Злоключения Элроса

До Элроса обещание "Сдохнешь здесь" донеслось как из-за глухой завесы. Сознание его оставило, и он, возможно, так и не очнулся бы, если бы на вереницу едва покинувших укрытие и уходящих дальше в горы орков не наткнулись эльфийские разведчики из Ривенделла. Битва была жестокой и короткой. Орочий отряд находился почти в предгорьях и дозорных уже почти не выставлял. До расположенных выше тёмных нор, прорытых в ущелье между горами, оставалось менее двух дней пути, и никто из орочьей банды не мог предположить, что здесь окажется эльфийский отряд, да ещё и не рядовой. Никто не знал по каким делам сюда прибывал владыка Элронд, но все догадывались, что по весьма важным. Ведь не зря же он взял с собой Элладана и Элрохира, и для защиты и безопасности ещё семьдесят эльфов. Поэтому очень скоро от двух дюжин творений Моргота не осталось в живых никого. Последние хрипы и те стихли — последних выживших добивали быстрым взмахом меча. Сейчас воины владыки Имладриса брезгливо осматривались и стаскивали куски орочьих тел в костёр. Владыка Элронд приказал их сжечь, чтобы места не поганить. Вонь стояла знатная, горели тряпки, куски чёрной плоти, и поле кругом заволокло им. Эльфы уже собирались отъезжать и обходили костер кругом. Но когда наследник Элронда Элладан подошел к брошенному становищу, то почувствовал безотчетно кольнувшую его тревогу и боль. Он встревоженно всмотрелся в лежавшее у него под ногами ничком тело: конечно, это был орк, и говорить нечего. Но всё же он взял и перевернул его лицом вверх — и оторопел. Под ногами у него лежал эльф, но какой-то неправильный. Сизые волосы, липнущие к мокрой, будто бы слизью покрытой коже, тяжёлый запах и израненное тело, прикрытое ворохом отвратительных тряпок и гниющей одеждой. Лучник попятился, что не укрылось от зорких глаз владыки Элронда. — Элладан, что там? Кто-то уцелел?! — окликнул его владыка Элронд. — Нет, но тут… Это эльф из синда. Легко спрыгнув с коня, Элронд поспешил к своему воину, но только он сделал шаг к тряпкам, лучник ухватил его руку: — О, нет, владыка. Я понял… Он проклят самим Эру. Видите дым? Чувствуете вонь? — Да. Отойди от него, Элладан, это опасно для тебя, — и Элронд, отстранив старшего сына, сделал решительный шаг к эльфу. — Владыка, его нельзя трогать, или проклятье падёт на нас. И нельзя убить, Эру не позволит. Оставьте его, Владыка. — Элладан, я ценю твою заботу обо мне и верность, но во мне есть кровь истари. Мне не страшно проклятье, а остальных прошу следовать на удалении. Элрохир, Элладан, принимайте командование отрядом, а я заберу его. Он наклонился к куче тряпья и даже не зажал нос, посмотрел на страдальца и тихо, с мягкостью спросил: — Как твоё имя, дитя? — Элрос, — едва слышно прошептал изгнанник. Он чувствовал холод и видел ясный свет вместо тьмы пещеры, и ему не верилось, что спасение пришло. Голос, спрашивавший его, строгий и добрый одновременно, будто исходил с недоступной высоты, так что казалось, будто сам светлый вала спрашивает его, кто он и зачем явился в его чертоги. Ободренный, он протянул руки вверх и уцепился за руки спасителя. Мучительное жжение и выворачивающая суставы судорога не исчезла — стало ясно, что до смерти тела далеко, и фэар так и не смогла покинуть его. Элрос закашлялся и приоткрыл глаза: над ним склонялось мудрое холодное лицо эльфа высокого рода. — Господин... Орки, они держали меня... — Мы перебили их всех. Ты спасен. — На мне проклятье, мой лорд. Прошу, убейте, — и Элрос страдальчески посмотрел на него, пытаясь проникнуть в мысли этого эльда и упросить сделать то, чего он так ждал. — Я не могу взять на себя такую ответственность — но хочу помочь тебе. Успокойся. Элронд влил ему в рот немного горькой настойки — сонного напитка, чтобы обезболить и помочь забыться опять, после чего страдалец смог сомкнуть глаза и отпустил его. Осталось приказать погрузить его на телегу и отправить назад к себе в Ривенделл, поскольку многие сотни орков, что разбойничали на западном тракте и в горах, они перебили, и путь стал свободен и относительно безопасен. Но если бы так же легко решилось все со здоровьем найденного эльфа! Остальные целители отступались от него, и раны не затягивались, обрекая несчастного на постоянную боль. Они не успели проделать путь назад, поскольку, помимо орков, у владыки Элронда в планах была встреча в королем лесных эльфов, и поэтому они ждали его в походном временном лагере. Он отправил письмо в Зеленолесье с гонцом, а сам остался лечить найденыша. Но всего могущества его не хватало, чтобы облегчить участь Элроса: причина была в проклятии, и его участие заключалось в том, что он пытался умерить боль и убедить переносить испытание стойко. Элрос хотел расстаться с жизнью и тихо угаснуть, как умирают обычно эльфы от тоски или слишком долгих и тяжелых унижений, но не мог. В лекарских палатах было прохладно, слуги осторожно, хоть и с недоумением положили Элроса на стол и попытались срезать остатки рубахи. Тот очнулся и вцепился в тряпки с диким ужасом в глазах. Ни уговоры, ни попытки применить силу не действовали. Он пытался прикрыть себя и окровавленную промежность, что он не хотел демонстрировать этим эльфам. Владыка пришел ему на помощь. — Покажи мне, дитя. Мы хотим помочь. — Нет! — Элрос вцепился в лохмотья, почти рыдая. — Не бойся. Мы не осудим тебя ни в чем. Ты был не властен над своим телом. Просто позволь обмыть тебя и помочь. Как случилось, что ты в одиночку попал к ним в плен? Тебя не пытались вызволить? Мысль о том, что куда страшнее будет, если этот мудрый эльф узнает, за что он был проклят, пугала еще сильнее, но Элрос все же собрался с силами и решился ему признаться: — Меня проклял мой король, лесной владыка. Я сильно перед ним виноват. Умоляю, не просите меня рассказывать. Элронд погладил его ладонь, убеждая отпустить край изорванных одежд, прикрывавших измученное тело. Для себя владыка решил, что узнает позже — либо Трандуил поведает ему сам, либо найденыш решится и все расскажет, когда станет готов. — Мы попытаемся тебя вылечить, а потом, когда появится твой король (я отправил к нему письмо) — то и снять проклятье. Несмотря на всё нарастающую боль, Элрос не сдавался. Осмотрел всех угасающим взором и тихо, стыдясь и опуская голову попросил: — Дайте мне кинжал, не хочу вас пачкать. — Позволь нам помочь, — послышался вновь убеждающий его голос владыки, — тебя простят, я уверен. Не бойся. Вместо ответа Элрос сжался ещё сильнее. Он лежал на боку, точно младенец в утробе матери, и тянул палец в рот. Обернувшись на лекарей, владыка увидел в глазах брезгливую жалость и недоумение, которое читалось явно: зачем спасать этого эльфа, если он все равно проклят? Будь на его месте любой другой эльф или человек, сочувствия было бы больше. Но сочувствовать предателю, а именно таких так жестоко карал Илуватар, никто не мог. — Оставьте нас, — приказал Элронд, и споров не возникло. Безмолвно все удалились, а Элронд подошёл к столу, взял чашу с маковым отваром и приказал: — Пей! — Элрос как в тумане сделал несколько глотков и с ужасом понял, что это вовсе не яд, а сонный напиток. Причину поведения отступника Элронд понял, как только срезал остатки сгнившей рубахи. Тело эльфа было изрезано похабными надписями на тёмном языке: эльфийский выродок, земляной червь, шлюха, раб, дырка и последняя, на крестце, гласила: "Не забудь заткнуть течь". Штаны последовали за рубахой и глаза владыки расширились в ужасе. Между окровавленных ягодиц, покрытых следами плети, когтей, рваными укусами варгов виднелся кусок полированного дерева. О роли, приготовленной Элросу у орков, сомнений не возникло, но восхитило мужество и гордость. Он мучился долго и даже здесь не попросил помощи (проклятье сыграло на руку, он не умер). Ухватившись рукой, он потянул дерево на себя, и Элрос снова очнулся. Слёзы дикой боли застилали глаза, он судорожно вскрикнул, умоляя прекратить. Он посмотрел на сосредоточенное лицо Элронда, а тот, заметив это, тихо заговорил: — Оно слишком толстое и слишком плотно сидит. Ты можешь напрячься и потужиться? Но Элрос не мог, сил уже ни на что не было. Он просто прикрыл глаза, но заорал от боли, когда Элронд одной рукой, положив ее ему на живот, через брюшную стенку нащупал конец деревяшки и нажал на него, а другой равномерно потащил её на себя. Из-под дерева выплёскивалась кровь, орочье семя и слизь. Тело не хотело отступать и кольцо расслабленных мышц сначала напряглось и потащилось за деревом, а затем бедолага почувствовал мягкие слизистые ткани между ягодиц. Глаза его в ужасе расширились, но без всякой брезгливости и не причиняя намеренной боли Элронд удержал их, и когда избавил его от затычки, размер которой говорил только о том, что орки хотели причинить ему как можно больше боли, осмотрел, с чем ему придётся работать. Тёмный провал даже не пульсировал. Кишка не втягивалась и стало понятно, что она порвана и не заживет так легко. Элронд обмакнул пальцы в жирную мазь и тихо сказал: — Я руками всё заправлю, а там буду думать. Держать ноги широко разведёнными становилось всё труднее и владыка тихо попросил: — Просто закинь ноги мне на плечи. — Он промывал кусок кишки отваром, убирал слизь, и когда Элрос почувствовал, что всё заправляют обратно, не выдержал: — Убейте меня. — Нет. Боль пройдёт и всё сотрётся, — он скрутил тугой жгут и поставил его в пострадавшее место. Спазм лишил способности думать. — Прости, но этот бальзам лучше всего заживляет подобные травмы. Когда Элрос очнулся ненадолго, рядом сидел подручный целителя, а сам он был завёрнут не хуже мумии. Раны были обработаны заживляющим бальзамом, живот больше не болел и всё было неплохо, если не считать что к его позору прибавилось и презрение от того, что, как он думал, его позор видели другие эльфы. Сейчас болела уже не промежность. От вечного холода, плохой еды и насилия болела спина, он даже не мог спокойно лежать. Распухшие колени не давали покоя и он не мог полностью разогнуть ног. Лекари пытались облегчить боль и поили его отваром мака, но тот просто заставлял его спать дурным чёрным сном, не более. Элрос всё равно стонал во сне, и один раз, когда очнулся, увидел рядом с собой Элронда. — Убейте, умоляю. Вы же всё знаете..... — Принц Леголас простит тебя, он уже в пути. — Зачем? Зачем вы хотите спасти меня и так заботитесь, ведь я того совсем не заслужил. Я просил смерти, а вы… — Не убийца. Не надо спешить в синий край, но тебе до сих пор больно. Я помогу тебе.

***

Иногда, чтобы окончательно отпустить прошлое, нужно встретиться лицом к лицу со своим страхом. Леголас знал, прошло не так много лет, но стараниями жены и усилиями отца, он справился. Кошмары больше не являлись по ночам, и он знал, что тот, кто мучил его, был наказан. Элроса постигло изгнание, куда более страшное, чем его судьба. И сейчас владыка Элронд просил невозможного. Отпустить проклятого эльфа. Практически простить того, кто так издевался над ним. Он неспеша шёл за эльфом, и удивлялся, почему Элронд просит за предателя, но все мысли выветрились из головы, когда владыка Имладриса привёл его к старым конюшням. Вид их был ужасен. Крыша просела и сгнила, стены были ветхими и покрытыми какой-то серой слизью, да и запах был как от выгребной ямы. Склонившись под нависшей низко балкой и прижимая ладонь к носу принц прошёл внутрь за грустным владыкой Элрондом. Если бы он встретил это… существо… то никогда бы не заподозрил в нём Элроса. На трухлявом тюфяке лежал и едва дышал всё же эльф. Но его внешний вид удручал. Спутанные чёрные волосы, влажная, липкая кожа, окровавленные пальцы без ногтей. Запах гниющей плоти и мутные глаза на исхудавшем лице. Принц надеялся, что он выглядел получше. Он передёрнул плечами и спросил: — Я понимаю, почему вы держите отступника в старой конюшне, но неужели не нашлось тюфяка получше и тряпок почище? — Конюшня не старая. И поверь мне, Леголас, и тюфяк и одеяло были нормальными ещё три часа назад. Твой отец наложил на него проклятые печати. Они не дают ему жить, но и умереть не дадут. Именно поэтому он не стал орком, но и не остался эльфом. Поверь, я бы смог прервать его путь, но с тех пор как мы нашли его, он зовет тебя и молит о прощении. — А если я не могу. Он… — Он всё мне рассказал, во всех подробностях. Сначала он просто злился, потом жалел, но сейчас горько кается. Отпусти его. Просто скажи, что он желает услышать и отпусти. Принц задумался, а затем обратил внимание на то, что хоть и стоял рядом с Элросом, тот никак не реагировал. — Нет света в его глазах, нет покоя в его душе, — ответил Элронд на невысказанный вопрос. — Он слеп? — Нет, он видит, достаточно для того, чтобы ползать на коленях, но не более. — И где вы его нашли? — Отбили у орков. Он был игрушкой тёмных тварей где-то с полгода. Принц кивнул, присел на корточки и, посмотрев в мутные гноящиеся глаза, решился. В нем уже не было страха, боли или злой памяти о том, что этот эльф творил с ним. Он и впрямь понял, что не держит зла и не хочет множить страдание в этом мире. Тогда он тихо ответил: — Я прощаю тебя, Элрос, и больше ты мне ничего не должен. Серая хмарь немного расступилась, а затем и вовсе сгинула, и Элрос вздохнул полной грудью. Точнее, вздохнул бы, если бы лёгкие не болели. Сейчас он смотрел на Леголаса, как и положено в его положении. Грязь взирала на принца, тот скривился и повернулся к выходу. Из последних сил он рванулся к тому, кого едва не погубил. На коленях подполз к мягким коричневым сапогам из оленьей кожи, согнулся и поцеловал его, обхватив его ноги: — Благодарю за милость, — кровь осталась на коже, и Элрос задрожал от ужаса. — Простите, аранен, я испачкал. Леголас и сделать-то ничего не успел, а падший эльф уже слизывал кровь с его сапог. Слизывал и плакал. — Прекрати! — грозно воскликнул принц, и Элрос замер, по привычке ожидая орочьего кнута. Он вздрогнул, когда его плеча мягко коснулись. Принц приподнял его подбородок, посмотрел в запавшие глаза. Элрос не выдержал, отвёл взгляд. — Убей меня. Я заслужил, — но принц решил иначе. — Menno o nin na hon i eliad annen annin, hon leitho o-ngurth, — Элроса окутал слабый свет. Настолько слабый, что заметить его смог только Элронд. Леголас же бережно отпустил своего врага и направился к своей свите, а владыка Ривенделла подозвал слуг. — Он больше не опасен и не сеет разрушение, смерть и грязь. Несите его в целительские палаты. И пока слуги, подчиняясь приказу, зажимая носы от запаха, укладывали его на носилки, он всё слышал слова благословения от принца Леголаса и жаждал наконец умереть спокойно.