Сага о дрейфующем солнце. Песнь первая. Ворон

По утрам он вставал рано. Часов в пять. Эта привычка давала ему возможность прогуляться перед завтраком по лесу и до озера. Вот и сейчас, мужчина шел лесной тропинкой, совершенно отрешенно вглядываясь в пейзаж. Чаще всего, у таких прогулок была практическая польза. Нет-нет, да зацепит какую-нибудь травинку или слизняка для запасов. Поэтому на его плече всегда болталась полевая сумка для сбора трав, со всем необходимым, начиная от колб и заканчивая надежными перчатками. Как знать, что день сегодняшний принесет. После вчерашнего он чувствовал себя слегка разбитым, но вполне удовлетворенным. Обновив знания по некоторым растениям, он пришел к интересным идеям для экспериментов над новыми зельями. Так что, нельзя было сказать, что эта бурная вчерашняя деятельность оказалась совсем уж бесполезной. Своему повышенному вниманию к гостье он был не рад. Было в ней что-то странное, влекущее, чему он пока не дал объяснение. С этим еще предстояло разобраться. Сегодняшний день принес профессору Снейпу одиноко сидящую на берегу огромную жабу рода инкалвар. Круглую, толстую, зеленовато-желтого цвета, с характерным оранжевым крапчатым рисунком. Около фута в диаметре. Визуальное ощущение грузности и неповоротливости жабы было обманчивым. Инкалвары — очень прыткие и подвижные существа, плюются ядом из желез в спине. При малейшем движении и шорохе крупных объектов они очень быстро скрывались в воде, а если отступать оказывалось некуда — оборонялись ядом, в состав которого помимо соляной кислоты и бутофиксинов, входил сильнейший триптамин. За ним то и был основной интерес зельевара, помимо потрохов. Чтобы поймать такую, важно было незаметно подкрасться. А подкравшись, достаточно было одурманить магически. Надев перчатки и присев на корточки, мужчина двигался, как можно медленнее. Брюхо жабы ритмично раздувалось, а глаза вращались в поиске жертв. Железы на спине земноводного были набухшими и пульсировали в унисон брюху. Жаба была хищником и питалась тем, что меньше ее: птичками, другими жабами, белками и крысами. Если яд попадал на живую плоть, то она начинала сразу же сковываться параличом и быстро перевариваться. Жабе оставалось только заглотить. Однако, частота смены кадров восприятия в ее мозгу была значительно ниже человеческого, и поэтому, слишком медленно двигающиеся предметы, она воспринимала как статичные, не обладая особой памятью на издержки ландшафта. Подкравшись достаточно близко, Северус, наложил на земноводное одурманивающие чары. Когда жаба была обездвижена, он достал из сумки небольшой выкидной нож с клинком стилетом около шести дюймов. Это был его любимый нож. Во-первых, ему было уже много лет, Северус обзавелся им еще в студенческую пору, опасаясь очередного смертельного подвоха со стороны Мародёров. Во-вторых, это была тонкая работа, и чисто эстетически он был совершенен: рукоять из метеоритной стали с накладками черного дерева с серебряной всечкой в виде летящего ворона и древними рунами, которые присутствовали и на лезвии, элегантный двусторонний упор гардины, надежный механизм выброса, и очень лаконичный концевик. В-третьих, сам клинок редко приходилось затачивать, что несомненно говорило об отличном качестве стали. Этот нож продал ему какой-то старик в Паучьем Тупике за совершенные копейки, явно не понимая цену такого товара. Клинок имел на себе какой-то магический след, но это было не проклятье, а скорее заговор на удачу. Определить точнее было сложно, таким старым был этот нож и такой старой была эта магия. Энергия от него, во всяком случае, исходила позитивная. Старик нож хвалил, но думал о бутылке, и никак не мог вспомнить откуда он к нему попал. Этим самым ножом, профессор хладнокровно точным ударом, нанес смертельную рану животному, подождал, когда закончатся конвульсии, затем легко срезал жабе ядовитые когти с лап и сложил их в отдельный коробок. Острием ножа аккуратно вскрыл железы и нацедил оранжевую жидкость по двум флакончикам. Затем, частично освежевав тушу со стороны спины, взял за задние лапы и довольный уловом, направился в замок. После завтрака, он пришел в класс зельеварения, предварительно забрав жабу и прочее из своего кабинета. Девушка уже была в классе. Она с любопытством разглядывала колбы, содержимое полок, водила пальцами по корешкам книг. Профессор Снейп бесцеремонно прошел к преподавательскому столу и кинул животное на него, а полевую сумку рядом. Лейла вздрогнула от неожиданно резкого звука и обернулась на него. — Профессор? — Мисс Рамирски, у вас неподходящая одежда, — констатировал он, высокомерно оглядывая ее с ног до головы стоящую перед ним, — впредь, приходите либо в мантии, либо в чем-то более скромном и рабочем. Она изумленно оглядела свое закрытое приталенное темно-синее платье ниже колен. Интересно, что именно в нем нескромного? Как ни в чем не бывало, мужчина продолжил: — Пойдемте, покажу Вам общую кладовую. Вид у девушки был растерянный, и она, молча, собравшись с мыслями, последовала за мужчиной. Удовлетворенно наблюдая за ее сконфуженным видом, Северус подробно показал ей, что где лежит на полках; рассказал о заполняемости кладовки, показал где и как лежит оборудование, которое, несомненно, должно быть всегда в идеально чистом виде; какие книги стоят на полках, а какие только в общей библиотеке; а также рассказал о том, что у него есть своя личная прекрасная библиотека и кладовая, за наполнение которых он отвечает сам, однако при случае обязательно продемонстрирует. Ему, разумеется, не требуется ее помощь в сборе некоторых, особенно редких ингредиентов, но поскольку она приехала все-таки еще и учиться — он окажет ей любезность. Такой напористый поток речи, с такой холодной подачей, действовал как ушат воды. Через три минуты, у Лейлы в голове уже звучал только его голос и ни одной собственной мысли, а на лице рисовалось замешательство и тревога. Затем они вернулись в кабинет, и зельевар шел к преподавательскому столу, довольный произведенным эффектом, как вдруг вспомнил: — И да, — он резко обернулся и посмотрел на девушку надменным взглядом, — чуть не забыл… Ваш парфюм. Тут уже она как-то нехорошо снисходительно улыбнулась. Но он не дал вставить ей и слово, не отпуская инициативы, продолжая утвердительно: — Это селеницереус крупноцветковой. Лунный кактус. Она кивнула и продолжала иронично улыбаться. До нее начала доходить причина всех этих происходящих перипетий, на фоне его боевого настроения. — Из него делают настойку, которая помогает при сердечных болях, — он говорил медленно и вкрадчиво. — Да все, правильно, профессор, — она выдавила это из себя, наконец-то овладев своим языком и бесхитростно глядя на него, — цветы этого растения редко используется в вашей местности. Мы же, часто используем лепестки и тычинки этого растения, хотя оно и в нашей местности не растет. В основном — в косметологии. Однако, если вы намекаете на мое здоровье, то нет, это не так… Или вы для себя хотели? — Моя мать пила эту настойку для сосудов, — начал он и запнулся, глядя в ее синие глаза. Какого фига его вообще понесло про мать? — Помогло? — девушка буравила его взглядом. — Она умерла, — ответил зельевар слишком быстро, глядя в ее глаза и теряясь. Зачем он ей это сказал? — Соболезную. Дуэль взглядов продолжалась. Оба казались хладнокровно владеющими собой. Лейла сделала наглый выпад: — Надеюсь, не от этой настойки? — Нет, — отразил он холодно. Спустя секунду выпад и туше: — Мой отец убил ее. И вот опять — лишняя информация. Он что-то разоткровенничался. Это было так нетипично для него. Что с ним происходит? Мужчина мысленно одернул себя и заставил собраться. Лейла отвела и спрятала вниз опечаленный взгляд. — Мне жаль, — это был искренний ответ и явное поражение. Профессор не ответив, снова зашагал к столу и начал извлекать из сумки травы и баночки, достал нож и выставил аккуратно пузырьки с оранжевой жидкостью. Через минуту, убедившись в целостности ассортимента, он исподлобья посмотрел прямо на девушку. Что-то в ней не так. Ему совершенно не нравилось, как она на него действовала. — Я бы хотел, чтобы Вы перестали пользоваться этим парфюмом. Он очень резкий, — он не хотел себе признаваться, что этот запах ему нравился именно своей ненавязчивостью, — а в кабинете, во время работы лишние запахи ни к чему. — При всем моем уважении, это невозможно, — Лейла виновато улыбнулась, глядя в его холодные глаза. — Почему? — он сурово смотрел на нее. — Это не парфюм. — Как это? — Это мой собственный запах. Недоверчиво переваривая информацию и сопоставляя факты, зельевар все больше приходил в откровенную панику, рассматривая девушку. Лейла неспешно подошла к нему и взяла со стола нож в руки, выкинув лезвие. Руны бегло, на мгновение, сверкнули зеленым и потухли. — Хм, какая забавная вещица. Отличный подарок! Не думала, что у вас есть такие друзья. — Это не подарок! — он грубо отобрал нож у нее из рук, закрыл и бросил на стол, — не стоит трогать чужие вещи. — Давно он у вас? — она заинтересовалась реакцией. — Лет двадцать. — Значит, это подарок! — Чушь. Я купил его! — его вскрик, прыгнув на полтона, заставил зло сверкнуть глаза. — Как скажете… Размышляя, профессор стал относить травы и ингредиенты в кладовку. — Что это значит «такие друзья»? — он выглядел уже почти спокойно, вернувшись и взяв со стола нож в руки. — Ну, как это у вас…— она пощелкала пальцами, подойдя к нему ближе, — эльфы. Это же эльфийский нож. Можно считать почти кортик. Они были у многих воинов, охотников и исследователей. Стандартные. А вот всечка в виде ворона, и руны, и чары — это точно авторская работа. — Что там может быть написано? —  Северус смотрел скептично на девушку, все больше с ужасом утверждаясь в догадке. Она повторно взяла из его рук нож, раскрыла и окинула взглядом. — «Нет никакой магии — есть только наука». Это старый кардиш. Высокая речь эльфов, — сказала Лейла, удовлетворенно и самодовольно улыбаясь ему в лицо, — Это примерный перевод. Девушка отвернулась от профессора к телу лежащей жабы и, как бы, между прочим, бросила: — Совершенно необязательно, чтобы вы знали того, кто вам его подарил лично, нож может дойти до адресата через столетия. — Откуда Вы, все это так хорошо знаете? — уже бледным смотрел на нее Снейп. Она опять нехорошо усмехнулась и обернулась на него. — А Вам что, разве, не сказали? В этом не было никакой тайны. Запрос на желание подтверждения своим мыслям, Северус Снейп выразил молчанием и вскинутой бровью. Девушка в ответ удивленно продолжила: — Я эльф, — Лейла аккуратно, отодвинула волосы с остроконечных ушей, — если быть точнее, дриада. Северус Снейп побелел бы, если было бы куда. Ни слова не говоря, он пулей вылетел из кабинета. Его стремительный полет окончился перед столом директора, на который он, сходу, уперся обеими руками, перегнувшись через него и нервно прошипев: — Вы не сказали мне, что наша норвежская гостья — дриада! — Норвежский эльф. Лучше использовать данное наименование, а то у них там какие-то расовые терки, — поправил его спокойно Дамблдор, откладывая книгу, — Правда, она очаровательна? — Вы, мне не сказали! — Снейп продолжал бесноваться. — Я решил, что это не так уж и важно, — извернулся Дамблдор. — Ньют Саламандер описывает дриад, как вейл, крайне опасных, хитрых и безжалостных существ, — глаза Северуса расширились от ужаса, — А Вы, мне даже не сказали кого пригласили, подвергнув всех нас опасности. — Северус, Ньют Саламандер сам уже выживший из ума старик, мало ли что там ему в его впечатлительной юности показалось. Кто-то даже описывает их как существ пьющих человеческую кровь, — старик посмеялся, поглаживая бороду, — Никто не знает про норвежских эльфов, больше, чем сами норвежские эльфы. Некоторые из них являются частью нашего магического общества, но, тем не менее, не раскрывают всех тайн своей расы. Их часто описывают, как самых разнообразных существ, а, тем временем, все они представители одной расы, которые просто расселились по всему земному шару и проявляют отличные друг от друга магические способности и формы. И, кстати говоря, Ньют приезжал сюда полгода назад, именно с просьбой помочь нашей гостье. — Я хотел бы знать, какими конкретно способностями и формами обладает наша гостья, — поежился Снейп, незаметно втянув шею глубже в сюртук, будто уже ощущая на ней пары маленьких клыков. — Увы, в этом я не смогу тебе сильно помочь, я сам за сто лет так до конца и не выяснил. Беспалочковой магией точно. Определённо, точно — разными видами трансфигурации материи и пространства, магией стихий, немного иллюзией, полноценно эмпатией, возможно легилименцией, а соответственно и окклюменцией… Насчет форм вообще не уверен, что когда-либо видел ее иной, чем сейчас. Они живут по тысяче лет. Не лучше ли тебе, об этом спросить у нее самой? А может, даже потом, подробно оформить в доклад…крайне было бы любопытно почитать. Могу тебя заверить точно в одном — вряд ли, она опасна. — В том году Вы повесили на меня Римуса Люпина, в этом -- дриаду, мне страшно думать, о чём Вы попросите меня в дальнейшем. — Не стоит так волноваться. Ты действительно прав, мне крайне важно, чтобы мисс Рамирски была в безопасности и только ты способен проследить за этим тщательнейшим образом. — Как могу я выполнить это ваше указание, если Вы мне не доверяете полностью, не рассказываете всего. Я должен знать все. — Что ты имеешь ввиду? — По лицу Альбуса пробежала тень. — Кто она? — Северус немного помолчал, и посчитал должным добавить, — Я сразу понял, что она не та, за кого себя выдает. Старик поджал губы, будучи огорченным раскрытой конспирацией, и сдался: — Леди Лейла Милори. Дочь лорда Долины Жизни. Об этом знаю я и МакГонагалл, а теперь еще и ты. Но все остальные должны знать ее как Айрен Рамирски. Она здесь скрывается, и это все, что я имею право тебе сказать.