила и ее поступки вообще — и отношение к Маринетт в частности. Ничем хорошим это кончиться не могло.***
Несколькими часами ранее…
— Ты чем-то обеспокоена, Алья? — спросила Лила, изобразив крайнюю степень заинтересованности и растянув губы в самой милой из своих улыбок. — Маринетт не хочет праздновать свой день рождения, и я не знаю, как убедить ее в обратном, — призналась девушка, в который раз за последние дни проверяя обновления в Твиттере — в последнее время не было ни акум, ни длительных появлений героев на публике, и Ледиблогу критически не хватало обновлений. — Может быть, устроить ей вечеринку-сюрприз? — предложила Лила, чувствуя, как каменеют мышцы на ее лице, и прилагая максимум усилий, чтобы улыбка не превратилась в ехидную. — О, Маринетт заставила меня пообещать этого не делать, — огорченно покачала головой Алья, убирая телефон обратно в карман джинсов. — Тебя, но не меня, — напомнила Лила, откинув волосы за спину красивым, отрепетированным жестом. — Уверена, это будет отличным шансом наладить наши с ней отношения. — Ты чудо! — воскликнула Алья и тотчас снова достала телефон, чтобы составить список гостей, и, немного засомневавшись, решила не включать в него Кагами и Адриана. Лучше она сама поговорит обо всем с Агрестом — и тогда станет понятно, стоит ли приглашать его. Убедившись, что блоггерша увлечена своим делом, Лила отошла чуть в сторону и набрала успевший стать знакомым номер. — Месье Агрест, мне нужно рассказать вам кое о чем…***
Маринетт не знала, что именно она упускала, но понимала, что за ее спиной зрел не иначе как заговор — потому что вечером накануне ее дня рождения на двери пекарни не было ни намека на объявление о сокращенном рабочем дне. Когда она спросила об этом у родителей, те переглянулись и объявили, что у них будет слишком много работы, и закрыться пораньше они никак не смогут. Маринетт, прекрасно знавшая, что по средам пекарня не пользовалась такой уж сумасшедшей популярностью, а крупных заказов на неделе не поступало, им, разумеется, не поверила. Но что она могла сделать, в конце концов? Круг ее подозреваемых составляла разве что Алья, но та пообещала ничего не устраивать — и Маринетт ей доверяла. История немного прояснилась, когда наутро в пекарню заглянула Кагами. — Я подумала, что должна предупредить тебя по поводу этой «вечеринки». Сама знаешь, что представляет собой Лила… так что я туда ни ногой, — пояснила она, вежливо отказавшись от предложенного Маринетт угощения. Видеть подругу было немного больно, но Кагами знала, что заслужила эту боль. Она слишком привыкла идти по головам, тогда как Маринетт, как и подобало настоящей подруге, умела отступать и уступать. И Кагами была намерена у нее этому научиться. — И, знаешь… мы с Адрианом расстались. Маринетт замерла, чувствуя, что должна немедленно закрыть рот — и, однако, совершенно не могла пошевелить даже пальцем. Они… что? — С днем рождения, Маринетт, — чуть натянуто улыбнулась Кагами и, наклонившись вперед, коснулась губами ее щеки. Та, наконец, отмерла и сжала подругу в ответных объятиях. — С днем рождения.***
— С днем рождения, Маринетт! — хором закричали одноклассники Маринетт, когда Алья, все еще выглядевшая немного виноватой, вывела подругу к дереву, под которым был разбит целый шатер. Она задумалась, какую же ложь скормила директору школы Лила, чтобы им разрешили оккупировать школьный двор в середине лета. Впрочем, эта мысль медленно отходила на второй план, когда ее по очереди обнимали друзья. Объятие Лилы было коротким и полным внутреннего дискомфорта для обеих — но и это немного поблекло, когда к ней, наконец, подошли Алья, Нино и Адриан, с которым Маринетт боялась встречаться взглядами. Он тоже выглядел донельзя смущенным, но нашел в себе силы и смелость коротко обнять ее и коснуться губами ее щеки. Жест не ускользнул от бдительного взгляда Лилы, и та всплеснула руками и выступила вперед, чтобы привлечь к себе внимание окружающих — включая Адриана. — Мы, конечно, не так давно виделись, — улыбнулась она, оглядев одноклассников, — Но, может, у кого-нибудь произошло что-то интересное? Поправка — оглядев всех, кроме Маринетт. Это был ее день рождения — и Лила, видимо, вознамерилась его испортить. Ободряюще подмигнув Маринетт — уже успевшей стушеваться и опустить плечи, хотя всего минуту назад она выглядела вполне счастливой, — Адриан шагнул чуть вперед, тоже привлекая к себе внимание одноклассников. — Очень интересное, — подтвердил он с широчайшей из улыбок, характерной для Кота Нуара, но никак не для Адриана. — Девушка, которую я люблю, наконец-то начала понимать мои шутки. — О, не смеши меня, — хмыкнула Маринетт, так привычно и знакомо для Ледибаг осаживая Кота — пусть даже ни на ком из них в этот момент не было масок. Под деревом воцарилась тишина, и только тогда она начала понимать. «Девушка, которую он любит…» Похоже, они вернулись к тому, с чего начали.***
Один за другим ребята расходились по домам. Наконец, они остались вчетвером — хотя Алья и Нино, кажется, существовали в собственном, обособленном мирке, которому Маринетт могла только завидовать. — Мы, наверное, тоже пойдем, — улыбнулась Алья и заговорщически подмигнула друзьям. Адриан и Маринетт, наконец, остались наедине. — Твой водитель заберет тебя, или… — нерешительно начала было Маринетт, старательно избегая его взгляда. Над Парижем сгущался душный вечер, сгоняя облака в одну большую тучу, что обещала вот-вот пролиться на горожан обильным ливнем. — Нет, — коротко ответил Адриан, чувствуя, что по лицу расползается предательский румянец. Он сказал Горилле, что пока не знает, когда освободится и откуда его забирать, потому что искренне надеялся вытащить Маринетт на прогулку — по городу или по крышам. Но если вот-вот начнется дождь… — Я могу одолжить тебе зонт, — выпалила Маринетт после нескольких минут неловкого молчания, когда они, наконец, остановились на крыльце перед пекарней. — То есть, вернуть, — поправилась она, и вдруг осознала, что в ее голос, кажется, опять вернулся мямлезавр. — То есть, отдать, то есть… я сейчас! — она влетела в пекарню до того, как Адриан успел хоть как-то возразить или остановить ее, и помчалась наверх, лихорадочно припоминая, куда же она перепрятала тот зонт, когда избавлялась от всех плакатов, постеров и подарков. Спустя две минуты дверь пекарни отворилась снова, и Маринетт выскочила наружу, споткнувшись на последней ступеньке крыльца, и влетела прямиком в объятия поймавшего ее Адриана. Да разве мог он не поймать свою Леди? Адриан посмотрел на ее растерянное, ошарашенное выражение лица, и засмеялся, чувствуя дежавю, прямо как тогда, в тот день, когда все начиналось, когда она смотрела на него так же удивленно, так же пунцовея от смущения. Когда он передал ей зонт, мягко коснувшись ее руки кончиками пальцев, и когда его сердце отчего-то дрогнуло и запнулось — прямо как сейчас. Тогда он поспешил заверить Плагга, что Маринетт — его друг. Сейчас, как ему хотелось верить, он стал немного взрослее и умнее. И смелее. Чуть прижав Маринетт к себе, Адриан осторожно заправил за ухо прядь ее темных волос, и медленно-медленно склонился к ее губам, понимая, что просто не выдержит, если она оттолкнет его сейчас, или если их прервут, или если вдруг объявится акума, или… …Губы у Маринетт — очень мягкие и податливые, и она в его руках практически плавится. Слышится глухой стук выпавшего из ее рук зонта — как раз перед тем, как в волосы Адриана зарываются ее тонкие пальцы. Он мог бы сказать, что этот поцелуй отличался ото всех, что он помнил или забыл; ото всех, о которых мечтал и планировал дни и ночи напролет. Этот их поцелуй по праву был минус первым, и лучше него мог быть только минус второй, минус третий, минус десятый… Каждый последующий был лучше предыдущего — и все-таки именно минус первый стал их новым началом.