Антон, отсидев на паре по финансам и кредитам, пошёл на улицу покурить и прогнать из головы голос Инги Викторовны, которая всю пару от начала и до конца читала лекцию.
Он бы, конечно, переждал перемену, болтая с Оксаной, да только вот девушка ушла к стоматологу и сказала, что если будет успевать ко второй паре — придёт на учёбу, а если нет, то пойдёт в общагу. А потому, пока Антон мёрз на улице, держа сигарету то в одной руке, то в другой, молился на то, чтобы Фролова успела. И Шастун даже обрадовался бы подзатыльнику от Оксаны за то, что он курит.
Антон поднимается по лестнице к кабинету литературы, когда на телефон приходит уведомление о новом сообщении в беседе группы.
Оксана Фролова
Опоздаю немного на вторую пару. Скользко очень!
Антон с этим полностью согласен, ночью шёл то ли снег, то ли дождь, — он так и не понял. Но утром мокрый асфальт подмёрз и на нём образовался тонкий слой скользкого льда.
Он замедляет шаг, чтобы не навернуться с лестницы, и набирает сообщение.
Антон Шастун
Иди медленно, Окс, а то развалишься как нерушимый союз.
Дима Позов
Никто не соберёт потом.
Антон Шастун
И станешь какой-нибудь Россией.
Антон видит, что после их с Димой сообщений появляются ответы одногруппников вроде «вхзахв» и «)0)0))))», и убирает телефон в карман.
Шастун видит, что одногруппники вместе с Арсением Сергеевичем стоят в пустом коридоре у триста десятого кабинета.
— Закрыто? — спрашивает Антон, подходя ближе.
— Там зачёт сдают, так что ждём всю перемену за дверью, — саркастично улыбается Попов. Его явно не радует тот факт, что аудитория занята не только во время пары, но и на перемене.
— Класс, — выдыхает Антон и опирается лопатками о стену.
Разглядывать стену напротив очень быстро становится скучным занятием, и Антон вновь достаёт телефон из кармана джинсов. Не успевает выбрать одну из социальных сетей, которую хочет просмотреть в первую очередь, как видит, что на экране загорается входящий вызов от Тёмки. Антон не раздумывая принимает звонок и прикладывает телефон к уху.
— Анто-о-он! — радостно тянет мелкий. — На улице снег идёт! — всё так же радостно заявляет Артём.
Антон отходит от Арсения Сергеевича на пару метров и наклоняет голову в бок, чтобы посмотреть в окно. Шастун зависает на какое-то время, разглядывая падающие хлопья снега за окном. Он думает о том, что если бы курил чуть дольше, то сейчас, вероятно, мысленно матерился из-за снега, падающего на голову.
— Красиво, — выдаёт Антон.
— Ты никогда не рисовал снег… — радость из голоса Тёмки куда-то пропала.
Антон действительно не рисовал снег. В принципе пейзажи не рисовал. Но хорошо помнит того, кто рисовал и то, и другое. Антон чувствует, как нижняя губа начинает несильно дрожать, и парень сжимает свободную руку в кулак, мысленно напоминая себе о том, что материться сейчас, ни вслух, ни мысленно, не стоит.
— Нарисуешь? — не спрашивает, просит.
Тёмка — он, как лекарство от всех болезней.
Тёмка — он, как тёплое одеяло, когда холодно.
Тёмка — он,
как весь чёртов мир для Антона.
— Давай я вечером приеду, вместе нарисуем? — предлагает Антон.
Арсений заставляет себя не смотреть в сторону Антона. Точнее, смотреть, но не так пристально, как он делает это прямо сейчас. Однако взгляд оторвать не может всё равно. Видит всего лишь правую половину лица студента, но этого более чем достаточно, чтобы грудная клетка непривычно сжалась.
— Ого, классно! — голос Тёмки опять радостный, и Антон улыбается шире.
— Ты только домашку сначала сделай, — ставит условия Антон.
— Без проблем, — отзывается Артём. — Ну я пойду, у меня математика сейчас будет, — говорит он.
— До вечера, — говорит Антон напоследок.
Антон понимает, что улыбка у него до ушей, только тогда, когда убирает телефон от уха и продолжает стоять на месте и смотреть в окно.
Без голоса Тёмки рядом становится пусто. Не то чтобы больше, чем обычно, — ощутимее.
— Бля, — шепотом выдыхает Антон и протирает лицо ладонью.
Поправляет лямку рюкзака на плече и возвращается к стене, облокачиваясь о неё лопатками и дожидаясь начала пары.
— Всё нормально? — спрашивает Арсений, глядя на то, как быстро меняется настроение Антона.
— Ага, — едва слышно отзывается Антон.
Нихуя не нормально.
Антон упустил момент, когда подобное стало происходить с ним. И он совершенно не понимает, почему чувствует себя настолько опустошённым после того, как перестаёт слышать голос младшего брата. Утром всё было хорошо, вчера всё было хорошо.
Или ты просто пиздец как хорошо притворялся.
Антон хочет бросить всё прямо сейчас, забрать Тёмку со школы, посидеть с братом в кафе и объяснить ему, как решаются простые задачи по математике или что они там сейчас проходят. Хочет посмотреть на то, как Артём водит карандашом по чистым страницам альбома и на его улыбку, когда он понимает, что у него получается нарисовать то, что он запланировал.
— Всё, Арсений Сергеевич, мы закончили, — из аудитории выходит преподаватель вместе с парочкой студентов. — Вот ключ.
— Спасибо, — отвечает Арсений Сергеевич и забирает ключ от аудитории, проходя внутрь.
Пока экономисты занимают свои места за партами, Арсений Сергеевич выводит на доске печатными буквами:
Сочинение-рассуждение на тему современной литературы.
Самочувствие сегодня у Попова отвратительное. То голова болит, то живот, а ещё даже вторая пара не началась, и нужно как-то целый учебный день отсидеть в университете. А потому он решает дать студентам задание, которое не требует непосредственного участия преподавателя.
Со звонком Арсений Сергеевич кратко объясняет задание. Сочинение сочинением, всё и так предельно понятно.
Пока половина экономистов подключает к поставленной задаче свой мозг, вторая половина ищет в интернете уже написанные сочинения и собирает своё собственное по одному предложению из чужих. Как дети собирают пазлы.
Антон не мог отнести себя ни к первой половине, ни ко второй, он сидел и смотрел на Арсения Сергеевича, который, в свою очередь, заполнял журнал. Вид у него неважный, однако не подойдешь же и не спросишь что-то вроде «Арсений Сергеевич, вам плохо?»
А почему нет?
Антона от раздумий и наблюдений за преподавателем отвлекает стук в дверь.
— Здравствуйте, — на пороге появляется Дина Васильевна. — Не помешаю? — спрашивает она Арсения Сергеевича. — Мне нужно провести диагностику.
Девушка лет двадцати восьми, невысокая и хрупкая на вид. В университете работает одним из психологов.
— Да-да, конечно, без проблем, — кивает Попов, вспоминая о том, что его об этом ещё на той неделе предупреждали.
Дина Васильевна подходит ближе к свободной первой парте первого ряда, и кладёт на неё свою папку со всеми материалами.
— Ну что, ребята, вы уже на втором курсе, так что не думаю, что стоит проводить игры на сплочение коллектива, — улыбается она. — Да и вы, вроде, дружные экономисты.
В ней что-то есть. Антон, конечно, не понимает, что именно. Но он ещё на первом курсе понял, что она без проблем может любого к себе расположить. Дина Васильевна вела у экономистов «основы психологии», и Антон даже к восьми утра на её пары ходил, просто потому что слушать её голос было приятно и спокойно.
— Конечно, Дина Васильевна, — кивает Шастун. — Мы очень дружная группа — на пары вместе ходим.
Студенты негромко смеются с замечания Антона, и Шастун замечает улыбку даже на лице Арсения Сергеевича.
Оксана приходит на пару тогда, когда Дина Васильевна уже раздаёт студентам пустые листочки для записи ответов. Фролова садится поближе к Антону, и тот в двух словах объясняет, что сейчас они будут делать диагностику.
О самой диагностике Дина Васильевна сказала немного, никто и не расспрашивал особо. Она раздала распечатанный список из шестидесяти вопросов каждому студенту и сказала отвечать честно.
Поначалу Антон сидит и думает о том, чтобы отвечать на каждый вопрос так, чтобы в результате всё у него было прекрасно и хорошо. А потом понимает, что никто особо не беспокоится из-за результатов всех этих диагностик, так что необязательно всех на свете обманывать.
Однако некоторые вопросы ставят Антона в полнейший тупик. Приходится над каждым из них раздумывать чуть ли не по пять минут, и это конкретно действует на нервы, потому что Фролова, сидящая рядом, отвечает на вопрос уже после первого прочтения. И то ли Антон недоразвитый, то ли неуверенный, то ли просто запутавшийся в самом себе.
До конца пары остаётся где-то двадцать минут, когда студенты уже заканчивают отвечать на вопросы диагностики и сдают свои ответы на листочках Дине Васильевне.
— Отлично. Приду с результатами где-то через неделю. А если вы хотите поговорить, то я в сто пятом кабинете с восьми утра до шести вечера.
Дина Васильевна покидает аудиторию, а студенты, театрально вздыхая, возвращаются к своим сочинениям.
— Да ладно вам, до конца пары написать всё равно не успеете, — говорит Арсений Сергеевич, поднимая взгляд на студентов. — На следующей паре допишите, а сейчас свободны.
Пока экономисты быстро собираются и спешат уйти на перерыв, Антон с Оксаной собираются медленно, переглядываясь.
— Чего это с ним? — шёпотом спрашивает Фролова, а Антон в ответ лишь пожимает плечами.
Когда все экономисты за исключением двух покидают аудиторию, Антон с Оксаной подходят ближе к преподавательскому столу, где Арсений медленно собирает все свои листочки в папку.
— Что-то вы бледный, — замечает Антон.
— Тошнит меня, — едва слышно отзывается Арсений Сергеевич.
— А говорили, что в декрет не уйдете, — по-доброму усмехается Антон, и Оксана, стоящая рядом, улыбается.
— Очень смешно, Шастун.
Антона такая интонация не печалит, скорее, пугает. Арсений Сергеевич отвечает без сарказма, без намёка на какой-то упрёк. Спокойно и…
Безэмоционально.
— Да ладно, вы когда ели-то в последний раз?
— Вечером вчера.
— Получается, от голода тошнит? — пытается понять Антон.
— Наверное, откуда мне знать, — легко пожимает плечами Попов.
— Ну-ка, — говорит Антон, а потом касается ладонью плеча преподавателя, несильно сжимая и разворачивая Арсения к себе. Попов в свою очередь вопросительно смотрит на Шастуна, но ничего предпринимать не спешит.
Свободной ладонью Антон касается живота преподавателя чуть ниже рёбер.
Бля-бля-бля, ты только в руках себя держи.
Ткань рубашки Антону ещё никогда не казалась настолько тонкой. Он чувствует кожу Арсения Сергеевича так хорошо, словно и рубашки никакой нет. Попов лишь стискивает челюсти, думая о том, что же делает Шастун.
Просто интерес.
Оксана стоит в паре метров и наблюдает за происходящим, затаив дыхание. Кажется, будто сцена из какого-то романтического фильма. Она следит за взглядом преподавателя и тем, как он меняется, когда Антон смотрит в глаза Арсения.
— Господи, Антон, — выдыхает преподаватель, когда Антон нажимает сильнее.
— Стойте, чего? — глаза Шастуна вопросительно округляются, однако ладонь он не убирает.
— Что? — спрашивает Попов, не понимая удивления Антона.
— Мне нужно было помять вам живот, чтобы вы меня по имени назвали? — улыбается Антон. — Ладно, всё. Должно пройти, правда, лучше поскорее поесть, а то гастрит поймаете. Ну, до свидания.
Антон быстро шагает в сторону двери, и Оксана, быстро попрощавшись с преподавателем, следует за Шастуном, догоняя его в коридоре.
— Так, и что это было такое? — наконец-то вслух спрашивает Оксана.
— Сам не знаю, — отвечает Антон.
— Ну хорошо, — выдыхает Оксана. — Ты идёшь на историю?
— Я очень сильно не хочу, — широко улыбается Антон.
— Тогда в общагу?
— А ты, что, прогуливать начала?
— У меня, вообще, справка на весь сегодняшний день, — пожимает плечами Оксана.
— Тогда в общагу, да, — кивает Антон.
По тротуару они идут осторожно и молча, держась друг за друга, чтобы если падать, то вместе. Антон всё пытался осмыслить всё произошедшее за последние полчаса и никак не мог уложить в голове тот факт, что осознанно, блять, делал своему преподавателю почти что массаж.
И какого хуя?
— Антон, — нерешительно начинает Оксана, думая, что не сможет спокойно спать, не спросив. — Ты прямо уверен, что ты по девочкам?
— Ну да, — кивает Антон.
— «Ну да»? «Ну да» это на пятьдесят процентов «я не знаю». А «я не знаю» — это «нет». Так какие пятьдесят процентов выбираешь?
— Я не знаю, — пожимает плечами Антон.
— Значит, ты не по девочкам?
— Боже, Оксана, я уже запутался.
Наконец-то ты это вслух сказал.
Потому что реально запутался. Не только в вопросе Оксаны, а в принципе во всём происходящем за последние пару лет.
— Прости-прости, — улыбается Оксана.
Вернувшись в свою комнату, Антон быстро складывает гуашь и кисти в свой рюкзак, пока не забыл. А потом включает ноутбук, чтобы исправить все косяки, про которые говорил Павел Алексеевич.
Арсений Попов
Действительно помогло. Ты где такому научился?
Антон Шастун
Ну, в одиннадцатом классе дешманские макароны из Ашана быстро заканчивались, а жить как-то нужно было, ну, и, собственно, научился.
Арсений Попов
Сам-то гастрит не словил?
Антон Шастун
Гастрит я словил, когда начал курить и перестал есть.
Арсений Попов
И с чего же ты решил, что сигареты — отличная замена еде?
Антон Шастун
Да какая сейчас разница, правда?)
Арсений Попов
Ты не делай так больше, договорились?
Антон смотрит на экран с полминуты, не зная, что ответить. Он не хочет давать какое-то обещание, не хочет писать «договорились», потому что не знает наверняка.
Антон Шастун
Постараюсь.
