Питомец

      — Я иду спать.       Кисаме бросил последний взгляд на дрожащего человека на коленях, не больше. С него хватит. Майто Гай, Зелёный Зверь Конохи, не представлял угрозы. Хотя он и продолжал извергаться бредом, совершенно ясно, он не мог атаковать. Судя по тому, как пленник закрыл глаза и дышал, задыхаясь, когда ничего не произошло, он наконец-то понял те вещи, которые Кисаме пытался донести.       Но честно сказать, Кисаме сейчас был сыт по горло. Он не собирался стоять рядом, чтобы узнать реакцию Гая на открывшуюся истину. У него был длинный день, и он устал.       Кисаме закрыл дверь на кухню, когда выходил, слушая мягкий, обнадёживающий щелчок двери, звучавший для Кисаме куда громче, чем человеку с его хрипящим дыханием.       Покорно, он поставил требуемые печати на дверь спальни, прежде чем войти. Они будут держать Гая подальше, образуя непробиваемый барьер чакры, как тот, что Кисаме поставил на входе в квартиру. Если Гай попытается выкинуть что-то, он поймет, насколько болезненным может быть непослушание.       Кисаме стянул с себя одежду, лег на узкую кровать и прислушался. Это не продлилось долго. Где-то через час он услышал первые глухие стуки, затяжной шум чего-то, что тащили по полу. Или перетаскивание себя.       Он закрыл глаза в звенящей дисгармонии падающих на пол кастрюль и сковородок. Шлепок по двери.       А ведь Каюи предупреждал.       — Ты наверное захочешь закрыть этого парня в комнате, — сказал он Кисаме.- О, и тебе придется убрать все вещи, если ты не хочешь, чтобы он их уничтожил. Они обычно немного не в себе первые пару дней. Но не волнуйся. Это довольно быстро проходит.       — Он не будет жить настолько долго.       — Ага, как скажешь. Я просто говорю, это немного похоже на приобретение щенка, знаешь. Занимает пару секунд, и вот они уже разрушили весь дом.       Кисаме принял это к сведению.       — У меня никогда не было питомца, — сообщает он.       — Забавно. Я всегда думал, что ты скорее по аквариумной живности.       — Ох, правда, Каюи-кун? — он сделал шаг ближе к Каюи, мгновенно заставляя другого человека отступить.       — Это шутка. Я не имел ввиду ничего неуважительного.       Кисаме улыбнулся, как будто не заметил никакой угрозы.       — Я знаю. Я думаю это было очень забавно.       Он заснул прямо так, вспоминая острый взгляд, выражение ужаса поперек лица стражника, слушая какофонию из звуков крушения по другую сторону спальни, думая: «Так вот какого иметь щенка…»

*      *      *

      Кисаме проснулся, чтобы замолчать. В пыльных пределах его маленькой, серой спальни, он прислушивался к звукам, которые сообщили бы местоположение его бесполезной награды. Когда не обнаружилось ничего, кроме собственного дыхания, сопровождаемого шуршанием простыней, он поднялся, влез в одежду так быстро, как мог, и приоткрыл дверь так, чтобы заглянуть в узкий коридор.       Только расплывчатые тени сломанных вещей.       Он покинул спальню босиком, осторожно стараясь не наступить на острые края. Гай проделал ровную дорожку разрушений от спальни Кисаме, через коридор, мимо ванной и гостиной обратно на кухню. Нет, поправил себя Кисаме, когда глянул через дверной проем в гостиную, где дверь висела на одной петле, не совсем мимо. Он был здесь, перевернул подушки на диване, вынул из бедного книжного шкафа Кисаме все книги. В ванной, настенное зеркало разбито. Кисаме видел свое сломанное лицо в осколках у ног. Он пялился на него, гадая, как кто-либо может хотеть щенка.       Потом он прошел к главным дверям мимо кухни. Из-за печати Гай не мог выйти из квартиры. Кисаме не был уверен, говорил ли об этом тупому зверю. Так или иначе, Гай пробил дыру размером с голову Кисаме в деревянной двери, и еще одну побольше в стене рядом.       Кисаме любовался осыпавшейся штукатуркой. Чакра Гая была запечатана, без сомнений, а значит разрушения — результат только грубой силы. Кисаме не смог бы вспомнить много людей, кто был готов создать такую катастрофу без использования дзюцу. Интересно.

*      *      *

      Он нашел своего вынужденного питомца на кухне, лежащего на полу прямо перед открытой дверью холодильника. Вид был не как у того, кто был готов к планируемой схватке. Гай выглядел больше бессознательным, чем спящим. Он не пошевелился, когда Кисаме вошёл, даже когда он приблизился и присел рядом.       Казалось, безмозглое коноховское животное сумело пожрать большую часть содержимого холодильника. К подбородку прилипли крошки, пустая бутылка пива выкатилась из свободной руки, оставляя дорожку золотых капель. Кисаме не был большим любителем выпить, но приберег эту бутылку на одинокую летнюю ночь. Гай, наверное, выпил ее, чтобы притупить боль от печати. Голодание в знак протеста — типичное поведение недавно пойманного и запечатанного шиноби, о котором Каюи его предупреждал — даже не была принята к сведению. Кисаме усмехнулся про себя. Создание, что он принес, действительно странное!       Он моргнул, гадая, откуда взялся этот неожиданный порыв удовлетворения. Напомнило о том, что в детстве Кисаме собирал странные факты о разных вещах — в основном о морской живности, и в основном об акулах как таковых. Каждый раз, находя что-то новое, странный кусочек информации, который не знал, наверняка, даже учитель. Будто бы обнаружил секретное сокровище.       Кисаме потряс головой, отгоняя мысли. Его детство было-       Неинтересным. Ненужным.       Его странный друг с мозгами насекомого так или иначе не будет просто лежать дальше. Был он в состоянии для боя или нет, пришло время выйти на тренировку и выбить из него хоть какую-то пользу.       В конце концов, Кисаме получил новый меч.       И он не мог дождаться пробы на свежем мясе и костях.