Blind spot

Динь-динь-динь! Праздничный колокольчик возвещает вам, милые детки, что пора ликовать и радоваться. Сегодня особенный день! День, который вы, маленькие ублюдки, никогда не забудете! Пора вытряхнуть пыль из каждого закоулка этих провонявших хлоркой коридоров. Пора сорвать вонючие парики с ваших уродливых идолов. Пора раскрасить эти омерзительно-серые монотонные будни! Сердце стучало так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Пистолет тяжело оттягивал карман больничного халата. Харлин даже не представляла себе раньше, что он такой холодный, такой скользкий, такой непривычный, но в тоже время удивительно гармонично ложащийся в ладонь. Оружие то она держала в жизни пару раз – в гостях у дяди, имевшего большую ферму, где из тяжелого охотничьего ружья они стреляли по жестянкам. У Харлин были косы цвета льна и противные мальчишки-кузены постоянно таскали ее за волосы, за что оставались без сладкого. Она терпеть не могла этих чумазых сорванцов, мучивших ее, мелких насекомых и ящериц. Она предпочитала гладить широкие мокрые носы коров, живших у дяди или кататься на его красивых выставочных лошадках. Однако, когда дядя звал пострелять – никогда не отказывалась. Надо же было показать этим мерзким мальчикам, что и она не промах. Банг! И сморщенная банка из-под кока-колы падает на траву. Банг! И разрывается на части неспелая, плохо вышедшая собой тыква. Банг! Следом падает Спрайт. Каблуки ей мешали и, сбросив туфли, она побежала вверх по лестнице босиком. Глупо было вообще надевать такую обувь, отправляясь на подобное дело, но в тоже время ей ведь хотелось быть красивой и заодно немного более высокой ростом. Эти проклятые сантименты неплохо добавляли значимости хотя бы в собственных глазах. Она вылетела в больничный коридор, на ходу вытаскивая из кармана пистолет, спустила предохранитель, взвела крючок спуска, чтобы быть готовой к любому препятствию на собственном пути. Пути… к свободе? К счастью? К чистой и удивительной любви? Да вы, деточка, пожалуй, перечитали женских романов, где все эти томные девы с краснеющими ланитами и дрожащими чреслами обуреваемые страстью мчатся к возлюбленному, снося все преграды на своем пути. К возлюбленному? Какая, право же, банальность. В коридоре никого не было, вероятно, все сбежались на первый этаж, где она уже успела устроить переполох, о чем теперь свидетельствовали багряные кровавые розы на халате. Последним препятствием для Харлин была запертая дверь, но с ней великолепно справились несколько коротких и метких выстрелов. Артур не был удивлен или ошарашен. Он ждал ее. Харлин хотелось броситься ему на шею и заключить в крепких объятиях, но какая-то незримая преграда мешала ей это сделать, вопреки тому, как отчаянно она этого хотела. Ведь все время с момента их прощания она прокручивала в голове короткое мгновение их близости снова и снова. Куда делась вся ее решительность? Вся ее королевская поступь, с которой она двигалась сюда, не испытывая страха или угрызений совести? - Пойдем, пойдем… - выдавила наконец-то Харлин, задыхаясь от волнения, - у нас мало времени… Она схватила Артура за руку и через несколько коротких мгновений они были уже на лестнице, ведущей на парковку. Совсем чуть-чуть, один рывок… И вот последнюю дверь преградила широкая мужская фигура. Харлин не успела даже подумать, прежде чем вытянула руку и сделала решительный выстрел. Однако, пистолет только щелкнул. Закончились патроны. Конечно! Ведь она так увлеклась, что разбазаривала их во все стороны по дороге до камеры. Возбужденная собственной глупостью и нелепостью ситуации, девушка бросилась на охранника и вцепилась ему в лицо ногтями. Они какое-то время весело катались по лестнице, пока в дело не вступил Артур – он сомкнул свои цепкие пальцы на шее противника и скоро Харлин почувствовала последнюю судорогу, ударившую тело под ней. Артур помог ей подняться и вместе, все также взявшись за руки, они добрались до ее машины. От волнения Харлин не слушались пальцы, она перепутала передачу и случайно протаранила стоявшую сзади машину, но была слишком взведена, чтобы пожалеть о разбитом из-за маленькой проказы бампере. Это позабавило ее и она тонко, по-гиеньи захихикала, чувствуя себя девочкой-подростком, напившейся и разбившей машину отца. Еще немного и они вырвались на шоссе за городом и спустились к реке, чтобы перевести дух и осознать происходящее. Времени совсем мало, прежде чем в городе не спохватятся и не бросятся вдогонку. Харлин наконец-то решилась посмотреть на Артура и долгое время они просто и легко смеялись, глядя друг на друга, хотя, вероятно, ничего веселого в ситуации не было. Слабенький голосок рассудка пытался добиться у Харлин ответов на вопросы, которых у нее, конечно же, не было. Что дальше? Мчаться в другой штат, менять машины, жить в мотелях, быть постоянно в бегах? Откуда взять деньги на жизнь? И… подожди, ты собираешься бросить все и умчаться с этим психом? Ради чего? У тебя еще есть шанс вернуться назад, свалить все на Артура Флека, ты, бедная жертва его манипуляций, запуталась… Отец тебя отмажет, отделаешься малой кровью… Подумай, стоит ли рушить свою жизнь? Все эти мысли заставили Харлин скрючиться в нахлынувшей на нее волне тревоги, ужаса за содеянное и раскаяния. Боже, ведь и правда… Что она натворила… Артур заметил перемену ее настроения и аккуратно дотронулся до вздрагивающего плеча девушки. Прикосновение отрезвило ее и придало сил. В голове воцарилась благостная спокойная тишина, нарушаемая только осатанелым стуком крови в висках. В следующую минуту Харлин уже перебралась мужчине на колени и прильнула к нему, словно ластящаяся кошка, прижимаясь так плотно, словно хотела раздавить собственные ребра. Его губы были такими холодными, твердыми, непривычно неумелыми, с горьким привкусом медикаментов и сигарет. И все-таки те люди, которые утверждают, что поцелуи с курящими людьми отвратительны, скорее всего, просто никогда не пробовали этой волнующей острой горечи на своем языке. Харлин чувствовала себя девочкой-подростком, сбежавшей с дружком ради желанной случки на обочине дороги; там, где не узнают строгие родители; о которой можно будет рассказать только жаждущим подробностей подружкам, еще сохранившим свое целомудрие не для великой любви, но до появления подобной возможности. Автомобиль только в теории подходил для подобных действий. Его салон Харлин прежде не казался таким тесным, как когда она неуклюже стаскивала с себя белье, при этом стукнувшись то локтем о дверцу, то зацепив ручку коробки передач, упираясь головой в мягкую обивку потолка, путаясь в больничном халате. Одежда только усложняла задачу в стесненном пространстве, как и попытки избавиться от нее. И все же Харлин кое-как изловчилась хотя бы спустить с Артура нелепые больничные штаны, чтобы воспользовавшись всеми былыми навыками гимнастки, извернуться так, чтобы обхватить ртом отвердевший пульсирующий член. «Ты была добра со мной, как никто никогда не был» - усмехнулась девушка про себя, повторяя слова Артура из их последней встречи. Доброта другого рода выходила у нее из рук вон плохо, но в этой области она, пожалуй, преуспела уже до статуса Матери Терезы. Рука мужчины в ее волосах напряглась и с силой заставила Харлин оторваться, подняться вверх для продолжения поцелуя. Они откинули сидение и повалились назад, суетливо, неаккуратно, как борющиеся звери. Харлин опять ударилась обо что-то головой, локтем, но это совершенно не остудило ее пыл – так она не изнемогала от желания со времен подростковых гормональных всплесков. Ей невыносимо хотелось прошептать что-то отвратительно пошлое, но она сдерживала себя, словно боясь испугать Артура. Был ли он вообще с женщиной до нее? - Пожалуйста, - сорвалось с ее пересохших губ. Она больше не могла вынести ни одной минуты промедления и эти слова подстегнули Артура. Харлин ощутила его в себе и в это мгновение перед ее глазами как в ускоренной перемотке пронеслись все их предыдущие встречи. Столкновение в коридоре Аркхема, ожог на ее ладони от первого сеанса, второй, третий… их прощание. Тишину, наполненную горячим дыханием и стонами, вдруг нарушил странный звук, доносившийся откуда-то из задней части машины. Они оба резко остановились, ощутив внезапный приступ нахлынувшей неловкости с легкой примесью испуга. - Помогите! Эй! Выпустите меня отсюда! - Дорогая! Тебе кто-нибудь говорил, что трупы из багажника необходимо выкидывать? – шутливым тоном спросил Артур. Харлин проснулась и уставилась остекленелым взглядом в потолок. Она тяжело дышала после сна, а кожа стала влажной, словно вместо постели она заночевала в сауне. Первым порывом было пробраться в ванную и снять сковавшее тело приятное напряжение с помощью насадки для душа. Однако, у нее было еще одно очень важное дело. Несколько мгновений Харлин лежала неподвижно, а потом тихонько поднялась и тенью скользнула к шкафу. Она уже успела натянуть потертые джинсы и водолазку, когда Шон заметил ее бегство из постели. - Харли, твою мать, - сонно пробурчал он, - три часа ночи, куда тебя понесло… - Живот прихватило, - быстро сорвала девушка, - пойду в аптеку. - У нас ничего нет? - Если мне надо в аптеку, значит, я поеду в аптеку! – взвизгнула девушка. Шон не стал ввязываться в бессмысленный спор и откинулся обратно на подушку. Харлин испытала теплую волну благодарности за отсутствие навязчивого интереса к ее проблемам со стороны мужчины, предпочитавшего дальше наслаждаться сном. Яркий свет ламп дневного света на парковке больно резанул привыкшие к полумраку глаза. Она сонно потерла лицо ладонями и побрела мимо рядов машин в поисках собственного транспортного средства. Тишина давила на мозги, но сильнее всего страх, что сейчас она услышит возню в собственном багажнике уже в реальности. Заброшенный пустырь рядом с давно переставшим функционировать заводом идеально подходил для задуманного девушкой. Здесь было все необходимое для начинающего маньяка – и грязная река с быстрым течением, и вой железнодорожных путей неподалеку и, конечно, полное отсутствие лишних глаз. Харлин открыла багажник и поморщилась от затхлого запаха разложения, ударившего в нос. Когда она выбирала профиль в медицинском колледже, она сразу же отклонила вариант профессии патологоанатома – вид трупов пугал ее куда меньше запаха. Фред оказался очень тяжелым. Сейчас она почему-то вспомнила о тяжести его тела в других обстоятельствах – когда это самое тело было в ней и на ней, а руки оставляли синяки на ягодицах. Он ведь был великолепным ученым и врачом, но при этом, таким же беспомощным маленьким человеком с простыми потребностями при виде красивой девушки и кружевного белья. Вероятно, без его помощи и конспектов, Харлин вообще не смогла бы окончить колледж. Да, тогда ей было стыдно перед Джеймсом за ночь, проведенную в маленькой комнатке Фреда в общаге, но она всегда оправдывала себя целями, требовавшими подобных средств. Спустя столько лет ей даже вдруг показалось, что их расставание с Джеймсом и расторгнутая помолвка, были следствием ее маленького университетского грешка. Харлин долго возилась, вытаскивая окаменевшее тело Фреда на землю и волоча его к замусоренному берегу реки. Все это время в голове была блаженная пустота. Но стоило телу ее старого знакомого исчезнуть в черной мутной воде, на девушку нахлынула мучительная волна рефлексии. Фред, который помогал ей со времен университета, уболтал Джеремайю Аркхема, позволить Харлин собирать материалы для книги, беседовать с Богомолом, с Артуром Флеком, но… запретил ей увидеть своего пациента в последний раз. Его доброта не была таковой, по сути, он просто заключал с ней простую до безобразия сделку, в которой у каждого из них была своя взаимовыгодна и своя валюта. Харли была посредственным психиатром и нуждалась в помощи – Фреду нужно было куда-то засунуть свой член, после того как появление детей сделало его семейную жизнь полностью асексуальной. Он сам виноват. Он не позволил ей в последний раз увидеть Артура. Если бы он был более сговорчивым, Харлин легко бы пошла на его условия и действительно попрощалась со своим пациентом. Но из-за его туполобого упрямства, вызвавшего в ней волну невыносимого желания сделать что-то гадкое в ответ, он теперь холодный и бездыханный купался в реке, а доктор Харлин Квинзел, решилась сделать шаг за грань допустимого. Боже! Но ты же ведь убила человека… Какие тут могут быть оправдания? «В каждом из нас есть уголок тьмы». Нужно придумать, где взять пистолет или какое-нибудь оружие. Вероятно, его понадобится много. Нет, боже! Ты же не готова убить кого-нибудь еще… Можно позвонить Тони, он прекрасно разбирается в медицинских препаратах, а главное, сумеет достать приличное количество с меньшей вероятностью ненужных вопросов. «И во мне и в тебе». Харлин больше никого не убьет. Она уже придумала отличный план, максимально гуманный по отношению к совершенно негуманному персоналу лечебницы Аркхем. Она ведь не хочет устраивать какую-то ужасную заварушку, всего лишь вытащить Артура, помочь ему уехать в другой штат, другую страну… Она даже добудет денег. Он сможет начать все заново. Он имеет на это право. Кто-то же должен уравнять шансы тех, кому везло с рождения и не везло никогда в жизни? «Однажды ты перестаешь бежать от него и выпускаешь наружу». Харлин мотнула головой, прогоняя навязчивый голос Лилиан и принялась выстраивать свою оборонительную позицию: Глупо ее обвинять, ведь ее порывы носят исключительно благородный характер. Артур глубоко несчастный человек, не заслуживший всего того, что пришлось на его долю. Харлин всю жизнь жила только для себя, но настало время сделать что-то доброе и прекрасное, самоотверженное и… Самоотверженное? И альтруистичное, конечно? А как же личный интерес? Воспоминание о недавнем сне, заставило девушку вздрогнуть, напрячь все мышцы в теле и закусить губу. Приятное тепло, пульсирующее между ног, с оглушительным грохотом размазало все ее попытки оправдаться. Сопротивляться этому порыву было бессмысленно и Харлин решилась броситься в реку, также, как сбросила туда тело Фреда, только метафорически. Ее рука скользнула вниз по собственному телу, быстро справилась с несерьезной преградой пуговицы и ширинки на джинсах и оказалась под мягкой тканью белья. Если бы мозг Харлин не был настолько затуманен гормональным всплеском, она бы задумалась о том, в какой удивительно абсурдной ситуации оказалась и попыталась понять что именно довело ее до такой жизни. В их красивой квартире, дома спит умница и красавчик Шон, пока она под предлогом похода в аптеку сидит на берегу реки, в которой только что утопила труп и удовлетворяет себя пальцами. «Детка, ты не услышишь лучшую историю, если не решишься сама ее написать». Красавица-психиатр помогает сбежать из неприступной, как крепость, лечебнице собственному пациенту. И отправляется в самое удивительное путешествие в своей жизни. А эта маленькая жертва – в лице Фреда – всего лишь плата за возможность открыть мир заново. Другой мир. Безумный мир.