Произнеси моё имя, произнеси моё имя… Когда никого нет рядом, скажи «милый, люблю тебя». The Neighbourhood — «Say My Name/Cry Me A River»
Я помнила то время, когда улыбалась ярко, очень хорошо. Меня многое могло привести в восторг: новая вещь, хорошее настроение подруги, и хоть порой я часто могла замкнуться при оживлённом разговоре, неизменно отмирала, продолжала быть активной и поддерживала тему. Стоило ли говорить, что я не признавала выражение «счастье любит тишину», буквально всеми силами показывая тот факт, что у меня есть парень, китаец, и зовут его Чжан Исин? Кажется, в те моменты я чересчур заигрывалась, чересчур становилась заносчивой и даже навязчивой, оттого Чонин порой отвешивал мне подзатыльники и говорил переставать. Как ни странно, я успокаивалась. Но в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать, всё было слишком… классно, если говорить как подросток. Потому что это был тот день рождения, который может запомниться надолго. Не навсегда, но всё же.[год назад]
Между мной и мамой был недавно заключён договор: она не хает моих друзей, они приходят ко мне на день рождения, мы тихо или не очень празднуем, а потом пусть хоть яд на них пускает, какие они все такие плохие, деточку её пытаются изнасиловать и споить. Но на моего парня, как же это гордо звучит, она не посмеет зло глянуть, ведь там уже всполошусь я, кошкой выгну спину, но не позволю собственной матери хоть что-то сказать против Исина. Утро было до тошноты стандартным в день рождения: родители поцеловали в лоб, поздравили, немного наигранно подивились, какой я стала взрослой, а потом ушли готовить праздничный завтрак. Я досыпала ещё примерно полчаса, а потом всё же соизволила подняться, потянуться и даже выглянуть в окно. Восемнадцать лет уже жила на этом свете, столько же раз праздновала дни рождения, и в тот момент, замечая только-только занимающуюся зарю, я улыбнулась. Этот год, когда мне исполнилось семнадцать, был лёгким, наполненным Исином и безграничной любовью. И я надеялась, что этот год, когда мне будет восемнадцать, пройдёт так же легко. Завтрак был плотным и заставил меня чуть пританцовывать. Я слишком обожала токпокки, а поэтому набросилась на них, как незнамо кто, и быстро умяла свою порцию, только палочки летели со скоростью света, а папа сидел, не в силах и слова промолвить: девочка, да ест так, будто голодающая. — Ко скольким ты ребят пригласила? — спросила мама, когда я уже успокоилась и пила утренний кофе, который, казалось, был не таким, как раньше. На самом деле, всё было обыкновенным, просто я сама себя чувствовала необычно. — К двум часам. Хвиён может опоздать, — я опрокинула в себя последние капли и с наслаждением откинулась на спинку стула. — Девочки всегда опаздывают, да я и Чанёля, её парня, пригласила. Ещё будут Чонин и Исин. Прошло уже достаточное количество времени с того момента, как мама попросила меня познакомить её с моим парнем, и только сейчас мы с Чжаном решили, что да — вполне можно, мы оба готовы к такому шагу. Решили мы это, когда я ночевала у него в который раз, и после этого банально заснули, даже ни разу не поцеловавшись. Нам было слишком комфортно друг рядом с другом, а поэтому я спала крепче, да и Чжана тоже не мучили кошмары, о которых он мне порой говорил, садясь на край кровати и отворачиваясь, будто боясь во мне кого-то увидеть. За месяц, что прошёл, мы с ним успели опробовать много нового. Разогревающая смазка, однако, очень хорошая штука, и использовать её во время массажа было очень приятно. Ну, так говорил Исин, когда я сидела позади него, мы оба были обнажёнными, не сдержалась и довела своего парня до оргазма, лаская его член и целуя где-то за ухом. Мой парень мне этого не простил, и после этого как-то так получилось, что горячими и немного влажными руками от смазки он ласкал мою грудь, а я сама стонала от действий его языка. Как там пелось в одной песне? Техника его языка довела меня до Гонконга. Время до того, как мои друзья пришли, прошло достаточно весело, как ни странно. Я, включив телевизор, пританцовывала, убираясь в доме, и родители только выдыхали на то, что я была счастливой. Они редко видели от меня положительные эмоции: я проводила время то в школе, то с Исином, то у себя в комнате, выходя только, чтобы стащить что-то из холодильника. В большинстве случаев я после этого просто взлетала на второй этаж дома, запиралась в личном пространстве и вела себя как крыска, тихо сидя и поглощая еду. Сколько бы раз родители не пытались отучить меня кусовничать, я неизменно нарушала все поставленные в доме правила и хохотала, когда мама говорила «юная леди, спускайтесь, нам предстоит серьёзный разговор». Маме в последнее время нравилось всё, связанное с Англией, поэтому и словосочетание «юная леди» как-то быстро прокралось в нашу жизнь, заставляя меня порой посмеиваться, но с добром, потому что мама мне напоминала меня саму: как я тащилась от Ли Чон Сока, так и она от всего английского. Даже язык начала изучать, порой таская мои старые тетради и учебники. Я часто спрашивала, не нужна ли ей помощь в изучении, но мама вечно отнекивалась — будто стыдно было, что дочь будет учить говорить на незнакомом языке. Мы обе знали, что из нашей семьи по-английски лучше всего говорил отец, но не смели его тревожить — он часто был занят чем-то. Укладывая волосы, я заметила, что на телефон мне пришло сообщение. Отложив от себя нужные средства, я вцепилась в мобильник, открывая переписку с Исином и получая его «с днём рождения, солнышко». Наши отношения порой напоминали зефир — были такими же нежными, немного приторными, но не вызывающими дурноту ни у него, ни у меня. Хвиён, правда, порой ворчала и говорила, что нельзя быть такими, но влюблённые же не обращают внимания на слова со стороны, не пропускают через себя. Как мой парень — не знаю, а вот лично я плевала на всё плохое, что меня окружало. Улыбаясь, я стала завершать собственные приготовления, и когда уже мама позвала меня накрывать на стол, я была во всеоружии: платье отглажено с вечера, макияж свежий и не царапал никому глаз, а волосы поддались уговорам и всё же разрешили мне сделать укладку. Самостоятельно, правда, зато с большим удовольствием. Ставя тарелки, которые, казалось, помещались на стол из года в год, ведь узор на них я знала наизусть, я задумалась о своём будущем: восемнадцать лет, в университет ещё, правда, нескоро, но надо выбирать, кем быть в будущем. Честно признаться, я не видела себя ни в одной из профессий, которые мне предлагали, и понимала — это плохо. Надо видеть себя хоть в чём-то, а все мои мысли сводились к тому, что в жизни я чего-то не учла, чего-то не было. Я не разговаривала с родителями на эту тему — стыд брал каждый раз, как только я пыталась раньше поднять разговор. Может, я боялась, что они примут меня за бракованную, потому что я не мечтала стать актрисой или айдолом, не хотела малевать холсты или заполнять бумаги в полицейском участке. Я не знала, кто я. Просто человек. Просто девушка. С простым именем и фамилией, которая потерялась в паутине рутины и пыталась из неё выпутаться. Дверной звонок прозвонил резко, заставив меня вынырнуть из мыслей, и я помчалась открывать, внутренне гадая, кто из моих друзей пришёл и что он принёс с собой. Честно, я надеялась, что первым придёт Исин, ведь его я хотела видеть больше всего, но, открыв дверь, я обнаружила Хвиён, которая, ахнув и прикрыв рот рукой, обняла меня, чмокая в щёку, произнесла, мол, какая я взрослая стала, и вручила подарок. Позади подруги стоял её парень, Чанёль, и он сначала не рассчитал — гитара легла как-то поперёк, застряв в проёме. Юноша долго чесал голову, гадая, в чём же проблема, а потом, ударив себя по лбу, поправил инструмент и нормально зашёл в дом, сразу погружая меня в медвежьи объятия и весело хохоча. Наверно, за это Хвиён и любила его — за то, каким он был неуклюжим и очень милым. — Это тебе, — подруга подмигнула, а потом взглядом показала, что подарок лучше открывать без неё, что противоречило правилам этикета, — откроешь потом, когда нормально познакомишь нас с Исином, а то вы в школе прятались, а на свидание вчетвером он не согласился. — Ну а мой подарок ты увидишь чуть позже, — и Пак так хлопнул меня по плечу, что колени подкосились. Щёки покраснели, но я приняла верхнюю одежду друзей, которые вежливо обменялись поклонами с моими родителями, повесила их куртки и повела в гостиную, где расположился праздничный стол. Мама всё же решила, что будет лучше, если мы посидим все вместе и не будем ругаться, а заодно родители узнают получше, в каких кругах их дочь крутится. Странно, что они пришли к этому только на мой день рождения и только тогда, когда мне исполнилось восемнадцать. — Меня зовут Хвиён, а это мой парень Чанёль, — миниатюрная подруга выглядела слишком маленькой рядом с собственным молодым человеком, который, казалось, был выше неё на две с половиной головы. Я всегда умилялась этому — с моим вполне себе высоким для азиатки ростом я доставала Исину где-то до подбородка и немного даже комплексовала по этому поводу. Зато нам было целоваться удобно, если мы, конечно, не лежали на кровати. С первого взгляда я могла сказать то, что моей маме понравилась Хвиён: наконец-то подруга была во вполне себе опрятном виде, не смеющаяся, как гиена, и не выглядящая так, будто её только что из помойки вытащили. К Чанёлю же было что-то другое. Мама будто чувствовала, что мы не особо с ним общались, а пригласила я его явно из вежливости, чтобы не разрушать сладкую парочку, а потому просто радушно улыбнулась и вновь переключилась на мою подругу. Расслабляться было рано, а потому меня подстегнул новый звонок в дверь. Я сразу почувствовал, что это был Чонин — только он чихал так оглушительно, что было слышно даже в доме. Распахнув дверь прямо в тот момент, когда парень вновь чихнул, я приняла на себя атаку его летящих слюней, ведь рот он забыл прикрыть, и зажмурилась. — Боже мой, Чонин, ты меня не зарази ничем, пожалуйста, — произнесла я, вытирая с щёк капли. Кажется, друг собирался вставить шутку про кончу на лице, но я не дала ему этого сказать, затащив в дом и заставив, хохоча, поздравить меня с днём рождения. Мы были слишком друзьями, которые понимали друг друга абсолютно всегда, а поэтому Чонин, обхватив меня за плечи, будто свою собственность, пошёл вместе со мной в гостиную, вручив маленький подарок, который прятался в тёмной коробочке. Зная Кима, можно подумать, что там он спрятал что-то неприятное, но я не сомневалась — своей дуростью парень всяк уж не испортит мне праздник. Испортить праздник может только полное отсутствие на нём моего любимого парня, который почему-то опаздывал, и отметка «беспокойство» уже светилась красным. Я находила тысячи способов не нервничать, так как представляла, как Исину боязно знакомиться вот так вот с моими родителями, он не знал, как вести себя при моих друзьях, которые знали его как «того странного парня, который практику проходит в медицинском кабинете». Я собиралась показать, какой Чжан на самом деле обаятельный парень, что я находилась в заботливых и, главное, взрослых руках, которые не поднимутся, чтобы ударить, а только будут ласкать. Руками мой парень действительно никогда не бил, а вот словами — да запросто. Порой специально обезоруживал, но дошло до откровенных оскорблений у нас только однажды. И то, тогда говорила я, потому что было больно — очень, сильно, нестерпимо, что я плакала и хотела утопиться. Порой кажется, что если тебя не станет на этом свете, то и все твои проблемы, которые казались величайше значимыми, растворятся сама по себе. Но, как говорила моя учительница по химии, ничто не возникает из ниоткуда и не исчезает никуда. Проще говоря — ты ушёл, а проблемы остались. Но теперь не существует человека, который может с ними справиться. Пора было уже садиться за беседы о добре и за салаты, как дверной звонок в третий раз оповестил, что кто-то пришёл, и я, вся трясясь от предвкушения, пошла открывать. Каждый шаг давался с трудом, я будто шла по зыбучим пескам, которые утягивали меня на глубину, а сердце стучало в ушах так, что я боялась лишний раз дышать. За дверью стоял Чжан Исин — я будто знала это где-то под коркой, и потому, выдохнув, открыла дверь. Мой парень, как всегда, был великолепен. И хоть волосы растрепались из-за прохладного ветра, щёки были красными от свежего морозца, а сам он будто очень замёрз, молодой человек улыбнулся. За такую улыбку, как у него, я могла отдать всё: все украшения, которые висели на мне, не снимаясь, всю себя. Оттого я и накинулась на шею Исина, целуя его куда-то в шею и чувствуя холод, смешивающийся с теплом, от которого по моему телу пошли мурашки. Мы оба были на контрастах, но прекрасно дополняли друг друга, потому и поцелуй, являющийся первым подарком Чжана, получился в меру: и сладкий, и горьковатый, и тёплый, и прохладный одновременно. — Ты даже почти не опоздал, — шепнула я, принимая от Исина достаточно большой подарок в цветастой упаковке и улыбаясь. — Признайся, ты не смог до моего дня рождения выбрать подарок и шатался по всему городу в поисках? — Не угадала, — и только потом в его руках я заметила ярко-красные розы, которые точно предназначались не мне, но я и не унывала, так как поняла — моей маме. Он всё же не только на мой праздник пришёл, но и знакомиться с родителями. Осознав это, моё лицо покраснело, я заозиралась, буквально стягивая с Исина тёплую куртку. — Да ладно тебе, не нервничай, всё хорошо. Сглотнув, я осторожно взяла своего парня за руку, прижавшись к его боку, и пошла вперёд, в гостиную, к родителям и друзьям. Хвиён, Чанёль и Чонин знали, кто являлся моим парнем, а с родителями его было страшно знакомить. Он был старше меня, хоть ненамного, но мог внушить им толику опасения за дочь. Исин ободряюще улыбнулся мне, и в тот момент, как мы вошли в помещение, я выдохнула. Не время показывать собственные нервы, которые могут надоумить на определённые действия родителей. Чонин поднял бровь, всматриваясь в практиканта — явно до сих пор не мог поверить, что мы вместе, Хвиён с Чанёлем только мазнули по нему взглядом; Пак, так как был учеником другой школы, особо его не знал, только видел нас пару раз вместе, когда направлялся за своей девушкой в школу, чтобы встретить. Он говорил как-то мне, что из нас выходит очень красивая пара, потому, смутившись, я не знала тогда, что ответить. Сейчас я могла сказать одно — да, мы подходили друг другу и душой, и телом, только слишком уж многое поспособствовало тому, что мы расстались. — Мам, пап, ребят… — я сглотнула; горло пересохло, я нервничала, а Чжан явно не мог сказать и слова сам, потому что родители пристально сканировали его взглядом. Моё сердце за те краткие мгновения успело добежать до Токио и метнуться обратно через Тихий океан, Африку и Индийский океан, чтобы ударить меня в спину и заставить действовать. — Позвольте мне представить моего парня — Чжан Исина. Мы с ним вместе почти год. — Да, мы с апреля вместе, — расслабившись окончательно, подал голос китаец. — Очень приятно с вами познакомиться. Мама как-то говорила, что если я в наш дом притащу «какой-то сброд», она даже близко знакомиться с этим человеком не будет, просто вышвырнет его на улицу, а меня повесит ему на шею в придачу — пока не разлюбишь, как говорится, будешь жить с ним. Я испытывала самый настоящий страх, когда мама встала из-за стола, и никто в тот момент не понял, почему ужас отразился на моём лице — я понимала, если мама сейчас в лицо улыбнётся Исину и вышвырнет его на улицу, моё сердце будет разбито, а душа разойдётся по швам, хороня под останками мои только-только налаживающиеся отношения с матерью. Но, будто чувствуя, что Чжан не сброд, что он отличный и хороший парень, мама улыбнулась. — Я очень рада, что у моей дочери такой молодой человек, что же вы стоите, давайте все пройдём ко столу. Вспоминая её слова, её улыбку, я понимала — Исин ей понравился, произвёл нужное впечатление. И пусть его щёки были красноватыми от морозца, лицо холодным, и он растирал его, мой молодой человек быстро влился в почти что семейное торжество. Хотя торжество действительно было семейным: мои друзья — моя семья, маленькая и уютная, в которую хотелось вернуться. И пусть однажды наша семья потеряла одного человека, мы до конца все останемся близкими — пусть не физически, а морально. Важны не только прикосновения, присутствие рядом, порой намного важнее понимание друг друга с полувзгляда, молчаливая поддержка и нужная шутка, способная растопить замёрзшее сердце. Родители позволили нам покинуть стол, и я, подхватив Исина, махнула остальным и ринулась к своей комнате. Там, без родителей, я хотела, чтобы мы провели вместе время, потому что мама и папа хоть и были радушны с гостями, я чувствовала что-то не то. Будто холод не ушёл из их речей, настороженность не сменилась хотя бы теплом к незнакомым людям, а потому требовалось срочно развеяться, оставить их наедине с собственными мыслями. Я уселась на свою кровать, но Исин, не сдержавшись, подхватил меня на руки, заставив взвизгнуть и захохотать от чувства лёгкости. Он удерживал меня на руках, в то время как Хвиён, бросившись к Чанёлю, слёзно просила сделать так же, а Чонин у виска пальцем крутил. Все влюблённые своего рода сумасшедшие, радующиеся каждым мгновениям, проведённым вместе, потому я видела счастье в глазах пары и лёгкую усталость в лице Чонина. Ему почему-то не везло с девушками в последнее время вообще. Всегда что-то не клеилось — то ли девушки ненавидели то, что он курил, то ли он был чересчур требователен к ним. Чонин буквально бросился к окну, открывая его и доставая пачку сигарет, когда мы с Исином повалились на кровать и я оказалась на его коленях. — Боже, я никогда ещё так долго не держался, простите, но я вынужден затянуться, а то подохну, — Ким поджёг кончик сигареты, максимально высовываясь из окна, чтобы в моей комнате потом не пахло дымом. Я улыбнулась, когда получила ласковый поцелуй в щёку. — Ну так что, восемнадцать — это время, когда случается всякое безумие, готова к чему-то большему? — Хвиён расположилась в руках парня, который еле её удерживал, и потому девушка с громким визгом полетела прямо на пол, зарабатывая громкий смех, а Чонин аж закашлялся дымом. — Так вот, ты ж знаешь, что Чанёль у нас немного певец и на гитаре игрец, он подготовил маленькое выступление, которое, мы уверены, тебе понравится. Пак, который помог подняться всё же собственной девушке с пола, даже усадил её рядом с нами, от чего кровать скрипнула, а потом ринулся за дверь — на первом этаже он оставил чехол с инструментом, успел взять и его, и родителей моих рассмешить искромётной шуткой. Потом он появился в моей комнате: немного растрёпанный, с гитарой, которая обиженно звякнула, стоило ей столкнуться с дверью. — Я сам песни не пишу, но порой перепеваю классно, — после этих слов Чанёля Чонин закашлял вновь, утирая нос рукавом, выкинул сигарету на припорошенную снегом дорожку и закрыл форточку, выдохнув в морозный воздух сизый дым в последний раз. — И что будешь исполнять, раз явно репетировал? — спросила я, удобнее устраиваясь на коленях Исина и чувствуя, как его руки оплели мою талию, прижимая к себе. Пара движений, и прозвучали ноты в миноре, и когда Пак немного хрипло от волнения запел «say my name, say my name», я резко вскочила на ноги, увлекая за собой и Исина, который явно не ожидал моих действий, и обхватила его шею, кружась в танце. Зная ритм, я прижалась к своему парню сильнее, прикрывая глаза. С ним я чувствовала успокоение, и даже улюлюканье Чонина как-то отошло на задний план, оставив место нежности, которая осторожными ниточками оплетала меня и китайца, что тихо подпевал Чанёлю и явно ловил его одобрение. Для друзей Исина, Ханя, Тао и красотки Вэнь И я была слишком маленькой, а сейчас я чувствовала себя комфортно, стоило только парням буквально одновременно засмеяться и позволить выпустить мне всё дурное. Мы валяли дурака очень долго. На моём ноутбуке Чонин нашёл давно забытую папку с музыкой, которую я уже давно не слушала, и включил на полную мощность. Чанёль, истинный поклонник не только трип-хопа, но и рока, сразу узнал трек, принимаясь беситься, буквально скакать по всей моей комнате, как мяч, и при этом увлекая в сумасшествие Хвиён, которая, избавившись от обыденной сонливости, поддалась влиянию. Перед моими глазами встала сцена, как они буквально так же резвились на концерте, который проходил на улице совершенно недавно, и я поняла — некое даже безумие у них в крови. Хви была вся в мыле, когда потянула меня обсудить «чисто женские вещи», выйдя из моей комнаты. Я боялась оставлять трёх парней наедине со своими секретами, которые остались в маленьком помещении, но родители в доме не обнаружились, потому подруга беспрепятственно прошла к чайнику, наливая нам по кружке чая и чувствуя себя хозяйкой положения. — Я бы хотела поговорить о твоём парне, давно не могла завязать разговор, — произнесла девушка. — Просто… понимаешь, он странный. Я нахмурилась. Никогда не любила разговоры по типу «сейчас я полью грязью твоего парня, но моего мы не имеем права обсуждать». Хвиён не была из тех людей, что могли себе такое позволить, но я чувствовала, что в последнее время моя подруга менялась: становилась более заносчивой, от чего у меня морщилось лицо, а порой открыто говорила о своём недовольстве. Я могла бы всё свалить на женские дни, только не смогла этого сделать — задумалась, а какого чёрта такое состояние длится неделями. Может быть, я в чём-то неправа, потому она слишком часто меня критикует? Причина была в проблемах дома: она утаивала от меня, что чуть ли не ежедневно ссорилась с родителями, они вели себя по отношению к ней «как свиньи», а я, видите ли, не смогла поддержать её в трудной ситуации, подставить своё плечо и вообще проигнорировала её проблемы. Только вот когда проблемы начались у меня, кто самым первым сказал мне вытереть слёзы и идти дальше, потому что ни смерть друга, ни расставание с парнем не стоят моих истерик? Правильно, мне это сказала моя подруга. — Мы двое немного с прибабахом, но тебе не стоило говорить это на моём празднике, по меньшей мере, это нетактично, — я пыталась говорить спокойно, так как я старше, но всё внутри пылало от обиды. Наверно, с того момента как раз и обнаружился раскол в наших дружеских отношениях, которые мы, к сожалению, не смогли сохранить. — Боже, я не об этом, — Хвиён цокнула языком. — Просто… он всеми силами показывает, что ты принадлежишь ему, и меня настораживает это. Совсем немного, честно. Подруга же может волноваться за подругу, не так ли? Я улыбнулась, но мне вмиг стало грустно. Да, я подумала о том, что она сейчас будет критиковать Исина, даже приготовилась обороняться, но эта реплика была… безобидной, что ли. Я знала, почему он жался ко мне, почему я жалась к нему — разве другим стоило о таком рассказывать? Нет. Это уже наши личные проблемы, а подругам сообщать о таком я не намерена. Я жалась к Исину из-за того, что нашла в нём то, что никто не смог найти до меня — тепло и поддержку, льющуюся литрами на мою бедовую голову. Он нашёл во мне примерно то же самое, только увеличенное в несколько раз. — Хэджин, дорогая, у тебя день рождения, если будешь киснуть, то я откушу твой нос, — Хвиён обняла меня, заставив шире улыбнуться, и потому мы пошли к парням, которые, судя по звукам, уже громили мою комнату. Спрашивается — на кой чёрт мы их там вообще оставили? Подруга влетела передо мной, громко ругаясь на Чонина, который накурил так, что в комнате стоял белёсый туман, Исин от моего весьма удивлённого вида чуть не завалился на кровать, а Чанёль захлопнул ноутбук, делая вид, что он тут не причём. — Чонин, быстро проветривай, господи, Хэджин тут спать ещё, возможно, даже со своим парнем, — она кинула взгляд, полный хитрецы, на Чжана, что весьма красноречиво улыбнулся, а потом вскочил с кровати и подошёл ко мне, заключая в объятия и теребя за волосы. Нам всем вместе пришлось спуститься вниз, потому что все чувствовали — ещё пара секунд нахождения здесь, и нам придётся принимать таблетки, чтобы не кашлять. Я, конечно, знала, что мой друг курил, как паровоз, но не настолько же, чтобы в моей комнате оказался туман. Хоть и не сигареты его сгубили, но я вечно на него ругалась, мол, как же ты будешь жизнь строить, если эта пачка, раскуриваемая чуть ли не за день, тебе всех дороже? Только вот я не учла, что дороже всех ему была… Я. Но об этом чуть позже. Мы с Хвиён хлопотали на кухне, заваривая фруктовый чай, и вроде бы все обиды были забыты. Мне оставалось только вздохнуть и с чувством собственного достоинства подать к чаю сладости. Чанёль отказался от них, потому что, как он сказал, его «главной сладостью, после которой не только кариес будет» является и всегда являлась Хвиён. Меня Исин так никогда не называл, а то, клянусь, я бы от приторности зажала нос ладонями и попросила парня больше такой «ванильной херни» не говорить. — Господи, меня сейчас стошнит, — ухмыльнулся Чонин, косясь на меня и моего парня. — Надеюсь, вы такими приступами не страдаете? Мы страдали порой внезапными приступами «детка, я тебя хочу, но ты вроде как говорила, что пока не готова», но кажется, моим друзьям этого знать не надо. Даже Хвиён. Даже чисто по-женски и чисто по-дружески. Она до одного момента вообще не знала, в каких мы отношениях. Родители пришли в тот момент, когда мы сидели и чинно попивали чай. Наверно, не хватало только джаза на заднем плане и нас, одетых по моде тридцатых в Америке, только вот Чонин нарушил всю атмосферу, прыснув со смеху, потому что мы все стали какими-то серьёзными, а потом уже громогласно сорвался Пак, делая наш дом похожим на балаган. Этот парень был порой слишком громким и вёл себя как самая настоящая сирена. В тот день мы все знатно повеселились: даже мама обмолвилась, что ей вполне понравился этот день рождения, вырвавшийся из череды обыкновенных, серых, когда я зевала под разговоры родственников и не выглядела ни на грамм заинтересованной. Тогда она увидела, насколько мне важны друзья — как кислород. И пусть они все были немного шумными, немного увлекались алкоголем и сигаретами, были немного старше, они были теми людьми, рядом с которыми я хотела быть всегда. А Исин… Тогда я поняла, что хочу справлять каждый день рождения с ним: просыпаться рядом, драться подушками, готовить праздничные завтраки, обеды и ужины с ним, а потом лежать в кровати, смотря с ним свои любимые сериалы и говорить, насколько Ли Чон Сок прекрасен. Потом, правда, в перерывах говорить, что прекраснее него только Чжан Исин, лежащий рядом со мной. В ту пору я ещё умела мечтать. Жалко только, что буквально после дня рождения началась полоса неудач, которая заставила пошатнуться, когда я, казалось бы, крепко стояла на ногах.[20 января 2018]