***
Тенген лежит на своем футоне спиной к дверям и старается успокоить дыхание. Но выходит паршиво, потому что стоит только прикрыть глаза, как сразу всплывает образ этого солнечного мальчишки… С того самого момента, как он только вошел в купальню, мужчина подумал, что ничем хорошим это не закончится. Возбуждение не хотело так просто уходить, и это раздражало больше всего. Слишком неподходящее место, вот был бы он дома… Ему было настолько жарко, что мужчина решил снять юкату. Ощущать прохладу на коже было приятно, и это хоть как-то облегчало страдания. Тенген очень надеялся, что Зенитсу посидит там подольше, и не зайдет сейчас, раньше времени, потому что есть только один способ снять напряжение. Однако только рука скользнула вниз, как вдруг двери распахиваются, и на пороге появляется виновник сея «напряжения». Еще никогда Узуй не был так не рад видеть Зенитсу. - Спишь? – Агатсума шепотом спросил мужчину, и тот, отдернув руку, ответил, что нет. В комнате темно, лишь свет дальнего уличного фонаря немного пробивается сквозь прикрытые занавесками окна, поэтому, когда глаза привыкают к обстановке, становится видно практически все. Парень залез под свое одеяло, но, немного помаявшись, прижался к спине мужчины, касаясь оголенной кожи прохладными руками. По телу Узуя пробежала дрожь, но он ничего не ответил, лишь прикусил губу и подумал о том, что сегодня он вряд ли сможет уснуть. - Прости меня за сегодняшние слова. Тенген не повернулся, но взял Зенитсу за руку, успокаивая поглаживанием пальцев. - Ты не должен извиняться, ведь ты действительно прав. Я часто бываю несдержанным и… Сам не знаю, почему меня огорчили твои слова… Думаю, мне бы не помешало научиться вести себя на людях более осторожно. «А сейчас как никогда надо» Мягкий голос успокаивал, и Зенитсу немного обрадовался, что все же их маленький конфликт исчерпан. Однако, кое-что не давало ему покоя… - Тенген, почему ты не повернешься ко мне? Узуй замер, не зная, как объяснить этому ребенку причину его некоторой отстранённости. «Потому что у меня стояк, вот почему» - Просто давай уже спать, время позднее, а вставать рано. Певец уже настроился, что, когда Зенитсу уснет, то уйдет завершать свои «дела» в туалет, однако настойчивые прикосновения маленьких рук говорили, что мужчина не доживет до этого. - А… можно хотя бы поцелуй на ночь? – смущенный собственной просьбой, Агатсума уткнулся в спину, немного щекоча ее своим дыханием. Это была последняя капля. Парень даже пикнуть не успел, и осознание того, что он лежит под мужчиной, пришло совсем не сразу. Янтарные глаза недоуменно смотрели в сверкающие рубины. Тяжело выдыхая, Тенген проклинал себя за этот поступок, однако сейчас он готов просто сойти с ума. Они смотрели друг на друга так несколько секунд, после чего певец приблизился к парню. - Будет тебе поцелуй. Настойчиво впившись в губы, Тенген провел ладонью по еще влажной шее Зенитсу и заскользил вниз, все больше и больше распахивая выданную тому юкату. Волнение блондина начало нарастать с неимоверной силой, но прикосновения были такими нежными и ласковыми, а поцелуй стал мягким и аккуратным, что возразить стало практически невозможным. А стоит ли… Разорвав поцелуй на мгновение, Узуй прошептал практически в губы: - Приоткрой рот. В голове мутнеет, и повиновение – единственное решение, которое откликается на данные слова. Ему хочется этого. Он хочет чувствовать это. Это их первый поцелуй с языком, и он так отличается от обычных… Их языки сплетаются, язык Тенгена скользит по деснам, заставляя вздрагивать от приятных щекочущих ощущений, и Зенитсу становится так мало воздуха, что тот просто вцепляется в одеяло. Наконец, поцелуй разорван, и оба с жадностью хватают воздух, смотря друг другу в глаза. Молчание. Лишь громкие вдохи и выдохи опаляют возбужденных двоих… Однако спустя мгновение Тенгена словно по голове ударили, и тот, резко подскочил и накинув юкату, направляется к выходу. - Ложись без меня, я не скоро. Дверь захлопнулась, и Зенитсу пришел в себя. От понимания произошедшего лицо вспыхнуло ярым пламенем, а уши по ощущением горели в прямом смысле. Хотелось кричать громко, очень громко, но, учитывая время суток и место, Зенитсу приходится сдерживаться и мычать в подушку. Кожа до сих пор помнит касания и стоит лишь парню снова коснуться себя тех мест, как тело охватывает волна дрожи. Плохо. Очень плохо. Они чуть не перешли грань, и это было настолько близко, что в голове пульсирует лишь одна мысль – желание большего. - Хааа… Рука непроизвольно тянется вниз, и, зажав во рту уголок подушки, Зенитсу обхватывает член, ибо возбуждение уже не сможет спасть само так быстро. В голове всплывают образы мужчины, его запах и томные вздохи, и мысли начинают приобретать четкую картину, словно ничего не обрывалось, и они продолжают то, что оборвали пару минут назад. - Зенитсу… Этот шепот лишь в его воображении, но он так сносит парнишке крышу, что разрядка происходит почти сразу же. - Какой же я дурак…***
Дело Узуя, впрочем, ничем не отличается от дела Зенитсу – стоя под прохладным душем, он так же представляет продолжение их ночной шалости. И снова проклинает себя за несдержанность, ведь он обещал ждать до выпускного, а тут чуть не перешел грань дозволенного. А этот малец хоть бы повозмущался чуток – лежал, будто так и надо! - Дурачок, что ж ты со мной делаешь… Голос хрипел, а рука двигалась все быстрее и быстрее, по мере вспоминания поцелуя, касаний… Невыносимо, просто невыносимо. И так еще ждать кучу времени! Он точно свихнется, смотря на свой созревающий плод, который так и хочется сорвать пораньше… Решив проблему перевозбуждения, мужчина вышел на улицу. Естественно, уже никого не было, и лишь маленькие уличные фонари составляли компанию Тенгену. Вернулся он в комнату спустя час, надеясь, что Агатсума уже спит. Но никто не спал. И никто не уснет до самого утра.