Покидая розарий

Все вокруг занимались красавицей Шухуа — и Чеен удалось незаметно выскользнуть в узкий коридорчик. Проходящая мимо нее Цзыюй сунула ей в руку стакан с водой — Чеен вспотела и тяжело дышала от усилий и волнения. — Зря, — пробормотала она, снова проходя мимо. — Зря ты все это сделала. Чеен тогда хватило ума понять — лучшая подруга права, чертовски права. Ей не стоило влезать не в свое дело, младшая сестра господина Чжан пришла бы в себя, но она не узнала бы этого, если бы не подошла к девушке. А стоять в стороне, зная, что кому-то плохо, никогда не было в ее правилах. — Дорогой оппа, — проговорила она про себя. — Прости мне мою глупость. И, пожалуйста, поскорее вернись. Я очень нуждаюсь в твоем здравом смысле. Тут и сейчас. Ей было страшно и странно хорошо — она хоть кому-то смогла помочь в эти тяжелые дни. Раньше она проводила дни и ночи напролет в госпитале, ее человеколюбие, ее жертвенность, желание быть полезной были полностью удовлетворены — теперь же нет, она могла заботиться только о Ким Сокджине. Поэтому трудно было еще решить, кто кому помог больше — Чеен Шухуа или наоборот. Госпожа Шухуа с ее коллапсом оказали ей огромную услугу. Она снова почувствовала себя полезной и нужной, а это дорогого стоило. Кто-то вышел из конторы — и ей пришлось встать, так как она не имела права сидеть при солдатах коммунистической армии. Этот кто-то не прошел мимо, стараясь не задеть ее, как должен был, он подошел прямо к ней и встал рядом, разглядывая ее — это и было невыносимо. — Посмотрите на меня, — услышала она грубоватый голос. — Не бойтесь. Чеен послушно подняла глаза и встретилась с узкими темными глазами капитана Мин Юнги. Он смотрел на нее без тени презрения или неприязни, просто рассматривал ее лицо, словно пытался понять, кто она и чего она стоит. — Как вас зовут? — спросил он. — Пак Чеен, — тут же выдала она, хотя недурно было бы и соврать этому человеку. — Сколько вам лет? — поинтересовался он. — Я знаю, звучит грубовато, но… — Девятнадцать… — тихо сказала она. — Будет… В феврале будет. — Вы студентка, — утвердительно сказал он. — Я знаю — вы студентка. Медицинский университет? — О нет, — покачала головой Чеен. — Туда я бы точно не поступила. Я учусь, точнее, училась в техническом институте. Должна была стать инженером. Но с мая месяца моя учеба прервалась. — Откуда тогда глубокие знания в медицине? — спросил он. — Вы же знали, что кололи, поставили диагноз. Интуиция? — Я… — Чеен страшно хотелось соврать, но она не умела этого делать, — Я помогала в госпитале, — тихо нехотя призналась она. — Вот как… — Мин Юнги замолчал, и она снова почувствовала на себе его тяжелый напряженный взгляд. — Интересно, — добавил он. — Я не занимаюсь диверсией и не нарушила закон, — быстро сказала Чеен. — Я работала, да, в военном госпитале, но я никогда никому не причиняла вреда. Это не в моих принципах. Пожалуйста, не делайте поспешных выводов. — Вы знали, что все те, кто работали в военном госпитале, были арестованы? — поинтересовался он, — Я уверен, вы точно это знали. — Знала, — кивнула Чеен. — И поэтому не особо хотела говорить об этом. Я не была медицинской сестрой или врачом. Я помогала там, потому что хотела кому-то помогать. Я полагала, что такие причины несколько извинят меня. — Извинят, — сказал Юнги. — Но почему тогда решились открыться тут и сейчас? — Потому что этой девушке стало плохо, — просто сказала Чеен. — Разве нужны были другие причины? — Ей бы помогли и без вас, — пояснил он. — А теперь вы поставили себя под удар. — А если бы у нее был инсульт или внутреннее кровотечение? — спросила Чеен. — Она бы умерла, а вы все спрашивали бы, есть ли тут врачи, и я бы молчала, зная, что она умирает по моей вине. Слава богу, что ей можно было бы помочь и без меня. Но рисковать чужими жизнями я не могу. — Не в ваших принципах? Чеен просто кивнула, опустив голову. — Я вас помню, — сказал. — Вас едва не арестовали во время комендантского часа возле центральной площади. Что вы тогда прятали? — Ничего, — Чеен подняла глаза. — Я пыталась найти воды. Моя подруга была больна. Мне нужна была вода. — Вас могли… подвергнуть досмотру в тот вечер. Вы понимали это? — Это бы ничего не изменило… — Чеен пожала плечами. — Меня бы только унизили и все. Но воду я бы нашла. И я ее нашла в тот вечер. Хорошо бы… — Что — хорошо бы? — Юнги усмехнулся. — Говорите, не бойтесь, я ничего вам не сделаю. — Хорошо бы, если бы вы обеспечили подачу воды во все районы столицы, — выпалила Чеен. — Тогда люди смогли бы хотя бы сидеть дома во время комендантского часа. — Это критика? — сузил он взгляд. — Это просьба, — честно сказала Чеен. — Без еды еще можно потерпеть, но без воды не умыться, не попить чаю. Хотя чая тоже нет… — Вы смелая девушка, — сказал Юнги. — Отдаю вам должное. Однажды я уже встречал подобных вам людей, почти все они кончили очень плохо. — Вы ошибаетесь, я большая трусиха, — Чеен забыла, что говорит с человеком, от которого зависит ее судьба, подняла голову и тут же опустила ее — вспомнила. — Я боюсь всего. — Правда? — удивился он. — Чего же, например? — Того, что вы доложите своему начальству, что я служила в госпитале, — выпалила она. — И ареста я боюсь. Я боюсь также увольнения, потому что тогда я умру от голода. И боюсь вашего гнева. Я боюсь, что мое вмешательство сочтут за грубость. И за судьбу своей подруги тоже боюсь. Но больше всего я боюсь того, что госпожа Шухуа снова потеряет сознание. Ей нужен врач — коллапсы в ее возрасте редко бывают беспричинными, а я не обладаю нужными сведениями и знаниями. Ей нужна помощь. Пожалуйста, посоветуйте ее брату обратиться к врачу. — Откуда вы знаете имя госпожи Чжан? — спросил он. — Услышали? — До войны их отец владел магазином, в котором работала моя онни, — просто призналась Чеен. — И я видела их с братом подле него. Но я бы помогла любому человеку, даже незнакомому, если бы могла помочь. — Даже врагу? — уточнил он. — Врагу — первому, — улыбнулась Чеен. — Разве война не должна кончиться? И разве мы все не корейцы и не люди? Он ничего не сказал ей — дверь открылась, оттуда выскочил высокий взволнованный Чжан Исин, он подошел к Чеен и взял ее руки в свои. — Благодарю вас, — сказал он быстро. — Моей сестре стало лучше. Спасибо вам. Спасибо. Чеен поклонилась ему, и Мин Юнги похлопал Исина по плечу. — Я думаю, было бы неплохо отвезти госпожу Шухуа домой, — сказал он. — Ей нужен врач. Мы привели ее в чувство, но врача никто не отменял. — Вы правы, капитан, — Исин радостно улыбался. — Конечно, вы правы. Я сейчас же приглашу военного хирурга к нам. Я уверен, что ничего серьезного с Шухуа не произошло, просто она переволновалась, но я покажу ее врачу. — А еще, — Юнги улыбнулся, — Было бы неплохо отблагодарить и девушку. Она вам здорово помогла. И не побоялась выйти к вам. Ее зовут Пак Чеен, она работает в цехе для фурнитуры. Там холодно и грязно, а у этой девушки есть неплохие знания. Говорит, что помогала своему отцу — он был фармацевтом. Такая девушка, я полагаю, не должна заниматься грязной работой. — Да, да, — Исин кивал головой. — Я распоряжусь… Думаю, я смогу найти что-то другое. В конторе мне помогает одна хорошая девушка… Она из Тайваня, знает китайский и мандарин, на нее можно положиться. Но для спасительницы моей сестры я тоже найду работу полегче. И, конечно, я обещаю вам мое участие. Сделаю все, что смогу, для вас. — Не беспокойтесь, — испугалась Чеен. — Я ничего не жду взамен, я рада, что смогла помочь… — Придумал, — Исин не слушал ее — он думал только о том, как поскорее решить проблему и угодить своему начальнику. — Вы вполне можете быть горничной. Точно! Вы тоненькая и аккуратная девушка, а наша горничная-китаянка как раз уехала из Сеула. Эта работа намного проще и легче, к тому же Шухуа будет полезно иметь в помощницах такую девушку. Я полагаю, я все правильно решил. Как вам идея? Уборка и порядок в доме — это легче фурнитуры. — Конечно, легче, — кивнул Мин Юнги. — Я полагаю, что воспитанная и образованная девушка вполне может помогать при вашем доме, тем более, ваша сестренка развела там большое хозяйство и часто принимает гостей. — Я уверен — она будет рада снова увидеть вас и лично отблагодарить, — выпалил Исин. — Капитан Мин, с вашего позволения, я вернусь к сестре и побуду с ней. Еще раз благодарю вас за ваше участие. Он поклонился Юнги, словно Чеен тут и не было, и вернулся в контору. Чеен так и осталась стоять, изучая пол под своими ногами. Ей было безумно страшно — и волнительно одновременно. — В его доме чисто и работы немного, — сказал Юнги. — Там вам подкормят и дадут новую одежду. — Спасибо, — Чеен залилась краской — он напомнил ей о том, какая она худая, и как плохо одета, но сам не заметил этого. — Спасибо, но я действительно не думаю, что подхожу для такой работы и… — Сейчас не самые простые времена, — грубо оборвал ее Юнги. — Вам удалось удивить капитана Чжан, да и меня тоже. Мы решили, что было бы неплохо выказать вам свою благодарность. Цените такой момент. Это ваша удача. Кому станет легче, если вы продолжите убивать себя на такой работе? Выживать тоже искусство, для девушки вашего возраста это было бы предпочтительнее. Делайте то, что я вам говорю, и не спорьте. В конце концов, вы не лишены здравого смысла, и это делает вам честь. Я восхищаюсь такого рода людьми, и буду рад помочь вам. — Спасибо, — пробормотала Чеен, — Спасибо. Она сумела во второй раз поднять глаза и изучить капитана Мин — он был достаточно обычен на внешность, узкие глаза, волевой подбородок, широкие брови. И все-таки было в нем что-то, нечто особенное, еле ощутимое, что она не могла пока распознать — и она сразу поняла, почему красавица с кошачьими глазами и госпожа Шухуа оказались влюбленными в него. Он был, как ни странно, настоящим мужчиной в это неспокойное время — и они обе инстинктивно чувствовали это и ценили. И весь этот день так и остался важной вехой в ее истории, лишь одно немного омрачило его — ее возвращение на рабочее место и злое лицо Сон Сынван, которая, казалось, была крайне недовольна ее поведением. — Дура, — просто сказала она. — Дура. — Я помогла человеку, — пробормотала Чеен. — Не человеку, — поправила та ее. — Суке и шлюхе, вот кому ты помогла. — Она человек, — упрямо повторила Чеен. — Ты помогла мне, а я — ей. Это нормально. — Ты заработала глупые никому ненужные очки, вот что, — грубовато буркнула та. — Гордись собой. Больше они с Сон Сынван не говорили, а на следующий день ее отвезли в особняк, где жил капитан Чжан с сестрой, и Чеен стала работать горничной в его доме. *** — Это наш дом, — нехотя рассказывала госпожа Шухуа — в домашней одежде она напоминала ребенка, трогательная, как олененок. — Вам придется приходить сюда каждый день, включая субботу. Дом этот был хорошо знаком Чеен — раньше тут был студенческий дом культуры. Точнее, должен был быть, его начали строить, во время войны его быстро привели в порядок, чтобы размещать в нем важных генералов и прочее — но он достался капитану Чжан, а тот со своими солдатами сделал его домой для своей младшей сестры. Первый этаж был отдан под кухню, склады, большой зал для собраний — жилые помещения располагались на втором. Тут был огромный зал, столовая, спальня самого капитана, спальня его заместителя — он жил с ним, спальня госпожи Шухуа, ее гардеробная, зимний сад — она перетащила сюда кучу растений из разных мест, и поливать их было теперь обязанностью Чеен. — Это место не приспособлено для жизни, но я постаралась привести его в порядок, — сказала та, недовольно морща носик. — Как вам? — Красиво, — честно сказала Чеен. — У вас талант. — Вот только работать в этой робе вы не сможете… — Шухуа неодобрительно осмотрела Чеен. — Одежда чистая, но ужасно выглядит. И вы худая. Вам не идет такой образ. Я вас переодену. И вам придется принимать душ на первом этаже. Грязной к своим вещам я вас не допущу. Как вас зовут? — Чеен, — прошептала та. — Некрасиво, — призналась Шухуа. — Есть какое-нибудь второе имя? Понежнее? — Отец… — неловко выдала Чеен. — Отец звал меня Розэ. Говорил, что я его цветок. — Тогда и я буду звать вас так, — уверенно сказала Шухуа. — Спасибо, что помогли мне вчера. Брат сказал, что вы действовали решительно и уверенно. Я рада, что мне помогли вы, а не солдаты. Что со мной было? Это серьезно? — Я думаю, просто волнение и малокровие, — призналась Чеен. — Но я могу и ошибаться. — Я пройду врача, когда он прибудет в Сеул, — сказала девушка. — Военный хирург моего брата идиот. Он мне не поможет. У него одно желание — вскрыть и разрезать кого-то. Вот бы вы были врачом… Я всегда мечтала лечиться у женщины, они более внимательные и нежные. Хорошо. Идите на первый этаж и мойтесь. Я поищу для вас одежду. Там есть моя кухарка, госпожа Шин. Она из местных, но раньше работала в нашем доме, где мы жили с отцом, и до сих пор служит нам. Она о вас позаботится, Розэ. Чеен послушно кивнула ей и спустилась вниз, где ее уже ждала высокая полная кореянка лет шестидесяти, которая быстро и продуктивно работала и также сквернословила. — Не хватало мне только нянькой работать, — ворчала она, ведя Чеен в душ, намыливая ее и втирая шампунь в ее волосы. — Мало мне работы! Она укутала ее в полотенце — настоящее, первое полотенце Чеен с начала года — и усадила на кухне у самого огня, поставив перед ней кружку с настоящим кофе. А потом принесла одежду — дюжину простых трусиков, пару лифчиков, несколько маек, чулки, носки, туфли в качестве сменной обуви, и вторые со шнурками, четыре нижние юбки, две верхние юбки, одна из них с милыми оборочками, белые блузки, жилет, косынки, ленты. — Этого так много, — бормотала Чеен. — Я не могу… Это большие деньги… — Так не новое же, — сказала госпожа Шин. — Она покупала все для своей милой горничной, что-то для себя. Денег у них куры не клюют. Они наследники отца. Пользуйся, пока они позволяют. Рано или поздно ты им надоешь. Когда у тебя еще будет столько одежды. Одевайся и принимайся за работу. Она уже ждет. Она быстро помогла Чеен одеться, расчесала ее мокрые волосы, высушив их у огня, а потом заплела их в косу и спрятала ее под косынку. — Твоя работа — порядок в ее комнатах, в комнате ее брата и его заместителя, еще следи за зимним садом и библиотекой, — строго сказала она. — Стирка и готовка — мои. Сюда не лезь. Приходишь утром, переодеваешься, пьешь чай — до восьми утра! Потом иди и начинай уборку, в десять помогаешь ей одеться, кормишь ее и развлекаешь, потом обед, уборка, накрываешь ужин — и если ты ей не нужна, то уходи. — Она обедает одна? — Брат всегда занят, поэтому одна… — старуха развела руками. — Но ты стой рядом, пока она ест, вдруг захочет фруктов или сладкого. Она ничего не делает сама, запомни. — А ужин? — Ужинают вместе — и гости. Или лейтенант Ким, он его заместитель, но он еще не приехал в столицу, он сейчас в главном управлении. Иногда приходит капитан Мин Юнги. Иногда политиканы. Если ты будешь им нужна — задержишься. Они доплатят за это. — А где их отец? — спросила Чеен. — Разве они не жили с отцом раньше? — Ты знала их магазин? — спросила старушка и недобро посмотрела на Чеен. — Он умер. Погиб. Их дом, их магазин разбомбили в первые дни войны. Они успели уехать, а когда узнали, возненавидели корейскую армию, перешли на сторону врага — и Исин успел сделать там карьеру. Был милый мальчик, хотел стать адвокатом. Теперь солдафон. Но я за него не переживаю, он себя вытащит. И сестру тоже. — Милый мальчик? — Я принимала роды у его матушки, — госпожа Шин засучила рукава. — Помогала ей. Она была настоящая принцесса, все умела, а достоинства у нее было побольше нашего с тобой. И Шухуа я тоже первая купала. Поэтому я всегда с ними, а они со мной. Когда матушка умерла, я рыдала громче ее сестер — так она была мне дорога. У нее был рак… Страшная болячка. Она сожрала ее изнутри. Боли были адские, она так страдала… Вот только не плакала — нет, совсем не плакала. Перед смертью просила мужа не приводить в дом мачеху, дети маленькие. А меня просила присмотреть за детьми. Она обожала их. И ни одного стона, ни одного крика — такая она была, принцесса. — Почему же возненавидели корейскую армию? Не коммунистов… — Снаряд был местным, — пояснила старуха. — И не задавай вопросов. Начинай работу. Кстати, мыться придется каждый день. Она ненавидит запах пота и грязь. Зато подкармливать буду. Все, что останется, заверну тебе домой. Ты одна живешь? — С подругой… — пробормотала Чеен. — Вот, — довольно сказала госпожа Шин. — И ее накормишь, и себя. Ты как тростинка, зиму тебе не пережить. О войне вообще молчу. Но я тебе помогу. Не зря ты мне понравилась. Ты ведь спасла Шухуа, правда? Я такое не забываю… Буду беречь тебя. Как зовут? — Чеен, то есть Розэ… — Будешь Розэ, значит, — старушка кивнула. — Ты и есть розочка… Свежая, на морозе. Первый рабочий день пролетел как мгновение — уборка, уборка, обед, уборка. Юная госпожа скучала весь день, ворчала, скучала, лишь однажды села за белоснежный рояль, стоящий в гостиной — разучивала гаммы, потом некоторое время провела за книгой. И лишь к вечеру она ожила, особенно когда поговорила по телефону с братом — приняла ванну, переоделась в новое синее платье, распустила локоны и надела белоснежные перчатки. — Останься на ужин, — попросила она. — Придут гости, некому помогать за столом. Госпожа Шин такая неуклюжая. Пришлось остаться еще — Чеен накрывала огромный стол, таскала тарелки, расставляла цветы, пока госпожа Шухуа любовалась своим отражением в зеркале. Наконец, к половине шестого приехал ее брат — а с ним его свита, и господин Мин Юнги с девушкой с кошачьими глазами тоже. — Капитан Мин, — вскричала Шухуа, взлетая по лестнице. — Я так рада, что вы приехали. — Не мог оставить вас скучать, — вежливо сказал он. — Особенно после того, как ваш брат сказал, что вы немного приболели. — Теперь я абсолютно здорова, — заявила она. — Но я готова болеть постоянно, лишь бы видеть вас снова и снова. — О нет, не стоит, — рассмеялся он. — Я и так приеду, только оставайтесь такой же полной сил и здоровья. Девушка с кошачьими глазами поклонилась Шухуа, но та едва смерила ее и других кивком головы. Все ее внимание захватил капитан Мин — она обожала его. Он сидел на почетном месте, между хозяевами дома, Чеен заметила — ему было немного неловко, но зато госпожа Шухуа наслаждалась. То и дело она обращалась к нему с вопросом, с шуткой или замечанием — и, казалось, не видела, что другие иногда косятся на нее, а порой ворчат. — Я полагаю, это и есть девушка, что помогла вашей сестре? — спросила Дженни Ким, когда шутки хозяйки дома стали невыносимы. — Именно, — Чжан Исин обернулся и увидел, что Чеен с подносом стоит позади стола. — Она большая молодец. Я решил помочь ей. Работа в моем доме намного чище и лучше, нежели работа на фабрике. — Полагаю, это достойная благодарность, — Дженни Ким неодобрительно смотрела на новые чулки Чеен и косынку. — Ваша сестра нарядила ее как куклу. — А что такого? — отозвалась Шухуа. — Розэ красавица, моя горничная настоящая леди теперь. — Розэ? — хором спросили Дженни Ким и Юнги. — Это намного милее ее настоящего имени, — Шухуа заигралась. — К тому же так ее называл отец. Ей нравится это. Она напоминала отцу цветочек. — Я не думаю, что это правильно давать новое имя члену противной нам партии и… — Дженни Ким усмехнулась. — Это совсем не вяжется с внешностью девушки. Вот чертополох или ромашка… — Я не думаю, что ваше замечание уместно, — перебил ее Юнги. — Она молода и привлекательна. Если кого и можно назвать розой, так это ее. Все замолчали, испуганно глядя в лицо капитану. Он выглядел спокойно и уверенно — Дженни Ким пискнула слова извинения и замолчала, другие тоже старались не привлекать к себе внимания. — Я не хотела сказать ничего дурного, — грустно сказала Шухуа. — Я позаботилась об этой девушке, я благодарна ей за спасение. — Никто и не думает о вас плохо, — поспешил утешить ее Юнги. — Вы очень добры, и ей идет ее новый наряд. Полагаю, вы снабдили ее всем, что нужно. — Да, — Шухуа развеселилась. — Я собираюсь еще и найти для нее комнату в доме, чтобы она всегда была рядом. Тогда мне будет совсем спокойно, ведь брата часто вызывают по ночам. Розэ милая и аккуратная, она помогла мне с локонами, а еще она хорошо читает стихи… Думаю, тогда брат будет доволен, он всегда так переживал, что я часто сижу совсем одна. — Да, тебе не помешало бы чье-то общество, — заметил Исин — он повернулся и посмотрел на Чеен равнодушно, без особых эмоций. — Вы всегда можете позвать меня, — вставила Дженни. — Если вам нужна подруга, поищите ее в рядах коммунистической партии. — Я вас и так вижу часто, — пожала плечами Шухуа. — Но вы не любите платья и локоны, вы любите только служить во благо господина Ким Ир Сена и Мин Юнги… Это была шутка — но произнесена она была метко, Чеен выходила из столовой с подносом, но остановилась, потому что развязался шнурок — и она услышала бурный смех, который раздался после слов Шухуа. Смеялись все — и Исин, и его свита, и даже сам Мин Юнги. Не смеялись только двое — Шухуа и Дженни, и в этом была вся суть их соперничества. Они любили одного и того же человека. Вот и все. — Мило с вашей стороны, — отозвалась Дженни. — Прошу меня простить, на секунду. Она выскользнула из столовой и наткнулась на Чеен, которая не успела спуститься вниз. Дженни грубовато толкнула ее, сорвав всю свою досаду на ней. — Не стой на дороге, дура, — сказала она. — Чертова американка. Вся ваша грязная порода на лице написана. Попробуй только сделать что-то в этом доме, я посажу тебя в тюрьму с крысами. Гордо вскинув голову, она прошла мимо, словно ничего такого и не произошло — а Чеен осталась стоять, глядя ей вслед. Первый день на новой работе сказал ей об этих людях куда больше, чем целая жизнь.