Нейротоксин в моих венах.

      Пробуждение началось не самым лучшим образом. Дверь громко захлопнулась, не жалея спящего на кровати парня. Трэвис вздрогнул, на автомате садясь и озираясь по сторонам. В комнате темно, на полу бутылка с пролитыми остатками алкоголя, растекшимися по полу.       В голову ударила сильнейшая боль. Боже, что было этой ночью. Фелпс глянул вниз, намереваясь поднять футболку и рассмотреть, скорее всего, пару новых ушибов или только-только проявляющихся синяков. Но не тут-то было. Его глаза округлились, когда он не обнаружил на себе ни то что футболки, но даже трусов.       — Нет-нет-нет… — в панике зашептал блондин, начиная заламывать пальцы, стараясь держаться. Надо думать. Бутылка от алкоголя, два парня в наркотическом трипе, жаждущие одного — секса, и очнувшийся нагишом Трэвис. Но, если думать по-другому, жутко ломило бы все тело, да и похуже чем в обычные дни, а тут лишь пара синяков и ударов на заднице, судя по ощущениям, колени, натертые сидением в одной позе и головная боль. — Что, черт возьми, произошло?       Несмотря на сильнейшую мигрень, кареглазый поднялся с кровати. В глазах тут же потемнело и Трэвис свалился обратно, неудачно ударяясь о деревянный бортик.       — Б-блять… — он приподнялся, потирая ушибленное место. Это было больно, точно. Но и в этом есть плюсы. На глаза попался телефон, при чем не самого Трэвиса, а Джонсона. Видимо, забыл. Пароль отгадать не так сложно, дата рождения и готово. Трэв никогда не шарился в чужом, но тут интерес от того, что же произошло, брал свое. На обоях их старая фотография. Это, вроде, был июнь прошлого года. Они гуляли по одной из аллей, дурачась, бегая друг от друга и кидаясь шариками с водой. Трэвис тогда простыл и долго ходил, кашляя, но был счастлив. Все мокрые, перед тем как разойтись, они сделали это фото. Лучи заката освещали их, а глаза блестели тем самым огоньком, когда ты смотришь на человека, осознавая, как счастлив просто быть рядом с ним.       И снова флешбеки. Даже сейчас, после всего, обладатель карих глаз ещё горел, видя своего возлюбленного. Казалось, скоро стлеет, но он все горел и горел, кидаясь пеплом.       Vk. Почему-то первое, куда решил зайти Трэвис. Открылся профиль.       Larry Johnson. Обычный, на первый взгляд, но стоило немного пролистать стену…       Глаза округлились, а дрожащие руки выронили телефон на кровать. Вот и выяснилось, что произошло. На стене красовались фото обнажённого Фелпса. Вот он стоит на коленях, согнув руку словно щенок, поранивший лапу.       На другой уже сидит так, словно с прошлой фотографии его ноги разъехались. Руками он облокотился вперёд.       И на последней его держала за подбородок знакомая костлявая рука. И на всех фотографиях, даже сквозь нетрезвую пелену, в глазах виднелось отчаяние и страх. Это было отвратительно до мозга костей и ужасно мерзко.       Люди лайкали запись, писали похабные, пошлые комментарии, от которых даже блевать хотелось. Предлагали сумму за то, чтобы «этот милый мальчик немного удовлетворил их».       Кажется, это было последнее, чего мог ожидать блондин от бывшего металлиста.       Он задрожал и тихо заплакал, сжимаясь в комочек. Мысли были забиты только этим. Действительно не ясно, зачем нужен Трэвис. Неужели все правда никогда не изменится? Он так и останется ничем для того, кого все ещё любит?       Он задрожал и тихо заплакал, сильнее сжимаясь в комочек. Мысли были забиты только этим.       Тишина. Такая давящая. Знаете, ведь даже тишина бывает абсолютно разная.       Есть спокойная тишина, которая не несёт в себе опасности. Она обитает в домах, где ссоры происходят не часто, всегда пахнет чем-то сладким и приятным. Ты всегда почувствуешь себя там тепло и уютно, кем бы ты ни был для обитателей этой тишины. Ее хозяева принимают всех.       Бывает тишина страха. Когда после бури все резко затихло. Ты забит в укромном углу, слушая все, что происходит вокруг. Вокруг темнота, она охватывает тебя, словно липкая, отвратительная слизь. Ты боишься, что в один момент на тебя нападут или все продолжится. Такая тишина в домах, где много драк, ты не заснешь там спокойно, всегда находясь начеку, ведь в один момент в голове загорится красная табличка: «БЕЖАТЬ», а тишина сменится криком.       А есть та тишина, в которой сейчас находился наш блондин. Тишина одиночества и отчаяния. Такая тишина давит на тебя словно пресс, вместе с ней и мысли, которые тяжёлым комом собрались в голове. Такую звенящую, отрешенную тишину, можно услышать в давно брошенных хозяевами домах. Окутанных паутиной и липкой грустью. Или в доме одинокого, может, брошенного человека, который печален, но даже так верит до последнего.       Трэвис однозначно разбит. Он не знает, что делать дальше.       Он мог пролежать так ещё очень долго и заснуть в том же положении.       Звук поворота ключа не дал это сделать, лишь фальшиво прикрыть глаза и прислушиваться.

Липкая тишина.