Код - Британия

Утренняя газета вещала, что был ограблен гоблинский банк «Гринготтс». Впрочем, банк потерь не понес — то, что хотели взять грабители (или грабитель) было утром извлечено из сейфа своим владельцем. Я отложил газету, и серьезно задумался — про этот банк говорили, что он едва ли не самое надежное место на земле… Хороший удар по репутации. Отменный. Гарри плюхнулся на сиденье рядом со мной. — Как настроение? — спросил он, и я, немного погодя, лениво ответил: — Вполне. Что у нас сегодня? — спросил я у друга в ответ, хотя и так прекрасно знал порядок предметов. Просто — чтоб занять разговором и Гарри, и себя. А еще — чтобы на нас перестали пялиться все, кто не лень. Школьники и профессора — не слепые, и прекрасно видят что мы с Гарри дружим. И много кто еще претендует на роль «друга Героя». Но Гарри будет мне верен. Мало того — чудовищно верен… не так как мой друг, Судзаку, который меня предавал несколько раз. Я не сомневаюсь. *** Все свободное время я посвящал не только школьным предметам и заботам о Гарри, но и изучению Кода Гиасса и магии, их различия и общих черт, и, знаете, граница между ними начала медленно, но верно, размываться. Что есть заклятие — поток внутренний энергии души, желания, направленный на то чтобы преобразить, указать и приказать вещи или живому существу изменить свою форму и цвет. Гиасс — это четкий, осмысленный приказ сотворить что-либо. И Сила Королей срабатывает только на живых людях и только один раз — на вещах тот бесполезен, и магии здесь добавляется очко в копилку. Я все чаще ловил себя на мысли, что если обстоятельства сложатся для нас удачно, то Гарри тоже получит свой Код Гиасс. Я не терял надежды найти С.С. Что-то мне говорило, что я обязательно с ней встречусь… *** Прошла неделя, и у нас впервые наступили уроки полета на метлах. Я занервничал — пилотировать в надежных кабинах супер-машин гораздо надежнее хилой палки с прутьями. Гарри, который ни разу тоже не летал на метлах, нервничал не меньше меня самого. В три тридцать Гарри, я и другие первокурсники Гриффиндора торопливым шагом подходили к площадке, где нас должны были обучать полетам. День был на редкость солнечным и ясным, дул легкий ветерок, и трава шуршала под ногами. Первокурсники из Слизерина были уже там — как и двадцать метел, лежавших в ряд на земле. Видок у них был… жуткий. Мадам Трюк оказалась не менее неприветливой, гаркнув на нас, первокурсников, чтобы выбирали метлы. Я взглянул на свою, и едва не выругался. Никогда на… это не сяду! Тем временем все, подчиняясь приказам учителя скомандовали: — Вверх! Метла у моего друга прыгнула сразу в руку. Моя горестно трепыхнулась, заметалась по земле, и замерла. Трюк была явно недовольна; но в итоге метлы после, наверное, сотого раза произнесения кодовой фразы «Вверх!» поневоле прыгнули в наши руки. Преподаватель показала как на ней сидеть, и мы уселись на нее верхом. Я уже чувствовал неудобство. Кое-что произошло на том моменте, когда мадам Трюк велела нам зависнуть в воздухе, чуть оттолкнувшись от земли. Невилл, который и так всего боялся, рухнул с метлы вниз. Несмотря на то, что падать было всего ничего, мальчик сломал руку (или запястье). Трюк повела его в Больничное крыло, велев нам ни в коем случае не взлетать. Разумеется, «змеи» нарушили ее запрет. Малфой хвастливо пронесся над землей перед всеми нами, и я только чудом остановил Гарри, который хотел доказать что мы не хуже его, и тоже это умеем. — Он этого не стоит, Гарри, — сухо заметил я, перехватывая его за предплечье — почти вцепляясь в него мертвой хваткой. Он предпринял попытку вырваться, но я держал его крепко. Друг холодно взглянул мне в глаза, но все-таки после минутного колебания кивнул. Я увидел, как гнев погас в его глазах, и только после этого отпустил. Гарри выпрямился. И как-то насмешливо взглянул на Драко. Я понял, что мои уроки и воздействие на него приносят свои плоды. *** Летать мне категорически не понравилось, хотя Гарри был в полном восторге. После полетов мы сразу сели за уроки — чтобы быть свободными, и промаялись с ними почти что до восьми часов. Затем было нужно ложиться и засыпать, но мы с Гарри, восседая в любимых креслах у пышущего огнем камина, подолгу беседовали о всяком. В этот день мы разговаривали по поводу чар. К нашему разговору острожно прислушивалась и наша «зубрилка» — Гермиона Грэйнджер, с которой никто, по причине ее въедливости в тот или иной аспект и выставление на показ своих знаний, не хотел общаться. Мы с Гарри контактировали только с друг другом — он только-только свыкся со своей некой «личной свободой» от дурслевского гнета и тирании, и сейчас наслаждался всеми прелестями общения. *** Медленно, но верно, подошел конец октября и вместе с ним и праздник Хэллоуин, наименее любимый нами с Гарри. Именно он, этот день, разрушил всю его жизнь… в этот день были убиты его родители, и он попал к Дурслям. Уже с утра настроение моего друга было похоронным. Кое-как уроки закончились, и Гарри, наплевав на праздник, пошел обратно в гостиную. Я составил ему компанию. Мы как раз заканчивали уроки, как в гостиную начал приходить очень недовольный и взбудораженный чем-то народ. — Что случилось? — спросил я у чернокожей девушки Анжелины Джонсон. Та была со старших курсов. — Откуда-то в замке появился тролль, — хмыкнула гриффиндорка, — нас всех отвели обратно в гостиные. — Тролль? — переспросил я. — Ничего себе… Спустя пятнадцать-двадцать минут в гостиную вошла профессор МакГонагалл, и следом за ней вошли двое юных студентов — Рон Уизли, полыхающий краснотой до самых ушей, и мрачная, заплаканная Гермиона Грэйнджер. Профессор явно была вне себя от гнева. Профессор, даже не глядя на то, как замер весело гомонивший народ в факультетской гостиной, и обрушилась на первоклашек. Вся ее речь сводилась к тому, что более безответственных и безголовых учеников у нее еще не было. Гермиона была готова заплакать. Плюс на Рона и нее наложили наказание. И сняли по сотне баллов. А затем — вышла через портретный проем. *** Окружающие были в шоке — МакГонагалл рассвирепела и безжалостно лишила собственный подшефный факультет почти на двести баллов, и мы стали последними в соревновании между четырьмя факультетами. Гарри, который, наравне со мной, был самым активным добытчиком рубинов для факультетских часов, наверное, выглядел в этот миг гораздо злее нашего декана. Его зеленые глаза метали молнии. — Вы что натворили?! — рыкнул он, моментально появляясь перед наказанными. — Как мы теперь будем выбираться?! У Гермионы предательски замерцали слезы в уголках глаз. Рон окончательно смутился. Поттер демонстративно отвернулся от них, и выразительно взглянул на меня. Секунду я думал — насчет Гермионы, а затем кивнул и встал с кресла: — Пойдем, Гарри. Этим я окончательно подвел черту своих сомнений. Гермиона, к сожалению, не показала себя разумной. И этим поступком перечеркнула свою будущую полезную дружбу с нами…