***
— Я помню, не сейчас. — Корнелиус отпускает руку Саманты перед дверьми Большого Зала. Они приходят на завтрак сильно позже остальных, поэтому не боятся наткнуться на кого бы то ни было в коридоре и быть замеченными вместе. — Как договаривались, придем на Рождество вместе, и все всё поймут без лишних вопросов. — выдыхает Саманта. — Так будет правильнее. Мне нужно подготовить ребят. Да и время сейчас неподходящее… Лондон задыхается, а мы… — Конечно. — Фадж хмурится, но не спорит. Какой смысл, если она уже всё решила, переспорить её не удастся. Да и ему не хочется с ней спорить, главное ведь, что она с ним, а друзьям можно сказать и позже. Гамильтон виновато улыбается, опуская взгляд и толкает дверь вперед, нажимая на дверную ручку. У тебя осталось меньше трех недель. Саманта сжимает кулаки, стараясь взять себя в руки и не выдать лишних эмоций лицом. Минерва не поймет её отношений с Фаджем, вероятнее всего, она назовет её предателем, ведь они поклялись друг другу ещё на третьем курсе, наученные горьким примером матерей-домохозяек, сначала закончить Хогвартс, потом построить карьеру, и только после этого думать о любви. И, хотя Гамильтон чувствует себя виноватой перед подругой, поступить иначе не может. У тебя не осталось времени объяснить даже самой себе, почему ты так поступаешь, вопреки своим убеждениям. Берти Боттс машет рукой, выдавая их с ребятами местоположение за столом, и Гамильтон ускоряет шаг, кивая напоследок Корнелиусу. Нет, Минерва точно не поймет этого. — Совы ещё не прилетали. — ставит её в известность Боттс. — Мы отвлекаем себя как можем. — Делаем ставки, кого Аластор позовет на Рождество! — МакГонагалл улыбаясь смотрит на подругу, двигаясь на лавке. — Я вот ставлю на Амелию с Хаффлпаффа! И ты будешь дураком, если её не позовешь, она так на тебя смотрит! Гамильтон ловит взгляд Грюма. Они оба понимающе поджимают губы. — А почему бы вам не пойти вместе? — Саманта сама пугается от этого вопроса, понимая, что нарушает все правила игры. — Вы ведь все равно каждый год поступаете именно так, не найдя себе пару. Ну то есть вы приходите каждый по отдельности, но в зал то заходите вдвоем. Почему бы заранее об этом не договориться? — Вместе, как пара? — голос Минервы вздрагивает лишь на миг, пока она вопросительно поднимает бровь, в точности повторяя мимику Грюма. — Нет, это было бы глупо. Тем более, что мне нравится приходить одной, не обременять себя танцами с единственным партнером. Она старается говорить спокойно, но внутри всё сжимается. Откуда только берется эта паника каждый раз, когда она даже вскользь касается темы отношений. Почему так страшно? Минерва думает, что, если бы пришлось выбирать: война или отношения. Она предпочла бы первое, потому что первое казалось менее страшным. Но долго подумать об этом не удается. Совы влетают в зал, как по команде, не дожидаясь подходящего момента, когда все из присутствующих будут готовы к граду информации, которую они несут в газетах и письмах. Их количество втрое больше, чем обычно. И смех в зале обрывается, сменяясь шумом от распаковки писем и открывания газет. Все ждут только одного: туман в Лондоне закончился, как обычно. Ведь нет ничего страшного в тумане, даже если он плотнее, чем обычно и держится дольше. Но Минерва прикусывает язык, пробегая глазами по первой странице газеты, быстрыми движениями вскрывает письмо матери и благодарит Мерлина, что ее родители живут в Шотландии и в Лондоне нет никого из близких родственников. Но благодарность быстро сменяется молитвой, как только она видит серые лица Аластора и Саманты напротив. Она разворачивает газету и закрывается ей от внешнего мира, погружаясь в чтение теперь куда основательнее. Великий смог, спустившийся на Лондон пятого декабря в пятницу забрал около четырех тысяч жизней за каких-то три дня… — Это точно проделки темного мага. Это не может быть просто побочным эффектом действий магглов. — взрывается Аластор. — Я говорил. — Не надо. — Минерва хватает ртом воздух осматривая большой зал, ее родители на другом конце острова, ее братья в Хогвартсе вместе с ней. И хотя порой ей кажется, что они погрузились в этот туман вместе с Лондоном, это только иллюзия и страх витающий в воздухе. Это совсем не опасно. — Думаешь, это чье-то предупреждение? — поднимает бровь Саманта. — А что пишут твои родители? Они в министерстве уже ищут виновника? — Думаю, Грин-де-Вальд — это цветочки, по сравнению с тем, кто это сделал. — рычит Грюм. — Но ещё хуже, я думаю, это всё ерунда по сравнению с тем, что грядет. — Прекрати! — прерывает его Минерва. — Это просто смог из-за выбросов производств вблизи Лондона. Если твои родители не пишут обратного, значит так и есть. — её голос становится грубее, а она сама вытягивается, как струна. — А они не пишут, иначе ты бы мне рассказал. — Конечно, именно так скажут магглам, что это просто природа, но ты не маггл, Минерва, и должна понимать, такое не могло произойти просто так, не при нашем министре. И ты не дура, чтобы верить, что родители напишут мне правду в письме, которое легко можно перехватить. Она вздыхает, конечно, понимает, но не признает ни за что на свете. — Об экологии нужно заботиться, Аластор, магглы пренебрегли этим. Это плата, не более того. — на лице МакГонагалл не остается ни следа от веселья. Она вся напряжена. Грюм окидывает ее строгим взглядом. И видит, как Минерву трясет, едва заметно для чужого глаза. Она с трудом сдерживает себя в руках и ей по-настоящему страшно. Когда магия появилась, она думала, что это защитит её от всего, она обещала защитить себя от всего. Но чем больше становилось магии в её жизни, тем страшнее она ей казалась, тем больше в ней было смерти. — Да, это всего лишь нерасторопность магглов. — соглашается Аластор. — Саманта, с твоими родителями всё в порядке? Они написали что-нибудь? — подает голос подошедший Корнелиус. — Да, мама написала, что они уехали в пригород к бабушке. Спасибо, что спросил. — выдыхает девушка, она одна из немногих, чьи родители никак не связаны с Министерством, но все же живут в Лондоне. — А твои? — Хорошо, это правильное решение, мои тоже в норме. Приятного аппетита. Берти хочет было открыть рот, чтобы рассказать о своей семье, но Фадж кладет руку на плечо Саманты, сжимает его и, развернувшись на каблуках, возвращается к своему столу. Боттс прикусывает язык. Большой зал окутывает страх, погружая в тишину, заставляя студентов переговариваться шепотом. — Может объявить о Рождественском бале? — тихо спрашивает профессор Суам у Диппета и ищет поддержки в глазах Дамблдора. — Сейчас не время. — медленно кивает ей в ответ директор. — Позже, Глория, не торопите события. — Когда мы ждали возвращения Грин-де-Вальда в Англию, вы объявили о бале и это помогло. — она проговаривает слова сквозь сжатые зубы. — Это другие дети. — прерывает её Альбус. — Им нужно дать время. — Профессор Кеттлберн, надеюсь, вы понимаете, что сейчас снова не время для вашей пьесы? И никакого прослушивания сегодня не будет. Не стоит обострять события. — Диппет не смотрит на собеседников, сверля взглядом тарелку с фасолью на омлете. Старый преподаватель УзМС кивает директору, утыкаясь носом в свою тарелку. — Вы так себя ведете, словно снова пришло время хоронить. — не сдерживается профессор Суам. — Прошу вас, тише. — Дамблдор накрывает её руку своей, по-дружески сжимая, передавая каплю своего спокойствия. — Может всё обойдется. — Я всё ещё не дура, чтобы вы меня так успокаивали. — она одним движением осушает свой стакан тыквенного сока, смотря пустыми глазами на детей в зале. Её лицо покрыто морщинами, появившимися не столько из-за возраста, сколько из-за пережитого. — Хоть бы им выпало смертей меньше, чем на наш век. — Лишь бы не больше. — сам себе под нос бормочет Альбус, возвращаясь к еде. Минерва сжимается, слыша, как на другом конце стола громко всхлипывает маглорожденная девочка со второго курса. Великий смог забирает жизни не разбираясь, у кого есть дети в Хогвартсе, а кто обычный маггл, никак не связанный с волшебным миром. Она не хочет обращать на это внимания, она не хочет думать о том, что всё это по-настоящему. Но и игнорировать не способна. Ты боишься неизвестности, а они уже столкнулись с реальностью лоб в лоб. Тарелка с недоеденным завтраком вздрагивает, когда МакГонагалл резко поднимается со своего места, чтобы дойти до девочки на другом конце стола. Мысленно ругаясь на безучастную старосту факультета, она опускается перед девочкой на корточки и предлагает пойти с ней на прогулку, чтобы поговорить тет-а-тет без лишних глаз. Прийти в себя, а потом написать ответное письмо, потому что тем, кто остался в Лондоне в живых, поддержка нужна не меньше. — Что она делает? — Отто пододвигается к компании, с недоверием наблюдая за капитаном их сборной, которая на мгновение становится похожа на заботливую мать. — Пытается вернуть мир. — спокойно отвечает Аластор. — Берти, добудешь шоколад с кухни, чтобы поднять настроение? Мы с Отто и Самантой займемся постройкой крепости. Малькольм, возьми на себя оповещение ребят. Старост предупрежу сам. Устроим снежную битву после уроков. Нам всем нужно развеяться, лучшего способа для гриффиндорцев, я не знаю.***
— Не сейчас. — твердо бросает Минерва, когда они с девочкой наталкиваются на Августу в коридоре. Та только молча вытаскивает руку из-под мантии, демонстрируя пирожные с кухни. — Мы на подоконнике в западном коридоре на втором этаже. Если будет нужно больше поддержки, приходите. — сквозь зубы произносит Хоуп, ставя свои обязанности старосты и проблемы детей пострадавших выше, чем их ссоры. — Спасибо. — точно также отвечает МакГонагалл, кивая. Интересы окружающих оказываются важнее личной вражды. Да и неуместно как-то выяснять личные отношения, когда у других происходят настоящие трагедии. Пройдя несколько метров вперед Минерва оборачивается, чтобы посмотреть вслед Августе. И ее словно током ударяет от мысли, что они сейчас как сестры-близнецы, только цвета галстуков на шеях разные. Она качает головой, отгоняя эту мысль. Хоуп та еще стерва, и напомнит об этом при первом удобном случае, не надо расслабляться.***
О Рождественском бале объявляют пятнадцатого декабря, дав всего неделю на то, чтобы прийти в себя после Великого смога. И к удивлению профессора Суам, гул в зале не поднимается. В этом году дети принимают эту новость молча. Может только на одно мгновение вилки и ложки сильнее ударяют о тарелки.***
— Кинг! — взрывается Минерва, приземляясь на землю, едва ли не падая на скользком от выпавшего снега поле. — Объясни своим ребятам, что такое запрещенные приемы, иначе в следующий раз я воспользуюсь своей волшебной палочкой и им мало не покажется! А ты прекрасно знаешь, что у них нет времени валяться в больничном крыле! Для тренировки они разбили поле на две части. А потом решили провести дружеский матч, где Минерва выступала судьей в небе, а Джо наблюдал с земли. Обычно во время таких мероприятий он был громким, не давал забыть о себе ни на секунду. Но сегодня стоял молча, уставившись в сторону пустых трибун. — Джо, у тебя все в порядке? Ты меня слышишь вообще? Займись своими ребятами! — он только переводит растерянный взгляд в ее сторону. — Кинг, не беси меня, ты… — Пойдем на бал вместе? — резко оживает слизеринец. — Что, прости? — глаза МакГонагалл резко расширяются, а вся решимость поругаться исчезает. — Давай так, я тебя не слышала, ты этого не говорил. Просто успокой ребят! — Это будет забавно, два капитана враждующих команд придут вместе. Ничего личного. Никакой романтики и ухаживаний. Просто сходим на бал, выпьем, потанцуем, шокируем. — он сам оживляется от того, какая отличная идея пришла ему в голову. — Э… Джо, я просто, честно говоря, — она закусывает губу, виновато морщится. — Мы обычно, как друзья, приходим с Грюмом. Будет неправильно его бросить. — Да? — тянет парень. — Я просто слышал краем уха, что он уже кое-кого позвал. — ни одна мышца на лице Кинга не дергается. Ещё не равнодушно, но явно уже пережито. — Что? — Минерва резко меняется в лице, больше она не выглядит виновато, только растеряно. — Поэтому я и предложил, это будет смешно прийти вместе в сложившейся ситуации, возможно, даже возьмем приз, как самая яркая пара на балу. Грюм приземляется в нескольких метрах от них, делая это весьма шумно, чтобы привлечь внимание. — У вас ведь все хорошо? — у него громкий, грубый голос, и растрепавшиеся от игры волосы, покрытые снежинками. — Да, Ал, все хорошо. — Минерва натягивает улыбку, как учила Эбигейл: в любой ситуации улыбайся, чтобы не происходило внутри. Это наставление слизеринки казалось ей смешным, но сейчас приходится как никогда кстати. — Хорошая идея, Джо, давай так и сделаем. — она кивает. — Но все же поговори со своими о запрещенных приемах. Она быстро садится на метлу и отталкивается от земли. — О чем договорились? — невзначай бросает Грюм, догоняя её. — Пойти на бал вместе. Отличная пара из нас выйдет, верно? — Минерва ускоряется, давая сигнал, что игра продолжается. Аластор на пару секунд зависает в воздухе, осознавая произошедшее. «Мне нравится приходить одной и не обременять себя танцами с единственными партнером.» Это ведь она сама говорила, никто не заставлял.***
— С кем ты идёшь? — Эбигейл бледнеет, когда Минерва произносит имя своего кавалера, и становится ещё бледнее, когда она повторяет. — С Джо Кингом. Нам показалось забавным пойти вместе. В конце концов никто этого не ожидает, отличная рождественская шутка! — она прижимает к себе книгу, изображая нелепые танцы. Босворт сжимает кулаки, стискивая зубы, но быстро берет себя в руки и на лице снова появляется улыбка. — Как насчет парочки уроков танцев, Джо отлично танцует медленный вальс, венский вальс, фокстрот. И другие танцы, которые могут быть на балу. Я могу тебя научить, если хочешь. Позовём Помону и Саманту. — поджимает губы Эбигейл, останавливая нелепое топтание МакГонагалл. — Но я умею танцевать… — тянет Минерва, передергивая плечами, слегка неуклюже и по-мальчишески. — Мы устроим мастер класс. — в этот раз голос Эбигейл звучит жестко. — Не позволю тебе упасть в грязь лицом, а он сделает все для этого. Выпрями спину, Мини. Нам предстоит перевоплощение в леди с большой буквы! — но больше сил держаться нет. — Встретимся за ужином! Она разворачивается на каблуках и почти переходит на бег, так и не дождавшись Спраут. — Ты ей что-то обидное сказала? — Помона выходит из гостиной, около которой девочки ее ждали. — Кажется наоборот… — не понимающе тянет Минерва. — Вы все такие странные перед этим балом, честное слово! — Барти! — Эбигейл заходит в класс второй, обнаруживая там только Крауча. — Я согласна, идём вместе. — Что? — он резко выныривает из чтения учебника. — На бал идём вместе. — резко бросает девушка, садясь рядом с ним. — Да, конечно. Я рад, что ты передумала! — он зажмуривается и сжимает кулаки, когда она отворачивается.***
— Я выгляжу смешно. — Минерва кривит лицо, желая спрятаться от глазеющей на нее толпы. Красное платье с юбкой-колоколом чуть ниже колен, и бантом под шеей, они выбрали с Эбигейл и Самантой вместе. Из того же каталога они заказали Босворт темно-зеленое платье с открытыми плечами, её любимый цвет, как всегда ей шел. Саманта предпочла платье из лавки в Хогсмиде, оно было черным в красный мак и дополнялось белыми перчатками. — Мы все выглядим смешно. — присоединяется к нытью Гамильтон. — Отставить. — резко обрывает их Босворт. — Выпрямили спины, вернули на лица улыбки. Никто не должен знать, что происходит у вас внутри. Фасад всегда идеальный для чужих глаз. Вдали появляется Джо Кинг, он выделяется из толпы только ростом, в остальном он так же, как все парни, одет в черный фрак. Эбигейл не находит в легких воздуха, чтобы оповестить девушек о его приближении. Она замирает, смотря, как он приближается. Как будто бы даже к ней. Иначе почему он рассматривает именно её платье и прическу. А теперь, встретившись с ней глазами, прожигает взглядом. Она по привычке напрягается, сейчас скажет какую-нибудь колкость и снова начнется ссора. О, она очень хочет с ним поругаться сейчас. Но оказавшись рядом, он тут же меняет объект своего внимания, и наклонившись, подает руку Минерве. — Встретимся в зале. — она улыбается подругам, принимая его руку. Эбигейл сглатывает. Лучше бы как обычно колкость, чем ничего. — Смотри, там Помона! — машет рукой Саманта. Спраут сбегает по лестнице в нежно розовом платье. — Почти не опоздала! — выдыхает хаффлпаффка. — Аластор ждал около нашей гостиной Амелию Боунс. Мне пришлось задержаться вместе с ним, чтобы он не выглядел одиноко под нашей дверью.***
Дамблдор наблюдает за танцующими студентами, оставшись единственным надсмотрщиком за преподавательским столом. На самом деле он скорее лениво перекладывает виноград из одной тарелки в другую, размышляя о чем-то важном, чем следит за порядком. Но никто в его присутствии не решается нарушить правила, чтобы проверить реакцию профессора трансфигурации. — Прекрасный вечер, правда? — у Амелии совсем немного кружится голова от выпитого пунша, еще больше она кружится от танцев, которые они с Аластаром не пропускают подобно Минерве с Джо. — Да, чудесный. — бросает Грюм, смотря за плечо своей партнерши. — Вот только нескончаемый. — добавляет как-будто уже для себя, но забывшись, произносит вслух. — Ал, посмотри на меня? — она отрывает руку от плеча, проводя по щеке парня. Их «роман», если можно его так назвать, длится чуть больше недели, с того самого момента, как Грюм позвал её на бал, а потом они пытались вместе гулять и один раз выбрались в Хогсмид. Боунс безусловно была счастлива такой перемене в его отношении к ней, но тепла, которое так долго представляла перед сном, не ощущала. Сейчас или никогда. Она быстро поднимается на носочки, прижимаясь губами к губам Аластора, обхватив руками его лицо, останавливая танец. А вот они теплые, ровно как были в мечтах. И мягкие. От неожиданности он отвечает на поцелуй. Рука Минервы сильно сжимается на плече Джо, цепкие пальцы оставляют следы на коже под тонкой тканью рубашки. Парень начинает жалеть, что снял пиджак. — Это неприлично. — сквозь улыбку выдавливает Кинг. — Ты со мной танцуешь, так прекрати на него смотреть. — Не могу. Мой друг — кретин. — сдерживая гнев, отвечает МакГонагал. — Она ведь ему не нравится, он сам это мне говорил! — А ты говорила, что он не нравится тебе, так прекрати ревновать! — отрезает Кинг. — Прости. — она выдыхает, быстро опуская руки и останавливая танец. Кажется сотни пар сливаются воедино, кружась вокруг них в разноцветном круговороте. Превращая Большой зал в яркую карусель. Добавляют к музыке смех и счастливые вскрики. — Балы всё-таки не для меня. Я пойду к себе в комнату, хорошо? — она срывается с места не дожидаясь ответа. И больше не смотрит в сторону Аластора. Дружеская ревность. Так называет это чувство МакГонгалл, так она заставляет себя его называть. — Не то, правда? — Амелия отрывается от губ Грюма. — Совершенно не то. — Извини. Надо было тебя предупредить, что это не свидание, что я не готов к свиданиям… — начинает оправдываться Аластор. — Брось, у тебя это на лбу было написано, это я, дура, не прочла. — она пожимает плечами. — Зато мы теперь можем общаться, как друзья, это ведь здорово! Грюм кивает, а потом ищет глазами в зале Минерву, но не находит ни её, ни Кинга. И злится ещё сильнее. — Я так понимаю, что мы ничего и никому опять не расскажем? — поднимает бровь Фадж, кружа Саманту в танце. — Ты же сам понимаешь, как это будет глупо сейчас выглядеть… — она виновато прикусывает губу. — Такая неразбериха, такая суматоха. Не надо сбивать ребят с толку ещё больше. — Надеюсь, однажды, для тебя на первом месте буду я, а не все остальные. — он качает головой, не ожидая ответа. — Это меня погубит. — усмехается Гамильтон. — Что ж, тогда никогда так не поступай, не хочу остаться одиноким на всю жизнь. — шутит Корнелиус, произнося почти что пророчество.***
— А как же танцевать до упаду? — Джо находит Эбигейл на лестнице, ведущей на астрономическую башню, и садится рядом с ней на ступеньке. — Я думал ты придёшь с Аластором сегодня, но ты смогла удивить, придя с Барти. — как можно безразличнее бросает парень. — С чего бы мне с ним идти? — огрызается девушка. — Было бы странно, приди я под руку с гриффиндорцем. Родители бы точно не поняли. Кинг проглатывает слова, рвущиеся наружу, делая над собой усилие, он не будет падать также низко, как Барти, пытаясь завоевать девушку. Но расквитается с ним иначе, за то, что тот по-дружески рассказал ему о том, что Грюм собирается пойти с Босворт. В конце концов об этом всегда можно рассказать самому Грюму и уж он-то точно спустит с Крауча шкуру. — Я думал, что твои родители обращают внимание только на кровь. — он старается поддержать разговор, не выдавая своего смятения. — Ты высокого мнения о них! — она усмехается. — Они до сих пор поддерживают идею о договорных браках! Благо, что они сейчас не в моде, и свататься ко мне никто не спешит! — Надеешься выйти замуж по любви? — он невольно щурит глаза, разглядывая девушку. — Да, и хочу любить так сильно, чтобы иметь внутри смелость умереть, если потребуется, за своего супруга. — она говорит об этом просто. И ни одна мышца на лице не напрягается. Чуть позже, ей придется ответить за свои слова, но пока она их произносит спокойно, не страшась будущего. Джо молчит в ответ. Он никогда не задумывался о том, чтобы умереть за другого человека, хотя думал, что любит. И точно никогда не думал, что кто-то может захотеть умереть за него, например. — А ты почему ушел из зала? Минерва наверняка хочет танцевать, в конце концов мы с ней столько танцев выучили, чтобы ты не разочаровался. — Эбигейл зарывается пальцами в подол своего платья, беспощадно сминая ткань. — Ты учила её танцам для меня? — усмехается Джо, представляя эту картину, уж точно не МакГонагалл настояла на этом действии. — Я хотела, чтобы тебе было комфортно. — выдавливает Босворт. И тут же закрывает лицо ладонями, осознавая, что сказала это вслух. Сейчас он точно поднимет её на смех. Кинг только приобнимает её за плечи, притягивая к себе. Он оказывается теплее, чем ей всегда казалось. И вкусно пахнет дорогими духами. — Временное перемирие, Эбигейл, завтра я снова начну тебя раздражать. — он произносит это едва слышно, касаясь губами её волос.