Blind spot

Харлин вернулась в Акхем только через несколько дней, на протяжении которых девушка вела невыносимую внутреннюю борьбу с самой собой. Полыхающие амбиции столкнулись в равносильном поединке со здравым смыслом и все-таки одержали нелегкую победу. Девушка готова была бросить свою затею и отправиться на поиски материала куда-нибудь в другое место, но поняла, что совершенно не готова отступить, проделав довольно долгий и местами весьма мучительный путь. И все-таки внешняя невозмутимость стоила Харлин больших трудов. Она щелкнула диктофоном, раскрыла свой блокнот, деловито полистала личное дело, словно выполнение этих каждодневных ритуалов способно было восстановить ее уверенность в себе и собственной правоте. Артур казался миролюбивым, он курил принесенные Харли сигареты и увлеченно разглядывал алюминиевый квадрат лампы под потолком. Девушка тоже бросила туда взгляд и почему-то подумала о том, что для узников Акхема лампы дневного света – это в принципе единственная возможность видеть этот самый дневной свет, пусть такая фальшивая и суррогатная. Тюремных заключенных хотя бы выводят на короткую прогулку. Сумасшедших – нет. - Доктор Томпсон в ближайшее время проведет с вами несколько тестов, - аккуратно начала Харлин, - чтобы подтвердить мою гипотезу… Появление суб-личности часто связано с потребностью человека в защитнике, в чувстве безопасности. Вероятно, вы создали Джокера, чтобы защитить себя и… если мы создадим для вас комфортную среду, то необходимость в нем исчезнет… - Разве есть место еще более комфортное, чем Аркхем? - откликнулся Артур, и в его голосе не прозвучало не иронии, ни грусти. Сухая констатация факта. - И что будет, если вам удастся меня вылечить? Меня выпустят отсюда? Харлин сглотнула неприятный вставший в горле ком. Она растерялась, и ей почему-то вдруг стало невыносимо стыдно. Такого жгучего стыда она, пожалуй, никогда в жизни не испытывала. «Я напишу отличную книгу, а ты так и останешься гнить здесь» - ответила она про себя и стала судорожно подбирать слова, чтобы вслух смягчить эту правду. - Боюсь, что нет, но условия станут значительно мягче, - залепетала она, - будет меньше лекарств, групповая терапия, возможность посмотреть телевизор, вероятно, даже прогулки… Артур пристально посмотрел Харлин в глаза, окончательно растоптав ее жалкие попытки оправдать себя. - И никакой надежды на второй шанс? Харлин прикусила губы, надеясь, что мимолетная боль отрезвит ее и поможет собраться с мыслями. Она не могла понять, почему настолько сильно выпустила из рук поводья контроля над ситуацией. Ей по-детски хотелось вскочить с места и убежать, хлопнув дверью, но под прицелом этого взгляда, она не могла даже толком пошевелиться. - Мне жаль, но… - ватными губами промямлила девушка. - Вы же видите, что я не такой. Я не смог бы убить человека. Вы верите мне, Харлин? – она вздрогнула от упоминания собственного имени, как удара плетью, - я так раскаиваюсь за это… не знаю, что на меня нашло. Я все время об этом думаю… Но это все он. Он заставил меня сделать такие ужасные вещи… Его голос дрожал, а глаза стали влажными. Харлин показалось, что он сейчас заплачет и, повинуясь минутному порыву, она неуверенно погладила Артура по растрепанным волосам. Сейчас эта робкая почти материнская нежность была самым лучшим, на что она была способна. Она закончит сеанс и вернется в свою роскошную квартиру в прекрасном районе Готэма. Заварит себе ароматный кофе, примет горячий душ или ванну, потом облачившись в легкий шелковый халат, ткань которого так приятна для тела. Она будет заниматься сексом с Шоном, ходить с ним на бессмысленные скучные приемы, пить хорошее вино и односолодовый виски, наряжать рождественскую елку и резать индейку за праздничным столом у родителей. Она напишет отличную книгу об этих несчастных ласточках с поломанными крыльями, томящихся здесь, и будет раздавать автографы на презентации, для которой уже подобрала хорошее платье. Она будет есть вкусную еду, гулять в парке, ездить на море в отпуск и наслаждаться жизнью. Полноценной, счастливой и сытой. Любимой и востребованной, защищенной и уверенной в завтрашнем дне. Просто потому, что ей повезло больше, повезло родиться в обеспеченной семье, получить все необходимое для полноценного развития и существования. Ей повезло приходить в Аркхем пару раз в неделю только для того, чтобы из своего уютного благополучного мирка заглянуть в замочную скважину безумия. Был бы Артур другим, если бы ему повезло больше? Бесспорно, если бы мир не обрушивал на него такое количество сокрушительных ударов, решился бы он на отчаянные и жестокие действия, на убийство? Кем он там хотел быть? Комиком? Выступал бы в маленьком клубе в интеллектуальном квартале, собирая неплохую аудиторию, шел бы после этого в уютную квартиру к жене и детям. Харлин почему-то представила его именно таким, с сигаретой в тонких пальцах, в черной водолазке, с зализанными назад волосами и, вероятно, его жену, приходящую на каждое выступление, такую маленькую худенькую женщину за ближайшим к сцене столиком, или полную и пышащую здоровьем, не важно. Таким он был бы, если бы был здоров. Если бы был здоров этот мир. Вероятно, они бы даже познакомились при других обстоятельствах; Харлин притащил бы на выступление какой-нибудь приятель, ценитель местного стенд-апа, она бы пила коктейль за коктейлем и до боли в животе смеялась бы над шутками Артура. Шутками, не предполагающими убийств и кровопролитий. Все это время, задыхаясь от этих мыслей, Харлин продолжала гладить Артура по голове. Осознав, что это продолжается уже достаточно долго, она испуганно отдернула руку. Он смотрел на нее и его серо-зеленые глаза как рентгеновский аппарат просвечивали девушку насквозь. Хотя для того, чтобы догадаться о ее невеселых рассуждениях, совершенно не требовались таланты к чтению мыслей – абсолютно все было написано на ее лице. Жалость. Сострадание. Чувство вины. «Мне повезло больше». - Я верю, что вы неплохой человек, Артур, - сказала она, чтобы избавиться от повисших в воздухе неловкости и напряжения, - и постараюсь помочь вам, чем смогу… Богомолу тоже чертовски повезло в жизни. Но умница и красавица Лилиан собственными руками разорвала на части легкую пелену сомнительной идеальности своего мира. Что ей двигало? Неужели ей было так скучно в золотой клетке? Свинцовая тяжесть обстоятельств не пыталась выдавить из нее душу. Почему ей было сломаться? Почему? Почему? Почему? «Помогу, чем смогу» - передразнила Харлин сама себя и почему-то подумала о том, что, вероятно, вдвоем, они бы могли справиться с двумя охранниками и двумя санитарами. Артур очень худой, но в нем сидит напряженная сила его безумия и ярости. Он запросто справится с этими рослыми амбалами. У Харлин в сумочке есть перцовый баллончик, подаренный Шоном, когда она начала посещать Аркхем. Она угостит перцем охранников. Они выбегут из комнаты в коридор, там в конце есть пожарная лестница, по ней можно добраться до парковки, проскочить мимо охраны… И он будет свободен. Он получит второй шанс. Уехать, сменить имя, начать все сначала в каком-то другом месте. Вот единственная реальная помощь, которую она может оказать. Харлин испугалась собственных мыслей. «В каждом из нас есть уголок тьмы, - радостно подхватывает в ее голове голос Лилиан, - и во мне и в тебе!». Нет, - попыталась поспорить с ней Харлин, - нет во мне никакого уголка тьмы. Я всего лишь хочу помочь ему. Я думала о побеге, исключительно из благородных побуждений… И откуда в тебе вдруг столько благородства? Всю жизнь думала только о том как комфортнее устроить в жизни свою задницу. Мне так его жаль. Он выглядит очень хрупким и поломанным. Его избивали, унижали, а теперь засунули сюда. Разве можно так поступать с человеком и хотеть, чтобы он после этого оставался добрым и хорошим как прежде? Его никто никогда не любил, даже мать. О нем никто не заботился… - Доктор? – голос Артура вырвал девушку из пучины мучительных споров с собой и она поняла, что уже долгое время сидит, уставившись в одну точку. Было так тихо, что можно было различить дыхание санитара у двери и тихое пощелкивание катушки в диктофоне. - Продолжим в другой раз, - пробормотала Харлин, суматошно сгребла вещи в сумку и пулей выскочила из кабинета. Она добежала до туалета, проклиная каблуки туфель, эффектные внешне, но совершенно неудобные для ходьбы и бега и выкрутила кран с холодной водой. Ее отражение в зеркале выглядело ошарашенным и потерянным. Волосы растрепались от бега и выбились из прически, глаза за толстыми стеклами очков стали мокрыми от слез. Она сделала глубокий вдох и начала судорожно пить ледяную воду. Что за чертовщина с ней происходит? Может быть, проводить сеансы в защитной маске, чтобы случайно не заразиться безумием от пациентов? Такими темпами не ее подопечные, а она сама станет главной сенсацией собственной книги. Даже название пришло на ум само собой: «Войти в Аркхем и не выйти».