***
— Ну и как тебе на новом месте? — спрашивает Кир, пряча замерзшие руки в карманы пальто. Они шагают по оживленной центральной улице, то и дело уворачиваясь от встречных прохожих. Продраться сквозь эту толпу на выходных каждый раз выходит с трудом, не прогулка, а настоящая пытка. Надежда на то, что в их любимом пабе будет хоть один свободный уголок, постепенно гаснет. — Порядок. Еще привыкаю… к обстановке, — отвечает Лука с робкой улыбкой, и друг на это многозначительно хмыкает. С Киром Лука знаком всего полтора года. В их старой компании парень появился довольно ярко. В основном, благодаря своей внешности и тому, что подруга Алисы, Вика, после долгих уговоров притащила его с собой в качестве своего парня и, сияя, представила его всем Кириллом. Его идеальная прическа, преобладающая в одежде классика и манеры молодого человека, формировавшегося исключительно с золотой ложкой во рту, оставили поначалу очень неоднозначное впечатление. Сбивала с толку и его постоянная ухмылка вместе с блеском хитрых зеленых глаз. Лука тогда готов был поспорить, что таких, как Вика, он меняет чуть ли не раз в неделю. И не ошибся. Но вскоре общих интересов на удивление оказалось больше ожидаемого, и сдружились они в конечном итоге легко. Со временем Лука помог Киру получить работу на своей фирме, а тот в свою очередь помог Луке с поиском нового места жительства. Об Арсении Кир отзывался исключительно как о хорошем знакомом. — Поначалу всегда трудно, — говорит он, глядя себе под ноги, но голову поворачивает и смотрит обеспокоенно. — С художником-то подружился уже? Лука тяжело вздыхает. После обеда, сидя на кухне и заторможено уставившись в ноутбук, Лука допивал очередную порцию кофе и уже собирался к себе в комнату, как внезапный стук в дверь заставил его замереть на месте. — Привет, дорогой, — с порога раздался приторный женский голос, бесцеремонно поглотивший тихое «здравствуй» Арсения, затем последовали звуки приветственных поцелуев. — Сенечка, сегодня я наконец-то вся твоя! Андрей на этот раз улетел в Берлин, и времени будет предостаточно. Я надеюсь… Шум резко стих, как только дверь комнаты Арсения закрылась, а Лука все сидел, не в состоянии пошевелиться. В голове билась одна единственная мысль: «я не хочу это слышать». Поэтому он бесшумно прошмыгнул в свою комнату и стал спешно натягивать джинсы — все равно собирался выйти за продуктами, чем не повод проветриться. Кир со своим предложением «пропустить по стаканчику» стал самым настоящим спасением, и Лука, не раздумывая, согласился. — Я не знаю, — неуверенно тянет он, почесав лоб под шапкой, и добавляет: — Я ему пиццу купил. Хоть он и сказал, что не любит, ему понравилось. Прикинь, пиццу не любит... — Ты с ним поаккуратнее, — перебивает Кир и выразительно двигает бровями; на его симпатичной мордашке проступает весьма недвусмысленное выражение. — Ненароком покоришь его сердце своей заботой. Лука резко останавливается. Какая-то девчонка в толпе налетает на него и, торопливо извиняясь, уносится дальше под смех друзей, но Луке все равно. Он смотрит на Кира, глупо улыбаясь, и тянет рукав его пальто. — Ты хочешь сказать, что… — Да ничего я не хочу сказать, — отмахивается друг и, схватив за плечо, подталкивает Луку вперед. — Возможно, сам все узнаешь. — Но... к нему сегодня пришла какая-то барышня, и они закрылись в его комнате. Господи, как же я обрадовался твоему звонку! Кир распахивает двери небольшого паба перед носом у Луки и все так же крепко сжимает его плечо, словно прикрываясь живым щитом, ведет его в дальний конец зала сквозь веселый пьяный гомон на привычное место в углу и показывает бармену четыре пальца. На стул садится и внимательно наблюдает за тем, как Лука стаскивает шапку и рюкзак, как ерошит и без того неуемные волосы. Видит, каким растерянным стал его взгляд. — Тебя так напрягло, что Сеня за другую команду играет, что ли? — Что? Нет! Мне без разницы, с кем он трахается. Просто сегодня я почему-то решил сбежать от собственной неловкости… Почему мы вообще об этом говорим? — Лука опускает лицо в ладонь и тихонько смеется. — Скорее всего это была натурщица, — спокойно говорит Кир и своей фирменной улыбкой благодарит официантку за принесенную выпивку. — И почему он не может заняться с ней сексом? — Потому что он гей, Лука, — смеется друг и залпом выпивает настойку. — Он не скрывает, но, думаю, тебе не стоит поднимать при нем эту тему. Лука опрокидывает в рот рюмку ароматной настойки и, словив взгляд Кира, прыскает со смеху. — А ты откуда знаешь? — спрашивает, прокашлявшись. — Мы с ним вместе учились в художественной академии. Арсений был на последнем курсе, когда я только поступил. Тихий и неприметный в одиночестве, он всегда так удивительно раскрывался в компании своего одногруппника. Улыбался и нежничал с ним, когда они легкомысленно зажимались на перекуре, думая, что их никто не видит. Возможно, и не скрывали вовсе. Вместе уезжали домой, вместе приезжали. Они были такой яркой неформальной парой, и все к ним относились, как к естественному природному явлению. — Кир замолкает, чтобы выпить вторую стопку, и лицо его заметно мрачнеет, когда он продолжает: — Пока однажды Сеня не приехал в академию сам, замкнутый и тихий, на перекуре держался в стороне и почти все время был на телефоне. Что там у них случилось, один черт знал... «С ума сойти, меня будто окунули не в свое дело, я ведь Арсения совершенно не знаю...» — Лука старается не дышать, чтобы не упустить ни единого слова, пытается поймать взгляд друга, но тот за весь свой рассказ ни разу не поднял на него глаз, и видеть его таким неловко. Поэтому он молча глотает оставшуюся выпивку, а Кир продолжает: — Через неделю академия собирала деньги на похороны того парня. Оказалось, что он попал в аварию и получил серьезные травмы, спасти его не сумели. Сеня после этого стал все реже и реже появляться в академии, а со временем я совершенно перестал его замечать. Мы случайно встретились на выставке нашей общей знакомой примерно через год. Он вел себя спокойно, мягко улыбался, но его взгляд забыть невозможно…***
— Ох, черт, и зачем столько выпил?... — раздраженно шепчет Лука, стоя перед дверью. — Где же они, мать их… Неоднократно облапав себя на предмет наличия ключей, он наконец обнаруживает их на дне рюкзака, подбирает пакет с продуктами и осторожно прокрадывается в квартиру. Нет ни малейшего желания сейчас видеть Арсения или, чего хуже, наткнуться на эту дамочку, кем бы она ни была. Пусть разговор и возник в самом начале встречи, и тема сошла на нет из-за нежелания Луки выразить хотя бы какую-то эмоцию по этому поводу, до самого конца вечера и сейчас перед глазами стоит картинкой рассказ Кира. На душе остался чудовищный осадок, и с полученной информацией нужно переспать, чтобы она спрятала свои иголки и перестала царапать изнутри. Конечно же, Лука решил, что все услышанное останется при нем. Его это совершенно не касается, в конце концов. А в рамках их сожительства пока достаточно и того, что Арсений мало говорит, мало ест, но любит пиццу, и совершенно устраивает его как сосед в своей деятельности. Квартира встречает привычной тишиной и неожиданным мраком. Лука включает свет и морщится от накатывающей после выпивки боли в висках, устало стаскивает кеды и куртку. Все, чего сейчас хочется — это принять душ и побыстрее заснуть. Поэтому он, торопливо разложив купленные продукты куда придется, направляется прямиком в ванную. Трет ладонью лицо и про себя иронично отмечает, что прежде, чем напиваться в следующий раз, он обязательно вспомнит это состояние и головную боль, от которой сложно даже взгляд перевести. Сколько это уже повторялось? «Каждый раз после встречи с Киром», — думает парень и толкает дверь в ванную, щелкая выключателем. Но мысли из головы вырываются, словно всполошенные птицы, разлетаются в разные стороны, уступая место едкому страху. Он прошибает разрядом с ног до головы, разливаясь холодом по затылку и мгновенно отрезвляя. Надежда, что Арсений всего лишь без сознания, что заметная влажная ссадина на лбу — не серьезный ушиб, и завтра будет не более чем болезненной шишкой. Что лежит он на полу по какой-нибудь незначительной причине, вроде упадка сил или потому что в глазах потемнело… Лука отмирает, как ему кажется, спустя вечность. На самом же деле проходит всего секунд пять. — Эй, эй, Сеня... Ты слышишь меня? — Лука подлетает к Арсению и, падая рядом на колени, бережно разворачивает его тело.