Сага о дрейфующем солнце. Песнь первая. Ворон

Солнце только начинало вставать из-за холмов, но лес уже проснулся и был полон звуков. Разнообразные птицы весело щебетали, прыгая и перелетая с ветки на ветку, радуясь новому дню. Старые вековые сосны скрипели под легкими дуновениями ветерка. Иногда, были слышны звуки не вполне ясного, но вполне живого происхождения. В воздухе было еще свежо и влажно после ночи. Роса лежала на прибитой под ее тяжестью запотевшей темно-бирюзовой траве. Лейла в джинсах, толстовке, кепке и лицом полным страдания, на автопилоте брела по узкой нисходящей тропинке, за черной широкой спиной профессора Снейпа, скрестив руки на груди и ежась от влажной прохладцы. Ни один осмелевший зверь, и ни одна дерзкая птица не имеет никакого морального права, так рано ее будить и уж, тем более, куда-то тащить. Но Северус Снейп не зверь и не птица, он просто — гад. Самый отвратный мерзавец, без инстинкта самосохранения. Определенно. Приперся к ней в четыре утра. Постучал аккуратным и внезапным сильным стуком, который быстро разнёсся по могильной тишине помещения так, что она с кровати вскочила, как ошпаренная. Дура! С перепугу открыла дверь, в чем была. Думала — пожар. Хорошо, что хоть в простынь завернулась, а не пошла как могла — голая. Открыла дверь. Лохматая. Заспанная. А он там такой. Весь подтянутый, свежий, в этом черном, педантично застегнутом на все пуговицы сюртуке, с полевой сумкой на плече. Разве, что цилиндра не хватало с перчатками. Благо, что его лицо, неизменно мрачного гнетущего вида не сводило картинку к идеалу. Как ни странно, он все-таки смутился, и, вроде бы, сообразил о своей неуместности. Исправил положение лишь слегка отвернувшись в сторону и прикрыв глаза рукой, и даже извинился за ранний визит. Забавно было потом, когда она оделась и вышла к нему в гостиную, видеть на бледном лице румянец. И этот насупленный взгляд. И эти нервные мнущееся рукой, уже вполне растертые, розовые пальцы. Ну, а что он ожидал здесь застать в четыре утра, без предупреждения? Нимфы тоже живые существа и не круглые сутки прекрасны. «Вообще, почему надо переть в такую рань куда-то по лесам и полям? Почему этому черствому сухарю не спится? Что ему надо от меня? В уже… — дриада посмотрела на небо и солнце, — пять, етить, утра!» Лейла кинула еще один презрительный взгляд-кинжал в спину профессора. Туда. Чуть ниже лопатки. Чтоб он быстренько отрубился, а она прилегла бы тут на травку. Но это все были лишь фантазии. Зельевар увлеченно и с жаром, рассказывал ей о местной флоре и фауне, то и дело обращая ее внимание на пучок какого-нибудь, внезапно торчащего на пути, редкого мха или лишайника. Кое-что тут же собирал сам. Снейп так самозабвенно делился рецептами настоек на шишках, что хотелось тут же, какой-нибудь особенно крупной шишкой, в него и кинуть. Четко в затылок. Но потом, разумеется, обязательно ее настоять и напиться. Мужчина значительно осмелел с тех пор, как выяснил для себя принадлежность Лейлы к другой расе. Вначале, он несколько дней вел себя осторожно и уклончиво. Старался близко не подходить. Но потом. Потом, в нём, видимо, взыграл научный интерес и природное любопытство. Он вызвал ее на короткий разговор, в ходе которого собирался, как он пояснил, расставить все точки над и. Мол, он ее не боится. Он сильный маг и вообще лучший зельевар в Шотландии. И не стоит недооценивать его возможности и силу. Не забыл сообщить что знает о ее происхождении, но поблажек делать не собирается, будь она хоть самой, храни ее господи, королевой. Поставил в известность, что поскольку девушка теперь под его защитой, он обязан всегда знать о ее местонахождении, и поэтому, в случае ее короткого отлучения из замка, обязан сопровождать. Сам он себе все эти задачи придумал, или Дамблдор его науськал, это был вторичный вопрос. Первичным встало то, что Лейла почувствовала насколько человек находится в ужасе, от очерченной перед ним задачи ее сопровождения. И, что резких движений, а также демонстраций характера, пока делать не стоит. Девушка мило улыбалась, пыталась шутить и всячески заявляла свою безопасность. Подыгрывала как могла. Он осмелел. Настолько, что частенько начинал действительно раздражать до безобразия. По-новому для нее открылась такая черта, как — нарциссизм. Честно говоря, она присутствует в том или ином объеме у всех людей. А мужчина — существо всегда амбициозное и самовлюбленное. Толика трудолюбия и наличие увлечения любимым делом — все это вместе, делает из них отличных ученых, охотников и исследователей. Однако, в Снейпе эта черта приобрела удивительную мутацию. Его нарциссизм базировался на повсеместном самоутверждении и извращенном самолюбовании, что на поверхностный взгляд, выдавало бы в нем человека неуверенного в себе, но на самом деле, это был, просто напросто, ментальный садизм. Он было очень эрудированным, очень умным, очень уверенным в себе, знал себе цену и имел высокие требования к себе и окружающим. Ему просто нравилось ставить людей в унизительную позицию перед собой. Людей, он явно не любил. К обществу не стремился. Возможно, он просто отыгрывался за какую-то обиду в своей жизни. Не зная мотивов, сложно судить о правомерности такого поведения. Лейла просто смирилась и не оказывала особого речевого сопротивления. Это было бесполезно и, судя по всему, взрывоопасно. Какой смысл пререкаться с человеком, который уже решил, что он прав и непогрешим? Зельевар же, наоборот, обретя в ее лице тихого слушателя и талантливую ученицу, даже смягчил свои нападки и стал еще больше красоваться перед ней знаниями и умениями. От замка они ушли километров на девять и, наконец-то, дошли до определенного берега озера. — Ну, и ради чего мы шли в такую глушь? — Лейла вышла на берег и стала снимать толстовку, поскольку солнце уже значительно поднялось и ей становилось жарко. Под толстовкой у нее была голубая майка в обтяжку. — Это еще не глушь. Иногда приходится заходить намного дальше, — профессор положил сумку на камень и начал расстегивать сюртук, — Здесь удобнее всего собирать паддину Кониггана. Она входит в состав многих мазей от ушибов и ссадин. Их, перед началом учебного года, нам предстоит приготовить много. Очень много. Вы даже себе не представляете востребованность их в течение года. А в этом году, в связи с турниром, их понадобится еще больше. Она подошла к нему ближе, когда он снял сюртук и… о боже, остался в одной только белой рубашке и черном шейном платке. Зная его, уже некоторое время, это выглядело практически как стриптиз. Северус методично закатывал рукава на крепких жилистых белых, покрытых незначительной растительностью руках. Засучил до середины плеча, слегка обнажив, присутствующий на удивление бицепс и придирчиво осмотрев девушку, сообщил: — Надо будет, зайти в воду по колено. — Почему, это нельзя сделать после завтрака? Мужчина сел на камень и начал снимать ботинки, носки и закатывать брюки. На его лице появилось недоумение, и он повис со вторым ботинком в руке, с такой миной, будто дриада ляпнула явную глупость. — Потому что солнце будет уже высоко — будет жарко. «Жарко. Ха-ха. В Шотландии максимальная температура в августе плюс двадцать. Если повезет. Это мне еще может быть жарко, но тебе человек. Хотя с твоим-то бледным лицом и руками понятное дело, что ты даже не вылезаешь из своих подземелий на полуденное солнце», — дриада тяжко вздохнула и присела рядом с ним, расшнуровывая кроссовки. Ее присутствию рядом Северус слегка напрягся. Он вообще не любил, когда в зону его личного пространства кто-то, так запросто, вторгался. Поскорее закончив, он резко встал, и собрав волосы черной резинкой с руки, мысленно допустил, что дриада все-таки не в курсе особенностей местной флоры и нужно внести ясность: — Паддина нужного цвета и консистенции только сейчас, в начале августа, и лучше всего их собирать ранним утром, пока вода достаточно холодна, и они ленивы. Взгляд девушки скользил по мужчине, изучая его. Его белые крепкие ноги были незначительно волосаты, не скрытые теперь сюртуком бедра, казались накаченными. Торс, скрытый рубашкой, был явно подтянут и переходил через широкую грудь в среднего размаха плечи. Внезапно открытые теперь, высокие скулы были отличным дополнением к подбородку. Весь он сейчас представал перед ней, скорее аристократом с отличной осанкой и фарфоровой кожей из высшего света Европы, нежели банальным профессором зельеварения, в какой-то глуши Шотландии. Если бы у него были эльфийские уши и более накаченное тело, он бы мог потянуть на высокородного эльфа. Те тоже любят старомодные одежды и носят в глазах презрение к простым смертным. Хотя старомодные одежды, здесь, скорее дань капризам британского министерства магии, нежели свободный выбор. Интересно, стал бы он одеваться иначе, если б мог? Девушка легко закатала широкие джинсы выше колена. Цвет ее ног не был таким аристократичным. Она никогда не упускала возможности поваляться на пляжах средиземноморья, и поэтому была счастливой обладательницей теплого персикового оттенка легкого загара. Гладкие длинные женские ноги и изящные небольшие ступни смутили профессора, и он, второй раз за день, покрылся легким розоватым румянцем. Северус уже почти свыкся с этим ее цветочным запахом и нежным голосом, но девушка каждый день подкидывала ему что-то новое. Испугавшись заметности той краски, которая хлынула к его лицу, он отвернулся и быстро пошел к воде. Не то чтобы он был совсем чужд до женских прелестей и ласк. В его жизни были и бесчувственные короткие романы, и случайные связи. В свои тридцать четыре, в интимном плане, он считал себя достаточно сведущим и опытным. Во всяком случае, теоретических и практических пробелов не имел. Но все же, нет интимнее и трогательнее той красоты, чем та, которую открываешь для себя внезапно. В душе он был эстетом, и в этом он мог себе признаться. Во всяком случае, так было легче оправдать перед собой свои физические реакции. Вода была чертовски холодной. Он немного прошел вперед и, сглотнув образовавшийся от недавнего смущения комок в горле, сказал: — Ступайте осторожнее, местами дно каменистое и илистое. Скользко. Да она сама грациозность, если что. С ехидной улыбкой презрения на ангельском лице, Лейла пошла за ним смело и нарочито горделиво. Вода казалась теплой и даже приятной, поскольку для нее это была приемлемая температура. Горные озера Норвегии куда холоднее. Почти сразу же, через метр от берега, она поскользнулась. Мужчина еле успел, обернувшись вполоборота, подхватить ее за локоть одной рукой и за талию другой, не давая упасть назад. «Фух! Вот это реакция! Вот это руки!» — ее зрачки расширились и под внезапным адреналином, и от восхищения. — Я же просил — осторожнее, — медленно глубоким баритоном произнес над ней он. Он сам и его лицо были так близко, что она уловила едва заметный, даже ее обонянию, запах можжевеловой ягоды. Парфюмом он не пользовался, так что это было или мыло, или… джин? Алкоголем не пахло, но ведь в современном зельеварении есть возможности это скрыть. Два черных угля, бездонным космосом, некогда смотревшие на нее только сверху вниз, сейчас были к ней очень близко, сурово поглощая ее. Дышал он носом, тяжело и сердито. — Я случайно, — сказала она тонко и нервно, будто извиняясь. Профессор Снейп с силой потянул ее за руку и спину на себя. В воде их ступни соприкоснулись, она оказалась прижата грудью к нему почти вплотную. Ее глаза оказались на уровне его губ, а его колено, а затем и бедро — у нее между ног. Это все длилось буквально доли секунды, но этого было достаточно, чтобы заставить покраснеть даже дриаду. Да, подобное было продиктовано скорее физикой положения тел, чем разумным выбором: ему нужно было как-то упереться в скользкое дно. Весила она немного и труда особо не составило вернуть ей вертикальное положение. Но вся ситуация, в целом, была безумной и слишком волнительной. Поставив девушку, мужчина быстро отодвинулся и отошел. Отвернувшись к озеру, еще некоторое время совладал с собой, чтобы не взорваться тирадой относительно ее неуклюжести. Близость девичьего тела слегка выбила его из колеи. Глупая взбалмошная девчонка. Северус закрыл глаза и мысленно досчитал до десяти, затем вскинул руку и стал показывать: — Вот от тех камней и до той скалы в воде их будет много. Они прячутся в свои трубки, поэтому хватайте их ближе к основанию. Мужчина вытащил из кармана брюк два маленьких тканевых мешочка небольшого размера. Протянул один ей. — В него поместится немногим больше двух фунтов. Но в этом месте их и трех не наберётся, — он вновь непринужденно окинул взглядом местность. — Берите только ярко-фиолетовой окраски. Паддины Кониггана представляли собой некую смесь водоросли и кораллового полипа около полутора дюймов в диаметре. В народе их называли еще «ушастиками» за похожую форму. При посторонних прикосновениях они обычно очень шустро прятались внутрь коралловых трубок, сворачивая всю свою ушастую мантию. Охота за ними оказалась не таким уж простым делом. Несмотря на то, что прятались они в холодной воде весьма лениво, как и говорил Снейп, вылезали в случае неудачной попытки они тоже долго и столь же неохотно. Профессор лазил на другой стороне очерченного им же пространства, где-то там за камнями, и принцессе было видно только его белую спину. Лейла встряхнула мешочек. Внутри, в гораздо большем пространстве, трепыхался десяток другой паддин. Не густо. Время тянулось. Хотелось есть. Спустя еще какое-то время она разогнула спину и посмотрела в небо. Солнце показывало около семи утра. Навскидку. В небе кружил буревестник. Вдохновенно она продекларировала: — Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет буревестник, черной молнии подобный. То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит… Северус слышал краем уха, но не понял. Язык был шершав, шепеляв, ему не знаком, но явно относился к славянской группе. Звучало красиво, но он скривился от пафосности. Аристократы: что с них взять? Он пошел в ее сторону. — Давайте заканчивать, — сухо сказал зельевар, — а то, не успеем вернуться к завтраку. В этот момент что-то пощекотало ей пятку и девушка хихикнула. Посмотрев вниз, она увидела маленького черного сома. Он терся многочисленными усами об ее ногу. Наклонившись, она без труда поймала его за бока. — Глядите-ка какой малютка. Мешкожаберный сом, — девушка поместила десятисантиметровую рыбку на руку. Северус быстро подскочил к ней и попытался схватить за руку. Дриада увернулась. — Это гетеропнеустес фозилисс, — Снейп был обеспокоен, — он довольно больно жалится и ядовит. Возможна бурная аллергическая реакция. Киньте в воду. Немедленно. — Да, перестаньте. Посмотрите какие милые у него глазки, разве этот симпатяга может кого-то ужалить. Давайте возьмем его в замок? — Зачем?! — мужчина вскинул удивленно брови, — для вскрытия он маловат и яда с него много не взять. — О боже, нет! — она ужаснулась, — я имела ввиду, завести для него аквариум. — Что за аристократические капризы? — он поморщился, — выкиньте его и не глупите. — Почему вы всегда пытаетесь унизить собеседника? Ну, что вам стоит? Я верю, что Ваше доброе сердце, способно уступить девушке, — явно манипулируя, она посмотрела на него с мягким вызовом и полная мольбы. То ли солнце в этот момент так отразилось в ее больших синих глазах, окаймленных длинными пушистыми ресницами, то ли некое воспоминание всколыхнуло в нем какие-то отдельные струны души. Мужчина сдался. Молча недовольно тряхнув головой и раздраженно поджав губы, пошел за склянкой, наполнил ее водой и протянул ей. Девушка, не принимая банку из его рук, с умилением отпустила рыбку в нее. Зельевар прикрыл пристанище сома дышащей крышкой. — Теперь мы можем идти? — скептично посмотрел на дриаду Северус. — Да! — удовлетворенно заключила Лейла, забрав у него нового питомца. На берегу, профессор очень шустро обулся и отошел в лес. Ну, мало ли зачем. Девушка стряхивала песок с пяток и особенно тщательно между пальцев. Обулась. Раскатала штанины. Снейпа все еще не было. Его черный сюртук остался лежать на камне, так что, вряд ли, он ушел далеко. Посидела. Подождала. Со скуки взяла в руки банку и посмотрела на черного вьющегося лентой усатого сома. — Назову тебя Севастьяном. Как святого Севастьяна мученика, ибо жизнь у тебя с нами будет явно трудной, — сказав вслух, она постучала по стеклу ногтем, — Севочка. — Вряд ли он это понимает, — внезапно раздался у нее за спиной тихий голос профессора. Она обернулась и поставила банку на землю. Северус подошел ближе и весьма бесцеремонно взял ее руку, повернув к себе ладонью. Горстью пересыпал в нее крупную голубику. — Идемте, а то не успеем на завтрак, — лицо его при этом было совершенно равнодушным. Профессор снял резинку с волос, которые тут же закрыли пол-лица, надел сюртук, повесил на плечо сумку и двигаясь к тропинке, начал на ходу застегивать многочисленные пуговицы.