Со смертью тишины

      Что чувствует человек, видевший смерть? Страх? Шок? Отвращение? А что чувствует ребенок, когда у него на глазах убивают мать?       Мне было двенадцать, когда мама погибла от руки бандита, и я могу поклясться, что в тот момент меня переполнял вовсе не страх. Ненависть, чёрная, скользкая ненависть заполняла мою душу, когда меня заставили смотреть, как их главарь перерезает горло мамочке, медленно, растягивая её мучения.       Невыносимо больно слышать, как под острым лезвием кинжала ломается гортань, и воздух с свистом вырывается из горла вместе с алой кровью.       Потом бандиты ушли, забрав с собой всё ценное, а меня оставили беспомощно наблюдать, как жизнь покидает самого дорого мне человека, как меркнет свет в таких родных глазах. В ту ночь, стоя на коленях перед телом матери, я поклялась, что капитан Харгар умрет.       Пять долгих лет я скиталась по Скайриму. После смерти матери осталась одна в мире и боролась за своё существование, как могла: рубила дрова, работала на фермах, иногда воровала. Тьма в моём сердце не утихла, и с каждым днём она разрасталась всё сильнее, заполняя каждую клеточку моей души, омрачая разум. В один из дней, ведомая злостью на весь мир, я убила человека.       Он был торговцем зельями, ехал из Фолкрита, где закупал алхимические ингредиенты. Увидев меня, грязную и замёрзшую, одиноко бредущую под проливным осенним дождём, предложил подвезти до ближайшей деревни. Я согласилась. Но до поселения он так и не доехал. Поддавшись порыву, я схватила лежащий в повозке кинжал и со всей силы воткнула ему в живот. В нос ударил металлический запах горячей крови, стекающей по моей недрогнувшей руке. Смерть торговца была быстрой.       Темнело. Я копошилась в тюках, которыми была нагружена повозка, тщетно пытаясь найти тёплую одежду. Вместо этого мне в руки попалась книга. «Поцелуй, милосердная матушка» гласила надпись на потертой обложке, и едва открыв ее, я поняла, вот она — погибель ублюдка Харгара.       Спустя два дня я сидела в заброшенной рыбацкой хижине перед самодельным алтарем: в кольце горящих свеч чучело ненавистного бандита, сделаное из костей, добытых в одной из пещер, сердца и плоти убитого мною невинного торговца, ожидало своей участи. Но не останки были у меня перед глазами, а лицо ненавистного норда. Злость заполонила меня. Я, что есть мочи, била чучело кинжалом, смазанным соком лепестков паслёна и, орошая пол горькими слезами, отчаянно шептала: «Милосердная Матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе».       И я верила, и я ждала, ибо знала, что Отец Ужаса Ситис награждает терпеливых.