Тень другого мира за спиной

      Ответа не последовало.       Я подняла глаза на спокойного, как удав, Бэнкея. Но тот молчал. Ни слова, ни намёка на какой-то новый план… Ни единой эмоции на лице.       Демонстративное безразличие членов совета хоть и напрягало, было ожидаемым — презрительные замечания в мой адрес, что от ворона, что от новой знакомой родственницы вполне чётко намекали: в клане мне не рады. Вот только удар пришёл не оттуда.       Я плавно поднялась с колен, незаметно вытерев резко вспотевшие ладони о юкату. Пальцы неприятно покалывало. Словно иглы-льдинки впивались в кожу, будоража нервные окончания.       Если бы он вёл себя менее дружелюбно, если бы не пытался помочь, не позволил зацепиться за лучик глупой надежды, не позволил довериться, я бы не чувствовала себя такой дурой!       Расправив плечи, я обвела взглядом сидящих членов совета, нарочито избегая благообразную фигуру псевдосамурая в белом.       Состав был на удивление разношёрстный. Ой, то есть, я хотела сказать, разнообразный, угу?       По правую руку от пустующего места Шодай сидела обаа-сан, следом Бэнкей, а за ним неожиданно молоденькая девушка. На вид ей было лет пятнадцать, но назвать её девочкой или даже подростком язык не поворачивался. Было что-то такое в выражении лица, поджатых и в то же время улыбающихся губах, что заставляло видеть в ней взрослого.       По левую руку разместился древний старик, сухонький, с бегающими крысиными глазками и блестящей лысиной, он почему-то был облачён в ярко-оранжевый наряд буддийского монаха. Рядом с ним сидел юноша. Единственный кто осмелился сменить позу с протокольно-официальной. Когда Шодай сошёл со своего места, паренёк просто стёк по спинке кресла и, закинув ногу на ногу, довольно зажмурился. Причём, судя по тренировочным штанам, показавшимся на свет из-под чёрного кимоно, и лёгкой помятости белого хаори, его смелость выходила за пределы возможного.       Последним в ряду был мужчина, наверное, ровесник Шодай — обоим лет по сорок, вряд ли больше. Он тоже выделился. Возможно, именно по этому признаку и делились группы, разделённые «троном» высшего начальства. Одна — сурово-официозная, другая — воинственно-бунтарская.       Забавно, но лишь последний «предок» был похож на тех шиноби Суны, которых я помнила по аниме: половину его лица скрывала ткань, а одежда точь-в-точь повторяла форму деревни песка. Но самым главным сходством были обведённые чёрным, злые глаза. Думаю, не сильно ошибусь, если скажу, что он не далеко ушёл от взгляда безумного от ярости биджу.       Итого из шести человек трое даже не скрывали своей враждебности, один витал где-то в облаках неги и блаженства, ещё двое были равнодушны. Причём все скопом решили меня проигнорить, точнее, элегантно уйти от неудобного вопроса Шодай одзи-сана, занявшись самыми важными в мире, на тот момент, делами: стряхивая невидимые пылинки с одежды, рассматривая кристалл, пол, подлокотники кресел, свои руки... в общем, что угодно.       Милота.       — Я жду, — в голосе главы совета, вряд ли кто-то ещё захотел бы так долго общаться с «недостойной», да и не зря именно его удостоили почётного титула «первый», послышалась толика нетерпения.       Наконец-то спектакль прекратился.       Старейшины вновь обратили свой взор на меня.       Нет, в чём-то я их понимаю, наблюдать за песчинками, пылинками, летающими в воздухе, на-амно-ого интереснее, а уж собственный маникюр или узор на одежде так вообще вне конкуренции.       В этот раз пауза была недолгой. Ещё до того, как на каменно-спокойном лице главы отразилась даже тень недовольства, со своего места поднялась обаа-сан.       — Шодай, — пафосности, с какой она произнесла этот титул, хватило бы на пару десятков среднестатистических главгероев западного фэнтези, — авторитет нашего клана ковался сотнями лет. Мы не можем уронить его сейчас, в одну секунду, — а вот до китайского ей ещё далековато. — Принять эту кровь под личное покровительство, значит разрушить усилия всех предыдущих поколений Ёсиока!       — Она дочь запятнавшей свою кровь.       Со своего места поднялся старик. Чётки, висевшие на его шее, с лязгом дёрнулись вслед его движению.       — Мы не можем оставить этот факт без должного внимания! Слова нидайме обаа-сан как всегда наполнены мудростью. Столь высокий статус, принадлежность к линии души второго и третьего поколения?! Слишком высокая награда для той, кто даже не сумеет понять всю значимость этого предложения и по достоинству оценить щедрость клана.       — Ваша позиция мне ясна, нидайме, сандайме.       Шодай обернулся к Бэнкею, вопросительно приподняв бровь.       Но тот лишь покачал головой.       — Всем членам совета известно, из-за чего моя линия находится в упадке.       В полной тишине Бэнкей поклонился главе и опустился в своё кресло.       — Годайме, рокудайме, нанадайме, ваше слово?       Взгляды старейшин переметнулись на развалившегося парня, но он, не разлепляя век, отмахнулся от них.       — Слишком геморно.       — Не интересует, — девушка пожала плечами. На её лице не дрогнул ни один мускул.       Шодай задумчиво перевёл взгляд на меня. Видимо, до него тоже дошло, что брать себе такую ученицу или протеже, уж не знаю, какую роль они подразумевают под «защитой пути», никто не хочет. Геморно. Хорошее слово пятый подобрал. Лучше и не скажешь.       По залу разнёсся раскатистый смех.       Веселился последний старейшина. Причём настолько сильно, что пару раз можно было увидеть скрытый под свободно свисающей тканью глаз с красным зрачком.       Поморщившись, я приготовилась к очередной порции смешивания меня с грязью. Не зря.       Седьмой замолк и, криво ухмыльнувшись, угрожающе оскалился:       — За кого вы меня принимаете? Девчонка… с таким-то потенциалом?! Я лучше младенца в свою ветвь возьму. Толку будет больше.       — Что ж… Прошу прощения, — хмыкнув, я в очередной раз согнулась в поклоне и резко выпрямилась, — но я сделаю всё возможное, чтобы не оправдать ожиданий достопочтимых предков. Шодай одзи-сама, старейшины, разрешите идти?       Лицо обаа-сан лучилось настолько довольной улыбкой, что у меня аж зубы свело от переизбытка сладкого. Но не успело эхо моих слов затихнуть, зал огласил величественный голос главы совета:       — На колени!       Казалось, воздух вокруг потяжелел, в спину ударил порыв ветра. Я рухнула на колени.       Похолодало. Отовсюду повеяло предгрозовой свежестью.       Даже в словах Шодай сквозил ледяной холодок. Непререкаемый…       — Бэнкей-доно, возьмёт тебя под свою защиту.       — Но… — Обаа-сан приподнялась с места и уже хотела что-то сказать, но осеклась под взглядом главы.       — Никаких но.       Бэнкей медленно подошёл ко мне, замерев за правым плечом, и поклонился. Не один! Его рука как-то незаметно очутилась у меня на затылке и надавила, заставив согнуться в ещё более глубоком поклоне.       — Я исправлю свою ошибку, Шодай. Благодарю за доверие.       Выпрямившись, я потёрла шею, пронзив Бэнкея недовольным взглядом.       Шодай проигнорировал наши переглядывания, в отличие от обаа-сан, старика и военного — все так презрительно морщились, словно их заставляли лимоны тоннами есть, и невозмутимо продолжил наставлять молодёжь на путь истинный:       — И запомни, дитя: с этого дня твои ошибки — его ошибки, твоя слабость — его слабость. Не допускай подобного. Твоя слава и честь — честь и слава клана.       Моя честь — их честь, моя слава — их слава. То есть как что-то хорошее, так это общее. Народное. А ошибки только моя, ну и Бэнкея немного, головная боль? Так что ли получается?       — Значит, за ошибки платят двое, и лишь успех разделяют многие?       Слова сорвались с языка ещё до того, как я это осознала.       Бэнкей позади тяжело вздохнул.       — Прошу прощения, я...       Уставившись в пол, я мысленно костерила саму себя. Осмелела, называется, не вовремя!       — Подними голову. — Приказ сотряс воздух.       Шодай стоял прямо передо мной, закрывая собой камень с горящим на нём огнём. Моим огнём.       Опустившись, он осторожно взял меня за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.       В них играл отзвук песчаной бури. Золотисто-карие, с серыми точками грозовых туч, они подавляли. В них словно было заключено само время. Вечность времени.       — Такова жизнь, дитя. Мир истребляет непригодных. Но любит сильных духом, — отвернувшись, он взял пламя с камня и передал мне. — Краски твоих слов разбавит время. А пока выточи образ этой искры в своём сердце, дитя.       Я аккуратно забрала язычок огня в свои ладони и приложила к центру груди. Он медленно погрузился в меня, проникая под кожу, опаляя своим «дыханием» каждую клеточку тела.       Ненадолго почувствовала себя зыбучими песками…       — Отныне йондайме является твоим наставником от совета старейшин. — Глава медленно зашагал к своему месту. — Сможешь ли ты переступить порог клана, сумеешь ли доказать что достойна быть истинной кровью Ёсиока, зависит только от одного человека. Дитя клана Ёси. Только от тебя.       Опустившись в кресло, Шодай махнул рукой.       Камень передо мной погрузился в землю.       — Свободны.