Антон после тяжёлой недели учёбы и подготовки декораций тащится в пятницу к Арсению в квартиру, где они договорились посидеть вместе с Оксаной. Антон прижимает рюкзак к груди, пряча пальцы в рукавах куртки, чтобы немного согреться. Он глядит в окно и думает только о том, как они втроём смогли так хорошо подружиться всего-то за один семестр.
Друзей у Антона не было, сколько он себя помнит, а сейчас думает про Оксану и Арсения, и в груди что-то приятным теплом разливается. Антону кажется, что он даже доверяет им. Определённо доверяет. Не знает, что именно доверяет, но доверяет.
Проверяет сообщения и узнает, что Оксана уже приехала и они с Арсением заваривают чай.
Антон шагает по заснеженным тротуарам в приподнятом настроении, несильно улыбаясь уголками губ.
Дверь открывает Оксана, а потом она быстро уходит в сторону гостиной. Антон быстро расстёгивает куртку, а потом снимает рюкзак и ставит его на пол, замечая рядом с обувницей пару высоких сапог. Парень замирает, понимая, что рядом стоят чёрные ботинки на шнуровке, в которых обычно ходит Оксана. Антон поднимает взгляд на вешалку с верхней одеждой и видит старенькую длинную дублёнку матери.
Нервно сглатывает.
Оборачивается в сторону гостиной и пару секунд не шевелится.
— Антон, ну ты чего застрял? — Оксана выглядывает из-за стены, а заметив вопросительное выражение антоновского лица, идёт к нему. — Всё в порядке? Давай, пошли, — зовёт она.
Антон смотрит за спину Оксаны, всё на ту же стену, которая скрывает гостиную. Видит женский силуэт, а в лице отчётливо разглядывает Катю. И когда Оксана это понимает, тянется ладонью к плечу Антона. Шастуна от этого касания, пусть и только через куртку, отталкивает в сторону стены. Тело мелко дрожит.
Антон не понимает, что чувствует. Его всего трясёт, и он не может определить причину. Страх, злость, ненависть, обиду? В одном Антон уверен — каким бы это чувство ни было, эмоциональная окраска у него далеко не радостная.
— Антош, — лепечет Катя, а у Антона будто нерв в шее защемляет, и он несильно дёргается, — Я просто хочу поговорить.
Антон знает наизусть. Наизусть всё то, что она ему скажет. Сначала о том, что уже несколько недель не пьёт. Потом бросит фразочку вроде «какой же ты взрослый и красивый», а потом пообещает, что теперь будет хорошей мамой.
Антон набирает воздуха в лёгкие, собираясь что-то сказать, а потом несильно кивает в сторону двери, мол, давай выйдем. И Катя идёт следом за сыном на лестничную площадку.
Ей страшно. На трезвую голову всегда страшно. Выпьет и обо всех обещаниях забудет. Забудет даже про то, что дети есть.
— Антон… — вновь обращается она.
А вот и вступление.
Антон на неё даже не смотрит. Смотрит на перила, окрашенные светло-серой краской, на свои дрожащие руки, на ботинки, на мокрые следы обуви, оставленные на полу, но не на мать.
— Надоело, — выдыхает Антон, смирившись с тем, что не понимает ничего из того, что творится в его голове и груди. — Я каждый раз с самого детства искал в тебе поддержку, — наконец выговаривает Антон. — Ты столько херни творила, а я все равно каждый раз убеждал себя в том, что, ну… ты же мама, ты поменяешься.
В груди становится свободнее, на рёбра больше не давит вся та злость, что годами хранилась и разрасталась всё больше и больше.
— Заебало, — он пожимает плечами и горько усмехается.
— Антон, я не…
— Я не закончил, — проводит большим пальцем по губе, а потом находит в себе силы взглянуть на мать. — Знаешь, что в итоге случилось? Я не разочарован, я не злюсь. Мне обидно. Но даже не потому, что от тебя нет никакой поддержки. Обидно из-за того, что я врал себе так долго, что в итоге потерял доверие не к тебе, а к самому себе.
Прежде он только думал об этом и плакал в подушку, а теперь отыскал в себе силы сказать это вслух и не кому-то, а лично матери. Антона трясёт сильнее, и он чувствует, как нижние веки становятся тяжелее из-за слёз.
— Обидно то, что в единственном человеке, которому я должен доверять, я теперь сомневаюсь.
— Антон, я знаю, что много раз не сдерживала своих обещаний, — она делает шаг в сторону сына, но тот лишь отшатывается назад, давая понять, что ближе подходить не стоит. — Знаю, что делала тебе больно, но я правда стараюсь избавиться от тяги к алкоголю и стать тебе хорошей матерью. Антон, я
хочу быть тебе хорошей матерью.
— Но я больше в это не верю.
Антон обходит Катю и заходит в квартиру, хватая свой рюкзак.
— Антон, — зовёт Арсений, который стоит в прихожей вместе с Оксаной.
Антон чувствует, как одна из слёз скатывается по щеке и падает на пол.
— Пиздец, — шёпотом срывается с губ, а рукавом толстовки Антон вытирает слезы и спешит покинуть квартиру.
Все звонки Антон сбрасывает, а все уведомления о сообщениях смахивает в сторону даже не глядя на то, от кого они пришли. Сразу после того, как оплачивает проезд в трамвае и садится на одно из свободных мест, вообще выключает телефон. Нервно трясёт ногой и зацикливается на своём дыхании, пытаясь не расплакаться прямо в ебучем трамвае.
Стоит только вернуться в общагу и закрыть за собой дверь, как Антон тут же забывает про все дыхательные упражнения и слезы начинают выкатываться из глаз. Ноги сгибаются в коленях, и благо ребята убрали какие-то плакаты с двери в конце первого курса, а иначе Антон бы сейчас свёз их рюкзаком, пока скатывался на пол.
Тимур через наушники слышит дверной хлопок и выглядывает из-за стены, чтобы убедиться в том, что пришёл Антон, а не какой-то другой студент, который с жалобными глазками пришёл выпрашивать соль.
Он видит, что Антон сидит на полу, обняв колени руками, и по-видимому, не в лучшем расположении духа.
Сабитов снимает наушники и оставляет их вместе с телефоном на кровати, а сам идёт к Антону и садится рядом с ним на корточки.
— Всё в порядке?
Антон отрицательно мотает головой, но так её и не поднимает.
— Позвать Оксану или Арсения Сергеевича? — интересуется Тимур и тут же получает чёткое и разборчивое «нет» в ответ. — Ладно, — соглашается Сабитов. — Вставай давай, — говорит он, а сам хватает Антона за локти, помогая подняться.
Пока Антон сталкивает зимние ботинки с ног, Тимур быстро снимает рюкзак и стягивает с соседа куртку, а потом ведёт его к кровати. Антон тут же ложится на бок, а потом поворачивается лицом к стене, не желая, чтобы Тимур видел его слезы.
— Хочешь поговорить? Или, может, чай? Или что-то ещё…
— Нет, — отвечает Антон.
— Ладно, — соглашается Тимур. — Но, если что, я здесь, — он миролюбиво похлопывает соседа по плечу и возвращается на свою кровать.
Такие моменты Тимур не любит. Пусть их совсем мало было за полтора года, но Тимуру всё равно не по себе. Не по себе из-за того, что всё, что он в такие моменты может делать — ждать, пока Антону станет лучше. Знает, что при попытке вмешаться всё может стать хуже. Успокаивает только одно — Антон понимает, что Тимур
здесь и к нему можно в любой момент обратиться.
Оксана Фролова
Антон в общаге?
Тимур смотрит на экран телефона, жмёт на уведомление и тут же начинает набирать сообщение.
Тимур Сабитов
Да, но сказал, что не хочет никого видеть.
Оксана Фролова
Он сказал «никого»?
Тимур Сабитов
Я интересовался только насчёт тебя и Арсения Сергеевича.
Пока Арсений с Оксаной размышляют над масштабами своего проёба, Антон сквозь слёзы разглядывает общажную стену, а Тимур время от времени смотрит в сторону Антона.
Антон чувствует в груди огромное
ничего. И это с одной стороны его пугает, а с другой — злит до такой степени, что он сжимает пальцы в кулаки до побелевших костяшек и едва удерживается от того, чтобы не вмазать ими по стене, которая, как назло, оказывается слишком близко.
Только под вечер Антон набирается сил сползти с кровати и тут же начинает одеваться.
— Ты курить? — спрашивает Тимур.
— Я к Тёмке, — едва слышно отвечает Антон.
— Ночевать там будешь? — спрашивает Сабитов, а Антон лишь пожимает плечами.
Он сам не знает. Знает только то, что нужно срочно увидеть Тёмку, остальное само собой решится.
Татьяна встречает Антона милой улыбкой, а заметив расстроенный вид парня, заключает его в объятия и интересуется, всё ли в порядке. Антон отвечает только, что очень сильно хочет увидеть Тёмку.
Артём сидит за письменным столом в гостиной, чуть ссутулившись. Когда Антон подходит ближе, то понимает, что мелкий чиркает карандашами в альбоме.
— Привет, — говорит Антон, и Артём тут же оборачивается. Тянется к брату, даже не успев встать со стула. — Что тебя расстроило? — Антону с трудом удаётся расслышать вопрос брата, потому что тот сказал его в толстовку.
— Почему ты думаешь, что я расстроен?
— Чувствую.
— Прости.
Артём, не выпуская брата из объятий, тащит Антона в сторону дивана, и когда старший садится, Тёмка кладёт голову ему на грудь.
— Что случилось? — интересуется Артём.
— Ничего серьёзного, — пытается врать Антон, даже выдыхает в улыбке, а потом ерошит ладонью тёмные волосы брата. — Ты часто рисуешь? — интересуется Антон.
— Ага, почти постоянно.
— Классно, покажешь? — просит Антон.
Тёмка спускается с дивана, а потом забирает альбом с рисунками со стола и возвращается обратно к брату. Он кладёт альбом Антону на колени, а сам опускает голову на его плечо.
Антон медленно листает страницу за страницей. Наблюдает то за пейзажами, то за зарисовками одноклассников брата. На одном из разворотов Антон видит Андрея с Татьяной и не может сдержать улыбку, пусть и вымученную. Антон вспоминает, что Артём не любит рисовать родню. Когда в детском саду детей просили нарисовать семью, Артём рисовал себя и братьев.
Антон листает дальше и замечает чертовски знакомое лицо, зависая над разворотом больше, чем над всеми остальными.
— Я по нему скучаю, — говорит Артём.
Антон нервно сглатывает и молится на то, чтобы Артём сейчас не поднял голову. Антону совсем не хочется, чтобы младший брат увидел глаза, наполненные слезами.
— Я тоже, — шепчет Антон.
Очень, блять, скучаю.
Андрей возвращается с работы в семь вечера, и к тому моменту накормленные Таней Антон с Артёмом сидят в гостиной на диване и смотрят Animal Planet. Мужчине хватает пары минут общения с детьми, чтобы понять, что с Антоном что-то не так.
И этого «что-то не так» хватает для того, чтобы посеять внутри Андрея тревожность. Он даже делится своими переживаниями по этому поводу с Татьяной, пока ужинает. Она лишь мило улыбается, касается кончиками пальцев ладони мужа и говорит, что поговорить в данном случае стоит с Антоном, а не с ней.
Конечно, она права, только вот Андрею попросту страшно. Он не привык откровенничать с кем-либо. Особенно с Антоном, к которому, как Андрею кажется, подход найти просто нереально. То ли Андрей сам себе напридумывал, то ли Антон заставил его так думать, но мужчина искренне верит в то, что его сын возвёл вокруг себя высоченные и прочные стены — прячется за ними и решает все проблемы самостоятельно.
Сразу после ужина Андрей заходит к мальчишкам в гостиную и адресует Антону:
— Я тут за продуктами собираюсь. Поможешь?
Антон вопросительно смотрит на отца, а потом соглашается помочь. Андрей спросить вслух решается только в машине, когда до супермаркета остаётся ехать всего ничего.
— Что с тобой?
— Катя, — выдыхает Антон.
— Что она сделала?
— Ничего нового. Всё как всегда. Появляется тогда, когда её не ждут и всё портит, — сообщает Антон.
Отчасти он сейчас даже рад. Насколько это возможно в данный момент, конечно. Рад, потому что, кажется, только с отцом может обсуждать такое.
— Кажется, это получается у неё лучше всего, — выдыхает Андрей и выдерживает паузу, боясь сказать хотя бы одно лишнее слово. — Мне так жаль, что я так поступил с Тёмкой…
Антон молча поворачивает голову в сторону отца, недолго смотрит, а потом отворачивается в почти бесшумной усмешке.
— Ты ведь её знаешь. Она пьёт так много, что едва ли была в состоянии различить, от кого забеременела. Но отчего-то её слова показались тебе чистейшей правдой.
— Ты меня винишь?
— Я бы не хотел никого винить, потому что все случается так, как случается.
— Какой бы она ни была, я ей благодарен.
— За что ей можно быть благодарным? — вновь усмехается Антон.
— За трёх чудесных мальчишек.
Антона передёргивает то ли от холода, то ли от слов отца. В любом случае, что Антон, что Андрей, списывают это на первый вариант.
— Прости, — говорит Андрей.
