Три месяца

В автобусе душно и тихо. Сонное марево витает в воздухе, кругом сопят и храпят, и Миюки бы тоже, с удовольствием, да только спать не лежа, да еще и когда светло, он не умеет. Выходит сплошная мука, а не отдых. Так что ему остается только пялиться в окно и думать, обо всем и ни о чем конкретном. Когда небо над горизонтом начинает наливаться рыже-персиковым соком, а салон насквозь пронизывает лучами закатного солнца, на соседнее сидение плюхается Савамура. Зевает, разминает шею и устраивается поудобнее. — Долго еще? — Не больше часа. Савамура кивает, возится на сидении и вдавливает затылок в подголовник. — Иди поспи еще, — Миюки легко толкает его коленом, Савамура толкается в ответ. — Не хочу. И шея затекла. Спустя минут пять, Савамура снова начинает ерзать, озирается по сторонам, приподнимаясь над сидением. Миюки щиплет его за бедро. — Сиди тихо. Савамура затихает, а следом устраивает голову у Миюки на плече. Тот пихается, но Савамура не отстает. — Жалко тебе что ли? Ну, на самом деле не жалко. Миюки оставляет как есть и отворачивается к окну. Зря наверное, потому что Савамура наваливается все сильнее, его дыхание влажно оседает на шее, а волосы щекочут мочку уха. Миюки вздыхает — дай палец, откусит руку по локоть, в этом весь Савамура. Наконец-то снова становится тихо, Савамура дышит глубоко и размеренно, может даже и уснул. Миюки не знает, сколько продержится, пока тот не отдавит ему плечо, но тормошить не хочется. Второй рукой он снимает очки, трет глаза — надо сменить капли, эти уже почти не помогают от сухости, — и уже хочет надеть обратно, как Савамура ловит его за руку. — Ослепнешь, — говорит Миюки, когда Савамура нацепляет его очки и щурится сквозь стекла. — Ужас, — комментирует он. — Как ты видишь без них? — Примерно как ты с ними, — Миюки подцепляет очки за перемычку между стекол и стягивает, протирает стекла — хотя Савамура и был аккуратен. — Погоди, — зачем-то просит Савамура, останавливая его руку, и все норовит залезть в лицо. — Не закрывай глаза. Миюки не по себе, а еще Савамура начинает хватать через край, а еще ему так не нравится — неуютное чувство. Он хмуро смотрит на Савамуру секунд пять, потом все-таки надевает очки. — Ты с ними старше, — резюмирует Савамура, уголки его губ подрагивают от улыбки. — Так пожалей старого человека и угомонись, — Миюки вздыхает и откидывается на спинку сидения. Савамура фыркает и снова устраивается у него на плече, на этот раз даже поделикатнее, не пытаясь что-нибудь отдавить. За окном собираются сумерки, в салоне все так же тихо. Миюки вслушивается в спокойное дыхание Савамуры, пригревается от тепла его тела и сам не замечает, как начинает клевать носом. Прижавшись щекой к вихрастому затылку, он быстро засыпает.