Неловкое молчание

После ужина все разошлись по комнатам. Номер Восемь неподвижно сидела на кровати, сбивая мысли воедино. «Клаус не видит его. Значит ли это, что Пятый жив? У него правда получилось? Если он в порядке, то почему не свяжется с нами? Может ему угрожает опасность? Тогда ясно, почему Пять не появляется. Что если ли ему нужна моя помощь? Будет непросто найти его. За ним могут следить или хуже», — Словно заведённая, Харгривз ходила по кругу, сминая подол юбки, — «Но Клаус может подразумевать совершенно иное», — от этой мысли ноги девочки пошатнулись, — «Побочный эффект тех таблеток, они ведь заглушают чувства. Но я должна попробовать, хотя бы ради него». Сколько раз номер Восемь думала о попытке использовать свою силу, чтобы найти брата? Она всегда представляла, как найдёт его возле кофейни или библиотеки, а потом они вместе отправятся домой. Но когда смерть номера Пять стала общепризнанным фактом, надежды рухнули, как карточный домик. Желание найти мальчишку целым и невредимым переросло в страх обнаружить знакомое бездыханное тело. Теперь Алекс знала, что была не права. Ей не терпелось скорее загладить вину перед братом, ведь она могла помочь ему раньше. «Ночью», — подумала девочка, — «У меня будет много времени, никто даже и не заметит». Оставались считанные часы до сна — единственное время, когда у маленьких супергероев был шанс снова почувствовать себя детьми. Каждый делал то, что хотел. Восьмая вышла из комнаты и направилась в противоположную сторону, где находилась комната Клауса. Было темно, поэтому девочка пробиралась на ощупь. Внизу на кухне горел свет, и гремела посуда. Александра подошла поближе: Грейс раскладывала сервиз, а Бен сидел рядом и увлечённо рассказывал маме о только что прочитанной книге. «Почти идеальная семья», — пронеслось в голове, — «До того момента, как сюда явится всеми любимый глава семейства». Не желая сталкиваться с отцом, Алекс прошла дальше. На удивление почти все двери были заперты. Клауса не было на месте. Зато в дальней комнате слышалась красивая, но грустная мелодия. «Ваня», — подумала номер Восемь, — «Не чувствует ли она себя одиноко? Она такая сильная, но не знает об этом». Номер Семь играла на скрипке, ловко перебирая ноты. Казалось, что весь мир перестал существовать, уступая главное место скрипачке. Что-то в этом было. Что-то чарующее, непонятное, оно манило, но в то же время и настораживало. Никто никогда не хвалил Ваню. Ее сторонились, даже сэр Реджинальд. Алекс была твёрдо убеждена, что причина в экстраординарности сёстры. «Ведь минус на минус даёт плюс», — считала Восьмая. Она на всю жизнь запомнила, как однажды мистер Харгривз вышел из зала с глубоким порезом на щеке. Тогда им было по шесть, и их силы только начали раскрываться. Номер Восемь стояла в стороне, наблюдая, как отца провожают Грейс и Пого. Что могло пойти не так? Подождав, когда трое скроются из виду, Александра проскочила в дверной проем. Маленькую гостью встречает комната, полная разбитого стекла. Бокалы и все, что от них осталось, были разбросаны по всей площади: кто-то нехило прошёлся битой по дорогому сервизу. Шведское стекло, одно из крепких; папа специально покупал такое, так как у Диего была мания ломать все, что не движется. Но Кракен тренировался вчера. — Я не хотела, — чей-то встревоженный голос заставил обратить Алекс внимание. Ваня сидела в углу, обхватив руками колени. — Это ты? — Восьмая оценила беспорядок, — здорово! — Я не хотела, — раздался всхлип, резкий и тревожный, от которого стало не по себе. Номер Семь поспешила закрыть лицо руками и заплакала, беззвучно повторяя одно и тоже. — Все хорошо, не плачь, — Глюк крепко обняла сестру, неумело поглаживая ее по голове, — лучше пойдём, пока тебя никто не видит. Позже Номер Восемь не знала, как объяснить увиденное, ведь «в Номер Семь нет ничего особенного». Возможно, это было правдой, так как следующим утром на лице сэра Реджинальда от раны не было и следа. Алекс никогда не спрашивала Ваню о том случае, только если та сама решится рассказать. Но Седьмая вела себя так, будто ничего не произошло. Музыка увела номер Восемь в ностальгию, но вот Ваня сбивается. Алекс подходит ближе, с интересом рассматривая, как скрипачка пытается найти нужный такт. — Тартини? — Александра появляется так неожиданно, что Номер Семь вздрагивает, — прости, не хотела тебя напугать. — Да, вторая часть соль минор, — все же музыкальное образование, которое сэр Харгривз прививал своим чадам, давало о себе знать. — Красиво, мне нравится. — Спасибо, — виновато произнесла Ваня. Ее голос звучал так, словно ей было неловко за все, что она делала. — Я войду? — Конечно, — номер Семь не ожидала такого, — прости, я не убралась, совсем забыла. — Ничего, ты ещё мою комнату не видела, — Алекс устроилась на пол. — Пол грязный. — Мне все равно никогда не нравилась эта форма. После этого никто не сказал и слова. Нельзя было назвать это неловким молчанием, скорее удобной тишиной: каждый погрузился в свои собственные мысли. Наконец, Алекс прервала. — Знаешь, ты наверно единственная в этом доме, кому я могу рассказать абсолютно все. Правда, — старая игра, в которую они играли в детстве. Ваня улыбнулась. — Я знаю. Как тренировка? — Лучше не бывает. Правда, — девочка опустила глаза, — он думает, что я не способна. — Ложь. Ты можешь больше. Александра не ответила, словно думала над тем, что сказать. — Сегодня ночью, — начала она, — я отправлюсь в путешествие. Назовём это сном наяву, — девочка хитро улыбнулась. — Ты никогда не уходила далеко, правда? — Допустим. — Но зачем? — Ваня испугалась, и Алекс это чувствовала. Ей тоже было страшно, но нельзя было это показывать это Седьмой, чтобы та не волновалась. Опять тишина. Номер Восемь взвешивала каждое слово, примеряя, какое будет лучше. — Хочу найти свой предел. Так я буду знать, как лучше использовать силу. Правда. Ложь. — Это может быть опасно, — но Номер Восемь отвернулась, будто это было адресовано не ей. Бесполезно. Ваня продолжила, — Не боишься? — Нет. Только если немного, но наверное это взволнованность, нежели чем страх. Вторая ложь. Глюк не знала, чего ожидать. Безусловно, она была уверена в своей силе, но неприятное ощущение не покидало ее. Это заставляло ее нервничать, временами поглядывая на часы. Минутная стрелка, казалось, движется быстрее, чем обычно. Девочки обе понимали, что отговаривать Александру бесполезно. — Что же, — продолжила номер Семь, — что ты хочешь увидеть? — Сама не знаю. Может, начну с Рио-де-Жанейро, потом Шанхай, Берлин, — задумчиво произнесла девочка. Третья ложь. «Если я скажу, что хочу увидеть, ты посчитаешь меня сумасшедшей» — И все это за одну ночь? — Для меня время идёт медленнее, чем обычно. Так что я ещё успею и поспать. — Рада за тебя, — Ваня мило улыбнулась, — правда. Громкий сигнал прервал разговор. Девять часов — напоминание о том, что через 15 минут дети должны лежать в кроватях. Во время подготовки ко сну им запрещено общаться. Грейс совершит обход, измерит температуру, пожелает всем спокойной ночи — все как обычно. Но в этот раз хотелось сделать по-другому. — Ваня, — Номер Восемь уже покидала комнату сестры, — спокойной ночи, — и она улыбнулась по-живому, по-настоящему. Лицо Седьмой озарила ответная улыбка. Ваня уже собиралась сказать что-то в ответ, но в дверях появился Пого. — Мисс Александра, что вы тут делаете? Сейчас подготовка ко сну, вам запрещено здесь находиться. — Я ухожу. Пожалуйста, ни слова мистеру Харгривзу! — Алекс развернулась и побежала к себе.