Blind spot

Харлин ничуть не сомневалась в принятом решении: она больше не вернется в Аркхем. Она была настолько взволнована и взбудоражена, что за эту мучительно-долгую неделю, успела порвать все свои записи и размотать кассетные пленки и пожалеть об этом несколько раз и нелепо пытаться вернуть целостность испорченным вещам. Как только одни оказались на дне мусорного бака, девушка решила отправить туда и воспоминания. Верно! Нужно выбросить все это из головы и забыть как страшный сон… или… все-таки жаль потраченного времени и усилий, по-детски обидно за нереализовавшиеся амбиции и нелепое поражение. И все-таки, вопреки собственному решению, стоившему Харлин таких огромных сил, она каким-то образом оказалась на парковке психиатрической лечебницы. Сидя в машине, она пыталась придумать себе логичное и рациональное оправдание. Да, она больше сюда не вернется. Но некрасиво не поблагодарить Фреда за оказанную ей услугу по старой дружбе; да и с ее подопечными было бы по-человечески правильно хотя бы попрощаться. Они же живут здесь как в космическом вакууме и даже не поймут, что с ней случилось и почему их сеансы внезапно прекратились. Конечно, - заехидничал противный голосок в голове, - они тебя изводили-изводили и вдруг удивятся тому, что ты сломалась и сбежала. Как унизительно будет принести им победу и позволить лишний раз почувствовать торжество над ней, наивной девочкой-психиатром. Нет, не стоит обобщать. Издевалась над ней Лилиан; Артур был по-своему добр и безобиден, отвечал на ее вопросы, послушно шел на контакт. Удивительно, что вообще такой святой человек делает здесь, верно? Харлин внезапно столкнулась с весьма холодным приемом. Охранники поскупились на сухое приветствие и сразу, словно взяв ее под конвой, повели ее по лабиринтам белых коридоров – вместо стационарного отделения сразу в административное. Харлин не нужно было обладать особой смекалкой, чтобы догадаться, что финальной точкой их пути окажется кабинет Фреда. Фред сидел за столом и выглядел напряженным и мрачным. Когда девушка вошла, он даже не удосужился поднять на нее взгляд. Харлин возмутило такое отношение, она привыкла к совершенно другой реакции на собственное появление. - Фредди, что стряслось? – обиженно спросила она, - почему… Фред удостоил ее короткого холодного взгляда. - Харли, - как мог мягко заговорил он, - мне жаль, но я вынужден попросить тебя уйти и больше здесь не появляться… - изумленный вид девушки заставил мужчину сжалиться и стать более разговорчивым, - в произошедшем инциденте есть и твоя вина. - Но… - залепетала Харлин. - Мне не стоило идти у тебя на поводу, - продолжал Фред, - и понижать дозу транквилизаторов по твоей просьбе… - Но это негуманно пичкать медикаментами человека до состояния овоща! – вырвалось у девушки. Фред медленно покачал головой, грустно улыбнулся и отвел взгляд, словно ему было противно смотреть на свою гостью. - Ты милая и талантливая девушка, - издалека начал Фред, - но ты еще слишком юна, чтобы понимать какие-то вещи. Вероятно, тебе действительно не стоило идти в психиатрию. Перед тобой открыто много возможностей и менее неблагодарных профессий. Без постоянного риска… Все это слишком серьезно. Иногда мы вынуждены поступать подобным образом, даже когда методы кажутся… негуманными и жестокими. Ты до конца не осознаешь с какими людьми ты имела дело и, я считаю, тебе крупно повезло не узнать правды… - Фред… - Погибло несколько моих сотрудников, Харлин, - сказал Фред, - впрочем, давай говорить честно. Их жестоко убил твой подопечный. Твоя книга… или что ты там пишешь… она стоила этих жизней? Сможешь объяснить это их близким? Посмотреть им в глаза? - Артур не мог, - пролепетала девушка. Рядом с таким серьезным и знающим жизнь Фредом, с его методическими строгими речами, она чувствовала себя глупой маленькой девочкой, которой хотелось заплакать и убежать. Но нужно было оставаться и терпеть все это унижение, только для того, чтобы выбить свой последний сеанс… Даже маленькая девочка внутри нее это понимала и готова была стоять до последнего. - Боже! – простонал Фред, - что на тебя нашло? Почему ты его защищаешь? - Потому что я беседовала с ним, - тихо сказала Харлин, - и я знаю правду. Он на самом деле хороший человек, просто ему тяжело пришлось и он сорвался… Окажись ты на его месте… - Нет. Хватит, - перебил раздраженно Фред, - я не хочу это слушать. Харли, ты не в себе. Может тебе стоит уехать к родителям на время? Отдохнуть, провести время с семьей. Аркхем плохо на тебя повлиял… - он помассировал виски пальцами и сказал примиряюще, - честно говоря, я и сам чувствую себя виноватым. Мне стоило сразу объяснить тебе как обстоят дела… «Объяснить, как обстоят дела! – вскипела про себя Харлин, словно она какой-то беспомощный ребенок-аутист, не способный самостоятельно сложить представление об окружающем мире. Нужно держать себя в руках. Она всегда добивалась желаемого и сейчас, чтобы удовлетворить свою потребность в последней встрече с Артуром, придется совершить куда более немыслимое усилие, чем раздвинуть перед кем-то ноги. К несчастью, в этом конкретном случае магия ее красоты и соблазнительности больше не имела никакой силы. - Да, ты, безусловно, прав, - сделала вид, что сдалась Харлин, - мне очень жаль… Но можно попросить тебя о последнем одолжении? - Я догадываюсь, чего ты хочешь, но вынужден тебе отказать, - прозвучал приговор. Артур курил и сигаретный дым вычерчивал круги в душном напряженном воздухе. Харлин не знала о чем говорить, хотя ей столько всего хотелось сказать, и по дороге в кабинет она уже продумала несколько вариантов своей прощальной речи. Прощальной, ли? И теперь все слова, так логично и красиво складывавшиеся в удачные фразы рассыпались в бессмысленную абракадабру. Ей хотелось чем-то занять руки, но диктофон и блокнот, бывшие ее маленькими помощниками в подобных ситуациях, были уничтожены ею же самой и давно покоились на дне мусорного контейнера. Она жалела, что не курит сама – тогда было бы легче, можно было чем-то себя занять и отвлечься от неловкости. Артур был печален, но при этом в нем словно произошла какая-то перемена. Вероятно, Харлин сама придумала ее себе, потому что сегодня и сама вошла в эту комнату совершенно другим человеком. Человеком, который пугал ее. Человеком, которого она не понимала. - Зачем вы… ты убил этих людей? – ей надоело постоянно, спотыкаться о местоимения и она наконец-то решилась сократить дистанцию. Теперь уже нечего было бояться или стыдиться. Артур поднял на нее глаза, и девушке заметила на дне их озорные огоньки. В голову пришло сравнение с загадочными огнями над ночным болотом и банальность этой метафоры показалась даже забавной. Конечно, серо-зеленые глаза – как болото, его мутная мрачная вода у самой поверхности, чуть подернутая изумрудной пеленой ряски. Конечно, болото – это еще и про безумие, которое затягивало Харлин и каждое движение в попытке помочь себе, оборачивалось ускорением неминуемого погружения. В детстве она фантазировала, что люди, провалившиеся в болото, оказываются в каком-то другом мире, прятавшимся там внизу – другом, загадочном и пугающим. Пожалуй, теперь у нее была возможность проверить это самой. - Вас так долго не было, доктор, - медленно заговорил Артур, выдерживая паузы между словами, - а я ждал вас… каждый день… я уже потерял надежду… А я пришла, чтобы забрать ее навсегда, - подумала Харлин, и все внутри у нее сжалось от тоски и грустной нежности. Невероятно, какими значимыми вдруг показались ей их бесполезные беседы. И какими важными они на самом деле оказались для нее самой. Она пришла сюда, чтобы с равнодушным интересом ученого препарировать их больные души, а научилась тому, чего с ней никогда прежде не случалось – состраданию. Ее уютный и комфортный мирок пошатнулся от осознания того, что кому-то повезло значительно меньше, чем ей и в Аркхем в принципе не попадают счастливые и довольные люди. Кроме… Лилиан. И самой Харлин. Девушка отвернулась, чтобы не выставлять терзавшую ее бурю эмоций напоказ, но ей не удалось скрыть этого от внимания Артура. Она вздрогнула от прикосновения его холодных пальцев к своей руке. - Это наша последняя встреча? – понизив голос, спросил он то, что так боялась озвучить Харлин. Она сдалась и посмотрела ему прямо в глаза. Сил хватило, только чтобы кивнуть, в горле предательски стоял ком. - Не печальтесь, милая доктор, - прошептал Артур, слегка поглаживая ее руку, - ваши сеансы были для меня лучиком света в кромешной темноте, в которой я пробуду всю оставшуюся жизнь. Вы стали мне другом. Я очень вам благодарен. Вы такая добрая, красивая и умная. Вам здесь не место… - Я не могу просто так это оставить, - вырвалось у Харлин, совершенно растрогавшейся от этой речи, - я добьюсь для тебя смягчения приговора. Я напишу… я расскажу всем правду… Все должны узнать… - Глупая, наивная девочка, - Артур как-то по-отечески потрепал ее по щеке, заставив вздрогнуть от прикосновения, - ты не сможешь одна изменить целый мир. «Может быть мы сможем сделать это вместе?» - подумала Харлин, но не решилась сказать вслух. - Тебе придется с этим смириться, - продолжал мужчина, комкая в руках потухшую сигарету, - мне стыдно, что моя нелепая история заставила тебя грустить. Ты много сделала для меня… Ты была добра со мной, как никто никогда не был. Можно попросить тебя о последнем одолжении? Харлин напряглась, как тугая, до упора натянутая тетива лука или струна, вот-вот готовая со звоном порваться, рассекая невыносимо тяжелый воздух. На мгновение ей показалось, что на губах мужчины скользнуло какое-то подобие улыбки, но она прогнала наваждение – вся эта ситуация совершенно не подходила для подобных эмоций. Она была благодарна всем возможным богам за то, что все их прощание происходит именно так – исполненное тишины и какой-то удивительной теплоты. Что санитары удивительно спокойно и отчужденно стоят в стороне, не пытаясь вмешаться; что Артура не трясет от ужасного болезненного смеха; что весь мир как будто отступил, подарив им это прекрасное мгновение уюта среди холодных жестоких стен. - Позволь обнять тебя в последний раз… Простое человеческое объятие – лучше любой терапии. И даже не дав разрешения вслух, Харлин первая вскочила с места и с готовностью шагнула Артуру на встречу. Хотя его тело было таким пугающе холодным, ее все равно обдало волной жара собственных эмоций. Голова закружилась от нахлынувших чувств и через эту мутную пелену она как во сне ощущала прикосновение его рук к своей спине, тесный контакт с колючими выпирающими костями через тонкую ткань одежды и больничной пижамы. Артур уткнулся лицом в ее волосы, вдыхая их аромат, а она, в свою очередь почувствовала его запах – острый, холодный, отдающий медикаментами и меланхолией. Нет! Не отпускай меня! Позволь еще немного насладиться этой запретной безумной близостью! В ее идеальном мире прежде не происходило ничего более прекрасного. Никто никогда в жизни так ее не обнимал – так, как огонь обнимает стены пожираемого им дома; так, как ветер обнимает разрезающую воздух птицу; так, как змея обнимает маленькую мышку, прежде чем та испустит последний вдох и окажется внутри гибкого пластичного тела. Она всегда воспринимала тактильный контакт, как данность. В детстве ее обнимали родители и сестры, с нежностью и заботой, но какой-то дежурной и отстраненной, в юности – подруги, после предававшие и уходившие навсегда, позднее – мужчины, обжигая потной кожей, двигаясь на ней или в ней, дуреющие от похоти и наслаждения. Липкие, душные тесные объятия, оставлявшие ее совершенно холодной и мертвой внутри. Объятия, которые всегда можно было легко повторить – что и было в них самым ужасным. Харлин никогда больше не сможет обнять Артура, как бы ей этого не хотелось. А хотелось… как заблудившемуся в пустыне путнику глотка ледяной воды, последней капли со дна опустевшей фляжки. Еще! Еще! Еще! Не отпускай… В следующую минуту их уже растащили заботливые руки санитаров. Артуру тут же отвесили увесистую оплеуху, и, Харлин не стоило особого труда догадаться по глазам державшего ее амбала, что и сама она чудом избежала такой же участи. - Спасибо, - быстро шепнул ей Артур, прежде чем его силой уволокли из кабинета. Харлин тяжело вдыхала жаркий воздух осипшим пересохшим горлом. «Прощай, мой печальный клоун»