Покидая розарий

Потом все завертелось в одно большое происшествие, в котором не было смысла. Чеен не могла до конца осознать себя — ни когда вызвали патруль и медицинскую службу, ни когда начали разбираться с преступником, ни когда, наконец, пришел в себя Бэкхен. Она долго и упорно слушала благодарности от старшего брата девушки, которую она спасла, а потом также с послушанием отличницы давала показания. И лишь когда к ней вошел тот, кто спас ее, она внезапно поняла, что именно случилось. Ее едва не лишили жизни теперь, когда война кончилась. И ее снова кто-то спас — и этот кто-то не Джонни. — Встать сможешь? — спросил он тогда, когда обезоружил преступника в парке. — Не сломала ничего? Голос грубоватый, но вместе с тем теплый — напоминает до ужаса голос единственного в мире человека. Глупая Чеен на мгновение забыла о том, что миллион раз слышала такие голоса раньше. Она просто вцепилась в рукав спасителя, мечтая лишь об одном — пусть он окажется Джонни. Даже если после она умрет и ничего хорошего с ней не случится, в этот самый момент пусть он будет тем, кого она ждет больше всего. Но чуда не произошло. … Есть общие черты — такой же высокий и крепыш, но глаза… Глаза совсем другие. Они большие, почти круглые, и черты правильные, как у девушки. Наверное, они даже лучше, чем у самой Чеен. Он тонкий и красивый — и руки рабочие. Ничего от Джонни — и все от него. — Встать сможешь? — спросил он еще раз. — Смогу, — Чеен поднялась, опираясь на руку. — Там… Девушка… Она упала, мы… — Я вас издалека увидел, — сказал незнакомец, словно извиняясь. — Сначала и не понял, думал, знакомые… Прости, что так долго. Больно было? — Нет… — Чеен покачала головой — алые полосы на шее говорили о другом. — Девушка… Они с незнакомцем нагнулись, помогая встать девчонке — она была совсем молоденькой, почти школьница. Платье разорвано, но сама целая и невредимая, но в диком ужасе, потому что заверещала, едва они попытались коснуться ее. — Не надо! — кричала она. — Пожалуйста, не убивайте меня! Понадобилось еще много времени, чтобы успокоить ее и привести в порядок, вызвать патруль, которому они сдали преступника, а потом и медицинскую службу — Бэкхен так и не пришел в себя, просто закрывал голову и плакал, как ребенок. — Это посттравматическое расстройство, — сказала пожилой врач, когда Бэкхену помогли сесть в медицинскую машину. — Вчерашние школьники прошли ад, когда попали на фронт. У них мир перевернулся, чего уж тут… Попробуем привести его в порядок, завтра сможете его навестить. Сейчас ему покой нужен. Чеен и незнакомый парень сами поехали в полицейский участок, куда сдали оглушенного нападавшего. Он оказался обычным рабочим, тоже недавно с фронта вернулся. Потом помогли девчонке написать заявление и поговорили с ее старшим братом, который обещал о ней позаботиться. А потом Чеен осталась одна — и только тогда поняла, что произошло. Она так и сидела в участке, ничего не слышала и не видела — когда дверь открылась, и незнакомец окликнул ее. — Пойдем, — сказал он. — Тут больше делать нечего. Вызовем твоих родных. — Они далеко… — пробормотала Чеен. — В деревне живут… Родственников в городе нет. — А друзья? — спросил он. В голове Чеен промелькнуло взволнованное лицо Джихе, плачущие дети и бранящийся Чонгук. Нет, так с ними поступить она не могла, у них своя жизнь. — Уже поздно, — неловко сказала она. — Не хочу их пугать. — Тот парень твой муж? Или жених? У него нет брата? Есть кого вызвать? — Он мой сонбэ, — Чеен опустила голову. — Друг с университета. Я не особо знаю его семью… И мне пора домой, я тут недалеко живу. Спасибо вам… Я… — Я провожу, — буркнул парень. — Уже почти два часа ночи, куда ты одна пойдешь? Один раз уже прошлась… — добавил он. В его голосе была боль и страх — но зла не было, и Чеен вдруг поняла, что у нее нет сил сопротивляться или говорить что-то против. Ей на самом деле хотелось домой, а этот парень проводит ее. И у нее будет повод узнать его имя и поблагодарить от души. — Как тебя зовут? — спросил он. — Сколько лет? Чем занимаешься? Не бойся, я просто так… — Пак Чеен, — поклонилась девушка. — Мне девятнадцать. Хотя нет. Мне уже двадцать. Я все еще в прошлом живу. — Ким Джэхен, — сказал парень. — Двадцать три. Работаю тут недалеко на пристани. И учусь. Иногда хожу в секцию бокса. Вот оттуда сегодня и шел. Издалека вас заметил… Если бы пораньше прибежал… — Но вы нас спасли, оппа, — вежливо заметила Чеен. — Если бы не вы, меня бы тут не было. — Но он тебя напугал, не говоря уже о девчонке… — Джэхен нахмурился. — Мог бы вообще убить. Я всегда себе говорил — действуй, а потом уже думай, но внутренние чувства берут вверх. Постараюсь больше не опаздывать. Он промолчал, видимо, думая, стоит ли задавать вопрос, но потом все-таки решился. — Тот парень… — пробормотал он. — С ним все в порядке? — Я надеюсь… — Чеен было неловко даже думать о Бэкхене — волна жалости и боли поднималась в душе. — Оппа никогда не показывал, что ему все еще страшно. Он всегда такой веселый, такой счастливый ходил… Смелый, искренний. Все его любили. Он просто образец для подражания. Прошел войну, вернулся… — Я тоже воевал… — Джэхен кивнул. — После ранения вернулся к родителям, а там уже и война кончилась. Но могу понять, что он чувствует, в душе те же чувства. Мне повезло — остался жив, да и здоровье вернулось. Твоему оппе, видимо, тоже… Но душа ранена, а такие раны таблетками не вылечишь. — Мне нужно будет поддержать его, — Чеен посмотрела вниз. — Но я не знаю, смогу ли я подобрать правильные слова. Я никогда даже представить не могла, что ему так больно. Хочу сказать ему, что он не один, что его всегда поддержат. Наверное, такие слова и нужно сказать… Хотя я даже не знаю… В голове сумятица. — Тебе самой нужно отдохнуть и успокоиться, — сказал парень. — Не каждый же день на тебя нападают… Он вдруг внимательно посмотрел на Чеен и осекся, словно что-то прочел в ее глазах. — Прости, — сказал он. — Ты, видимо, тоже лишка хлебнула. Не похожа ты на кисейную барышню или просто университетскую отличницу. Война и девчонок калечит, а у тебя такое выражение лица было. Обреченное что ли… — Я была на фронте, — просто сказала Чеен. — Потому и могу понять, что у вас у всех на душе. Но говорить об этом не стоит наверное… Важно, что оппа всех нас спас. Спасибо вам огромное. — Тебе… — поправил ее парень. — Я тебя ненамного старше. Так где, говоришь, ты живешь? Он проводил девушку до дома, провел к коменданту и подождал, пока Чеен объяснится с ней, почему она так поздно пришла домой. Комендант ворчала недолго — увидела справку от полиции и разрешила пройти. Джэхен все это время прождал на улице. — А парень куда? — спросила комендант, — Есть куда идти? Или ночевать на улице будешь? — Я живу в общежитие при фабрике, — сказал тот. — Там уже закрыто, но это ничего. Подожду до открытия, это недолго. — Так не пойдет… — запротестовала Чеен. — На улице влажно, вы простудитесь. И не могу я ночевать дома, зная, что мой спаситель не может из-за меня попасть домой. — Ничего страшного, — сказал тот, комендант думала недолго — за последние месяцы уже успела изучить Чеен, и знала, что этой девушке чужды странные планы и плохие намерения. — Ладно, — сказала она. — Переночуешь в комнате для посетителей. Ченги накормит тебя, я чай согрею. Утром проводим. Вижу по вам, ребятки, недобрый вечер вам выдался. Но на улице ночевать это не дело. Входи. — Я не хочу мешать, — покачал головой парень. — И не сделал я ничего особенного, чтобы Чеен-ним меня благодарила. Это обычный нормальный поступок. — Вот поэтому и входи, — комендант рассмеялась. — Впустить тебя тоже обычный нормальный поступок, понятно? Входи, входи, утром сама провожу. Они с Чеен быстро согрели чайник, накрыли небольшой стол, подогрели суп. Парень оказался скромным, с аппетитом рабочего человека поел, выпил три стакана горячего чая без молока с сахаром. Пока он ел, Чеен и комендант постелили ему в пустой комнате — Чеен принесла чистое постельное белье, комендант, расщедрившись, дала ключи от душа. Парень быстро помылся, а они постирали запачканную в пылу драки одежду и после уложили его спать. — Не стоило мне так сильно вас утруждать, — смущенно признался он, когда ложился спать. — Неправильно все это как-то. — Спи уже, — сказала комендант. — Я тебя закрою снаружи, чтобы никто не вошел. А утром к восьми разбужу. И чаем напою, так что сейчас спи. Он действительно быстро уснул — сказалась усталость и пережитые эмоции, уже через пару минут забылся здоровым сном, а вот сама Чеен долго не могла прийти в себя. Она приняла холодный душ и проветрила комнату, но это не помогло ей уснуть. Долго она лежала в кровати, не в силах закрыть глаза, и лишь через пару часов забылась до рассвета. Сон пропал окончательно — и девушка никак не могла понять и принять, что именно произошло с ней сегодня, и как ей жить дальше. Ей было безумно страшно. И страшно, и непонятно, и одновременно хорошо. Словно сегодня она поняла, что действительно осталась жива. Что жизнь продолжается. — Дорогой оппа… — по привычке хотела она написать в мыслях пару строк. И уже после этих мыслей об единственном для нее мужчине провалилась в короткий сон. Когда Чеен проснулась, Ким Джэхен уже ушел на работу. Он спал хорошо и встал рано, с аппетитом поел и оставил ей записку через коменданта. В ней он благодарил Чеен за гостеприимство и обещал ей помощь, если она потребуется. Здоровый нормальный обычный человек. *** Бэкхен не сразу смог объясниться с ней — сначала пролежал в больнице пару дней, потом его забрали оттуда друзья, и в университете он не появлялся. Тщетно она пыталась узнать, как он и где, он словно избегал ее. Наконец, она оставила эти тщетные попытки, старательно уважая его право на личное пространство, и спустя пару недель они встретились прямо в холле университета. Бэкхен был одет в новую одежду, шел с подружкой под руку. Чеен несла книги и даже не надеялась увидеть его. Когда они столкнулись, непонятно стало, кому из них более неловко — ей, ему или его новой подружке. — Оппа, — капризно сказала она. — Мы торопимся. Идем скорее… В кино билеты быстро заканчиваются. Особенно на такой сеанс. А я очень хочу попасть на этот фильм. Она ревниво потянула его за руку, старательно глядя на Чеен, но о девушке Чеен и думать не могла. Ее внимание было приковано к Бэкхену, она обеспокоенно осмотрела его, старательно подмечая, все ли с ним в порядке. — Ченги, — сказал он небрежно. — Давно не виделись. Все в порядке? Не болеешь? — А у тебя? — Чеен ответила вопросом на вопрос. — Как здоровье, оппа? Тебя уже выписали? Я спрашивала, все ли хорошо, но мне никто не сказал ничего… — Я здоров, спасибо, — кивнул он. — Не переживай, не стоит переживать о таком. Так… Легкое недомогание. Но я полностью здоров. — Ты болел? — недовольно спросила подружка. — Почему не говорил? Оппа… — Но я подумала… — забеспокоилась Чеен. — Ты тогда не лучшим образом выглядел. Что сказали врачи? Они помогли тебе? Если тебе нужна помощь, оппа, я всегда… — Боже, почему ты такая настырная? — рассердился Бэкхен. — Все со мной в порядке! Это вообще шутка была, если ты еще не поняла. И не нужна мне твоя помощь. Больно нужно. О себе позаботься. Ты так кричала, может, тебе к психологу обратиться? — Я кричала, потому что мне было страшно, — честно призналась Чеен. — И ничего плохого в страхе нет. Той девушке тоже было страшно. Ее зовут Чэрен, кстати, она в полном порядке, старший брат увез ее из города на время. Если вдруг… Ты хотел спросить про нее… — добавила Чеен, помолчав. — Я рад, — сказал Бэкхен. — А теперь мне пора. Добра тебе. Не беспокой меня больше. — Но оппа… — Чеен никак не могла понять, что с ним происходит. — Я на самом деле беспокоилась и… — Я сказал — отвали, — грубо буркнул тот, уводя подружку. — Идем, милая, мы действительно опаздываем. В кино пора. Чеен так и осталась стоять, глядя ему вслед, стройная картина складывалась сама по себе. Бэкхен прекрасно знает, что у него проблемы, но признаваться в них Чеен или самому себе он не намерен. Ему проще и дальше играть роль — он счастливый, он здоровый, его все любят, ничто ему не угрожает. Чеен готова была уважать его решение — в конце концов, Бэкхен имел на это право. Она была готова принять любой расклад этой странной игры, если бы в конце не лежала одна-единственная истина. Это могло навредить ему, могло испортить ему жизнь, могло превратить ее в ничто. Просто стоять в стороне и смотреть, как близкий ей человек сам себе портить жизнь, она не могла. Но и вмешиваться бесцеремонно — тоже. Чеен не могла долго думать и рассуждать — решила просто и по-своему. Просто решила пойти к тому, кому доверяла. Рассказала все, что произошло, Чонгуку, выслушала от него наставления и упреки, что не пришла раньше, а потом просто попросила его поговорить с Бэкхеном — все-таки они оба мужчины, и смогут понять друг друга лучше. — Чонгук, убеди его, что ничего страшного не произошло. Что я всегда буду готова помочь ему. Что он все равно достойный человек. И помоги ему, если вдруг он не желает просить помощи у меня. Иначе потом может быть поздно. Пожалуйста. Чонгук обещал Чеен, что приложит все усилия. Он их действительно приложил — грубовато, но искренне. И Бэкхен понял все по-своему. И не оценил. — Ты тупая идиотка, — сказал он Чеен при их следующей встрече. — Кем ты себя возомнила? Думаешь, что знаешь, как мне лучше жить? — Почему ты говоришь так, оппа? — Чеен пропустила мимо ушей оскорбления, — Я всего лишь хочу тебе помочь. Ничего больше. Мне просто нужно, чтобы все с тобой было в порядке. И я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь, но я уверена… — Ты ничего не знаешь обо мне, дура! Ты вообще мне посторонняя. — А ты мне нет, — парировала Чеен. — Я не могу просто стоять в стороне, когда я знаю точно, что тебе нужна помощь. Ты не видел тогда себя со стороны. Ты был просто в ужасе. — Я испугался, как ты говоришь, это нормально… Но это не повод считать меня трусом. Я не трус! — Я никогда не считала тебя трусом, я никогда не видела в тебе ничего плохого, — Чеен подняла глаза. — Ты самый лучший из людей, ты прошел через ад и все равно остался человеком. Я уважаю тебя безмерно. Поэтому и хочу тебе помочь. Я имею право помочь тебе, я ведь твой друг. — Ты не мой друг, Ченги. Друзья так не поступают. Отвали от меня, иначе хуже будет. И забудь тот день, он ничего не значит. Ты для меня никто. Я не нуждаюсь в твоей жалости. Хочешь помочь кому-то, помоги себе сама. — А разве мне нужна помощь? — Чеен готова была расплакаться от обидных слов, но держалась из последних сил, уверенная в одном, сейчас за Бэкхена говорит его гнев, это совсем не то, что он думает о ней на самом деле. — Ты как помешанная орала, чтобы оппа помог тебе… — захлебывался своей злостью Бэкхен. — И надо подумать, ты звала не меня. И не того парня, что отчаянно спасал тебя. Ты звала Джонни, не так ли? Именно Джонни. Мертвого Джонни, Джонни, которого уже нет. Значит, в душе до сих пор не можешь отпустить его. И ждешь, упорно ждешь его возвращения. Ждешь того, чего уже нет. — В этом меня нельзя упрекнуть. Он самый дорогой мне человек. Я буду ждать его всегда. — Поэтому ты и не живешь. Ченги, ты существуешь, — торжествующе сказал Бэкхен. — Просто время проводишь, в мире тебя нет. Ты тень из прошлого, вот ты кто. И вешаешь ярлыки на других. Начни жить своей жизнью, может легче станет. И меня оставь в покое. Мне все это неинтересно, ясно тебе? Помоги себе сама, если хочешь помочь другим. И прими тот факт — Джонни нет. Джонни умер. — Остановись, — попросила Чеен. — Это к делу не относится. Оставь его в покое. — А что? Разве я что-то не так сказал? — рассмеялся Бэкхен. — Тебе можно ковыряться в душах других, а мне нельзя? А разве это честно? Джонни умер, не так ли? Готова это признать? — Почему ты так говоришь? Разве я трогаю память о мертвых? Я говорю о тебе, оппа, о твоей реакции, о… — А я говорю о тебе, милая, о твоей реакции, — передразнил ее Бэкхен. — И о том, что твоего любимого больше нет. Пора смириться с этим. Прими это, это факт. Он умер. Умер и больше не вернется. Нет его и не будет уже. Сними с себя траур. — Прекрати… — Ты ему никто, даже подружкой официально не была. Слышал я разные слухи, но он тебя никогда не считал своей девушкой или невестой. Он вообще просто пожалел тебя… А ты сразу же надела на себя фату, считаешь себя почти что вдовой. Очнись. Ты ему не жена. — Прекрати, пожалуйста. — Кто знает, если бы он был жив, стал бы он вообще тратить на тебя время. Ты вспомни себя, Ченги. Ты была самой скучной девицей на потоке, тебя даже Чанель просто высмеивал, а другие девчонки избегали, кроме дурочки Йери. — Остановись… — А что такого? Не нравится слушать правду? Но придется ее выслушать, я же выслушиваю твои бредни… Не знаю, что у вас там с Джонни Со было, но он всегда любил девушек постарше, опытных и красивых. А ты просто сама ему на шею вешалась. Если бы он выжил, ваш роман рухнул бы. Он тебя не любил. — Замолчи, прошу, замолчи… — Он тебя не любил. Тебя вообще никто не любил. И не знаю, что ты там делала во время войны… Говорят, тебя один китаец что ли защищал… Неужели в его лице нашла себе защиту и опору? Или что там? Как ты пережила осаду? Как ты вернулась из плена? Какой валютой себя выкупила, а? — Закрой свой рот! — Чеен не выдержала — картины прошлого встали перед ней. — Я… Я больше никогда не хочу тебя видеть! — Наконец, наши желания взаимны, дура! — Бэкхен рассмеялся. — Я тебя давно уже видеть не хочу. Я просто хотел тебя трахнуть, чтобы ты знала. Но такую как ты даже трахать не хочется. Ты просто дура, вот ты кто. Тупая плоская дура и… Он схватился за виски, голос задрожал и осел, внутри все потемнело. В глубине души он уже миллион раз пытался остановить себя, чтобы не наделать еще больше глупостей, но только теперь осознал, какие страшные вещи он наговорил Чеен и как много ошибок натворил. — Ченги… — прошептал он. — Ченги… Боль в висках стала невыносимой, но девушка не знала об этом. Она тихо плакала, пряча лицо от унижения и боли. А потом просто встала, пошатываясь, и пошла прочь. Бэкхену оставалось только смотреть ей вслед, пока Чеен уходила. Он сгорал от стыда и боли. Она фигурально умерла внутри. Чеен прекрасно понимала, не все, что он сказал, неправда. В этом потоке лжи и оскорблений были и зерна правды. Она действительно надела на себя фату вдовы и действительно похоронила себя. А что бы сказал Джонни Со, если бы узнал? Что бы он сделал? Как бы поступил? Чеен не спала в эту ночь, просто лежала в кровати с сухими глазами, и до конца не могла понять, как ей жить дальше. Решение пришло с рассветом. Она достала лист бумаги и начала писать. Писала она очередное письмо — как в тот первый день, когда Цзыюй положила перед ней стопку бумаги и сказала ей выложить все свои чувства на ней. Но различие было — тогда это были письма в никуда, а теперь это было осознанное и правильное решение. Чеен больше не могла ждать. Чеен хотела знать правду. Чеен ждала истины. Чеен действовала. — Уважаемый господин Ким, Им, Пак, Нун, О, — строчила она одинаковые письма. — Прошу вас оказать содействие в поисках сведений о без вести пропавшем рядовом Джонни Со. От имени его друзей и тех, кто помнит о нем, я хочу найти предположительное место гибели или пропажи рядового Джонни Со, или сведения о тех, кто может располагать данными. Прошу вас, уважаемый господин Ким, Им, Пак, Нун, О, помочь и не остаться равнодушным к нашему горю. Одинаковые письма с разными именами и адресами разлеталась из-под ее пера в разные уголки мира. Время и пространство несли их все дальше и дальше от Чеен. Она знала, что из миллиона только один шанс, что она сможет найти его, но она больше не могла ждать. Жестокие ядовитые слова Бэкхена сделали свое дело. Она была ранена изнутри, но она точно знала, чего хочет теперь. И она была готова заплатить своим сердцем. Она уже заплатила им. Последнее письмо казалось ей самым жестоким и самым правильным. Она подала прошение, чтобы написать его. Ей долго не давали согласие — помог ей тот самый Ким Джунмен, который чувствовал некую ответственность за Чеен и ее судьбу. Это было письмо в Пхеньян, в государственное управление по делам обороны. На имя подполковника Ким Джису и подполковника О Сехуна. В аккуратной официальной форме Чеен писала им с просьбой помочь в поисках Джонни Со, как без вести пропавшего, а также поздравляла с праздниками и желала доброго дня. Она знала — Джису правильно прочтет междустрочье и поймет все, что пытается сказать Чеен в этих строках. Она писала единственной на свете Джису — она жива, она добралась до дома, она живет, она полна надежда. Она ищет. И если Джису сможет помочь ей, Чеен будет счастлива, а если нет — Чеен все равно будет счастлива, когда поймет, что на другом конце света, в стране, в которую Чеен никогда не сможет попасть, счастливая и искренняя коммунистка Ким Джису жива и здорова. Это был единственный человек, кому могла написать Чеен. Это была ниточка к Ким Сокджину. Это была надежда для Чеен. И ее спасение. — Уважаемая Ким Джису, — писала она. — Прошу вас оказать мне содействие… Когда она, наконец, отправила все свои запросы и письма, Чеен поняла — лето кончается. На дворе уже маячил сентябрь, в сердце ее было пусто и просто. Она все простила и все поняла. Она больше не держала ни на кого зла, она готова была стать той, о ком ей упорно и зло говорил Бэкхен. И именно в такой теплый осенний день комендант постучала к ней в дверь, мирно и тепло спросила о ее самочувствии, и сказала, что к ней пришли. — Я не ждала гостей, — честно сказала Чеен. — И вообще я не в лучшем состоянии… — Я думаю, такого гостя ты точно не ждала, — улыбнулась комендант. — Но пришел тот милый парень, который спас тебя тогда. И уж его ты должна встретить. Иди соберись, пока я угощу его чаем. Он принес мне цветы, в знак благодарности, должна же я тоже приветствовать его…