Цветы (для) Софи Пендрагон

      Отгремели волшебные праздничные салюты, знаменовавшие победу Ингарии в войне. На иссиня-черном шелке ночного неба, усыпанном золотыми хрусталиками звезд, расцветали экзотические цветы удивительных форм и расцветок, расписанные искусными узорами. Из распустившихся бутонов вылетали стремительные, цветастые птички со смешными хохолками и длинными, пушистыми хвостами. Россыпь замысловатых перьев, сопровождавшая изящный, витиеватый полет, медленно осыпалась на восхищенно замершую толпу. Касаясь крючковатых носов и раскрасневшихся щек, перышки таяли, оставляя на коже ласковое задорное тепло. (А дети помладше также утверждали, что на вкус они были как фруктовые леденцы.)       А за птицами появились и дикие звери: они игриво носились друг за другом в непонятном животном танце, и их живость, сила и внутренний огонь рассеивали ночной мрак – как и сотни счастливых улыбок.       Потом, уже в спальне, Хоул с уставшей, мягкой, умиротворенной улыбкой признался, что в эти праздничные ночи они с Салейманом сотворили одно из самых прекрасных чудес за всю его долгую, темную, безрадостную жизнь... Которая, конечно же, была такой, пока в неё нагло не вторглась одна милая, до безобразия любопытная и донельзя бодрая старушка.       На что Софи, наигранно закатив глаза, самым естественным образом заметила, что до этой старушки жизнь Хоула была наполнена весьма приятным времяпрепровождением с множеством милых девиц... Естественно, женщина понимала, что чародей сказал про "несчастную жизнь" только чтобы прибавить поэтичности своим словам - и драматичности моменту. И набить себе цену.       «И их страшно недовольными – и просто страшными – тетушками с зонтами, скалками и злобными собачками, - придворный маг даже содрогнулся, припомнив наиболее «близкие» встречи с многочисленными родственницами своих избранниц (и их зонтами и скалками). – Это перечеркивает все светлые моменты моей веселой разгульной молодости… И конечно же, бывшей веселой разгульной молодости. Ведь сейчас я, счастливо женатый на самой очаровательной – и очаровательно сующей свой нос во все возможные дела – женщине, вступил в веселую, хоть и не такую разгульную, зрелость. Да и вообще, у меня тогда даже не было сердца, так что все те… знакомства не в счет!»       Естественно, Софи деликатно промолчала, услышав слово «зрелость». К тому же, она почувствовала на своей шее легкий, нежный, игривый поцелуй, так что желание что-либо комментировать отпало само собой.       Как придворный маг Хоул часто пропадал во дворце. Поначалу Софи это немало удивляло: война была окончена, Болотная Ведьма уничтожена, какие-либо иные угрозы масштаба целой страны не успели возникнуть. Однако, несмотря на все это, во дворце умудрялись чем-то занять своего придворного мага. Временами, когда Софи пребывала в особенно мрачном расположении духа, ей начинало казаться, что Вселенная просто отчаянно не хочет, чтобы женщина могла на все 100 процентов насладиться положением молодой законной жены…       Хотя обычно уже на следующий день Хоулу удавалось разуверить ее в том, что судьба плетет какой-то подлый, ужасно несправедливый заговор против Софи Пендрагон. Более того, мужчина успевал даже покрыть с излишком моральную компенсацию за свое отсутствие. В общем, Софи было грех жаловаться.