Пока ты без сознания

Эрик лёг лицом вниз на кровать Отиса. Его приглушённый голос был едва слышен, когда он жаловался на собственную глупость. Отис закрыл дверь спальни и осторожно присел на край кровати, поглаживая лодыжки Эрика в неловкой попытке успокоить его. – Так что произошло? – Я облажался, – сказал Эрик дрожащим голосом, перекатываясь на спину, но слишком переполненный своими горестями, чтобы заметить выражение профессионального терапевта на лице Отиса. – Он проснулся. А его лицо... Оно было точно таким же, как и каждый дурацкий день моей жизни. – На что это было похоже? – Как... Как описание красивого, но бессердечного джентльмена из любовного романа, – он театрально вскинул руку и фальцетом произнёс, – Гордый, неприятный человек, обычно холодный и сдержанный, а его улыбка была лишь слегка с язвительным изгибом губ... Отис подавил смешок, и Эрик сел, чтобы ударить его в плечо. – Серьёзно! Он посмотрел на меня своим холодным, бесстрастным, роботизированным лицом! И сказал: Трубодрочер? Как будто он и не лежал там, держа за руку.    – Хм... А потом ты сбежал? – А что ещё мне оставалось делать? Остаться, и всё обсудить? Да, я убежал! К этому времени его маму уже пригласят к нему, она поймёт, что всё это был просто фарс! И она позвонит моей маме, и я никогда этого не забуду! – этот последний вопль перешел в приглушённую трель, когда Эрик снова бросился на подушку. И тут зазвонил его сотовый телефон. Эрик замер. – Вот дерьмо. Они уже всё знают. Можешь проверить мой телефон? – простонал Отис. – Он у тебя в заднем кармане, верно? Ты носишь такие плотные джинсы, чтобы мог щупать себя, когда тебе нужно запустить руку в карман? – У меня тут кризис, Отис! Помоги мне! Через несколько секунд я почувствовал себя немного неуютно... - Э, Эрик? Ты записал свой номер в телефон Адама? Эрик резко сел и выхватил телефон обратно. Адам: Так кто же знал, что она у тебя есть, трубодрочер? Эрик посмотрел на Отиса широко раскрытыми глазами. – О боже мой! Что мне написать? – Эрик не стал дожидаться ответа, прежде чем начать печатать. Эрик: Что ты имеешь в виду?   Адам: Воспользоваться тем, что парень в коме? Дальше будет некрофилия... Эрик: Эй! Я никогда не прикасался к тебе! Адам: Я, кажется, помню очень много ласк рук... Эрик: Отвали, ты же знаешь, что я имею в виду... Отис смотрел через плечо Эрика, читая вместе с ним. Эрик: Ну и что? Что она сказала? Адам: Кто? Эрик: Твоя Мама! Когда ты ей всё рассказал! Адам: Я ей ничего не сказал. Эрик: Что ты имеешь в виду? Ты не сказал ей, что мы на самом деле не встречаемся? Адам: НЕТ. Да и зачем мне это делать? Это ты заварил эту кашу. Ты сам всё и исправишь. Эрик: ЧТО?   Адам: Ты им скажешь.   Эрик: Серьёзно? Я хотел сказать им с самого начала, но не могу! Я же не бессердечный кусок дерьма! Адам: Вроде меня? Ты это имеешь ввиду? Эрик на мгновение замер. Отис похлопал его по плечу. – Хм, ты ведь и правда в него втрескался? – Почему ты помогаешь всем своим клиентам в их отношениях, но ничего не можешь сказать, чтобы помочь мне? – Ни один из моих клиентов не оказывался в фальшивых отношениях со своим школьным хулиганом, пока тот был в коме!             Эрик: Ты всегда был довольно неэмоциональным. Он посмотрел на Отиса, прежде чем нажать "отправить", но его друг только пожал плечами. – Ты должен решить всё сам, Эрик. У меня нет никаких идей для этой ситуации. Адам: Неэмоциональный, да? - Да! И никчёмный, жалкий грёбаный ублюдок... Но я полагаю, что говорить это не поможет... Я попробую пойти другим путём. Эрик: Извини. Ну что ж... Мне жаль, что я просто согласился с этой историей. Но теперь ты проснулся! Правда всё равно лучше будет исходить от тебя. Адам: Не становись сентиментальным трубодрочером. Эрик: Я – Эрик! Адам: Да, конечно, может быть, я просто буду называть тебя Тру для краткости. Это также может быть кличкой твоего домашнего животного. Эрик: Какого чёрта, Адам? Адам: Ты можешь объяснить маме, откуда у тебя такое прозвище, когда придёшь ко мне завтра. Эрик: ЧТО? Адам: Если ты не расскажешь им, то они найдут немного странным, что ты перестал навещать меня сейчас, когда я проснулся. Эрик: Да, но... Адам: Как я уже сказал, это твоя проблема, ты и придумывай, как её исправить. Телефон снова замолчал. – О боже мой! Он просто невозможен! – крикнул Эрик, бросая телефон на кровать и расхаживая по комнате. Отис наблюдал за Эриком с растущим пониманием. – И всё же... Он тебе нравится! Что с тобой такое, Эрик? – Я не знаю, ладно? Ты серьёзно худший лектор! И почему он мне нравится, Отис... Это не имеет никакого смысла!

***

- Эрик? Вы здесь? Привет, Мэри. Привет, Сара. О, это просто замечательно! Вся семья! Заходите, ребята! Салли Грофф держала открытой дверь в палату Адама, её щеки пылали, а глаза блестели от счастья. Эрик нервно прошаркал внутрь в сопровождении своей семьи, и в комнате сразу же стало тесно. Директор Грофф стоял в стороне и выглядел соответственно сурово. – Адам, посмотри, кто здесь? Эрик! И ты ведь ещё не знаком с его сёстрами, верно? Это Мэри, а это Сара. Младшие девочки бросились вперёд, а Эрик попятился назад, и только тогда он позволил себе взглянуть на Адама, который сидел в постели, выглядя очень похожим на себя, но когда протянул руку, чтобы поприветствовать Сару, на его лице появилось выражение, которого Эрик никогда не видел. Улыбка, которая не только смягчила суровость обычной серьёзности, но и осветила его тёмные глаза с блеском неподдельного веселья. – Привет, Сара. Привет, Мэри. Я помню, что вы, ребята, навещали меня. Но всё равно приятно видеть ваши лица. Девочки просияли, и у Эрика отвисла челюсть. Остальные члены его семьи вышли вперёд, чтобы представиться и выразить свою радость по поводу того, что он проснулся. – Вот, это от дяди Эла, – Салли рылась в стопке конвертов. - А вот и письмо. Она передала карточку Адаму, который открыл её, мягко сказав: – Кто такой, чёрт возьми, дядя Эл? – Дядя Эл. Ну, знаешь, дядя Эл из Буффало, – вставила бабушка. – Ты же помнишь Эла. Бывший муж тёти Розы. Он был здесь... Адам отрицательно покачал головой.     Салли повернулась к мужу: – Ты ведь помнишь дядю Эла? – Да, конечно. У него были маленькие усики. Салли улыбнулась: – Да! Я как раз о нём! Адам отложил конверт в сторону: – Я знаю одного дядю Эда. – Нет, Дядя Эл.   – Ты уже можешь есть настоящую еду? – с любопытством спросила Мэри. – Да, моё тело ещё не привыкло к этому, так что я должен делать это медленно, но настоящая еда хороша! И вот это случилось снова. Эта улыбка. Эрик почувствовал, как при виде неё ёкнуло сердце. Пока Адам не поднял голову и не поймал пристальный взгляд Эрика, губы Адама язвительно скривились. Сара вытащила коричневый бумажный пакет, который она принесла: – Мама и я испекли тебе печенье! Салли взяла набитый мешок. – О, дорогая, спасибо тебе. Это так вкусно пахнет! Я пойду принесу тарелку с сестринского поста. Она поспешила к двери, но потом, похоже, передумала. – Майкл, дорогой, не мог бы ты взять их и положить на тарелку, чтобы мы могли ими поделиться? Эрик с некоторым благоговением наблюдал, как директор Грофф согласился и исчез за дверью. Салли взяла Эрика за руку и притянула его ближе к кровати. – Я так рада, что ты был здесь, когда Адам проснулся вчера! Твоя поддержка действительно помогла ему выкарабкаться, я уверена в этом! Эрик неловко переступил с ноги на ногу: – Эм, Миссис Грофф, я не хотел Вам этого говорить, но... Салли посмотрела на него с горящими глазами: – Тебе ведь не нравится моя выпечка, правда? – Простите, что? – Мне сказала Сара. Ты притворялся, что наслаждаешься моей выпечкой каждый раз, когда мы были вместе, хотя на самом деле ты ненавидишь её... – Ну, да... – Это правда, – вмешалась Мэри, – Эрик всегда ненавидел выпечку! Салли непринуждённо рассмеялась. – Теперь я знаю, обещаю, что приготовлю другой десерт, когда ты придёшь на ужин. А что тебе нравится? – Он любит пирожные и мороженое! – Пусть он сам ей скажет. – Он и так ей говорит. Эрик также любит лимонный пирог с безе. – Я всегда могу положиться на то, что ты мне всё расскажешь, Сара. Сара усмехнулась, глядя на них. – Похоже, ты могла бы кое-чему научить своего брата, Маленькая Мисс, – сказал Адам, протягивая руку и взъерошивая кудрявые волосы Сары, - Да, Тру? Эрик впился в него взглядом, но Адам лишь оглянулся с непроницаемым выражением лица. Энни была приклеена к маленькому телевизору, висевшему над кроватью Адама. – Смесь музыкальных жанров джаза и соул - это не то... С тех пор как умерла Эми Уайнхаус. Грейс посмотрела на оркестр, который играл. – Я люблю кларнет. Знаешь, никто больше не играет на кларнете. – Эми Уайнхаус не играла на кларнете. – Я не говорил, что Эми Уайнхаус играла на кларнете. – Эрик играет на валторне, – призналась Сара. – А я думал, это был тромбон, – ответил Адам, скосив глаза на Эрика. – Ну ты же знаешь, – сказала Салли, радостно вздыхая, когда разговор зашёл слишком далеко, – Я влюбилась, пока ты спал, Адам. – Влюбилась в кого? – В Эффионгов, – счастливые слёзы выступили у неё на глазах, – Я была здесь совсем одна и думала, что мой единственный сын умрёт. Твоя сестра была далеко, твой отец так занят на работе... А потом, внезапно, я стала частью этой семьи! Я перешла из состояния полного одиночества в состояние бытия... Ко всей этой любви и ласке... У меня действительно есть люди, чтобы готовить для них! Директор Грофф снова вошёл в палату и начал передавать по кругу тарелку с печеньем. – Эрик, возможно, спас тебе жизнь, выведя из комы, – продолжала его жена, – Но знаешь что? Они действительно спасли и меня тоже. Они позволили мне быть частью их семьи, и это было то, что мне действительно нужно. Все женщины - члены семьи Эрика собрались вокруг Салли, плача, обнимаясь и разговаривая друг с другом, подталкивая трёх молчаливых мужчин к изголовью кровати Адама. Эрик повернулся и посмотрел на него. – Вот видишь! – прошептал он, – Это невозможно! Глаза Адама были устремлены на Эрика, но его лицо не выражало ничего...зловещего. Когда шум стих, Адам откашлялся и объявил: – Пока мы выступаем с эмоциональными речами, я думаю, что у Тру есть что-то, что он хочет сказать. Все глаза в комнате внезапно устремились на него. У Эрика упало сердце. Как он вообще мог это сделать? – Угу... Да... Ты знаешь... У меня не очень хорошо получается рассказывать... Сара подпрыгивала на цыпочках. – Ну же, Эрик! Ты должен рассказать нам свою историю любви! Мы все хотим знать, как вы познакомились? – Держу пари, что ты влюбился первым. Так ведь? Адам был бы слишком благоразумен для любви с первого взгляда. – Грейс! Пусть он сам расскажет! – Он сам это говорит, Энни! Салли громко рассмеялась. – А что такого особенного было в Адаме, что поразило тебя? За этим последовала полная тишина, и Эрик заговорил, не задумываясь: – Это была его... Улыбка. – Это же сумасшествие. Зуб даю, – бесстрастно произнёс директор Грофф. – Ш-ш, – Салли нахмурилась, глядя на него, а затем снова повернулась к Эрику с ободряющим выражением лица. – Ну, эм... Мы видели друг друга, и... Он улыбнулся. И... И я знал... Что моя жизнь уже никогда не будет прежней. – О, это так прекрасно! – и теперь все женщины столпились вокруг Эрика, чтобы обнять его, и до конца визита он не проронил ни слова.