«Больше ни к чему это ненужное лечение.
Праздную сегодня свой последний день рождения»
— IC3PEAK «таблетки»
Периодически, когда на Уильяма находила маниакальная фаза, ему казалось, что принимать таблетки больше нет нужды, жизнь начинала казаться яркой и насыщенной, но не только. Ещё она становилась тревожной и раздражительной. Уилла и без того периодически одолевала паранойя, а когда он переставал принимать препараты, бред полностью овладевал им. В такие дни Уильям совершенно не мог работать и брал отпуск на неделю-другую, пока острота симптомов не спадет. Генри относился к болезни Афтона с пониманием, так что никаких конфликтов из-за таких внезапных отпусков между ними не возникало. Но самым опасным было то, что иногда ему казалось, что весь персонал — это группа помойных крыс, которые только и ждут, когда Уилл выдаст себя, и появится возможность упечь его за решетку. В периоды мании эти ощущения усиливались в десятки раз. В какой-то момент Уильяму показалось, что он здоров и завязал с препаратами на месяц Роки Чендлера Уильям ненавидел всей душой из-за его идиотской заторможенности в понимании распоряжений. Раньше он работал у них в охране, но позже отучился и стал официантом. С работой, где всегда нужно быть аккуратным и собранным, Роки справлялся не хорошо, но и не скверно. Зато Уильям был уверен, что этот гаденыш отлично справлялся со своими крысиными сплетнями за его спиной. Почему-то Афтон был просто уверен, что главный распространитель слухов о том, что он серийный убийца, —является именно Роки Чендлер, мышь серая. Стоило Роки лишь обернуться на Уильяма, и для него это превращалось в целое преступление. Наверняка он обо всем знает. Смотрит на меня и думает, как бы за что зацепиться. Уильям целую неделю терпел этого ублюдка, его неправильные взгляды по сторонам, его мысли, которые Уильям прекрасно читал по одному лишь лицу. Спросите: как? Да потому что Афтон невероятно умен, он одаренный, он… Он не принимал препараты месяц. С каждым днем Роки нагонял на Уильяма всё больше и больше тревоги, пока всё не дошло до того, что Уилл боялся приходить на работу: вдруг эта грязная крыса снова окинет его своим самодовольным взглядом, подумает про него что-нибудь, а потом будет рассказывать всему остальному персоналу. И все… и все будут над ним смеяться, над Уильямом, издеваться над ним, пока Афтон не видит. Откуда он знает? Ему дети рассказали. Где-то к вечеру в голове Уилла появлялись голоса детей спустя две недели после того, как Афтон забросил лечение. Но они были другими. Они были хорошими и плохими. Хорошие часто хвалили Уильяма за то, что он убил их, рассказывали ему о его способностях читать мысли, о том, что он избранный, и никому не следует об этом рассказывать, а плохие голоса… Плохие голоса говорили о том, что персонал только и делает, что сплетничает об Афтоне, а главным распускателем сплетен был Роки, чёрт его, Чендлер. Обычно, когда наступала мания, Уильям бросал препараты максимум на неделю, а потом снова возвращался к лечению, потому что начинал чувствовать себя отвратительно. Но не в этот раз. Хорошие голоса шептали, что таблетки заглушают его способности, что они ему не нужны. Уилл избранный. Он постиг потусторонний мир, убил детей, распорядился чужой судьбой, как Бог. А может, он и есть Бог?***
Менеджер сказал Роки, чтобы в конце смены тот подошёл к Уиллу. Не сказал по какому делу, но Роки даже обрадовался. Неужели повышение? На самом деле, Уильям нравился ему, Роки всегда считал его славным парнем. В двадцать пять лет они с Генри тянули такой большой бизнес, тогда как Роки в свои двадцать шесть не смог закончить колледж и кое-как работал официантом. Чендлер с нетерпением ждал конца смены и в шесть часов вечера, когда смена закончились, с замиранием сердца направился к Уиллу. Он постучался для приличия и вошел в офис. Афтон был на месте, но почему-то казался крайне серьезным. Роки это насторожило. — Здрасьте, мистер Афтон, вы просили меня подойти? Уильям невесело усмехнулся и поднялся с офисного кресла, затем подошел к Чендлеру поближе. В паре шагов от Афтона Роки почувствовал себя крайне неуютно, наверное, этого Уильям и хотел. — Ты думаешь, что я ничего не замечаю? — Начал Уилл, смотря в глаза Роки с такой ненавистью, что у последнего пропал дар речи. Он растерялся, потому что ни о чем не знал.***
По обычному расписанию в этот вторник Мэтт должна была дождаться Уилла, чтобы они продолжили работать над Цирковой малышкой, но она в очередной раз пыталась как можно быстрее улизнуть с работы, чтобы не дай Бог не встретить Афтона. Она ненавидела себя. Ненавидела за то, что чувствовала к нему, всё это было таким неправильным, что становилось мерзко от самой себя. Хуже некуда. Влюбиться в отвратительного человека, просто в монстра, беспощадного психопата. По правде говоря, её чувства возникли ещё на их первой встрече, лет пять назад, и с тех пор ничто не заставляло их погаснуть, даже тот факт, что Уильям — полоумный убийца. Всё это казалось таким приторным, что Мэтт тошнило. Если и возможно одновременно ненавидеть и любить, то это тот самый случай. Мэтт Нойман собиралась сегодня же уволиться из пиццерии. Лучше уж чинить тачки за копейки, чем продолжать работать рядом с ним и мучиться от угрызений совести за собственные чувства. Она накопит денег и переедет как можно дальше от проклятой пиццерии Фазбера и забудет про Уильяма. Время лечит. А то, что произошло между ними — было одной огромной ошибкой, этого не должно было произойти, она просто забылась, просто забылась и всё. Только Мэтт двинулась к двери мастерской, как она вдруг распахнулась, и на проходе появился Генри. Надо же, я как раз собиралась к нему, чтобы заполнить заявление. — Генри, привет, я… — Мэтт, мне срочно нужна твоя помощь! — Перебил Эмили, торопливо закрыв за собой дверь. — Вы ведь ещё работаете с Уиллом, так? — Ну, вообще, я сегодня собиралась… — ...знаю, что работаете, Мэтт, мне очень нужна твоя помощь, только меня он не послушает. — А в чём проблема-то? — Уильям не тянет два таких огромных дела одновременно, а если даже потянет, то его уход очень сильно отразится на нашей пиццерии. — Погоди, погоди, то есть, ты боишься, что не справишься с бизнесом, если Афтон уйдет? Генри на секунду замолчал, отведя взгляд в сторону, а потом снова посмотрел на Мэтт и сказал: — В общем-то, да, и не только. Он чисто психологически не вывозит свои собственные планы, и это ему очень вредит, в последние две недели его как подменили. Вы ведь работаете вместе, думаю, и ты заметила. Я очень боюсь за него. — Нет, мы больше не работаем вместе, Генри. Я собиралась уволиться сегодня. — Серьёзно? Почему? — На лице Эмили отобразилось искреннее удивление. — Я… решила, что мне стоит начать жизнь с чистого лица и, знаешь, я не вижу для себя карьерного роста здесь, наверное, так. — Тебя будет не хватать. — Генри искренне улыбнулся, не затруднив себя уговорами, и Мэтт улыбнулась в ответ. — Так в чём тебе нужна была моя помощь? — Спросила Мэтт. — Понимаешь, было бы хорошо, если бы ты поговорила с Уиллом насчёт того, что он действительно не справляется со своими собственными планами. Тебя он воспринимает по-другому, а если я с ним поговорю, то всё будет выглядеть так, будто дело только в том, что мне не выгодно, чтобы он ушёл. У Мэтт замерло сердце об одной лишь мысли о разговоре с Уильямом, но ради Генри она всё-таки решилась: — Я даже не знаю, Генри… Наверное… будет лучше, если мы поговорим все вместе, если всё так серьезно. Генри глянул на наручные часы. Шесть часов. — Тогда пойдем сейчас, пока он не ушёл.***
— Мистер Афтон, о чём вы? — Изумленно спросил Роки, совершенно не понимая, о чём идёт речь. — Ты знаешь обо всем, — твёрдо сказал Уильям, но Роки продолжал делать вид, что он ничего не понимает, а на самом деле этому крысенышу всё известно. Надо припугнуть его, чтобы он больше не вздумал распускать про тебя слухи, Уильям, потому что он точно знает, что ты убийца, просто строит из себя дурака перед тобой. — И я хочу тебя предупредить, что лучше не иметь со мной дело. Я знаю, о чём ты думаешь прямо сейчас. Уильям, осторожно! Роки вооружен! Я видел, как он прятал нож в рукаве! — сказал голос в голове Уильяма. Афтон не знал, откуда точно он раздавался, звук шёл прямо изнутри головы. Из-за мании преследования Уильям носил нож в кармане, чтобы защититься на случай нападения. После того, как дети подсказали Уильяму о намерениях Роки, тот сунул руку в карман, в одно мгновение раскрыл нож и приставил к горлу Роки. Чендлер хотел закричать от ужаса, но побоялся издать хоть малейший звук. — Дети предупредили меня о том, что ты собираешься сделать, — почти прошептал Уильям. — Я всегда буду на шаг впереди. Ты думал, что меня так просто обвести вокруг пальца? На глазах Роки выступили слезы, он искренне не понимал ни единого слова, которое произносил Афтон. Какие дети? Какие намерения? О чем вообще говорит этот безумец? — М-мистер Афтон, — дрожащим голосом начал Роки, — пожалуйста… У меня дочь, ей всего три года, пожалуйста, не делайте этого… Он паршивец! Лжец! Уильям, прикончи его! — Ты чёртов лжец! Лжец! Лжец! — воскликнул Уильям и нанес Роки пару ударов ножом в живот. Чендлер согнулся пополам и со стонами упал на колени. Кровь хлестала из ран и ручьями стекала на пол в большую кровавую лужу. Скрипнула дверь и на пороге появились Генри с Мэтт. Нойманн вскрикнула, а Эмили смотрел округленными, как диски, глазами то на Роки, то на Уильяма, который стоял напротив с окровавленным ножом в руках. Уильям истерично засмеялся. — Дети! Дети сказали мне сделать это! — Закричал Уилл отходя назад, пока не уперся спиной в стену. Мэтт и Генри быстро переглянулись, будто послав друг другу какие-то телепатические сигналы, и та бросилась вон из комнаты, скорее всего, чтобы вызвать полицию и «скорую». — Нет, Генри! Это был не я! Дети! Дети! — Афтон отчего-то заплакал и засмеялся одновременно и тут же понял, что совсем не контролирует свои действия. Генри осторожно приближался к Уильяму шаг за шагом: — Уильям, пожалуйста, успокойся и отдай мне нож, — крайне спокойно сказал Генри, надеясь на то, что его психованный друг хоть на каплю вернется в реальность. Тем временем Роки корчился на полу от боли. — Это не мои руки! Генри! Всё не так! Я не делал этого! Я не… — Уильям, отдай мне нож. — Эмили протянул руку. Она сильно тряслась. — Прости меня, Генри! Я должен умереть! Я должен умереть за то, что сделал! Генри сделал ещё шаг к Уильяму и схватил его руку, в которой был нож. — Уильям, пожалуйста, отпусти нож, я прошу тебя, — Генри продолжал говорить крайне спокойно и медленно, хотя в глазах стояли слезы. Он держал в своей руке запястье Уильяма. — Пожалуйста, дыши, всё будет хорошо, никто тебе не навредит.УБЕЙ ЕГО, УИЛЬЯМ, УБЕЙ ИХ ВСЕХ!
УБЕЙ ИХ ВСЕХ, УБЕЙ ИХ ВСЕХ!
Голоса не просто кричали, они ВОПИЛИ. Уильям схватился за голову, а Генри успел перехватить нож и выбросить его на стол от греха подальше. Афтон вжался в угол и закричал, Генри был рядом и что-то говорил, кажется, гладил по спине и повторял, что всё будет хорошо, что его вылечат, но Уилл слышал только громкий звон и ужасные детские вопли. УБЕЙ, УБЕЙ, УБЕЙ, УБЕЙ, УБЕЙ ИХ. ВСЕХ УБЕЙ, СЕЙЧАС ТЫ —НИЧТОЖЕСТВО, НИЧТОЖЕСТВО, СЛАБОХАРАКТЕРНОЕ НИЧТОЖЕСТВО!!! Всего через несколько секунд раздался какой-то гул, а потом и звуки сирен, которые все приближались и приближались.