Бывают моменты, когда охотников переклинивает. Джек этим страдает достаточно часто и милосердие от этого ублюдка может получить только путешественник и то не всегда.
Илай был в ужасе: сначала бальзамировщик хромой походкой дефилирует мимо его носа, прижимая окровавленную руку к себе, а после раздаётся нечеловеческий крик и наёмник падает от террор шока. Сова бьётся в панике и Эзоп впервые за несколько недель говорит отвратительную правду: — Я боюсь, — тихо начал он, потому как из-за боли в горле было почти невозможно говорить, — что сдаться будет лучшим вариантом. Чистая логика и ни грамма чувств. Это было бы правильным решением, думает Кларк, жаль, что за пару лет его логическое мышление разложилось в пользу целостности наёмника. — Нет, — Илай категоричен и Карл не имеет ни возможности, ни сил оспорить это. — Я могу вывести матч в ничью. Эзоп, убедись, что он выйдет из ворот. — Звучит слишком сломано и неправильно. — Мне всё равно как он пересечёт их. Главное не подходи к воротам, дай их открыть и только потом тащи Найба в них. Ничего не остаётся — лишь немое согласие висит в воздухе. Карл хромает к машинке, кашель сдавливает легкие, а кровавое месиво из букв мелькает мутной картинкой перед глазами. Друид сделал все возможное в оказании первой помощи, но этого слишком мало. Сова отправляется на поиски, а пророк хватается за сердце от увиденного. Потрошитель грубо хватает истекающего кровью парня за ногу и тащит несколько метров лицом в землю. Наиб не издает ни звука и это пугает больше чем кровавый след, что тянется за ними. Он не сопротивляется. Сказать, что охотник был не в духе — значит, ничего не сказать. Друид хочет верить, что справится сам, что сможет помочь. Но это не так… Эли просит помочь адвоката, но тот упорно игнорирует спам. А потом пророк понимает, что бальзамировщик бросает шифр и зачем-то идёт в их сторону. Джек не ведётся на провокации Карла. Он не уходит дальше пары метров от стула и это чертовски разочаровывает. — Что ты творишь? — он хватает Эзопа за руку, оттягивая от зоны поражения туманных лезвий. — Помогаю, — звучит не очень-то правдоподобно. — Гроб стоит на другом конце карты, я попробую его спасти, а ты постараешься увести. — Что будешь делать потом? — Сделаю кое-что более безрассудное. Их хрупкий и ненадёжный план трещит по швам в тот самый момент, когда Риппер бьёт по бальзамировщику и тот оседает на снег. В глазах пляшут черные пятна, но он убежден, что пророк спас своего парня. Джек не добивает его, он рычит что-то про похороны живьем и стремительным шагом идёт по пятам за наёмником. Эзоп кидает снежком тому в голову и каким-то чудом попадает. Это даст им время сбежать. Нужно лишь получить террор шок и прийти после этого в себя. Хоть что-то идёт по плану. Потрошитель разворачивается к нему и с диким рычанием замахивается лезвиями. Бальзамировщик растворятся черной жижей, оставив в руке охотника скальпель. Илай в это же время проделывает просто колоссальную работу и им удаётся скрыться за стеной. Сердце больше не пытается выскочить из груди. Пророк аккуратно оборачивает раны, а после поднимает своего товарища. Крови было много, настолько что бинты пропитались насквозь, нормальные люди умирают от такого. — Поторопись! — Эли с шипением подтолкнул наёмника в сторону машинки, а тот в ответ смог лишь кивнуть. — Не молчи, пожалуйста… — Эзоп… — слишком невнятно, слишком задушено и тихо. Кровь стекла по подбородку на бинты, наёмник замолчал, словно бы оценивая свои возможности. Это не хорошо. — Эли… надо. Договорился... Он не мог не нервничать, подходя ближе к мужчине, которого любил. — О… — его глаза расширяются в понимании, друид протягивает замерзшие руки к шее Субедара, — всё будет хорошо. Расшифровывай, я уведу его отсюда. Он хочет возразить, хочет сказать что оно того не стоит. Самопожертвование это, в конце-то концов, в его духе, он не может принять, что Эли пойдёт туда один. Но его голос не столь давно окончательно отказал. Что-то скребётся в его сердце, что-то, что кровавой раной ноет и говорит ему потянуть парня на себя и рвануть в сторону Джека самому. Кларк уходит, куда раньше, чем Наиб преодолевает внутренний кризис. Несколько минут. Всего лишь несколько минут и все должно закончиться, так им казалось… Илай сидит в первый раз за игру и Наиб уже готов кинуться на выручку, но не успевает. Сирена звенит в ушах, а бальзамировщик ударяет его своим чемоданом. В глазах стремительно темнеет, просьба пророка была воспринята как нельзя серьёзнее. Он потом разберётся с наёмником, сейчас главное вытащить их из игры. Адвокат действительно открывает ворота, но в последний момент Джек телепортируется к нему и в один удар лишает того возможности сбежать. Пророк спамит со стула, что бы они уходили, а Фредди просит помощи. Эзоп мог бы помочь, но гроб был потерян в самом начале и друид был слишком упрям в своих стремлениях. Тащить на себе тело сложно, но он вполне себе способен это сделать. Он таскал раньше и не такие тяжести. Наёмник ровно дышит, а кровавый след из их крови тянется по снегу пятнами. Уже у самых ворот потрошитель отвешивает им туманными лезвиями и в поместье они буквально доползают на силе веры. Первым выбегает во двор Кларк и валится вместе с ними на землю. Кажется, он благодарит Карла и пытается вылезти из-под них, но у друида перебитая левая рука, и насквозь пробито пятернёй бедро. Наиб приходит в себя, он ругается и чуть ли не воет от боли в ребрах. У Эзопа темнеет в глазах, последнее, что он помнит это французские выкрики.***
Фредди однозначно пострадал меньше всех — зашить на спине пару порезов было не сложно. Марта справилась с задачей, пока доктор Эмили носилась от одного тяжелого пациента к другому. Эзоп вышел из строя полностью, а Наиб отключился спустя пару манипуляций. Координатор проверила пророка в последний раз — он будет в порядке. Гилман прошла в комнату собрать окровавленные тряпки и передала Бехамфил, что Эмма звала её. Атмосфера царила достаточно унылая. Никто не проронил и слова о случившемся, до момента пока Курт Франк не прошагал на второй этаж и угрюмо не посмотрел на пробегающую мимо девушку. Это будет разочаровывающее зрелище… Он проследовал за ней и пожалел о своём решении. Эмили никогда не будет хорошим хирургом — это не её призвание. Откровенно говоря, на её фоне, рептилия с потрошителем не столь убоги в плане оперативных вмешательств как ему одно время казалось. Он видит, как Эзоп делает резкий и рваный вдох, тот едва ли наполняет легкие. Второй вдох почти такой же ужасный, но в этот раз выглядит стабильнее. Мокрые пряди волос падают на ужасно бледное лицо, это кажется, первый раз, когда он видит его без маски. На полу куча ампул, три из них выглядят одинаково, кажется, девушка сделала все возможное, что бы парень продолжил жить. — Что сказал хозяин поместья? — она затравленно посмотрела в сторону путешественника. — Что решение как и в тот раз за тобой. — Франк думает, что это варварство, она не должна решать, кому играть, а кому нет. — Думаю, что достопочтенный фотограф соизволит помочь. — Я… Марта не заставила себя ждать и, словно чувствуя напряжение, висящее в воздухе, довольно быстро вмешалась в разговор: — Не стоит, — она поправляет капельницу и сжимает руки от безысходности ситуации, — ты не сможешь ему помочь и если выбирать между контрактом с дьяволом и смертью — пусть лучше умрёт. — Эмили, — Курт пытается не давить, — это сложное решение… я верю, что ты сможешь выбрать нужный вариант. — Я не давала клятв… Но я обещала, что буду бороться за каждую жизнь одной девочке. — Она не уверена что это правильное решение. — Я проведу эту операцию в один конец. Скажи Олетусу готовить комнату, и я хочу, что бы охотником был фотограф. — Как в тот раз? Прямо на игровой карте устроишь полевой госпиталь? Черт, ему действительно стоит следить за языком. — Курт, — Эмма подходит медленно, заглядывает ему прямо в глаза и тянет губы в жуткой улыбке, — замолчи, пожалуйста. Почему ты так ненавидишь мисс Дайер? — выпаливает девочка и тут же жалеет об этом, потому как он удивленно смотрит на неё. — Ты знаешь почему, — говорит путешественник, словно бы это очевидно. — Нет, я знаю, почему ты ненавидишь то решение, но не саму мисс Дайер. Он ничего не отвечает и этого более чем достаточно для всех присутствующих. Некоторое время они стоят в тишине, пока Франк не решает уйти. Садовница перестаёт кривить лицо в отвратительной гримасе, считая свой долг выполненным, она возвращается на стул рядом с наёмником. Остаётся только ждать окончательного вердикта.