Лисьи сказки

Пропустить осенние праздники в Цинцю, включая знаменитый Лисий Пир под Луной, конечно, очень обидно, но учитель не может оставить без помощи и поддержки своего ученика, когда они тому потребны. Есть такие важные ритуалы, которые требуют особой подготовки и полной концентрации. Дицзунь посмотрел-посмотрел на сумрачный от переживаний лик Императора Небес, да и отправил Фэнцзю в Логово одну с наказом как следует повеселиться, а сам, скрепя сердце, остался. Императрица тоже улизнула в Страну Зеленых Холмов. Ну как улизнула... Она же феникс! Пришла вся такая виноватая, с честными печальными глазами, сказала, что давно не видела папу и я-фу, и тетушку Вэнь, и даже Серебряную Лису, и что ей ужжжасно хочется в Цинцю, и... Сложно представить, А Ли, запрещающего что угодно своему драгоценному фениксу. Как, собственно, и Дунхуа, ставящего препоны возлюбленной супруге. Так что они с Его Величеством не только вместе готовили ритуал, но помаленьку страдали на пару, только А Ли вслух, а его наставник молча. Ему нравилось, когда она возвращалась. Неважно откуда: из купален, из Небесного Дворца, из Западного Моря или из Цинцю. Словно веселый свежий ветер врывался в палаты Тайчэнь сразу во все окна и двери. Легкой топоток обутых в шелковые туфельки ног, шум, радостный писк, шуршание платья, мгновенно превращающие эту обитель тишины и покоя в самое оживленное место Девятого Неба. И это так здорово, если вдуматься! На сей раз Фэнцзю саму себя превзошла, притащив из Логова буквально мешок подарков. Лисы щедры, но одновременно и практичны. Их подарок не поставишь на полку, чтобы любоваться. Его надо либо съесть, либо надеть, либо немедленно опробовать в деле. - Это тебе от папочки! - объявила Фэнцзю, протягивая мужу роскошный охотничий нож. Чиниться Дицзунь не стал. Он умел ценить простые, надежные вещи, сработанные руками мастера своего дела, а Бай И знал толк и в охоте, и в оружии. - Как поживает мой могучий тесть? Поди, опять замучил наставлениями? - спросил Дунхуа, обнимая жену и целуя её в округлившуюся от бабушкиных пирожков щечку. - Ох... Бай И всё еще не до конца верил в свое счастье — его бедовая доченька пристроена в самые надежные руки во всех мирах, царствах и землях. И если вдруг чего — это её мужу придется разгребать и отдуваться. Дунхуа и не возражал. Отдуваться за других он умел почти всегда. А уж разгребать - и подавно. - Ты не поверишь, я выслушала целую лекцию о том, какой должна быть образцовая жена Владыки Всего и Вся. - Как будто есть с кем сравнить, - вздохнул тот, кому, по идее, этот идеальный образец полагался по статусу, но по какой-то причине так и не достался. - У папочки свое виденье. Я обязана стремиться, чтобы не осрамить Цинцю и всех лис, а особенно правящий клан, в котором все женщины... - Что же с женщинами клана Бай? - вклинился в многозначительную паузу Дунхуа. - И тут пришла бабушка. - Понятно, - улыбнулся он и снова поцеловал супругу, но уже в ушко. С Лисьей Королевой никто не смел спорить, даже бывший Владыка Всего и Вся. И от её щедрот ему на этот раз перепал короб с изысканными сластями. И меховые тапочки, само собой. Бай Сю передал ларец с загадочным (и наверняка магическим) содержимым и подробной инструкцией на трех листах. Бай Чжен и его идеальная жена - кисточки для рисования — из хвостов Четвертого дядюшки, потому что хвосты бессмертной Ю Лин были исключительно духовные. Лисий Король угостил мужа внучки кувшином с медовухой. - А это что такое? - спросила Фэнцзю, когда Дицзунь вытряхнул из маленького невзрачного мешочка кусочек корицы — дар неугомонного Бай Тина. - Привет от Чан-э, - не стал скрывать тот. - Я в неоплатном долгу перед твоим Первым дядей, дорогая. И ароматный мешочек перекочевал на резной столик к кукле-кролику — свадебному подарку от первенца Лисьей Королевы. Великий девятихвостый лис, сам того не ведая, осчастливил Дунхуа несказанно, принеся первую за многие тысячи лет весточку от луножительницы. Что она там не одна, что у неё есть маленькая подруга, с которой можно пить коричное вино и смотреть на землю. И смеяться... - А от твоей Тетушки подарка нет? - спросил бывший Владыка из чистого любопытства. - Конечно, есть! Она не пустила Серебряную Лису гостить в Тайчэнь. Бай Цянь была не только самым любимым, но и самым толковым учеником Бога Войны. Когда лисы охвачены противоречивыми чувствами, они скрипят. Характерно так, с разными интонациями, многоголосо, вроде как сами с собой разговаривают или спорят. Даже если лиса девятихвоста и находится в человеческом обличьи, она все равно скрипит. А уж если эта лиса еще и жена бывшего Владыки Земли и Небес, то не услышать её возмущенный скрип невозможно. И вроде бы очевидных причин для лисьего скрипа нет, подумалось Дунхуа. Праздник в Логове удался, подарки вручены и все оказались уместны, Бай И не слишком замордовал дочь поучениями, лишнего не выпилось, чтобы голове болеть. Непорядок! И он отправился в любимую беседку Фэнцзю — сиреневую от гроздьев глицинии. - Ты чего скрипишь? Обидел кто? Мир придворных небожителей медленно, но менялся, и число желающих уязвить словом неприлично юную супругу Владыки Дунхуа заметно поуменьшилось. Но всякое может случиться, а Дицзунь очень не любил, когда Фэнцзю обижали. Потом-то смельчаки сильно сожалели о несдержанности своих языков, но их раскаяние никак не отменяло содеянного. Когда та, чьё счастье и довольство важнее всего, сидит под глициниями вся распушенная, с прижатыми к затылку ушами и яростно скрипит на весь Тайчэнь, это требует разъяснений. - Да вот, Сы Мин книжку подарил. Смертный автор написал историю про нас с тобой, представь? - фыркнула лиса и воздух вокруг неё заискрился от вибрации всех девяти хвостов. - О! - только и сказал Дунхуа, присаживаясь напротив. - Позволишь взглянуть? Том оказался увесист, насчитывал аж 56 глав, и назывался «Личный дневник». Слишком интимно, как на старомодный вкус бывшего Владыки, но литераторы ведь любят эпатаж. - Я думаю, это одна из влюбленных в тебя нефритовых дев наваяла, из тех, что вернули в Смертный мир, из-за зависти и ревности... - Не думаю, - осторожно прервал её супруг. - Последняя нефритовая дева, которая... хм... искала близкой встречи случилась, если память меня не подводит, а она не подводит, когда я еще сидел на Нефритовом троне. То бишь, давненько. Обеты сами по себе не то, чтобы отвращали любвеобильных дев, но быстро охлаждали их охотничьи порывы. Остальным бессмертным небожительницам хватало понимания насколько они важны, сложны и тяжелы, чтобы ломиться сквозь них тараном в сердце прежденебесного бога. - Тогда это мерзавка Цзи Юэ наплела небылиц писателю из Мира Смертных! Дицзунь миролюбиво накрыл своей ладонью твердый кулак разгневанной лисички. - Давай я прочитаю. Ты только не скрипи. Фэнцзю смутилась и немедленно утихла. Натуральные лисьи привычки даже в Цинцю, где на соблюдение условностей всегда смотрят сквозь пальцы, не поощрялись и считались дурным тоном. Хочешь вести себя как лиса и выкусывать блох у корня хвоста — оборачивайся лисой и вперед, никто слова не скажет. С меховой шкурки какой спрос? Читал Дунхуа быстро. Это был все-таки роман, а не сравнительный анализ разных духовных практик. Слог проще, темп повествования бодрее, опять же испытания, на которые смертный автор для своих героев не поскупился, любопытные. А пока он следовал за героями, Фэнцзю обернулась лисой и носилась по саду, не в силах по-другому унять возмущение. Хорошо хоть еду не стала закапывать под каждым кустом. Впрочем, наставления могучего Бай И шли доченьке всегда впрок. И сейчас, и в те времена, когда в палаты Тайчэнь с завидной регулярностью наведывалась ярко-рыжая девятихвостая лиса. - Иди ко мне, женушка, - позвал Дунхуа, отложив уже прочитанную книгу в сторонку. И протянул руки, чтобы поймать в объятия мягкое и теплое тельце тут же превратившееся в не менее мягкое и теплое, но вполне человеческое и, что скрывать, очень желанное женское тело. - И как оно тебе? Только честно? - Ммм... Регулярно практиковать нужно не только духовное, но и телесное. Например, поцелуи. Потому что бывший Владыка не целовал эти нежные губы целых пять дней подряд и прошедшей ночи ему тоже не хватило, чтобы насытиться ярким ощущением кипящего солнечного света в жилах в процессе. - Это тебя книга вдохновила? - спросила Фэнцзю, отдышавшись. - Или тебя действительно возбуждают всякие пушистые звери? - Бесстыжие лисы, в основном, да, - согласился Владыка. - Только не проси меня превращаться, когда... Любимая и единственная супруга немедленно схлопотала щелчок по носу. И еще более глубокий и жаркий поцелуй, от которого трепыхалось сердце и перехватывало дыхание. Чтобы не хвасталась пресловутой лисьей бесстыжестью, которой до нравов, царивших в древности, еще ой как далеко. - Я, правда, была такая навязчивая? - тихонько спросила Фэнцзю, пропуская между пальцами снежно-белые пряди мужниных волос. Дицзунь сделал вид что призадумался. - Нет, вовсе нет. И в служанки ко мне тебе не пришлось идти. Да и не получилось бы. Чистая правда! Бывший владыка Земли и Небес довольствовался услугами двух нефритовых дев — одна готовила (нечасто, потому что прежденебесному божеству не так-то уж много материальной пищи нужно), вторая следила за порядком в палатах, и вместе они ухаживали за садом. Обе по уровню культивации духовной энергии тянули на высших богинь, обе были увлечены буддизмом, и в диспутах могли заткнуть за пояс кое-кого из Небесных Наставников. - А что касается домашнего питомца... - Дунхуа пристально посмотрел в глаза супруги. - Будем считать это оригинальным сюжетным ходом. Думаешь, что я не узнал бы в лисе, пусть она даже с одним хвостом, уроженку Цинцю? - Притворщик! - пискнула Фэнцзю, вспомнив насколько равнодушен был Владыка к её визитам в Тайчэнь в лисьем образе. «Притворщик» звучало все же лучше, чем «старый прохиндей» как называл его за глаза Е Хуа. - Я был обязан дать тебе возможность и время передумать. - В смысле, разлюбить тебя? Ни за что! Как тебе такое в голову только пришло? - Это у меня не было ни малейшего шанса обойти стороной рыжую лисичку, а вот ты могла бы и... Возмущенная лиса вывернулась ужом из его объятий и оскалилась совсем не в шутку. - Вот еще! Даже мой папа почти сразу сдался! Даже Тетушка Цянь-Цянь не сумела меня отговорить! Не так уж и сразу, если быть честными, сдался великий Бай И. Несколько раз пытался выбить розгой из рыжей шкурки все эти фокусы с любовью к Дунхуа Дицзуню. Лапки обещал переломать. Непослушная же дщерь рыдала и выла, но вразумлению не поддавалась. И снова и снова со всех лап бежала к порогу палат Тайчэнь, чтобы хотя бы издали, одним глазком увидеть предмет своего обожания и преклонения. А он, оказывается, шансы раздавал! - Я страдала, между прочим, совсем не понарошку, - проворчала Фэнцзю, излив недовольство, и снова, как ни в чем ни бывало, уселась на колени к супругу. - Ну прости, пожалуйста. Вот чего я точно не хотел, так это твоих страданий. - Я помню. Ты категорически отказался от предложения Сы Мина, чтобы мы воплотились в смертных. Дицзунь поморщился. Идеальная морщинка пролегла меж его длинных бровей. - Литераторы любят такие штуки, это добавляет повествованию драматичности. Герой мучается, потому что любит и не может понять отчего его, такого великого императора, отвергает прекрасная наложница, героиня мучается, потому что любит, но должна заставить его страдать. Это красиво на бумаге, а в жизни, в настоящей смертной жизни, всё проще и больнее. Поверь, я знаю. И еще есть нюанс: в смертном теле характер у меня, как правило, отвратительный. Там я нетерпелив и не склонен прощать, не доверчив, и зачастую не помню добра. Есть и достоинства, но они тоже не без изъяна. Потому что смертные — не боги, они не бывают идеальными, ни один из них. И смертный-я это не та моя часть, с которой я хотел бы тебя, маленькая лисичка, познакомить ближе. Должно быть, это были те слова, которые Дунхуа давно хотел сказать Сы Мину. Чтобы тот перестал, наконец, изощряться в выдумках. Нельзя, ну нельзя загонять смертного в угол невзгодами, бедами и печалями. Ибо явит он миру отнюдь не божественную искру, а животное свое нутро, и мироздание в очередной раз прирастет подлостью и жестокостью, но не милосердием, нет. Фэнцзю слушала молча. Она всегда безошибочно чуяла миг, когда устами её мужа — изящного молодого мужчины — говорило древнее, практически всемогучее божество, видевшее зарю этого мира. - Но история про императора и наложницу мне в общем и целом понравилась, - закончил свою речь Дицзунь вполне будничным тоном. - Мы с тобой там описаны очень трогательно. Опять же, я в конце концов зачах от тоски по тебе, и мое царство тут же разрушилось. Поэтому, радость моя, императоры никогда от любви и тоски не умирали, а только от заворота кишок или собственной недальновидности, - ухмыльнулся он и добавил. - Я однажды помер от цирроза. Отечным, подагричным и крайне подозрительным старикашкой окруженный алчными сыновьями и лживыми евнухами, всеми ненавидимый. - Вот сейчас, Дунхуа Дицзунь, ты был циничен, как самый настоящий смертный, - заметила лисичка. - Кстати, а в смертном теле ты ревнив? - Лучше тебе не знать. - Ты таким тоном это сказал. У меня мурашки по спине побежали. Лукавые лисьи очи стали круглыми и чуть-чуть испуганными. Пришлось обнять женушку покрепче и подуть ей в шею. И уже потом спросить без тени игривости: - Ты ищешь совпадения или различия между реальностью и книжкой? Или ответы на какие-то свои вопросы, которые до сих пор стеснялась задать мне? Потому что ничего такого ужасного я в этой истории не вычитал. Приключения, любовь, битвы, героизм, предательство. В чем-то автор почти угадал. Например, кутерьму, учиненную Охотником на нашей свадьбе. Тестю моему, поди, до сих пор икается, как вспомнит тот день. - Мне тоже иногда кошмары снятся: как ты прыгаешь в Чжусянь и не возвращаешься. И я остаюсь одна. Вдова в свадебном платье. - Так ты плохо спишь, женушка? Хорошо, я буду больше стараться, чтобы ты спала крепко и не видела снов... от усталости. Это было еще одно удовольствие — наблюдать, как щеки лисы становятся пунцовыми от смущения. Маленькая ханжа! Ночью-то совсем другие слова шепчет. - Прости, я не буду тебя дразнить, - сдался он. - Нам ведь чудесно живется вдвоем, словно так было всегда, словно только так и должно быть, - сказала вдруг Фэнцзю чрезвычайно серьезно. - Но я так до сих пор и не понимаю одного: почему - я. Нет имен на Скрижалях, нет никакого Камня Судьбы, мы не страдали в смертном мире, я не была твоим домашним животным, ты не спасал меня из ловушки Сна Аланьже... - И наша смешавшаяся кровь из ран не умерщвляет демонов. Можно проверить, конечно, но что-то я сомневаюсь. Кстати, демоны мне совсем не понравились, какие-то они не слишком демоничные получились. - А главное, в книге тоже нет ответа, почему Владыка полюбил лису, - молвила Фэнцзю и тут же строго предупредила: - Только не надо снова отговорок про теплость и мягкость. - Зря ты так категорична, иногда теплость и мягкость жизненно необходимы, - вздохнул Дицзунь. - Тогда ответь мне, почему нужно обязательно любить за что-то, непременно за какие-то заслуги или таланты? Вокруг нас с тобой столько любящих пар, которые вместе несмотря ни на что, а чаще - вопреки. Возьмем, скажем, Вэнь-эр. Если ты думаешь, что в юности она была мягче характером или менее вспыльчивой и скандальной, то ты ошибаешься. Она среди фениксов считалась еще той штучкой, когда они с Мо Юанем влюбились друг в друга. Она его домогалась, преследовала и, подозреваю, что овладела им силой. Они оба прошли через невообразимые страдания, смерть и воскрешение, оба изменились чуть больше чем полностью, оба до сих пор не исцелили свои душевные раны. Но Мо Юань любит своего искалеченного феникса не из чувства вины и не из жалости, он просто любит. Именно поэтому ты видела на празднике то, что видела. Вот да! Фэнцзю прямо-таки прозрела, когда гостила в Цинцю. - Я никогда не думала, что он так умеет, - рассказывала она, захлебываясь от восхищения. - Быть воздухом, которым дышишь и не замечаешь. Делать так, словно всё само собой получается. Мо Юань вроде ничего не предпринимает, но у Вэнь-эр всегда под рукой чай, вкусности, теплый плащ или веер, ей удобно, спокойно и красиво. Это ведь частное применение стратегии и тактики, верно? - Он — Бог Войны, - смеялся в ответ Дицзунь, и мысленно радовался тому, что его супруга наконец по достоинству оценила его лучшего друга. - Не только на поле боя, не только на Собрании Двора, он везде Бог Войны.И всегда. Опять же, нельзя заставить дружить. Дружба как и любовь не поддаются культивации. Они рождаются сами по себе, так сказать, естественным путем. Либо не рождаются вовсе. Они сами не поняли, когда успели переплести руки и ноги, когда растеклись по плечам черным водопадом волосы Фэнцзю, освобожденные ловкими пальцами Дунхуа от шпилек. Одежда исчезала постепенно — и лиловая, и охряно-рыжая. Торопиться было некуда. - Нет смысла спрашивать: почему я люблю тебя, - прошептал он в её раскрытые пересохшие губы. - Невозможно объяснить, как это - всегда знать, что полюбишь девятихвостую лису. Потому что одной моей четко сформулированной мысли достанет, чтобы что-то случилось или не случилось. Когда живешь одновременно в прошлом, настоящем и будущем, как отличить то, что должно быть, от того, что хочется тебе? Ибо хотеть я не имею права, но и не хотеть тоже. У меня всё сложно, любимая. Но, конечно, гораздо проще представить мои Обеты как некий духовный пояс целомудрия. Мироздание, знаешь ли, не вращается вокруг моего... - Ы-ы-ы-ы, - проскулила лиса, моля о новом поцелуе. - Сейчас и для меня — вращается. - Бесстыжая... бессовестная... наглая... и ненасытная... Ничей любопытный взгляд, если даже допустить, что в палатах Тайчэнь может вдруг появиться тот, кого не ждут, не разглядел бы, что происходит внутри кокона из летящих цветков глицинии вокруг ажурной беседки с видом на море клубящихся облаков. Незачем знать о бывшем Владыке Небес и Земли и его супруге больше, чем позволяют приличия. Да и нравственность никто не отменял. Как бы. А когда цветочный вихрь развеялся, то о буре с грозой, случившихся внутри него, напоминала только прядь снежно-белых волос, выбившаяся из безупречной прически Владыки. И слегка помятая книга. - Слушай, а вот Лазурное море... - вкрадчиво молвила Фэнцзю, поправляя сережку. - Что — Лазурное море? - откликнулся Дунхуа весьма прохладным тоном. - Говорят, там есть русалки... Дицзунь умел запечатывать уста не только поцелуями, но и взглядом. - Есть там русалки, и — что? - Говорят, ты... - Я кому-то выдеру все перья из хвоста, - предупредил Дицзунь. - Ой! - Ну или расскажу Мо Юаню про принца птиц-неразлучников. - Не надо Мо Юаню, лучше мне расскажи. - Ты еще маленькая!