***
Его окружение какого-то чёрта чёрно-белое, но какого именно не понятно. Это не игра — это действительно мракобесие какое-то, возможно, что даже экзорцизм будет бессилен. Будто бы он знал, как правильно изгонять дьявола. Сердце пытается пробить рёбра, в нескольких шагах от него стоит охотник, на удивление цветной. Эзоп внимательно изучает человека перед собой, ничего выдающегося, но где-то он его уже видел. Охотник машет ему рукой и улыбается, словно бы они на прогулке. Не вовремя же бальзамировщик поставил гроб, из всех выживших Карл видел только девочку-садовницу. Та с каким-то испугом в глазах ринулась на другой конец карты, пробежав около машинки и призывая его пойти за ней. Эзоп на это лишь покачал головой и решил, что возможно ей понадобится помощь — забальзамировал её. Зря он это сделал, потому что несколько минут назад кого-то сбили с ног, но взглянув на статус своих товарищей, он так и не понял проблемы. Определённо где-то в этих часиках подстава. — Эзоп Карл? — человек с голубыми глазами улыбается парню такой милой улыбкой, даже не верится в то, что перед бальзамировщиком маньяк. Голос у этого человека весьма знаком. Где же он его слышал? — А вы? — Джозеф, — он делает реверанс, — я фотограф. Десолньерс не торопится к нему подходить, не заносит для удара шпагу, а просто стоит и смотрит. Изучает, думает про себя Карл. Кажется, Эзопу кое-что недоговорили в начале матча, ах точно, тактику действий, например. Он конкретно не знает что делать, бежать или продолжать беседу? Собеседник из него такой себе. Приступ кашля выбил его из равновесия, бальзамировщик согнулся над машинкой от боли в легких. Маньяк с каким-то обеспокоенным взглядом покосился на него, но потом, взяв себя в руки, продолжил беседу. Француза интересует один вопрос: «Разве обитатели особняка не должны выходить из матчей с более минимальными потерями?». — Так вот почему ваши глаза такие, — через силу хрипит парень. Охотник наклоняет голову набок, Эзоп находит это милым. — Мистер Джозеф, почему я ещё жив? — Потому что ты не знаешь одной особенности мира фотографий, — фотограф думает, что этой встречи не должно было произойти. Он подходит ближе и взъерошивает выжившему чёлку. Эзоп шарахается от прикосновения. — Мистер бальзамировщик, вы прошли сквозь фото, — улыбка не сходит с его лица, напротив, она становится ещё слаще, — опять, но знаете ли вы, что ваша копия сейчас сидит на стуле? Растерянность в серых глазах первое, что замечает охотник. Какой же милый мальчик, ни черта не знает о его способностях. Он определённо не должен достаться Джеку. — Моя копия? Если раньше он понимал концепцию «почини пять машинок и вали», то сейчас появились какие-то подводные камни, которых стоило бы ожидать. Например, осьминог, который помимо того что говорит и имеет кучу глаз, так ещё вроде как божество, уже должен был намекнуть на капитальный пиздец. Карл предпочёл списать всё на мистику, но вот этот индивид вполне себе обычный. — Ты и мисс Вудс были ближе всех. — Что… — Прости, cher garçon*, — он толкает парня к церкви, — но эта игра жестока по отношению ко мне и Джеку. Если бальзамировщик побежит в церковь, то наткнётся на координатора, а та его поставит на ноги. Ей должно хватить времени. Продлевать страдания этого парня то ещё сомнительное удовольствие, Клод его бы упрекнул. Эмма, вероятно, побежала на другой конец карты, если он успеет посадить её копию на стул, то появится неплохой шанс осуществить это в реальности. — Мистер Джозеф, вы же понимаете, что милосерднее будет убить меня? — Эзоп не торопится бежать. — Живой? — в ответ быстрый кивок. Десолньерс не эти слова хотел услышать, мог ли он тогда смягчить удар? — О, теперь я вижу. Было ли больно, когда он ударил тебя? — Карл пару раз моргает, фотограф расценивает этот жест как удивление. — Молчишь? Действительно, убить тебя куда милосерднее, — он сжимает своё оружие сильнее, — но я этого не сделаю, потому что в итоге ты пожалеешь об этом решении. — Уходя в другую сторону, Джозеф тяжко вздохнул. — Беги пока есть время. Это не он, этот выживший самый обычный, не стоит выделять парня из общей массы. Так будет только хуже. — Спасибо, — тихий шепот парня не был услышан. Последовав совету охотника — он побежал. Без задней мысли об обмане, без всякого опасения, доверился дурачок. Когда в церковь врывается Эзоп — все обретает цвет, а сам он падает от внезапной боли. Координатор вздрагивает от неожиданности. Спина горит, чувство, будто её испласовали ножом, и то в лучшем случае. Дышать становится ещё тяжелее, подступает очередной приступ кашля. — Он дал тебе сбежать? — Марта ещё ни разу не видела от фотографа такой милости. — О Боже! — Террор шок? — прохрипел карл. — Его способность довольно отвратительная, — она начинает оказывать первую помощь, бинтуя призрачные раны, — как и наносимый урон. Мы не выйдем из этой игры без потерь, в лучшем случае будет ничья. Бальзамировщик молчит. Значит это милосердие секундная заминка и не более. Большего он и не ожидал. — Наиб ранен, Эмма сидит на кресле. — Карл хмыкает, недолго ей на нём сидеть, он успел забальзамировать девочку. — Ситуация хуже не придумаешь. — На самом деле очень даже придумаешь. Сердечко координатора забилось сильнее, Карл тоже это заметил. — О нет! Нам нужно убираться отсюда. — Бехамфил смотрит в проход, замечая знакомую фигуру. — Уже нашёл? Да быть не может! Фотограф дефилирует между скамейками, не торопясь, с грациозностью кошки идёт в их направлении. Марта делает последний оборот, Эзоп встаёт на ноги. Пошатываясь и кашляя, он смотрит на координатора. — Бальзамировщик, — девушка сильнее сжимает своё оружие, — ты сейчас бежишь к Субедару и лечишь его.***
Был ли смысл пытаться? Наверное был, потому что так он хотя бы спокоен и не испытывает угрызений совести. Эмма пробегала от фотогрофа достаточно долго, но они не успели её спасти. Девочка кричала, что бы её оставили, но координатор не смогла. А ещё Джозеф теперь дня два будет проклинать его, ибо Субедар умудрился заехать тому не только палеткой по голове, но и ногой. Удивление в глазах Марты было чем-то, он готов повторить, что бы увидеть это перекошенное лицо вновь. Жаль только он не успел её спасти, так ещё и сам подставился. Наиб отсиживал последние секунды на стуле, крича бальзамировщику валить к люку. Смысла в этом действии никакого, на четвёртый раз он сам не встанет. Это конец, если фотограф не найдёт его то парень умрёт.***
— Ты остался один? — он садится перед бальзамировщиком. Карл кашляет, давится собственной кровью и дрожит. Его лихорадит, последствия гипотермии оказались достаточно патовыми. Если бы он только знал что можно сдаться, то непременно сделал бы это ещё в начале. — Я, — в глазах плывёт, — умираю? Джозеф кивает, остались минуты до того как бальзамировщик умрёт от потери крови. Эта сцена словно бы вырвана прямиком из прошлого, только умирает сейчас Эзоп. Охотник не смеет нанести последний удар, потому что некто очень похожий на него самого стоит перед бальзамировщиком и качает головой. Этого не должно было произойти. Какая ирония, ему больно на это смотреть, прав был Потрошитель. — La liberté commence par l'ironie**, — он берёт его на руки. — Это странно, — Эзоп смеётся, когда холодные руки касаются его лба. — Вы мертвы, мистер фотограф? — Ma chérie***, — у парня температура, он опять не вспомнит его слов, — ты интересный выживший.— Могли бы мы поговорить вне игры?
***
Паника царит в крыле выживших. Последний участник свалился с ног, как только оказался во дворе поместья, истекая кровью. — Эмили! — Эмма кричит, видя в каком состоянии, вернулся бальзамировщик. — Мисс Дайер! — Субедар подхватывает панику девочки. — Дайер! Доктор Дайер! — Майк кричит громче всех, пока Нортон не даёт ему подзатыльник. — За что? — За всё, — шахтер качает головой, потом кивает единственному адекватному человеку подойти и помочь. Пророк, прихрамывая, подбирает дрожащего парня, на что Субедар кричит перестать и сам перехватывает инициативу тащить бальзамировщика к доктору. Илай кивает и садится на ступеньки, зная, что Наиб потом устроит ему разбор полётов, сделай он хоть шаг с этого места без помощи. Забота она такая, особенно когда она исходит от наёмника. Тут либо вешайся, либо терпи. Эзоп кашляет кровью. Наёмник старается не смотреть на это, ему хватило подобного на войне. Доктор Дайер открывает дверь торопясь успеть на крики, но группа из нескольких человек подоспела к ней сама. Марта, которая бледнее мела, Курт, что выбежал из библиотеки, узнав о результатах игры и Наиб, тащащий Эзопа. — О боже… — Эмили смотрит на кровь, её сердце бьётся с бешеной скоростью. В голове из раза в раз повторяются слова «только не снова». — Он? — Три террор шока, — Марта еле выдавливает из себя слова, — на один из которых он встал сам. Истёк кровью? — Сбежал, — отрезает все предположения Курт. — Его статус числится как сбежавший.***
Мичико сидела в кресле и её, честно говоря, в последнюю очередь интересуют оправдания фотографа. Материнство на этого большого мальчика она брать не собирается, Джека хватает с лихвой. Робби тоже навалился со своими детскими истериками, — он-то ребёнок, ему можно — но это уже проблемы Потрошителя. Джозеф выглядит весьма плачевно, она видела такое лишь единожды, когда была годовщина смерти его брата. — Отпустил его? — гейша ломано улыбается, потому что иначе не получается. — Твои вольности когда-нибудь аукнутся. — У нас нет чётких запретов, — он хватает чашку чая и долго всматривается в его дно, — у нас есть отсутствие тех или иных поблажек. Донести последнего выжившего до люка — не критично, с одной стороны это даже милосердно. — Джек убьёт его, Джозеф, ты лишь продлил страдания. — Француз затравлено смотрит на гейшу. — Было бы куда милосерднее перерезать ему горло.«Мистер Джозеф, вы же понимаете, что милосерднее будет убить меня?»
— И лишить шанса на побег? — Он напоминает тебе его? Поэтому ты влез в матч Хастура? — а потом девушку осеняет. — Да быть не может… Джозеф? Галлюцинации? — Он не Клод, я прекрасно это понимаю, — смысла скрывать — нет, — на мгновение я увидел его, он качал головой стоя перед этим парнем. В конечном итоге, я же убью его?