Я настолько в тебе, Что едва могу дышать, И всё, чего я хочу, Это погружаться в тебя ещё глубже. Ariana Grande — «Into you»
Чай все пьют по-разному, так ведь? Кто-то без сахара, кто-то с сахаром, а кто-то добавляет сладкий мёд и чувствует к приближению ко дну ту тянучесть, за которую лакомство, собираемое пчёлами, порой не любят. Мама всегда говорила, что, чтобы добраться до естества человека, до него самого, надо тоже выпить своеобразный чай без размешанного в нём сахара. Раз глоток. Два глоток. Он горячий, обжигает ротовую полость. А потом, со временем, становится легче. Иногда чай остывает, и тогда сахар на дне становится слаще, будто насыщеннее. Это сравнимо с той сладкой болью, когда находишь вещи, которые тебе дарил человек, которого ты любила, когда видишь фотографии, где вы просто стоите вместе, а ты вспоминаешь, насколько была напряжена в момент съёмки. Сладкая боль. И очень сильно закаляющая. А ещё у меня была одна неприятная особенность. Остывший чай я всегда сливала в раковину, даже не обращая внимания на чёртов сладкий сахар. Я совершила ошибку, сделав буквально то же самое с Чжан Исином.[два года назад]
То самое воскресенье, когда я ждала Исина, протекало на редкость скучно. Обычно в такое время я ждала Чонина и уезжала с ним куда-то вдаль, возвращаясь только ночью. Но так как предложение Кима я отринула, у меня был только один вариант. Ничего не делать. Сначала, правда, я пыталась смотреть сериал, но страдания главных героев настолько меня утомили, что я захлопнула крышку ноутбука и уставилась на плакат Ли Чон Сока на противоположной стене. Мысленно пожелав этому оппе удачи и здоровья, слегка поклонившись, я повалилась на подушку. Прикрыв глаза, я вдохнула аромат лавандовых благовоний, которые купила совсем недавно. Мама была резко против, но я помахала палочками перед её лицом, говоря, что эта штука здорово успокаивает нервы. В конечном итоге, лицо мамы расслабилось, она вела себя со мной, как подружка, и даже купила благовония с ароматом ванили. Меня всегда раздражал этот запах, хотелось одёрнуть мать от покупки и сказать, что ваниль отвратительна, но я ничего не могла поделать. С недавнего же времени я не её дочь, я шлюха. Родители были в гостиной, собирались на ужин к бабушке и дедушке. Я отказалась с ними ехать — может быть, я покажусь нехорошей внучкой, которая не ценит тех, кто вырастил её родителей, но мне было… всё равно, что ли. К бабушке и дедушке я могу съездить на велосипеде, даже после школы к ним зайти, а Исин… я не могла не встретиться с таким парнем. Я была окрылённой предвкушением этой встречи, и если бы мне сказали, что с меня перья падают, я бы поверила. Мои родители что-то крикнули друг другу, папа открыл холодильник, дабы вынуть уже замороженные кимчи, а мама достала из одного шкафчика бутылку белого вина. Я знала, где она его прятала, как перекладывала, боясь, что я найду. Но я не особо любила вино. Мне больше нравились вермуты, смешанные с соком, или обычные горячительные напитки по типу коньяка. Папа крикнул мне, чтобы я была дома до одиннадцати вечера, и мама тоже что-то сказала. Я ответила им что-то невразумительное, мол, я выйду ненадолго, только проветрюсь. Конечно, родители не стали спрашивать, с кем именно я сегодняшний вечер проведу, и мне это в какой-то мере было на руку — они бы обозлились, запретили куда-либо ехать с непонятным студентом, который даже не сказал, куда мы поедем. Меня саму, признаться, кусало любопытство: куда мы отправимся? Что будем делать? Поэтому время до той отметки, которую я мысленно поставила, я провела в размышлениях. Напевая одну из старых джазовых песен, что время от времени включал папа, я расчёсывала волосы, вкладывая в каждое своё движение максимальную заботу о локонах. Им срочно требовалось восстановление, только вот какой шампунь я бы не использовала, всё было напрасно. Они были ломкими, совершенно не пушистыми. А поэтому, видя порой здоровые волосы сверстниц, я испытывала самую банальную зависть. Я тоже хотела такую шевелюру! Но, в итоге, сколько масок не делай, сколько масла не капай, всё уходит в никуда. Остаётся только расстройство и ругание генетики, которая сыграла не в твою пользу. Одеться я решила просто — мы не парочка, мы не идём на свидание, хоть Чонину я сказала, что иду как раз на него. Мы просто прогуляемся, как спаситель и спасённая. Может, потом общение сойдёт на нет и мы просто будем пересекаться в школьных коридорах, неловко улыбаясь друг другу. Кто ж знал, что на этой так называемой прогулке мы понравимся друг другу. А если бы он вёл себя не как воспитанный молодой человек, я бы точно с ним попрощалась. В отправленном сообщении было всего несколько слов: «Я подъехал, от чая, кофе или чего покрепче не откажусь», и я снова нелепо растянула губы в улыбке. Подправив блеск на губах, что немного пах мёдом, написала ему ждать меня. Дело осталось за малым — всего-то в маленький рюкзачок засунула ключи с телефоном и кошелёк. Закинув его на плечи, спустилась вниз, попутно находя записку от родителей, которая дублировала их слова. Домой до одиннадцати, береги себя и поешь. Нет никаких «с любовью». Нет никаких «целуем-обнимаем». А ведь ребёнок, то есть я, нуждался в таком проявлении заботы, внимания. У меня не было младших или старших братьев или сестёр, у меня не имелось питомцев. Я банально не могла забыться, а поэтому запускала руки в волосы и слегка оттягивала их. Чувствуешь — хорошо. Значит, живёшь. Закрыв дверь на ключ, я выдохнула и досчитала до пяти. Только потом я повернулась, поднимая взгляд, что скользнул по гравийной дорожке и газону участка, и посмотрела на проезжую часть. Там сидел на мотоцикле Чжан Исин. Не передать словами то, что я чувствовала, когда смотрела на него, оставаясь незамеченной. Припухлые губы, взгляд, изучавший что-то в телефоне. Он перенёс вес на другую ногу, принимаясь печатать что-то, и я почувствовала вибрацию в руке. Он написал мне. Даже тепло разлилось по груди. — Мог бы не писать, — засмеялась, перелезая через невысокую калитку и спрыгивая на тротуар. — Вот она я! Рядом с ним я была ребёнком, хотя без него хотела быть до одури взрослой. Это были странные, полярные мысли, которые заставляли меня сомневаться в собственной нормальности. С ним я не позволяла себе падать в грязь лицом. Не целовалась с первыми встречными людьми и не заводила новые знакомства, чтобы потом никому не нужные номера не пылились в контактах. Я не уставала утверждать, что я взрослая. Я не переставала взрослеть. Но чёрт. Я была ребёнком. — А может быть, я хотел удостовериться, что ты помнишь обо мне, — немного хитрая улыбка сорвалась с губ, и Исин за запястье притянул меня к себе, обнимая где-то в районе таза и прислоняясь щекой к животу. Я неловко запустила пальцы в его волосы, улыбаясь, как последняя кретинка, а потом обняла его голову, чуть поглаживая по лбу и вискам. В тот момент к нему у меня возникла самая настоящая симпатия. Я улыбалась против воли, надо было его оттолкнуть, да не хотелось. В принципе, и сам Чжан не хотел меня отпускать, всё крепче сжимая в объятиях и начиная щекотать поясницу. — Поехали? — кивнула, расцепляя объятия и ловко присаживаясь сзади парня. — Угостишь поцелуем? Его глаза цвета чёрного кофе с маленьким добавлением сливок находились слишком близко от меня. Я вдохнула воздух через нос: от парня слегка пахло шоколадом, кожей и терпким одеколоном. Мне нравилось это сочетание, заставляющее будоражиться что-то внутри и будто обрывающее толстый канат в груди. Необычные ощущения. Немного неуютные, но вместе с тем и незабываемые. — На первом свидании не целуются, — твёрдо сказала, отводя взгляд от губ и соблазнительной ямочки, что появилась на щеке. Голова кружилась от эйфории. Чёрт, я готова даже была положить большой болт на свои принципы, притянуть его к себе и забыться в сладком поцелуе. А потом — будь что будет. Ведь я уже тогда пропала в огромном омуте под именем «Чжан Исин». — Итак, Хэджин, так как ты выбрала сырный рамён, я покажу, где самый лучший. Ты просто обязана знать это место. Потом мы направимся немного… — Можешь только на один вопрос ответить? — спросила я и, не дождавшись реакции, продолжила: — Сколько тебе на самом деле лет? Внушаешь подозрения. Прерванный на полуслове парень усмехнулся, скользнув глазами по моим губам вновь. Я механически смочила их кончиком языка, чувствуя, как они зачесались, как захотелось поддаться вперёд, слегка оперевшись руками о бёдра, и хотя бы на пару секунд поцеловать Исина. До слёз хотелось сделать это. — Мой день рождения только в октябре, пока что мне двадцать. Я выдохнула, прерывая контакт с его глазами. Наверно, не врал. А губы всё равно болели от поцелуя, которого не было. — Ну что, едем к Лухану! — и китаец резко газанул, заставив меня судорожно вцепиться в его куртку, а потом и в крепкое тело, прижимаясь к нему щекой и от страха закрывая глаза. Я чувствовала тепло, исходящее от мужского тела, ветер, хлеставший по щекам, и собственные слёзы, которые появились из-за холодного режущего потока воздуха. Хотелось разлепить глаза, посмотреть на улицы, нас окружающие, но я знала, что вряд ли будет что-то, кроме многоэтажек, вывесок и идущих в потоке людей. Все пейзажи большого города идентичны. Нет ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом. Мы проезжали мимо светофоров, что горели зелёным, мимо людей, целой массы, которая глядела на всех с отсутствующим выражением лиц. Я изучала эти лица, все как одно, и чувствовала, как в такие моменты терялась индивидуальность. Все такие одинаковые: штаны, куртки, пакеты из ближайших продуктовых магазинов, кислые лица. Хотелось щёлкнуть их по лбу и посмотреть на реакцию. — Мы скоро доедем, — сказал Исин, останавливаясь на перекрёстке. — Ты уже нагуляла аппетит? Обещаю, сырный рамён моего друга тебе понравится! — Ты так в этом уверен? — с ноткой скепсиса в голосе спросила, улыбаясь. Парень усмехнулся на мой голос, а потом уселся поудобнее, дождался зелёного сигнала и поехал вперёд. — Вот и посмотрим, сможем ли как-нибудь приехать к твоему другу вновь. — Это намёк на то, что ты согласна на ещё одно свидание? — Возможно. В течение пяти минут мы были на месте. Чжан достаточно галантно помог мне слезть с мотоцикла, придерживая мой рюкзак. Я чуть поправила пояс джинсов и улыбнулась. Я не была удивлена тому, что парень взял меня за руку — покрасоваться перед другом, тем более старшим, очень уж сильно ему хотелось. Только вот Лухан знал, что его соотечественник тот ещё сердцеед и любит показывать так называемые «трофеи». Лу уже тогда понял, что я не обычный трофей, что я чем-то отличалась от остальных девушек, что приходили под ручку с Исином. Чуть позже он сказал, что я светилась желанием жить, была полна сил и энергии. Девушки старше меня такое редко испытывают, загруженные по самые гланды проблемами. И хоть я смеялась на эти слова, умом понимала — в тот день я была настолько счастлива, что буквально расцветала, находясь рядом с Исином. Он ловил мои улыбки, отвечал, а я консервировала их в своей памяти и выдыхала, смущённо опуская глаза и поправляя волосы. Дурацкая привычка, выдающая нервозность. Лухан был достаточно смазливым парнем. Да, знаю, это грубо, но по-другому его внешность назвать не получилось в те первые секунды знакомства. У него были светлые волосы, явно крашеные, поверх рубашки с закатанными рукавами находился немного нелепый бордовый фартук с логотипом рамённой. От этого парня, что был старше Исина на год, пахло сырными лепёшками и слегка-слегка мылом. Он сонно наблюдал за часами, явно банально доживая собственную смену, но как только увидел нас и услышал перезвон колокольчика на двери, широко улыбнулся. Как бы он не страдал на работе, как бы не устал постоянно улыбаться и обслуживать посетителей, нам он был искренне рад. Руку Исин мою отпустил, и сразу тепло ушло, как парень к барной стойке, немного покоцанной и облезлой от времени. В принципе, в небольшом заведении было уютно, скрипело старое радио, и мужчина тихо ел свой ужин, сидя в углу. Я устремилась вслед за китайцем, сразу же залезая на высокий табурет и слушая, как меня представляют. «Несовершеннолетняя девочка Хван Хэджин». Кажется, он так до скончания веков будет меня называть. Я закатила глаза и ответила на поклон и чисто мужское рукопожатие Лу Ханя. Он сказал, что у меня очень тёплые руки, хоть мы ехали на мотоцикле, а ещё очень мягкие. Не чуя подвоха, назвала марку крема, коим пользовалась, и поймала два слаженных хохотка. Оказалось, это просто был комплимент. Ну, зато парни посмеялись. — Приятно познакомиться, что будете есть и пить? Не обещаю, что всё будет за счёт заведения, но часть могу оплатить сам, — голос у Лу был нежным, певучим, и я бы не удивилась, если бы он учился в университете актёрского или певческого направления. У Исина разные были друзья: будущие юристы, врачи, учителя, а вот Хань выбивался из серой массы, показывая свои таланты. Я оглянула меню, светящееся над головой китайца. Задумчиво закусив губу, немного подумав, решила, что мой рамён не должен быть острым, а содовая сойдёт для того, чтобы утолить жажду. Я переглянулась с Исином, что ждал, когда я лишь открою рот, и улыбнулась. Свидание, значит, платит он. Я всё равно буду не способна оплатить свой заказ полностью. — Мне тогда колу и неострый сырный рамён, — сказала, положив локти на столешницу. — То же самое, — сказал Чжан. — Напитки за счёт заведения, — произнёс Лу Хань, а потом скрылся на кухне, принимаясь что-то кричать по-китайски. Послышался звон посуды, и мой спутник рассмеялся. Явно была сказана забавная фраза, но, к сожалению, я ничего не поняла. Заказанная еда была перед нами через несколько минут. Сначала китаец ловко открыл стеклянную бутылку колы и наполнил наши стаканы, а после поставил перед нами ещё пару бутылок и сказал, что сейчас принесёт рамён. Большие белые тарелки вместе с металлическими палочками были положены так же ловко и виртуозно, и мы принялись есть. — И как вы познакомились? — парень сел перед нами, подтащив стул за стойку, и принялся распаковывать явно не первой свежести обжаренную в панировке курочку. Макнув в кисло-сладкий соус, он принялся есть, глядя попеременно то на меня, то на Исина. — Подвёз с одной вечеринки, — скромно сказала я, опуская те подробности, о которых говорила Хвиён. — А потом он вернул ещё мои потерянные вещи, случайно пересеклись, в общем. — Моя теория о том, что девушки любят привирать, подтвердилась, — надо было Лухану протянуть ко мне палец, измазанный в жире, и ткнуть прямо в нос. Поморщилась, потянувшись к салфетке и принявшись вытирать кончик носа. — Хэджин, я знаю, каким именно образом вы познакомились. Но ты много недоговариваешь. Врушка. Я смутилась. О таком было неловко говорить с практически незнакомым человеком, тем более старшим, но вдруг другу Чжана можно было доверять? На самом деле, да. Ему можно было доверять. Лу Хань, что рос в небольшой деревне в Китае, отрезанный от многого современного и передовых технологий, не врал, так как знал простую истину: скажешь ложь — никто не будет тебе больше верить. Да, он мастерски проповедовал эту мораль, даже на меня повлиял чуть позже, хотя лучше бы, когда я уходила от родителей, не говорила им в лицо всё, что о них думала. Похлёбывая рамён, мы говорили о жизни. Парни делились смешными историями из учёбы, вспоминали, как познакомились давно, ещё в Пекине, часто дёргали меня и спрашивали, куда я направлюсь после окончания школы. Я не знала, куда податься, а поэтому просто пожимала плечами, пережёвывая лапшу. Спрашивали о том, какие, возможно, есть таланты и увлечения, но я постеснялась сказать, что у меня есть талант влипать по самый зад в неприятности, а увлечения… ну, фанатею от Ли Чон Сока и, как грёбаный сасэн-фанат, собираю информацию о нём: на каких мероприятиях был, с какими айдолами фотографировался, когда будут съёмки следующей дорамы с его участием. Вспомнив любимого актёра, улыбнулась, давая себе слово, что пересмотрю «Пока ты спишь» и снова потону в слезах. — Слушай, а ты мне нравишься, — Лу был на редкость прямолинейным, и эта его черта максимально загоняла в краску. По-хорошему, надо поблагодарить, улыбнуться, но я спрятала глаза, чувствуя руку Исина на своей пояснице. Этот мальчик был чересчур тактильным, но вместе с этим все его касания воспринимались как что-то новое, необычное, из ряда вон выходящее. Смешно было от того, как он действовал на меня: я даже в куклу превращалась, пылала адским пламенем или, наоборот, покрывалась коркой льда. Подруга говорила, что это нормально, когда так чувствуешь человека. Но ненормально, когда он прикосновениями заставлял меня подчиняться ему. Он не был абьюзером, ни капли такого не содержалось ни в характере, ни во взгляде, и это очень сильно успокаивало. Даже в редкие наши ссоры, когда я сбегала вся в слезах, он не поднимал на меня руку, не пытался давить психологически. Исин был моим чёртовым кислородом, когда вокруг распылили углекислый газ, разрывающий альвеолы на клочки. Когда мой спутник отлучился в туалет, Лу глотнул заваренный в термосе чай. Он смотрел на меня немного настороженно, с лёгким опасением в глазах цвета горького шоколада с лёгким вкраплением орехов, и в первые секунды я не поняла, чего он опасался. Не меня, нет: не того, что я обожгусь, и не того, что я могу разыграть стерву или соблазнительницу перед парнем, на которого в любом плане, кроме дружеского, мне было наплевать. — Будь с ним осторожнее, хорошо? — раздался немного смущённый голос парня. В нём было немного неловкости, щепотка смущения и лёгкий привкус горечи. — Вообще, не принято так говорить, но мой друг может оказаться редкостным козлом, которого не остановят ни слёзы, ни мольбы. — Всё будет нормально, — заверила парня я, широко улыбаясь. — Тебе не о чем волноваться, оппа. Наверно, Лухан знал больше, чем говорил, поэтому и улыбка у него была такой: понимающей, с лёгким сочувствием. Он почесал щёку и воскликнул что-то на китайском, увидев друга. Я резко обернулась, чуть не снеся тарелку со стойки, которую в последнее мгновение только подхватила. Не хотелось бы, чтобы мои штаны или кофта были испачканы в сырном немного солёном бульоне. — Порядок, друг? — я заметила мимолётное движение — Исин спрятал телефон в кармане штанов. Не напряглась, только прочистила горло и принялась доедать свою порцию. — Конечно. Хэджин? — я подняла вопросительный взгляд, отрываясь от еды. — Сейчас доедим и ещё кое-куда поедем. — Тоже с твоими друзьями знакомиться? Лухан сорвался в смех, закидывая голову к потолку и прикрывая рот ладонью. Я знала — этот смех был самым искренним, самым откровенным среди всех. Ему хотелось вторить, хотелось улыбнуться в ответ, заразиться полностью и быть рядом. Лухан был отличен от моих друзей: если мы были «типа взрослые», Лу, что был намного старше нас, сохранял в себе лёгкую детскость, которая играла во всём его облике. Тело взрослого, душа ребёнка. Мало таких людей осталось, ведь основная масса — это те, кто считают себя взрослыми. Но в каждом взрослом должен быть маленький ребёнок, который покажет, что жизнь всё же намного прекраснее, чем есть на самом деле. Третий или четвёртый стакан колы был не впрок — пришлось спешно спрашивать, где туалет, а потом дожидаться Исина, который говорил на очень быстром китайском со своим другом. Они обменялись кивками, потом рукопожатиями. Лу вновь мне улыбнулся, будто ободряя, и даже пожелал удачи. Рука Исина покоилась, будто приклеенная, на моей талии, и я раз обернулась, чтобы вновь поймать настороженный взгляд китайца. На самом деле, он зря нервничал. Без моего разрешения и согласия Чжан никогда меня не трогал. — Я могу вновь рассчитывать на свидание в рамённой моего друга? — Син улыбнулся, притягивая меня к себе и опуская обе ладони на мою талию. — Ты ему понравилась. — Он мне тоже, — ляпнула, а потом, поймав взгляд парня, отвела взгляд. — Я про рамён… да, я про рамён. Мне казалось в тот день, что Исин не смеялся так давно. У него было хорошее настроение — показывал это всем своим естеством, был открытым и донельзя прекрасным. Стоило в него влюбиться даже из-за этого. Но я влюбилась в другое: он был искренним, умел выслушать, умел поддержать. Этого мне действительно не хватало в парнях, с коими я общалась. Чанёля отметаем сразу, они с Хвиён душа в душу, но если взять Чонина, то всё становится понятно: да, этот парень подкатывал ко всем, да, этот парень спускал пошлые шутки, но он не мог, даже не пытался выслушать меня или кого-то, с кем встречался. Возможно, это что-то врождённое, что-то чисто мужское, но тогда Исин — полнейшее исключение, любящее меня. Следующим пунктом нашего маленького путешествия был антикварный магазин. Честно — я никогда бы не подумала, что можно использовать его как место для свидания, но в нём была своя прелесть, которая раскрылась передо мной, словно двери. В воздухе витал запах пыли, старых вещей, но я будто знала, за чем именно пришёл сюда Исин. Продавец, с которым парень явно договорился заранее, передал небольшой мешочек. Сверкнуло несколько бумажек с сотнями вон, и Чжан перехватил мою руку, скоро уводя из лавки, в которой хотелось остаться подольше. Мало того, что там было тепло, так ещё и пахло по-особенному: чем-то старым, приятным. Напомнило мне о бабушке и дедушке, которые сейчас были с родителями. — Хочу кое-что тебе подарить, — парень остановился на тротуаре рядом с мотоциклом и протянул мне тот самый мешочек. Он был очень лёгким, мягким на ощупь, но чувствовалось, что в нём покоилось что-то круглое. Я не знала, что там, но очень хотелось узнать. — Внутри несколько вещей, которые ты должна открыть в три момента, — я замерла, чувствуя, как его дыхание коснулось моего лица. — Я хотел бы видеться с тобой чаще, поэтому расскажу сразу, что это за моменты. Первый — когда ты дашь себя поцеловать, — я затаилась, перестала дышать. — Второй — когда ты доверишься мне и мы будем чем-то большим друг для друга, — я понимала, о чём он говорил, и старалась дышать, делая вид, что достаточно завуалированным посланием «я хочу тебя в будущем» не может меня смутить. — Третий — если мы расстанемся. Хорошо? Возможно, я когда-нибудь попрошу у тебя этот мешочек, тогда отдай его мне без вопросов, хорошо? Он всегда видел всё наперёд и будто знал, что произойдёт. Это, наверно, и сгубило однажды наши чувства, начинающиеся с обыкновенного интереса с его стороны. На самом деле, я была не единственной, кому он преподнёс вот такой вот мешочек. Исин довёз меня до дома ровно в десять вечера. У меня оставалось ещё совсем немного времени, чтобы родители не заругались, но я увидела, что они находились дома — свет был зажжён, и я сморщилась. Не хотела с ними пересекаться, а видимо, придётся. Что ж, пора прощаться. — Спасибо, я хорошо провела время, — произнесла, слезая с мотоцикла. — Я позвоню, — перехватив мою руку, он поцеловал тыльную сторону ладони, улыбаясь. — И напишу. А ещё мы, чёрт побери, увидимся в школе. Как бы всё это не звучало. Я шла в дом будто на казнь — настолько я не хотела видеться с родителями. Настолько я не хотела получать нагоняй из-за того, что приехала поздно, да ещё и с явно непонятным парнем, который никак не похож на Ким Чонина. До слёз хотелось скрыться, спрятаться, но Исин уже уехал, пути назад не было. Вперёд и только вперёд, как говорил мой учитель. Лишь поэтому я пошла вперёд, открывая дверь и оказываясь в том месте, в которое не хотела приходить. Наверно, это было счастье, что никто меня не заметил. Мама на кухне, папа в гостиной. Они бы непременно заинтересовались мешочком в моих руках, почувствовали аромат рамёна от меня, унюхали, словно собаки, чужой одеколон. Именно поэтому я скрылась, затерялась в доме, закрывая за собой дверь комнаты и мечтая о том, что мы снова поговорим с Исином, вновь спишемся. И куда-нибудь пойдём вместе ещё раз.[02 апреля 2017]