Лисьи сказки

Официальная резиденция Бога Войны на Девятом небе прекрасно подходила для неофициальных встреч. Изяшный павильон, в котором из украшений только резные панели стен, возносился над кипящим морем облаков и походил на чудесный корабль, что всеми силами стремится покинуть мир страстей и страданий. Сюда Мо Юань вернулся после страшного вознесения через сто три женские жизни, чтобы оплакать, наконец, свою единственную любовь. Но аура, не смотря на печальное прошлое, у этого места была превосходной, очень чистой и гармоничной. Правда, стала она таковой лишь после изгнания нефритовых дев. Император Небес любил играть здесь в вейци с кем-то из своих друзей, а нефритовые девы не вписывались в идею чисто мужского клуба. Девам пришлось уйти. - Мне крайне интересно, кто у нас завелся такой умный, - сказал А Ли, занося черный камушек над доской. Его соперником был Дунхуа Дицзунь. Мо Юань читал свиток, а Сяо Инь как самый младший готовил чайную чашу. - Ты уверен, что так уж жаждешь этого знания? - спросил Дунхуа. - Очень, - заверил его Император Небес. - Я из-за этого умника почти что лицо потерял. - Могу себе представить... - посочувствовал Бог Войны. - Ловушка сработала, и я отправился на Двор Пурпурных Облаков лично встречать виновницу. И два часа простоял посреди узилища, как дурак. - На глазах у ошарашенных охранников, - добавил Мо Юань. - Я тебя понимаю. Обидно. - Не просто обидно, а еще и непонятно. - А формация не могла сработать по ошибке? - спросил Сяо Инь робко. Он еще не до конца поверил, что допущен в Клуб старших, но вопросы задавать не стеснялся. - Не могла. Я не просто её поставил, я её несколько раз проверил. Я же не могу допустить, чтобы наша мэймэй пострадала, верно? Не зря на каждом собрании двора советники славили дальновидность Императора. Да и понятно же, что средин обычных бессмертных мало найдется желающих прогуляться по Инчжоу. А вот Серебряная Лиса – найдется. - Тогда, это - не она, - заявил Сяо Инь. - Уверен? - Нет, конечно. Кто может быть уверен с Серебряной Лисой? На Куньлунь в то самое время её не было, но она как раз тогда же посетила Восточное море. - О? - Да, навела шороху в Хрустальном дворце, попыталась выдурить акулью жемчужину у Государя Яо и по слухам поругалась с принцессой Мяо Цинь. При упоминании имени голосистой дево-ромашки Дунхуа поморщился. Он отлично помнил всех обидчиков Фэнцзю без исключения. И не только помнил. - Зачем ей понадобилась акулья жемчужина? – решил уточнить А Ли. - Меч новый заклинает, - ответил ему Мо Юань. - Получается? - Вполне. Нарекла его Фэнъян и очень горда собой. Действительно достойное оружие, - сказал тот, продолжая читать. - Зачем бы ей тогда соваться на Инчжоу? - Вроде как бы незачем, но мы же знаем, что в голову Серебряной Лисы прийти может всякое. - Хорошо, допустим это была она, - рассуждал А Ли. - Тем более что Восточное Море рядом. Но как она тогда выбралась из моей ловушки? - С её навыками магии — никак, - ответил Сяо Инь. - Разве только с помощью неведомого лично мне редкого артефакта. - Но с заклятьем меча она же справилась как-то? Тоже ведь непростая задачка. - Повезло. Все внимательно посмотрели на Дунхуа, ожидая, что Прежденебесное высшее божество в облике прекрасного беловолосого мужчины разом разрешит все сомнения. Он мог. - Нет, я не в курсе. Хотите знать правду — спросите непосредственно у ТинТин. Честно и прямо. Так себе совет. Честно и прямо с дочери мог спросить только Е Хуа и то не всегда. - Тогда держите свои догадки при себе до срока, - отрезал Бывший Владыка всего и вся. И в два хода выиграл партию. - Чай готов, прошу отведать. Сяо Иню давались не только хитрые эликсиры, но и ароматный чай. В последнее время Мо Юань только ему и доверял заваривать драгоценные куньлуньские листья. Их собственно и смаковали вчетвером в благоговейной тишине. Одну чашечку — самую горячую, затем вторую — когда проявилась знаменитая терпкость, а после третьей — самой насыщенной по вкусу, запаху и цвету по всему павильону растеклась благодать трех высших богов. - Есть деталь, которая не укладывается в этот узор, - молвил вдруг Мо Юань. - Какая? - оживился А Ли. - Платье. - В смысле — платье? - В смысле одежды, которую носят женщины. Вэнь-эр подарила ТинТин одно из своих платьев. Цвета... как её? Да! Ванили. С золотыми гибискусами на рукавах и подоле, - Бог Войны всегда придавал большое значение мелким деталям. - Причем по просьбе самой ТинТин. Повисшее в воздухе над аскетическим застольем напряженное молчание нарушил Дицзунь. - Платье - это серьезно. Дитя моё, - обратился он к Сяо Инь, - приведи сюда Чже Яня, пожалуйста. Феникс без вина в гости не ходил. Повелитель Ли Цзин появился на Скале Ветров внезапно и в самый неожиданный (как он думал) момент. С точки зрения Бай Ляня не такой уж и неожиданный, потому что он-то как раз ждал дядюшку в гости со дня на день. И когда тот вынырнул из-за ширмы, Бай Лянь даже не вздрогнул. Зато он немедля опустился на колени, прижался лбом к полу и отчеканил традиционное: - Приветствую Владыку Призрачного племени! Добро пожаловать в дом этого ничтожного подданного. Про ничтожного упоминать было вовсе не обязательно, но Ли Цзину с каждым годом показное раболепие окружающих нравилось всё больше и больше. Это мясо рисом не испортить. - Работаешь? – ласково молвил Владыка Да Цзымин, похлопав ладонью по огромной стопе локументов. - Очень хорошо. Мне понравился твой предыдущий меморандум, и мои источники всё подтвердили. Молодец, племянничек, хвалю. Встать дядюшка не разрешил, а поэтому похвала эта скорее всего лишь предваряла грядущий разнос, в лучшем случае. Хотя вряд ли Ли Цзин пришел бы самолично, чтобы устроить стандартную выволочку. - Я смотрю, у тебя тут всё по-прежнему, все вещи на своих привычных местах, даже занавеси с теми же узорами, что и сто лет назад, ничего нового. Даже скучно, - говорил он, неспешно прохаживаясь по комнате. – Знаешь, о чем мне говорит эта неизменность? - Нет. Отвечать следовало коротко и четко, как в солдатском строю. - Что кто-то хочет создать видимость постоянства, безопасности и рутины. Но это лишь видимость. Правильно я всё понимаю? Дядя как всегда нисколько не ошибался в своих выводах. - Владыка совершенно прав, - спокойно ответил Бай Лянь, не поднимая головы. - Либо ты так меня боишься, во что я не верю, уж прости, - принялся рассуждать Ли Цзин. - Либо задумал что-то дерзкое, как говорят злые языки, и чему я тоже не склонен верить, либо… Это было редкое в своем роде предложение объясниться, до которого обычно Государь не снисходил. - Либо я пытаюсь проявить свою лояльность даже в малом, потому что словам моим Владыка верить не склонен, дела мои скромны и посредственны, а жизнь не стоит ничего и полностью во власти Повелителя. Как сроки её, так и качество. - Мммм… Качество, говоришь? Может быть, мне подарить тебе парочку красавиц? К парочке красавиц прилагались две пары глаз и столько же ушей, а так же два рта, которые не закрывались даже ночью. Досадно, но нестрашно. - Почту за честь любой дар из ваших рук, Владыка. Ли Цзин сделал вид, будто смеется. У него и улыбаться-то не очень натурально выходило, а уж смех, тем паче добродушный, получался кое-как. Только маленьких детей им пугать, честное слово. - И не жалко тебе красавиц, а? Сначала ты заморишь их скукой, а потом мне придется их убить, чтобы не разболтали всем миру какой мой племянник на самом деле унылый трус и подхалим. Это был, к сожалению, единственный способ спасти свою шкуру – не делать ничего, что могло бы привлечь внимание Повелителя. Спать, есть, пить и работать, чтобы доносчицам просто не о чем было докладывать. Год, два, десять лет, сорок, короче, пока у Ли Цзина не кончится терпение читать односложное «Сегодня ничего не случилось», а оно однажды кончится. - Жалко, но воля ваша, Владыка. Красавицы, так красавицы. - Ну нет, я не настолько жесток, как тебе кажется. Пытки красавицами ты пока не заслуживаешь, - невесело усмехнулся «добрый» дядюшка. Своих бесчисленных женщин он не любил, удобными пользовался, амбициозными манипулировал, иногда даже восхищался талантливыми, но ни к кому не привязывался сердцем, и уж тем более не доверял. Можно было бы конечно подумать, что Ли Цзин до сих пор не в силах забыть госпожу Бай Цянь из Цинцю, но племянник знал родного дядю как облупленного, его единственной любовью давным-давно стала исключительно Власть. Эту радость он достаточно распробовал, чтобы променять на какую-то женщину, пусть даже и девятихвостую лису. - А чего же ты заслуживаешь, драгоценный мой и единственный кровный родич? - Это вам решать, Повелитель, только вам. «Делай уже то зачем пришел, - мысленно попросил Бай Лянь. – Делай и уходи» Ли Цзин и сам ощущал, что пора закругляться. Его папаша, тот без раздумий карал сыновей просто для профилактики, и даже повода приличного не искал. - Я ведь давно не наказывал тебя по-настоящему? Лет сто, не меньше. И самое обидное, что ты и тогда не заслужил, и сейчас не заслуживаешь. Из-за этого мне придется выдумывать причину, а это так утомительно. Что ты за человек такой, Ли Байлянь? К тебе и не придраться. Тут полагалось бы облегчить дяде задачу и признаться в каком-нибудь мелком грешке, но мелких у Бай Ляня не водилось, а большие были слишком велик. Если признать встречи с ТинТин или визит на Инчжоу, то неведомо, чем дело кончится. Вариантов имелось несколько и каждый из них хуже другого. Опять же, кабы дядюшка о чем-то таком дознался, то и отвлеченных разговоров не вел бы, а сразу перешел к делу. - Молчишь? Считаешь себя безгрешным? – ласково вопрошал Ли Цзин, обходя коленопреклоненного племянника кругом. И снова-таки, спроси Повелитель напрямую, мол, есть ли у тебя отношения с кем-то из Небесного племени, то Бай Лянь признался бы как на духу. А так, молчание в ответ на вопрос без всякой конкретики - это самая простая и безотказная уловка всех лжецов на свете. – Значит, все же считаешь. Это и есть настоящая гордыня, которая – первый шаг к мятежу, и за которую не грех наказать, как следует. Нет, простой поркой это дело не обойдется, понял Бай Лянь. Раздражение против него копилось все эти сто лет, а убить, пусть даже каким-нибудь жутким способом, родича выходило себе дороже, живым он был гораздо полезнее, чем мертвым. Но полумертвым видеть племянника дядюшке было гораздо приятнее. Пытка звалась «Черный Феникс» и применялась только к тем, чье совершенствование достигло уровня, когда жертва могла выдержать магическое пламя. Имелся так же выбор – либо ты защищался изрядной тратой духовных сил, либо терпел боль как при сожжении заживо. Бай Лянь выбирал всегда второе, потому что полукровке культивировать духовную силу вдвое труднее и дольше, а шкура заживет и только крепче станет. В первый момент, когда печать над головой молодого человека пролилась вниз невидимым огнем, он почувствовал почти облегчение от того, что всё так легко обошлось. Осталось только потерпеть немного боли, ну или много боли. И даже если её будет очень много, она рано или поздно прекратится. Всё когда-то заканчивается. Бай Лянь относился к подобным экзекуциям просто и принимал как должное, как часть жизни Призрачного племени. В конце концов, даже у небесников есть их знаменитые Небесные Кары, все эти святые молнии, которыми проводят испытания для очередного вознесения и повышения ранга. Дядюшка Ли Цзин был почти такой же небесной карой, только во плоти. Казалось, что глазные яблоки сейчас вскипят прямо в орбитах, зубы потрескаются от жара, а горелая плоть отвалится от обугленных костей. И хорошо, что только казалось, потому что Ли Цзин мог проделать все это на самом деле, но не дать умереть, а оставить на несколько лун обрастать мясом тело заново. Прямо как в случае с настоящим фениксом – сгореть и возродиться из пепла. Опыт такой у Бай Ляня был, повторять его совсем не хотелось, поэтому он даже радовался, что на этот раз отделался только болью. Но её было много, очень много, очень-очень много. - Ты слишком жадный, - приговаривал дядюшка, склонившись над распростёртым на полу телом. – Отдай немного духовной силы и не придется так мучиться ни сейчас, ни потом. Но нет, ты, как старый ростовщик чахнешь над железным сундуком с медными монетами. Пытаешься со мной сравняться? Не получится. Пока я сижу в Да Цзымин, не выйдет. А сидеть я там буду еще долго. Молчишь? Скрипишь зубами, но терпишь? Это всё от жадности и трусости. Ответить ему Бай Лянь и не мог, и не хотел, и даже если бы мог и хотел, то не стал бы. Самому выбирать как именно страдать, это уже выбор. У многих и того нет. Пока Владыка Ли Цзин не утолил свою ненависть, агония Бай Ляня все длилась и длилась. И бесполезно было даже молить о пощаде. Мольбы раздражали, а целью было как раз избыть раздражение и выплеснуть гнев. Ну и еще раз показать кто тут главный, конечно. Бай Ляню снилось, что он плавает в лесном озере – прохладном и чистом, среди отражения звезд в черной воде, плавает и смотрит на такое же звездное небо. И ему совершенно не больно, боль ушла, не оставив даже тени в виде ломоты в костях. Так быстро после пытки она никогда прежде не уходила. И Бай Лянь проснулся от охватившего его любопытства. Что же такое случилось? И выяснилось, что лежит он в собственной постели, а рядом сидит черная лиса, и все её девять хвостов лежат поверх его тела, как эдакое большое и пушистое одеяло. - Ну что, очухался? – спросила лиса человеческим голосом, сверкнув белоснежными клыками, и подмигнула оранжевыми глазом с вертикальным звериным зрачком. – Как самочувствие, мой герой? – и не став дожидаться ответа, продолжила: - Выглядишь ты гораздо лучше, жар спал, пульс равномерный, раны все затянулись. Но напугал ты нас всех изрядно. Тетушка Цзыу уже и в погребальное одеться успела. Обитатели Земли Ветров в случае смерти хозяина последовали бы за ним все как один. Это не было его желанием или их обязанностью, Ли Цзин все равно никого бы не пощадил, обвинив в недобросовестности. - А ты… -А я, веришь, просто почувствовала, что что-то с тобой не так. Сидела как раз в библиотеке и чую плохо тебе, совсем плохо. И рванула сюда прямо с Куньлунь. Тетушка Цзыу сначала не хотела меня пускать, но знаешь же, какая я могу быть настойчивая, если надо? Он знал, да. ТинТин, если надо, могла лбом стену пробить. Препятствий она не видела. - Короче, я её уговорила. - А я… - А ты уже почти не дышал. И никакая магия тебя не брала, я и так и эдак, думала даже брата позвать - Импе… - Нет, Сяо Иня, конечно. Но вовремя вспомнила про свои хвосты. Я же волшебная лиса и в моих хвостах сокрыта огромная сила – защитная и целительная. Мы с тетушкой тебя раздели, обмыли и вот видишь, сижу, лечу. Бай Лянь быстро проверил под хвостами и обнаружил, что полностью раздет. Просто взять и помереть теперь от стыда! - Чего ты краснеешь? – удивилась лиса. - Я что голых мужиков никогда не видела раньше? Во-первых, мы на Куньлунь изучаем анатомию, во-вторых, я сто раз перекидывалась парнем туда сюда, а в-третьих, - тут ТинТин сделала многозначительную паузу, глумливо высунув набок язык, как это делают уставшие собаки, - мы, лисы, больше всего любим попялиться на красивых голых мужиков. В Цинцю, на празднике урожая, когда наши воины меряются удалью молодецкой, обнажившись при этом по пояс, - тут уж Бай Лянь выпростал руку из-под хвостов и закрыл ладонью пылающее лицо, чтобы не видеть хитрющую ухмылку на черной лисьей морде, - вокруг ристалища не протолкнуться от счастливых этим зрелищем дам всех возрастов. Да что там, даже моя бабушка ходит любоваться «кубиками» на животах. Ты, кстати, к изумлению моему, в прекрасной форме, а то ведь под одеждой же не видно. - ТинТин, ну хватит уже, - простонал молодой человек. – Угомонись, прошу. - Ладно-ладно не буду. Руку только спрячь обратно, я еще не закончила тебя лечить. Надо дождаться, когда уравновесится твоя ци. Бай Лянь обратил свой взор вовнутрь: меридианы не пострадали, ци текла в правильном направлении, а энергия инь, практически полностью уничтоженная в магическом огне «Черного Феникса», вернулась к норме. Заслуга лисьих хвостов, не иначе. - Убедился? Правда, я – молодец? Что ни говори, а Хвосты – это сила. - Правда, - согласился Бай Лянь. – Спасибо тебе, о Серебряная Лиса! Кстати, а почему серебряная, если ты вся черная. Та досадливо клацнула зубами. Видимо, вопрос уже задавался неоднократно. - Во-первых, не вся, посмотри на манишку, во вторых, свет так сейчас падает неудачно, а в третьих, скажем, желтых лошадей называют булаными, а вовсе не желтыми. Это масть такая у меня, понятно? И под луной я очень даже серебряная от носа до кончиков хвостов. - У тебя очень красивая масть, просто я раньше думал, что в Цинцю лисы либо рыжие, либо белые. - Я мастью в папу пошла, а Сяо Инь – в маму, - объяснила лисья девушка. - А он тоже лис? - Не, он – дракон, но очень похожий на большущего лиса, - ТинТин подумала, и уточнила: - Драколис такой вот. Воображение немедля нарисовало Бай Лянь исполинскую белую лису с золотыми рогами, привольно парящую в небесах. - Братик очень стесняется своего облика, так что ты при первой встрече сразу не проси обратиться, хорошо? Обидится еще, что я разболтала. Потом обязательно выдастся случай посмотреть на Сяо Иня в его истинном виде. Это был уже не первый намек на грядущее знакомство с семьей, чего Бай Лянь одновременно и страшился, и желал. Наверное, это приятно быть обычным, таким как все, просто новым знакомцем сестры-дочки-внучки-племянницы. Приятно, но очень уж боязно. - Всё, - объявила ТинТин, - я убираю хвосты, а ты укрываешься одеялом. Подсматривать не буду. Пообещать-то она пообещала, но, как и всякая лиса, тут же обманула. Бесстыже абсолютно смотрела во все глаза, пока Бай Лянь прятал свою обнаженку в одеяло. - У тебя с «кубиками» тоже всё путем, - сообщила Серебряная Лиса, окончательно вогнав молодого человека в краску. - Прекрати меня дразнить! Это уже слишком, Бай ТинТин! – рявкнул он, укрывшись по самые глаза. - Ну не злись, хочешь, тебе тоже всё покажу? - Нет! Но обернулась ТинТин в человеческий облик вовсе не нагая, как грозилась, а в одежде куньлуньских учеников – белом шеньи, с белым поясом и белой же лентой вокруг узла волос. Строгая и немного злая, если судить по морщинке, залегшей между густых длинных бровей. Куда только делось всё лисье неугомонное лукавство? - Я думала, ты умрешь прямо на моих руках, Ли БайЛянь. Я думала, что потеряю тебя навсегда, - сказала она тихо. - Я гораздо крепче, чем тебе кажется, и очень, очень живучий. ТинТин посмотрела на него весьма скептически, снова села рядом на постель и, чтобы проверить нет ли у пациента жара, положила узкую прохладную ладонь ему на лоб. И тогда Бай Лянь решительно накрыл её пальцы своими. Надо было срочно кое-что прояснить. - Я не смогу устоять перед тобой, ТинТин, ты это прекрасно знаешь, - прошептал он. - Но стоя в одном шаге от этой пропасти, от того, чтобы упасть в тебя без возврата, я хочу знать только одно – почему я? Серебряная Лиса руку выдергивать не стала, а просто сместила ладонь ему на щеку и заглянула в глаза. - Задавать такой вопрос, вообще-то, прерогатива женщин из семьи Бай. Это мы спрашиваем у своих мужчин «почему я?». - И что они отвечают? - Глупости всякие, вроде «лисы теплые и мягкие, и очень полезны в хозяйстве». - Но я не лис. - Это верно, ты не лис. - Тогда - почему? - Потому, - девушка приблизила лицо настолько близко, что между их с Бай Лянем губами остался совсем крошечный зазор, - что наши имена начертаны рядом на Скрижалях Чжусянь. Её теплое дыхание пахло персиковым цветом. - Мы с тобой, Ли БайЛянь, та пара, чья любовь изменит что-то в этом Мироздании. И это немного... пугает. Даже меня. Глупое сердце все это время билось где-то за гортанью, гулко и больно, и неожиданно – от радости. - Совсем неплохо… Я-то считал, что навечно один в этом мире, а оказывается, у меня всегда была ты. - Я знала, что ты поймешь, - обрадовалась ТинТин, сама себя смутившись. - Ты тогда отдыхай, супчику поешь, что тетушка Цзыу приготовила, а я сбегаю кой-куда ненадолго. Скоро вернусь, обещаю. Она сунула ему в руки миску и рассыпалась изумрудными искрами прежде, чем Бай Лянь смог спросить, куда это она сорвалась так резко. Народ Страны Зеленых Холмов прославился в веках, прежде всего, своей беспримерной сплоченностью, и предательство Сиань Ню в свое время стало несмываемым пятном на репутации Цинцю. Её имя вычеркнули из всех реестров и больше никогда не называли так новорожденных девочек. Среди детей не было худшей обиды, если кого-то обозвали Сиань Ну, то есть, по сути гнусным предателем. И не то, чтобы в Цинцю так уж сильно любили Небесный клан (чтили союзный договор, это да), но Призрачный народ, к которому переметнулась негодяйка Сиань Ню ради замужества с настоящим принцем, вот уж кого не любили, так не любили. От всей души. А еще папа Серебряной Лисы персонально не любил Владыку Да Цзымин — Ли Цзина. Эта застарелая, корявая, как давняя боевая рана, неприязнь прорывалась редко, но метко. И тогда Е Хуа поджимал губы, как метко выражалась бабушка, куриной гузкой и недобро щурил глаза. Мама на это фыркала и обзывала всех небесников скопом - непроходимыми собственниками и ревнивцами. Но потом, быстренько сменив гнев на милость, становилась на какое-то время непривычно покладистой. Когда ТинТин подросла, она, конечно, узнала старую историю неудачного романа между Семнадцатым учеником Куньлунь и Вторым принцем Ли Цзином, и приязни к Владыке Призрачного племени это знание ничуть не прибавило. Но одно дело не пропускать ни одной смазливой юбки, а другое — безнаказанно издеваться над невинным человеком. Первым побуждением, которое появилось у Серебряной лисы, после сдержанных объяснений тетушки Цзыу, было переломать Ли Цзину все кости, какие только есть в теле, и начать с породистого носа. Аж кулаки чесались. И стоило вспомнить белое от боли лицо Бай Ляня, как неконтролируемо росли когти, которыми девятихвостая лиса способна одним ударом снести врагу голову. Но годы обучения на горе Куньлунь не прошли для Бай ТинТин даром. Под руководством Мо Юаня она не сразу, но таки научилась включать голову, а значит, заявилась в Великий Пурпурный Дворец, имея готовый план «курощения старого извращенца». Но чего она совсем не ожидала, что «старый извращенец» окажется совсем не таким, каким рисовало Владыку Ли Цзина её разгневанное воображение. Скорее изысканным, чем откровенно порочным. И уж конечно не старым, хотя мужи Призрачного народа культивировали брутальную мужественность и старались выглядеть более зрелыми. Этот волоокий мужчина с капризными и очень чувственными губами должно быть в годы нежной юности был трепетно красив и притягателен для лисьих глаз и, скорее всего, не имел привычки мучить живых людей. Сказать, что Владыка Ли Цзин был потрясен неожиданным визитом дочери Сы Иня, ничего не сказать. Кисть выпала из руки и почти что остановилось сердце. - Кто-кто? - переспросил он у рабыни. - Повтори. - Она назвалась Бай Тин из Цинцю, государь, и потребовала немедленной аудиенции с вами. - Прямо так и потребовала? - не поверил Ли Цзин. - Именно, государь. Сказала, что желает видеть ваше величество по важному делу. - Как любопытно, - пробормотал сбитый с толку Владыка Призрачного царства. - Проводи её в Главный Зал Да Цзымин. - Будет исполнено! Через некоторое время Ли Цзин обнаружил себя за выбором торжественного облачения, словно к нему во дворец явилась не какая-то девчонка из Цинцю, а все князья-демоны вместе взятые с наследниками, законными женами и самыми знатными наложницами. «Так дело не пойдет, - сказал себе Владыка. - Она кто угодно, но только не Бай Цянь», и приказал слугам подать строгий наряд, но в придачу к нему самый роскошный своих венцов — из рубинов цвета бычьей крови. Посреди багряной роскоши главного зала Великого Пурпурного Дворца стройная фигурка в белом казалась снежинкой, упавшей на поле после кровавой битвы. Издали она просто до крика напоминала Сы Иня, но только издали и до тех пор пока не подняла на вошедшего своё лицо - лицо Е Хуа, только более нежное и женственное. Живое напоминание, что Сы Инь в итоге выбрала другого мужчину и родила детей именно от него. И если Ли Цзин правильно прочитал эмоции девушки в белом шеньи, она желала одного - откусить ему немедля голову и украсить ею вход в Логово. Поклоном она его не удостоила. Так-так! - Ну, здравствуй, барышня Бай. Чем обязан? - У меня к тебе есть большая просьба, Владыка. Обращение было неформальным настолько, что граничило с прямым оскорблением. - Говори. Как и ожидалось, юная лиса не снизошла до вступления - Я хочу, чтобы ты, Владыка, Больше никогда не причинял вреда Бай Ляню. Ни словом, ни, тем более, делом. Я очень сильно против. - Кому, прости? - Ли БайЛяню, твоему племяннику, - отчеканила девчонка, не отводя взгляда своих глаз с разрезом точь-в-точь как у бывшего Наследника Небес. Ли Цзин онемел. - Что... ты имеешь в виду? - То, что уже сказала. Никогда. Не смей. Трогать. Моего Бай Ляня. - Твоего? - Угу. - Твоего — кого? - Драгоценного и навеки единственного, - дерзко улыбнулась Серебряная Лиса, не задумавшись ни на мгновение над формулировкой. - Вот как? И у меня есть хоть одна веская причина выполнить твою... хм... просьбу? - Конечно, есть. Очень даже веская, я бы сказала, самая веская. Эта причина - я, Бай Тин, девятихвостая лиса из Цинцю, сестра Императора Небес и ученица Бога Войны Мо Юаня, и одновременно его племянница. - А уже все они в курсе, что Бай Лянь — твой? - Узнают. Не твоя забота. - Что-то я сомневаюсь, - проворчал Ли Цзин. - Не сомневайся, Владыка. Сказано было настолько вызывающе, что он просто не смог удержаться от ответного выпада: - А если я... ну скажем, осерчаю от твоего феерического хамства и просто убью этого... хм... твоего драгоценного Бай Ляня? На нежных скулах девушки совсем не по-девичьи резко проступили желваки, сделавшие бы честь и Богу Войны. Тень от невидимых (пока) хвостов пала на её лицо, обострив черты. - Насколько я помню, в Колоколе Желтого Императора, что лежит на дне Жошуй, еще полным полно места, - сказала она медленно и с явным драконьим акцентом. – Ты там тоже поместишься. Последний раз Ли Цзину так хамила мамочка этой прекрасной наглой лисы. - Ты сейчас мне угрожаешь? – спросил он. Так, чтобы лишний раз уточнить. - Точно. Угрожаю. Лисы всегда стоят за своих до конца. И тоже я буду стоять за Бай Ляня и на растерзание его никому больше не отдам. Если хоть волосок с его головы упадет... Ли Цзин в мыслях своих уже просчитал и взвесил все варианты последствий. - Я понял, барышня. Ты поднимешь на уши все Девять Небес, четыре Моря и Цинцю. Натравишь на меня Императора Небес и Бога Войны, и не успокоишься, пока не уничтожишь Призрачное племя до последнего младенца. - Именно. Это самое малое, что я сделаю, можешь не сомневаться. - Ты сильно рискуешь, разговаривая со мной сейчас в подобном тоне. Конечно же, драться с Серебряной лисой он бы не стал, она ему не противник в силу возраста и опыта, но припугнуть чуток не помешало бы. Если она, конечно, припугнется. - Нисколько я не рискую, Владыка Ли Цзин. Я говорю именно то, что вполне могу себе позволить. Точно так же, как совсем недавно ты мучил Бай Ляня только потому, что мог. Вот и я могу угрожать ли, ставить ли условия, позволять ли себе любой тон. Я это знаю, и ты это знаешь. Что ж, в логике Серебряной Лисе не откажешь, а так же в бесстрашии и желании защитить то, что считает своим. - Даже если всё так, как ты сейчас сказала… - молвил задумчиво Ли Цзин. – Что сподвигнет меня, Призрачного Повелителя, и, как ты очень вовремя вспомнила, наследника Цин Цана пойти навстречу какой-то девчонке, вроде тебя, не потеряв при этом лицо? Фактически он предлагал сделку там, где никакой сделки не предполагалось. Это было нечестно, на то и дана юность, чтобы горьким зельем опыта лечить наивность. Но Серебряная лиса, к вящему удивлению Ли Цзина, не повелась. Она-то помнила, что не такая уж Бай ТинТин и «какая-то девчонка» с эдакой богатой родословной. - Хм… например, вакантное место в Колоколе, рядом с батюшкой, - огрызнулась она, справедливо решив, что тот, у кого позиция сильнее, на уступки и компромисс идти вовсе не обязан. – И теперь, когда вам есть о чем подумать, я покину вас, Повелитель. Своего племянника Ли Цзин всю его жизнь искренне презирал. За то, что тот был спокойным и послушным ребенком, беспроблемным отроком, разумным юношей и лояльным взрослым, за то, что ни разу не помыслил о неповиновении, какими бы строгими и абсурдными ни были правила придуманные лично для него. Бай Лянь не сближался ни с кем из крупных кланов, не покровительствовал выходцам из слабых кланов, и, разумеется, никогда не был замечен в связях с заговорщиками. Кто угодно пытался убить Повелителя, начиная с кухонного раба или няньки и заканчивая министрами, генералами и фаворитками, но только не Бай Лянь. Однажды Ли Цзин сумел зверскими пытками выдавить из очередного мятежника признание в соучастии племянника, но оно на поверку оказалось наглым поклёпом. Оставалось только в загадках теряться, как от чресл Ли Юаня, чьё вероломство вошло в народные поговорки, мог родиться такой верный слову и присяге сын. Может это грязная кровь смертной матери испортила чистейшую королевскую кровь Призрачного принца? По началу Ли Цзину мнилось, что мальчишка вообще байстрюк и плод блуда, но с возрастом в облике Бай Ляне проступили некоторые черты Ли Юаня, да и все семейные артефакты реагировали на него как на родню. В любом случае, родилось это недоразумение мужского пола, не способное ни на решительный поступок, ни на грандиозную подлость. - Кто бы мог подумать! Каков, а?! Ли Цзин от избытка чувств хлопнул себя по ляжкам. Мальчишка все же нашел себе могущественного союзника, причем там, где никто не ожидал. Влюбить в себя дочку Сы Иня! Это еще измыслить надо и провернуть так, чтобы девчонка готова была на всё ради него. Нет, ну красивое лицо это вообще ключ от множества дверей, но еще и ум надобен, чтобы найти и отворить самую нужную. Но получилось же, получилось! Повелитель Призрачного царства дважды обошел знаменитый черный пруд, стараясь успокоиться, пока его рабыни лежали вдоль дорожки ниц и боялись дышать от страха перед его внезапным воодушевлением, оно запросто могло кончиться свирепыми казнями. У Судьбы странное чувство юмора, и она так смело и причудливо кидает кости на стол, что никто не сможет представить последствия. Нуууу…. кроме Дунхуа Дицзюня, естественно. Прежденебесный бог знает всё заранее, тут не попишешь. Но остальные-то не в курсе до последнего момента. Кто мог поверить, что дочка Сы Иня влюбится в племянника Ли Цзина. Это такой второй шанс для чего-то, чему не суждено было воплотиться много тысяч лет назад? Это месть Небес? Но кому – Семнадцатому ученику или Второму принцу? Это искупление за грехи? Молоденькая лиса совершенно права, он не посмеет пойти против её желаний из-за тех, кто стоит за её спиной – самых могущественных богов Мироздания. Она безошибочно, лисьим нюхом и безупречной логикой куньлуньской ученицы, нашла слабость Призрачного Повелителя и надавила на неё без малейших сомнений. В Колоколе и в самом деле ещё полно свободного места, но в Преисподней его хватит на всех. Еще больше ада вмещается лишь в живую душу. Серебряной лисе стоит порасспросить своего дядю Мо Юаня (на которого так похожа лицом), тот много чего может рассказать из собственного опыта. Или, скажем, у родного папочки поинтересоваться – как оно быть виноватым в страданиях любимого человека. О нет, Ли Цзин не держал на девчонку зла за грубость и неуважение, ему даже мстить не придется. И не потому что рука не поднимется на дочь Семнадцатого, а она-таки не поднимется. Барышня сделает всё сама, они, эти небожители, всегда всё сами-сами – и бросить на расправу и глаза отнять. И все же Повелитель не удержался. Незримо и бестелесно он наведался на Скалу Ветров той же ночью. Даром, что ли, заставил племянника сделать прямой портала с Да Цзымин? Тот в поздний час безмятежно спал, а сторожила его целебный сон огромная черная лиса, защищая от всего мира девятью черными хвостами. Лиса почуяла чужое присутствие, подняла голову, что покоилась на груди у Бай Ляня, посмотрела Ли Цзину прямо в лицо своими оранжевыми очами и улыбнулась по-лисьи зубасто. Как бы говоря: «Не смей, не трожь, это моё!»