***
— Давно я не слышал таких речей от тебя, — не отставал Шисуи, следуя по пятам своего друга. Середина дня заставляла солнце быть жестоким, обрекая всю страну Огня на мучения от жары. Два друга спокойно шли по улицам Конохи, желая перекусить после утреннего собрания и возни с документами. Итачи остановился, чтобы взглянуть в лицо своего кузена и тяжело выдохнул: — Сними с себя эту улыбку, — без эмоций попросил он, — ты знаешь, что это была моя обязанность как капитана... Он замолчал, заметив, что Шисуи смотрит куда-то в сторону. Проследив за направлением его взгляда, он обнаружил источник интереса - цветочная лавка. Медленным, осторожным шагом тот подошел к прилавку, вглядываясь в пышный розовый кустарник. — Камелия, — послышался звонкий женский голос из под открытого окошка, — сейчас не сезон, но наш уход заставляет ее цвести. Итачи подошёл ближе и уловил резкий запах бутонов, до боли знакомый. — Яманако-сан, — поприветствовал младший Учиха, вежливо кивнув головой. Блондинка ослепительно улыбнулась на впечатляющие манеры. Она высунула голову чуть больше и, смягчив до невозможного голос, исправила его: — Пожалуйста, просто «Ино», — попросила она, отказываясь от формальностей и переводя взгляд снова на цветок, — заинтересовало? Шисуи ответил не менее яркой улыбкой, добродушно сказав: — Не то, чтобы... — начал он, подбирая слова, — просто она мне напомнила одного прекрасного человека. Сиюминутная улыбка охватила Ино при осознании ситуации. — Хмм, — довольно хитро промычала она, — я делаю персональные духи для этой персоны, — кинула девушка прямо, разрушая его маленькую загадку на личность «прекрасного человека». «Я ведь ее лучшая подруга, черт возьми!» — Прокричала она внутри себя, подобно иннер-Сакуре. Она прекрасно знала, что сегодня у самого тихого Учихи в этом мире намечается «деловая встреча» с ее лобастой. Это то, что длинноволосая блондинка выведала у нее за завтраком, отчаянно пытаясь узнать почему сегодняшний вечер трудолюбивого медика был занят. Она зажимала ее своей настойчивостью пока та с потрохами не сдалась. Поговорка гласила: "расскажи другу секрет и он станет твоим врагом"; в нынешней линии Яманака переводится как "доверить какую-то информацию Ино - это все равно, что продать свою душу самому дьяволу". И, как и в Великих ошибках истории, Сакура явно не осознавала великую глупость, которую она тогда совершила, рассказав об этом приглашении. Ино была непризнанным экспертом в раскрытии симпатий и была уверена, что Учиха в обычной жизни не приглашает никого обсудить любые дела в неформальном уединении, поэтому явно претендует на нечто более интересное. — Вы действительно умеете делать такое? — Поинтересовался Шисуи, стараясь не зацикливаться на ее разоблачении. Он не особо и скрывал о ком шла речь, но решил подыграть маленькой победе игривой блондинки. — Это один из многих моих незарегистрированных навыков, — усмехнулась она. Игра слов была обыденной и девушка решила прекратить ее, подложив голову на руку и просто наблюдая за двумя прекрасными брюнетами, которые не особо куда-то спешили, но явно не хотели здесь задерживаться. На самом деле ее немного смутило замечание мужчины: в ее духах нотки камелии получились слабыми и, чтобы почувствовать их, нужно быть в непосредственной близости к носителю аромата. Внезапно в ее голову пришла небольшая идея, которая могла бы доказать одно из всплывающих предположений: — Меня просто однажды вывел из себя ее вечный запах лекарственных трав и я решила, что нужно с этим что-то делать. — Начала она, наблюдая как они спокойно слушали ее лепет. — Вы очень заботливы, — вежливо вмешался Шисуи. Ухмылка Ино снова вернулась на место: — Но на самом она предпочитает простые цветы, — непримечательно сказала девушка, заметив, как привлекла их внимание, которое они прекрасно скрывали, — она всегда говорит, что обычные ромашки наполняют ее спокойствием и гармонией... Но я считаю, что в этом нет никакой романтики. Шисуи запоздало кивнул и блондинка заметила поступающее тепло в его взгляде: «Бинго!» — подумала она, узнавая это выражение. Девушка победно улыбнулась, но увидела готовность Учих продолжить путь. — Спасибо за беседу, Ино-сан, у вас замечательные цветы, — начал Итачи, заставив блондинку нахмуриться. «Ты буквально ничего не говорил», — отозвалась она в своей голове и в эту же секунду встретила его пронзительные глаза, которые будто читали ее мысли: это был просто взгляд, даже не достаточно длинный, чтобы быть осмысленным, но все же пугал своей интенсивностью. Она слегка сглотнула. — Увидимся ещё, удачных тебе продаж, — не отпуская улыбки, попрощался Шисуи. Ино вглядывалась в их отдаляющиеся спины и ее задетый нрав не выдержал, сломав любой механизм самоконтроля. Она наполовину высунулась из окошка и прокричала, привлекая к себе внимание: — Сакура гениальна, — проговорила громко Яманака, делая тон ровным, без начальной игривости, заставляя мужчин остановиться, — Умна как хлыст и может оценить ситуацию быстрее, чем шаринган может... К сожалению, это все ограничено полем боя и госпиталем. В частных делах Сакура немного медлительна в понимании, поэтому стоит говорит ей все прямо! Итачи даже не шелохнулся, а его кузен лишь медленно повернулся, натянув привычную улыбку и доброжелательно кивнул, показывая, что она была услышана. — Камелия очень ей подходит, — приветливо ответил Шисуи, развернувшись и продолжив свой путь. Девушка вернула себя в исходное положение и нахмурившись выдохнула, заставив челку взлететь от лица. Она скрестила руки на груди и промычала себе под нос: — Черствые Учихи!***
Сакура села за стол напротив парня, совершившего внезапный визит. Мама позаботилась о формальностях, приготовив особый чай для гостей и оставив друзей в уединении. — О чем ты хотел поговорить, Шикамару? — Спросила она, касаясь кончиками пальцев горячей кружки, испускающий ароматный запах горных трав. — Не стоило так меня принимать, — скорчив хмурое лицо, заметил брюнет и оглянул содержимое стола, — я просто хочу перекинуться парой слов. Сакура нахмурилась в ответ, театрально закатив глаза: — Но все же ты здесь, — выдала девушка, — моя мама может очень надоедливой, когда дело касается меня и моего окружения. — Скорее чрезмерно заботливой, — исправил ее парень, все же решив отпить пару глотков из чашки, — это очень напряжно. Сакура вернула спокойное выражение лица и отпустила голову, выражая полное сожаление: — Ты пришел поговорил насчёт последнего похищения? — Начала она, — Мне так жаль, что из-за меня ты пострадал, Ши... Каштановый взгляд брюнета стал слишком серьезным, заставив Харуно прерваться: — Не говори глупостей, — строго прервал он, — Ты, я и все мы в этом замешаны. Мы не позволим тебе нести это бремя одной, — его глаза снова поникли, — возможно раньше тебе бы было легче, если тогда мы доверяли больше твоим действиям. Сакура отрицательно помахала головой, ее пальцы нервно кружили вокруг ореола фарфоровой чашки, слегка обжигаясь от исходящего пара: — Достаточно того, что ты смог меня поддержать... Благодаря этому я не сдавалась, — успокаивающе сказала она. — Я должен уладить кое-какие дела в Суне, — проговорил он, отпустив чайную кружку. — Боюсь, наши пути должны разделиться на несколько месяцев. — Объявил он, впиваясь темным взглядом в своего друга, выглядя довольно расстроенным. Кровь застыла внутри у Сакуры. — Разве это не опасно? — Насторожено спросила она. — Не для меня, - скорее всего всем врагам уже известно, что я не несу никакой полезной информации... — Он сузил глаза на девушку, — но именно поэтому ты всегда будешь основной мишенью. Девушка печально опустила голову, прекрасно осознавая своё положение. Шикамару не сводил с неё глаз и она поняла, что у него созрел какой-то план. — Сакура, я предлагаю стереть из твоих воспоминаний все детали создания техники. — Настойчиво предложил он. На секунду глаза розоволосой расширились, но сразу погрузились в понимание. Шикамару дополнил свой план: — Это можно сделать многими способами, но самый надежный и безопасный из них - это с помощью шарингана. К счастью, сейчас у нас достаточно квалифицированных и могущественных носителей.... Ты сама уберёшь то, что считаешь нужным. Сакура задумчиво кивнула, полностью соглашаясь с его предложением. — Я уверена, что способна когда-нибудь снова создать подобную технику, но надеюсь, что мне больше не придётся это делать. Шикамару выдохнул: на самом деле он считал, что будет сложно просить ее сделать этот шаг, но остался приятно удивлён встречным понимаем ситуации. — Твой чай остыл, — кинул брюнет, заметив, что она так и не притронулась к своей чашке. Он медленно встал и закинул руки за голову, спокойно добавив, — Спасибо за гостеприимство, но мне нужно подготовиться к отбытию - завтра утром я ухожу. Сакура встала следом, нежно улыбнувшись и проводив его ко входной двери: — Я рада была тебя увидеть. Она отворила дверь, пуская вечерний холод. В этот же момент у порога показался мужской силуэт, который стал узнаваемый как только на него упал свет из дома. — Итачи-сан, — неожиданно резко выдала девушка. — Сакура, — Ответил он без всяких формальностей и перевёл взгляд на стоящего рядом парня, слегка кивнув головой, — Нара Шикамару. Каштан столкнулся с ониксом, переглядываясь в почтительном молчаливом приветствии. На самом деле гений Нара мог сложить в голове немного карт и понять, почему наследник семьи Учиха оказался у дома Харуно, но он никогда не поддавался влиянию своей напарницы Ино, которая не против копаться в чужих отношениях. Это всегда было слишком напряжно, поэтому он решил не давать возможности молчанию повиснуть в воздухе и просто снова повернулся к розоволосому другу, чтобы сказать пару слов на прощание: — Хокаге знает о моем плане, поэтому оставляю принятие решений за вами. — Кратко бросил он, — Будь в безопасности. — Ты тоже... — Приветливо ответила девушка, — Спасибо, Шикамару. Парень не смел больше оставаться, последовав прочь в пустоту вечерних улиц гражданского района деревни. — Сакура? — окликнул длинноволосый брюнет, находясь под порогом двери и снова привлекая ее внимание, — Я что-то прервал? — спросил он, позируя своим пытливым взглядом на девушку. — Нет, — возразила она, не особо скрывая мотивы визита Шикамару для них двоих. Она схватилась за край своей одежды, рассеяно добавляя, — мы собирались поужинать... Я буду готова через минуту. Он медленно кивнул и девушка скрылась за дверью, чтобы просто распустить свои беспорядочный хвост и взять на вооружение несколько кунаев. Вечер, уже довольно прохладный, но казался ей спокойным. По пути в простую забегаловку, которую выбрал Итачи, чтобы не быть в поле зрения множества людей, они ни разу не заговорили, держа товарищеское расстояние между собой - не близко, не далеко. Сакура закрыла глаза, чувствуя, как тёплый ветерок ласкает ее щеки, застенчиво улыбнулась, обращая внимание на сонату, испускаемую с каждым порывом. Она чувствовала себя в полной безопасности и в абсолютном спокойствии, даже когда они вели простые разговоры во время их ужина: немного об улучшенном состоянии его здоровья, ещё меньше об изменениях на работе и лишь пару слов о новой одиночной миссии Шисуи, - секретное задание. Она не заметила как они снова вернулись в оснащённую желтыми фонарями улицу, - уже не столько оживленную, - чтобы зайти подальше, следуя за молчаливым эхом лесной глуши. Спокойствие девушки улетучивалось с каждым шагом от жилого района, потому что она даже не знала как можно начать настолько трепетный разговор о кошмарах, преследующих их каждую ночь подобно тени. Сакуре приходилось обуздать свою неудачную склонность к болтовне, когда она чем-то взволнована. В ней было слишком много от отца, - такого глупого и вспыльчивого человека, - часто с упреком замечала она. И хотя это стало лучше контролируемо с возрастом, но она все ещё могла легко выпалить неуместные фразы, которые не должны использоваться в общении с высокоинтеллектуальным гением Учиха. И если в больнице или на миссиях она просто следовала профессиональному языку, то в непосредственной обстановке все заходило в тупик: как с ним следует общаться? Когда они подошли к небольшому пруду, где темно-синее небо подстраивало все под свои оттенки, Сакура внезапно придумала с чего начать: — Сегодня Шикамару предложил мне стереть детали техники из моей головы с помощью шарингана... — Начала девушка, стараясь придать диалогу хоть какую-то конструктивность. Она слегка повернулась к брюнету, чтобы увидеть как он сканирует местность со своим шаринганом, - скорее для того, чтобы убедиться в безопасности вокруг них. — «Всегда начеку,» — Пробубнила она у себя в голове, смотря как его глаза все же взглянули на неё, прожигая своей интенсивностью и стойкой сдержанностью. — Ты согласилась, — кратко предположил он, впитывая взглядом каждый контур ее тела, очерчивающийся лунным сиянием. Сакура проследила за его уверенными словами, также твёрдо заявляя: — Вне сомнений, — ответила она, — Шикамару пострадал из-за этого и я... Итачи подошёл на шаг ближе, чтобы тихо произнести: — Ты стираешь их только поэтому? — настойчиво спросил он, встречая недоумение с ее стороны, — ты имеешь довольно много власти с этим знанием и могла бы... — О чем ты, черт возьми, думаешь, Учиха? С чего это желание защитить близких не может быть единственной причиной? — Выплеснула девушка, взорвавшись на своём месте. С его стороны была какая-то внутренняя борьба, чтобы не рассмеяться над тем, как легко эта маленькая куноичи перед ним могла рассердиться или смутиться. Это была одна из причин, по которой он действительно был заинтригован этой девушкой. В первый раз, когда она бурно отреагировала во время одного из его обследований, ему было любопытно, как далеко она может зайти со своими эмоциями. И может когда-то он мог быть недоволен ее несдержанными порывами, но сейчас его действия стали играть с ее частым отсутствием самоконтроля, побуждая на такие вспышки. Он подошёл ближе, чтобы увидеть ее слегка краснеющее лицо, которое кричало о недоумении: — Я просто хотела попросить тебя быть тем, кто сможет может мне помочь с этим, ведь это все же моя чертова голова, но... — Сакура скрестила руки на груди, слегка сузив глаза и понизив голос, — я могу обратиться к Шисуи... Губы брюнета сжались в тонкую полоску, когда она произнесла имя его лучшего друга. Итачи мог бы с лёгкостью доверить ему девушку, но в действительности же не желал это делать: — Я ничего не имел в виду, Сакура. — Произнес он так, что эмоции розоволосой будто снова стали зависеть от его тона, заставив ту немного съёжиться. — Это решение полностью зависит от того, кому ты действительно доверяешь, даже если мы не посмеем увидеть больше, чем ты позволишь. Сакура почувствовала, как ее грудь напряглась от сдерживания воздуха, она не помнила, с какого момента она начала это делать, но голова затуманилась, и это говорило ей, что она уже, по крайней мере, пару минут в таком состоянии. Она произнесла на выдохе, снова поворачиваясь к воде: — Я все ещё должна обговорить это с Хокаге... Чувствуя себя измученной и расстроенной неудачным разговором, она подошла к месту у берега пруда, где в неподвижной воде отражался кривой узор Луны между темных туч, обрамлявших все звёздное пространство, скрывая их. Она издала вздох смирения; Сакура ненавидела свой характер, который всегда портил серьёзные моменты. Она услышала небольшой выдох со стороны парня: — Должен признаться, я в этом довольно плох, — заметил он, следуя взглядом за взором Сакуры. — В чем? — спросила девушка, притворяясь заинтересованной ночным пейзажем. — Свидания, — ровно ответил он, наблюдая как девушка слегка удивилась и вновь повернулась к нему, чтобы найти хоть какую-то ложь в его глазах. — Я действительно не могу в это поверить, — возразила она. — Почему же? — весело спросил он, удивляясь, что она должно быть поняла своё положение с ним здесь. — «Ты слишком привлекателен, чтобы страдать от осложнений на свиданиях,» — даже растущий стук ее нервов не давал ей сделать столь наглое заявление, поэтому она лишь ответила, — могу поспорить, что всем девушкам может быть достаточно лишь твоего внимания. Встретив его негодование, она осмысленно добавила: — Это один из твоих страхов? Или ты не можешь с кем-то сблизиться? — Внезапно предположила она, не дождавшись пока он что-то скажет, — я даже не знаю как в этом помочь, но у меня есть одна подруга, которая больше разбирается в подобных вещах. Итачи тяжело выдохнул, вспомнив слова этой самой блондинистой подруги, которая оказалась абсолютно права в отношении Сакуры - эта девчонка совсем не видит простых вещей, тем более ухаживаний. Он медленно приблизился, на его глазах застыла серьёзность, более резкая, чем обычно, соблазнительная, но ничто не могло сравниться с этим оттенком его голоса - грубым, густым от порыва, как мужчина должен произносить имя женщины, и когда он это делает: «Сакура». Нарочно его рука врезалась в ладонь розоволосой. На секунду она подумала, что он отступит, но с удивлением заметила, что преднамеренный контакт не беспокоит его, и вопреки тому, что она себе представляла, он остался там, позволяя руке слегка притронуться к кончикам ее пальцев в нежном прикосновении. Его глаза смотрели прямо в ее изумруды, а касание медленно перемещалось выше, поднимаясь вверх по ее тонкой руке. Приветливо и раздраженно он погладил большим пальцем кожу ее левого предплечья, прочерчивая нежные, внятные узоры на гладком, ровном холсте ее кожи, заставляя девушку оцепенеть. — Я не собираюсь обращаться к кому-то, чтобы узнать как завоевать твоё внимание. — Сказал Итачи, не делая никакого движения, чтобы уйти. Голос его был низким, чуть выше шепота. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — пробормотала она, прикусив нижнюю губу. Она смотрела на него, сглотнув комок в горле, когда увидела, что оникс его глаз стал еще темнее, напряжение сгустилось между плечами и пульсировала одна вена на шее, - эти слегка заметные мелочи указывали на его волнение. Он думал о том, чтобы остановить себя, - это была лучшая идея и самая благоразумная. Тем не менее, он был воином - слишком сильным, чтобы проиграть, слишком гордым, чтобы сдаться. Итачи отодвинулся назад, все еще близко, невыносимо близко – но уже не давя, не перемалывая. Он отвёл руку, выпрямившись и всей своей ровной стойкостью заявив: — Я питаю к тебе особые чувства, Сакура. Девушка внезапно побледнела. Ее колотящееся сердце так сильно застучало в грудной клетке, что на мгновение она подумала, что оно вырвется из груди; непрекращающееся сердцебиение грохотало в ушах, как при пробуждении от кошмара. Дыхание затвердевает в легких, препятствуя прохождению воздуха, и сводит их психические процессы к жалким уровням: старший брат ее любимого человека признался в своей симпатии к ней. — Это невозможно... — Прошептала Сакура будто сама себе, заставив Учиху вопросительно склонить голову. — Почему же? — Не без удивления поинтересовался Итачи, выпустивший из своей души кусочек себя: если бы она только знала как важны ему такие маленькие признания. — Ты - Учиха Итачи, - ответила она, ее губы дрожали. - ... Наследник клана Учиха, человек, которого следует бояться и уважать... Ты всегда был вне моей досягаемости. Такое заявление вызвало в нем горечь: — И все же ты никогда не понимала, что являешься единственной девушкой, способной дотянуться до меня, - возразил он. Откашлявшись, Харуно отошла на шаг назад и сделала все возможное, чтобы сохранить профессиональную дистанцию до тех пор, пока не придумает, что с ним делать. Он видит в ней больше, чем медика, больше, чем просто куноичи... Он видит в ней женщину. Но Сакура все еще была девочкой; она не знала, как контролировать ситуацию, не была научена тому, как отвергать его зов – или как гладить его, укрощать, побеждать. Ее мысли были заполнены полным негодованием до самых краев - это стало пределом ее умственной цепочки. Она не придумала ничего больше, чем просто сбежать: — Думаю, мне пора домой, — быстро проговорила она. Ей определённо нужно пространство подумать над этой чертовой ситуацией. Ореол разочарования прорезал ониксовые глаза ее спутника. — Хорошо, — понимающе ответил он, следя за ее осторожными передвижениями по тропинке к деревне. Девушка заметила как он следует за ней и быстро кинула: — Я могу позаботиться о себе сама, тебе также стоит вернуться, — нервно улыбнулась Сакура. Учиха покачал головой, и, прежде чем он выдал очередную реплику, они уже шли в направлении ее дома. Холодный воздух встретил их, когда они покинули лесную чащу. В этот раз розоволосая шла впереди, чтобы скрыть своё пылающее огненным румянцем лицо. Девушка, казалось, ускоряла шаг с каждой минутой, поэтому немой путь до ее дома не отнял много времени. Она повернулась, что поблагодарить его и удалиться, но удивилась встречным пылающим шаринганом Итачи напротив, смотрящим слишком интенсивно. — Сакура, сегодня я был серьёзен. — Проговорил он предельно ясно, пытаясь достучаться достучаться до неё. Она снова покраснела, как маленькая девочка. Даже в самых своих диких мыслях она не могла себе представить, что масштабная сила их прошлых ссор может привести к притяжению. Ее чутьё предсказывало, что нельзя уходить без ответа. Девушка собрала все свои силы, чтобы ответить ему с полной честностью: — Я всегда любила Саске-куна и не думаю, что смогу как-то ответить на твоё заявление... — голос подвёл ее, дрожа от волнения. Итачи ухмыльнулся и опустил свой шаринган, оставив темный оникс. Он пристально смотрел на нее, как будто уже знал ответ на её дилемму. Его низкий тенор уверенно ответил: — Для начала тебе стоит быть честной со своими чувствами, чтобы заявлять такие громкие вещи. Зелёные глаза девушки замерли в оцеплении: Харуно Сакура провалилась. Она сделала это, потому что его шаринган увидел больше, чем она могла рассмотреть в себе. Пазлы сложились, подсказывая для чего он его активировал - увидеть эти колебания и сомнения в ее словах. Этот человек был уверен, что разоблачит ее. Ее ноги чувствовали себя так, словно их превратили в пар. Она не знала, она не могла чувствовать их. Она была уверена, что Учиха Итачи только что взял самую болезненную вещь в ее жизни и поджег, раскрывая истинную оболочку. Когда она снова посмотрела ему в глаза, смущение коснулось ее лба, смешанное с разоблачением. Она хотела заговорить, но ее голосовые связки замерли, поэтому девушка лишь стыдливо отпустила голову, чтобы быстро и невнятно прошептать: «Прошу меня извинить», прежде чем скрыться за порогом дома. С неописуемой скоростью Сакура переместилась в свою комнату, плотно закрыв дверь и скатившись спиной по ее деревянной поверхности. Она наконец позволила себе выдохнуть с неподдельным страхом, поднеся ладонь к груди и удивляясь, что, черт возьми, случилось. Сердце Сакуры бешено билось. Она знала решимость Учихи Итачи, но, имея тогда ее так близко, чувствуя во время признания его дыхание так ощутимо к своему лицу, осознавая близость их тел, – эти вещи заставляли ее признать слабость, которую она испытывала к нему. Сакура почувствовала волнение чего-то внутреннего, неукротимого, жар крови и требование женской ласки. Она так давно сложила своё хрупкое сердце по кусочкам и спрятала в темный сундук, который не должен быть открыт до определённого момента. Учиха Итачи раскрыл его без ключей, жестоко сломав замок. И теперь она смогла видеть содержимое этого сундука: внутри были чувства к Саске, ставшие совсем неузнаваемыми. Слёзы потекли по раскрасневшемуся лицу девушки, застывшей в агонии непонятных мыслей. Она не совсем осознавала то, что творилось у неё на сердце: — Почему я чувствую себя предательницей? — прошептала она, сжимая ткань на груди, слегка царапая себя. Ее коленки поджались, чтобы поникшая голова смогла опереться на них. Ветер подбирался из слегка открытого окна и играл с занавесками, подходя к всхлипывающей девушке, чтобы обнять своей ночной прохладой. Она не чувствовала ничего извне, полностью отчаявшись от наплыва запутанных эмоций. Сакура ощущала себя слабее, чем когда либо ещё: всю предыдущую жизнь она была уверена, что ее сердце принадлежит Саске, но нечто другое теперь вмешалось, чтобы посеять сомнения. Именно это смог разглядеть шаринган. Связано ли это с тем, что она не могла посвятить особое внимание своим чувствам к Саске в этой жизни; Или может причина в том, что он постоянно отвергал их, подводя ее усилия к полному краху... Сакура ничего не могла разобрать, но одно ей стало ясно точно: ее некогда глубокая любовь к нему не исчезла, а полностью исказилась. Логика продолжала говорить, что это нормальные вещи, но сердце болит и бьется в истерике, отчаянно обвиняя девушку в том, что она подвела свои чувства, которые привели ее к месту, где она сейчас. Они заставляли ее не сдаваться, бороться и изменить весь мир, чтобы снова пылать во имя любви. Теперь она чувствует, что самое мощное пламя гаснет. Все это убивало ее изнутри. Сон забрал девушку не сразу, мучительно выжидая, когда она выбьется из сил. Ветер так и не бросил ее, кружа в комнате, охраняя ее пространство. Сакура уснула не как сильный врач, не как самый могущественный куноичи или наполненный духом Огня шиноби; она уснула как простая запутавшаяся девочка, которая осталась запуганна отчаянным криком разбитого сердца.***
Его разрывало на части. Он мог узнать этот душевный крик, распознать громкий зов, отличить от всех болезней: душа Сакуры болела и он это чувствовал. Шисуи хотел бы откликнуться, встать рядом и заглушить это, но он не мог: в первый раз боль смогла появиться на таком огромном расстоянии от неё. Он не знал причины, но не хотел думать, что ее отчаяние было настолько сильным, что смогло добраться до него. Выполнять задание определённо стало сложнее. Шисуи попытался укротить связь, поднимающуюся в нем, связать внутренние порывы, спиралью закручивающиеся в его кровеносных сосудах – но это было бесполезно, необратимо. Он обречён быть частью ее состояния, каким бы оно ни было израненным или счастливым; он разделял с ней всего себя. Дурные предчувствия скрутили его нервы в узел, почти нарушив концентрацию. Миссия будет выполнена намного быстрее, под покровом ночи, чтобы она помогала затмить своей устрашающей темнотой эти волнения. Сакура являлась веской причиной, по которой он никогда не брал выходной, предпочитая миссии, чем погружаться в драматизм своей личной жизни. Он отложил личные и душевные дела до такой степени, что они начали проникать, как влага, в крики его рабочего альтер-эго. Он не мог больше игнорировать их или избегать неизбежного. Он знал, что этот день настанет, просто не был готов справиться с этим. Шисуи происходил из сложной семьи, слишком суровой для его вкуса; он нес детские травмы и разочарования из-за того, что не оправдал многих ожиданий сохранения мира. Сейчас же он снова попал в ловушку, обречённый на ужасную боль. Неужели любой выбранный им путь лишь ранит его?***
— Как прошёл вечер с вундеркиндом? Если бы эта ночь не была такой тяжёлой, то реакция Сакуры была намного ярче, но сил хватило лишь на то, чтобы тускло отмахнуться от назойливой длинноволосой блондинки. Яманака лишь сузила глаза и протянула: — Он что, съел тебя на ужин? Харуно посмотрела на неё такими глазами, что у Ино сжалось сердце. Из ее души снова посыпались осколки, царапая все внутри. На зеленые глаза начали наворачиваться предательские слёзы. — Вот черт! Ты что, ревешь?! — испуганно и настороженно отреагировала блондинка, в секунду оказавшись в непосредственной близости с подругой и обхватив за плечи. Лицо Ино превращалось в разъяренное, когда она успела ужаснуться этой реакции: — Этот ублюдок что-то сделал? — Начала она давить своей настойчивостью, готовая сорваться и открутить голову длинноволосому Учихе. Секундой позже осознав, что не выстоит и мгновения против кровожадного шиноби, она задумчиво добавила, — Я должна сообщить об этом Наруто и Ка... — Ино-свинка, все не так! — Наконец-то подала признаки жизни розоволосая, вырываясь из ее хватки, — Я в порядке... Просто расстроена из-за Саске-куна. Ей бы не хотелось задевать тему ее напарника, но сейчас это оказалось единственным хорошим оправданием против Яманака. В любом случае, это не являлось совсем ложью, но граничило далеко от настоящей правды. Блондинистая подруга облегченно выдохнула, вытирая лоб от волнения и от жары одновременно: — Я уже подумала, что это я вчера ляпнула лишнего, — глупо посмеявшись, прошептала она. Но Харуно уже уходила от неё, направившись прямиком в башню Хокаге. Это и являлось изначальной целью, пока на пути ее не подхватила любопытная блондинка. Недавно ей пришло оповещение явиться в кабинет Хатаке, что заставило ее все же потащить своё утомленное тело в объятия рутинных будней. Она даже не хотела понимать слов подруги, а всего лишь скорее поспособствовать скорейшему окончанию дня. Ее шаги были вялыми, она медленно брела по коридору башни. В кабинете было прохладнее, чем на улице, и это даже как-то смогло освежить мутное сознание девушки, когда она смотрела на заваленного бумагами бывшего учителя. — Ты выглядишь уставшей, разве недавно ты не отдыхала в больнице? — Возможно, это прозвучало как вопрос, но все, что она услышала, было утверждение. Какаши пытался придать заинтересованный тон своему голосу, но получилось сухо, — Я удивлён, что ты придерживаешься данных тебе выходных и не мчишься работать. Сакура устало фыркнула: — На самом деле, я, вероятно, не нуждалась в отдыхе больше, чем один день, но решила остановиться и показать своим тупым товарищам по команде, как быть хорошим пациентом, — Она бросает поучительный взгляд на Какаши, который притворяется невежественным: было понятно, что она включала в этот список его персону. Он совсем не деликатно сменил тему: — Утром Шикамару заходил перед отправлением в Суну, — начал Хокаге, положив голову на скрещенные руки, отдаленно напоминая манеру Цунаде, — Вы поговорили о его плане и он также сказал, что ты выразила своё согласие. Девушка грустно улыбнулась, немного склонив голову: — На самом деле у меня ведь нет выбора. Она знала, что ее мнение не играет никакой роли, но было приятно осознавать, что они аккуратно относились в подходе к ней с такими планами. — Выбор есть всегда, Сакура. — Серьезно ответил Хатаке, — и это то, что ты смогла доказать всему миру. Помимо устранения многих угроз, я также хочу обезопасить тебя. Как только все будет готово, я объявлю об этом сообществу Каге, чтобы они смогли распространить информацию. — Есть ли ещё способы убрать эти воспоминания, кроме шарингана? — Внезапно выдала она. Какаши слегка приподнял бровь: — Яманака может сделать это, но их методика не так идеальна и есть вероятность рисков. — Спокойно ответил он, глядя будто сквозь ученицу, — Уровень шарингана считается очень подходящим. Со стороны Сакуры раздалось фырканье, скорее гнусавое, чем гортанное. — Мне столько не платят, чтобы иметь так много дел с Учиха... — Пробубнила Сакура себе под нос. — Простите? — Просто спросил Какаши, не меняя выражения на лице, однако чувствовалась насторожённость в голосе. — Нет, я готова сделать это лучшим способом, — отмахнулась она, — я бы хотела попросить Учиху Шисуи, когда он вернется? Какаши отметил, что она осведомлена о его миссии и лишь выдохнул: — Он вернулся сегодня утром, но для него существует проблема, — поныло заговорил он, — кажется его глаза перенапряжены, потому что он выполнил опасную недельную миссию за один день. Поэтому сейчас Шисуи страдает от истощения чакры в больнице. Сакура напряглась от осознания, что ее итак уже уставшее состояние может исходить ещё и от связи с ним, это добавляло масла к огню разочарования. Какаши обыденно произнёс свою реплику дальше: — Ты должна связаться с Учихой Итачи и... — Нет. — Уверенно и слегка испуганно перебила его девушка. Твердость, глубокие и дрожащие тона. Вне всякого сомнения. Какаши оценивающе посмотрел на неё в течение одного долгого мгновения. Один его взгляд говорил о многом: девушка увидела как он разглядел в ней все тайны. Несмотря на попытки Сакуры быть осторожной, рискуя упомянуть своё положение с наследником великого клана, это не помешало чёртову языку посеять подозрения в голову Какаши. Он был один из самых близких ей людей, он был Хокаге Листа, и нельзя позволять ему волноваться по такой чепухе. Она слегка подумала как перефразировать свои слова: — Я всего лишь хочу сделать это с более близким мне Учихой. — Она улыбнулась, но улыбка была тяжёлой от сдерживания, острой от напряжения, — Я позабочусь о Шисуи лично, чтобы он в самое ближайшее время смог быть активным. Какаши не дернул и мышцей лица, оставаясь неподвижным: — Тогда я на вас полагаюсь, буду ждать отчета, когда все решится. В его голосе было столько естественности, столько холода, а глаза превратились в черный уголь, что онемели нейроны ее мозга, но она все поняла. Именно этого ей и следовало ожидать. Какаши был человеком, который не любил, когда ему врали. Она поспешно кинула прощальную фразу, слегка поклонившись. И духа Харуно больше не оставалось наедине с учителем: он слишком хорошо знал ее. Стоит надеяться, что его лень и занятость не позволят разбираться в причинах ее лжи, ведь тогда это сулит слишком смущающим открытиям: ей все ещё стыдно говорить о своих переживаниях, ей все ещё страшно ощущать себя слабой. С такими мелочами Сакура настроена разобраться сама.***
Она действительно думала, что этот человек сможет вернуть ее на землю. Сакура верила, что он был послан ей, чтобы разделить все невзгоды. Под натиском удушающей жары, в этот самый яркий летний день, она поняла, что в очередной раз провалилась; Вид Шисуи был куда более болезненный, и дело даже не в физическом состоянии. Ее грустный взгляд блуждал по его утомленному телу, а сердце могло разглядеть намного больше: усталость его души так ощутимо передавалась в ее тело. До настоящего времени, под покровом своего эгоизма, личность девушки игнорировала его проблемы. — Не смотри на меня так, Сакура. — Она вздрогнула от непривычно темного тона в его хриплом голосе и от того, как это заставило что-то в ее животе болезненно свернуться кольцами. — Как я на тебя смотрю? — осмелилась спросить она, не отрывая взгляд от его тусклых глаз. Шисуи иронично приподнял уголок своих губ: — Будто ты меня понимаешь.***
Она никогда бы не подумала о возможности подружиться с Учихой Шисуи. Она бы никогда по-настоящему не захотела этого, если бы все пошло не совсем так, как было. А так она обнаружила, что этот брюнет оказался довольно хорошим другом. Он устроил ее поудобнее. И он был очень добр. Сакура чувствовала это. Весь вчерашний вечер Сакура провела, вкачивая чакру в его истощённое тело, чтобы уже сегодня утром он мог быть на все сто процентов готов к выписке. После того, как она провела в своей подсобке ночь, тщетно пытаясь найти спокойный сон, первые лучи солнца настигли ее совсем не по-дружески. В отдельном умывальнике ее кабинета, медик попытался вернуть себе надлежащий вид, но бесссоница никогда не делает комплиментов. В таком настроении она и явилась в палату Шисуи, заранее прихватив документ на выписку. Брюнет встает с постели, гладкий, уверенный в себе и с лукавой усмешкой: — Существует ли причина, по которой ты не отходила от меня вчера? — встречные слова были вместо приветствия, пронизанные восстановившейся энергией и заинтересованностью. — Я выполняла свою работу, Шисуи. — Ответила она, попутно проверяя его физическое состояние, — Может это лучше ты мне объяснишь свои игры со здоровьем? Я не для этого оживила тебя. В ее тоне были нотки недовольства, возможно даже злости, но Шисуи предположил, что они превратятся в неприязнь, возможно даже кислость, когда он поделится причинами своего поступка. Он только пожал плечами, не потрудившись ответить. — Я думала, что только мои товарищи по команде могут быть настолько опрометчивыми... — Пробубнила розоволосая пока вписывала показания в больничный лист. Поставив жирную точку она встала, подзывая его за собой: — Ты официально выписался, пациент номер семьдесят шесть. Сейчас я предлагаю тебе хорошо позавтракать, отправиться в кабинет Хокаге, а после найти меня в послеобеденное время... Ее слова обрушились на него с осознанием, заставив ещё больше усмехнуться: — Значит причины все же были? Харуно дразняще пожала плечами, немедленно удалившись, чтобы решить проблемы с документами. Ее шаги были слишком быстрыми, пока она не оказалась возле своего кабинета в пустом коридоре. — Сакура. Холодок пробежал по ее спине, когда она услышала голос, зовущий ее. Ее руки упали по бокам, в то же время дыхание затвердело в груди Она подняла взгляд и встретила темный оникс. Итачи заметил лиловые мешки под испуганными зелёными глазами; ее выцветшая кожа излучала бледный свет. Он чувствовал, как комок в горле сдавливается, мешая ему говорить. Единственное, чего он хотел, - это разорваться в упреках и недовольствах. Ему было больно созерцать Сакуру в таком состоянии, знать, что ничто не будет таким, как раньше, и что, возможно, основным воспоминанием о нем будет тот самый момент под яркой луной. Его рука обхватила ее, переплетая мозолистые пальцы; она попыталась отодвинуться, однако он держал ее с умеренной силой, не давая ей вырваться. Сакура огляделась, с трудом сдерживая крик удивления. Его прикосновение было подобно огню, палящему, удушающему. — Ты совсем не спишь, — стараясь придать мягкий оттенок голосу, выдал Итачи. — Правильно, — машинально ответила она, сумев понизить голос и не желая спорить, — ... но у меня все ещё много работы. В коридоре было темно, тихо, пусто. Щеки ее вспыхнули яростным румянцем, она отвернулась от него, пытаясь найти голос, чтобы извиниться и скрыться с его глаз. На данный момент слова, казалось, не предлагали выхода. Правда заключалась в том, что тот вечер с ним оставил ее с разбитым сердцем и неприятным вкусом во рту. Сама неуверенность в себе омрачала ее счастье. Сакура знала, что пока она будет нести свою любовь к Саске как нечто святое и непоколебимое, ничто и никто не побудит ее жить так, как должно. Страх пронзал ее внутренности о мысли даже попробовать. Ей, изменившей весь мир, было сложно сделать шаг навстречу своим личным переменам. Лёгким способом как всегда остаётся побег от всего, что она и собралась в очередной раз сделать, взяв в кулак все своё холоднокровие медика: — Прошу прощения, но если нет никаких вопросов, касающихся твоего здоровья, то прощу воздержаться от обсуждения личных дел, - я все же нахожусь на работе. Последовала секундная пауза, Сакура видела как на его лице сформировалось выражение: «Что ты несёшь?». Но она уже начала это. Его хватка ослабла, вскоре женская рука осталась на свободе, поэтому девушка с наигранной серьёзностью кивнула и поспешно удалилась в кабинет. Она с явным хлопком закрыла дверь и приложила дрожащие руки к раскрасневшимся щекам, опустившись на корточки: «Он был рядом!»; Девушка могла только поразиться тому, как отвратительно поступила, яростный стук из груди определённо выдавал ее волнение. Оцепенев, она встала с пола, чувствуя, как по спине пробегает холодок, когда обе ноги ступают к умывальнику так тяжело, словно привязанные к грузу. Она моргнула несколько раз, чтобы рассеять помутнение, и смочила лицо небольшим количеством холодной воды, смешанной с эссенцией жасмина и лаванды. Изумрудный взгляд обратился на стол, где лежали ее накопившиеся документы. Изнемогая, она подошла и оценила объём работы, решая окунуться в неё с головой. Шли часы. Быть полностью сосредоточенной у Сакуры действительно отлично получалось, она сфокусировалась лишь на рутине, не позволяя лишним переживаниям мешать процессу. Ее работа была прервана, когда она услышала мягкую походку, приближающуюся к ней. Подняв взгляд, все еще окутанный паутиной бумажных отчётов, Сакура созерцала Шисуи; он медленно и твердым шагом направлялся к ней, держал спину ровной и испускал новую энергию. Тут же розоволосая покинула свое место, чтобы слегка вытянуть руки перед собой и размять их. — Я думаю ты навестил Хокаге и осведомлён о своём задании, — предположила Сакура, скрещивая их на груди. Солнечный свет все ещё ярко горел за оконными занавесками. Шисуи улыбнулся, не так мягко как прежде, но все ещё успокаивающе: — Более чем, — ответил он. Девушка ответила ему своей усталой улыбкой: — Тогда мы можем сделать это прямо сейчас. Быстрые намерения заставили Шисуи слегка раскрыть глаза: — Я думаю, что ты даже не была за обедом, а ведь скоро время ужина, — он увидел как она сморщилась на его упрёк, — воздействие шарингана на человека это тот ещё стресс для организма, поэтому нужно быть максимально готовым и сытым. Сакура усмехнулась на его лекцию, подняв руку, чтобы заправить выбившуюся прядь за ухо и игриво ответить: — Конечно, ты ведь главный в этой миссии, — кинула она. — Тогда зовите меня «Капитан». — Поддразнил в ответ он, но внезапный ступор Сакуры и боль, пронёсшаяся как молния, сняли его улыбку с лица. Шисуи сглотнул, и вспышка болезненного удивления пробежала по его темным глазам. Это слово напомнило девушке Итачи, - Капитана АНБУ, и то огромное переживание от последних событий. Воспоминания пронеслись перед ее глазами с мучительной скоростью, пока она не почувствовала руку на своём плече: — Сакура? — мужской взволнованный голос вырвал ее из мысленного вихря, возвращая в кабинет. — Ничего... — Стараясь выдавить улыбку, небрежно бросила Сакура, — Пойдём же, перекусим где-нибудь. У Шисуи возникло бесконечное желание обнять ее, спрятать розовую голову на своём плече и позволить ее горестям вырваться наружу, как это было однажды раньше. Однако он такого не делал. Вместо этого он остался стоять, изучая ее достаточно долго, чтобы понять, какой ущерб она нанесла себе. ... Солнечные лучи появлялись за горами, окрашивая небосвод в пастельные цвета под тучами. Было удивительно, как природа придавала жизни оттенок дикости. Самая ближайшая закусочная была пустая, потому что это был слишком поздний обед или очень ранний ужин. Уединение, которое подарило это время, было вполне уместно. Они провели недолгие минуты, обсуждая возможности глаз Шисуи: — Я считаю, что ты особенный из своей семьи... — вставила между разговором розоволосая, — Твоя способность приживать шаринган под себя уникальна... Взгляды на клан и деревню достойны уважения. Я даже думаю, что из тебя может выйти отличный глава Учих. Шисуи ухмыльнул на ее комплимент: — Быть главой клана не так уж просто, Сакура-чан... К сожалению, дело не только в силе глаз, — Ответил он, привлекая ее внимание, — слишком большая ответственность и... довольно мало свободы: я бы хотел иметь это хотя бы в личных аспектах. По помещению прошелся холод, хотя окна большую часть времени оставались закрытыми. Сакура отвлеклась от еды, решив задать сопутствующий вопрос, одновременно очень интересующий: — А что же с личными аспектами? — Неизменным тоном спросила девушка. Брюнет скучающе добавил: — Есть обязательства... Наследнику желательно иметь очень хорошую партию для отношений, соотвественно из большого клана или из своего. Сакура опустила свои глаза, ковыряясь в тарелке, аппетит стремительно пропадал. Шисуи продолжил: — В конечном итоге, с кем бы наследник ни играл на стороне, ему нужно выбрать более удобный вариант для семьи, — Шисуи переместил свой взгляд на напряжённую руку девушки, не прерывая речь, — очень трудно контролировать клан, - особенно носителей шарингана, поэтому достойная женщина обеспечит их доверие и... Шисуи резко замолк, когда в его груди снова пронесся удар. Что-то внутри него заставило осознать зло, которое он причиняет словами, и он отступил, заметив болезненное недоумение во взгляде розоволосой. Укол вины ударил его в грудь. Молчание растянулось между ними, пока не стало слишком поздно отвечать. Сакура резко выпрямилась, с фасадом невозмутимости на лице: — Я что-то задумалась... — Сказала она, поднимаясь с места и слегка улыбаясь, — стоит вернуться в мой кабинет и выполнить эту миссию, - я полна сил. Ее голос стал намного иначе: это была смесь досады и веселья, слабая, но неоспоримая в присутствии, которую лучше оставить дремлющей. «Значит это все игры...» - пронеслось у неё голове, где пазл «Учиха Итачи» был слишком сложен для соединения. Она решила пройти мимо этого, остыть от накрученных эмоций. ... Стирать воспоминания было намного легче, чем описывал Шисуи: или это его мастерство шарингана сыграло роль, или ее стойкость психики оказала честь в легком совершении. Но не прошло и десяти минут в ее кабинете, как она и слова не могла вымолвить о технике. Часть жизни будто незаметно испарилась, оставляя на ограбленных местах сплошную пустоту. — Удивительно, так? — Спросил Учиха, — я ещё не только чистить мозг могу... Шисуи запнулся, сверля ее взглядом. Чувство тревоги не покидало его, оставляя затяжную боль, к которой девушка по всей видимости привыкла настолько, что не смеет ее замечать. Он тяжело выдохнул; на его лице промелькнула гримаса муки. Он уперся взглядом в пол, и когда он положил свои тёмные пронзительные глаза на ее вер-гинье, задушенным шепотом спросил: — Хочешь ли ты убрать боль от преследования привязанностей с помощью шарингана? Сакура вздрогнула, тронутая подлинным проявлением заботы. Его оттенок сочувствия в голосе, когда он намекнул о Саске, искрил настоящим переживанием. Намерения Шисуи всегда были хорошими. Она заплакала, позволяя агонии течь по ее кристально чистым слезам, надеясь, что бурным потоком она смоет ее печали. Его голос прозвучал задушенно, когда он понял, что задел ее слишком глубоко: — Я... прости, - продолжал он, оставив остальные слова в воздухе. Только тогда он понял, что любовь может привести кого угодно к безумию. В его случае он был на грани признаться в своих чувствах, но сдержался от глупого порыва. Шисуи сделал шаг вперед; ледяными руками он обхватил лицо девушки, не отводя взгляда от ее зеленых глаз, демонстрируя ей полную и абсолютную преданность. Сакура издала заглушенный звук из глубины своего горла и, не колеблясь, обхватила тело мужчины обеими руками, увидев, что он отвечает взаимностью. Она плакала, приглушенно, как ветер; ее тело сильно дрожало, почти судорожно, а всхлипывания прерывали ее дыхание. Сейчас она позволяла себе плакать обо всем, что потеряла и никогда не вернется, о боли, которую она всегда будет нести внутри нее, о каком-то проклятии, которое она будет нести до конца своих дней. Сакура отстранилась, очнувшись от слабости. Мужские пальцы левой руки провели по ее плечу, а другой - погладили ее по щеке, водя прядью волос за ухом. У неё были опухшие от плача глаза, кончик носа и покрасневшие щеки. Он ненавидел видеть ее в таком состоянии, но ничего не мог сделать, чтобы лишить ее боли. — Я буду нести эти чувства, чего бы мне этого ни стоило, — прошептала она, — Спасибо, Шисуи, что заботишься об этом... — Не за что... — выдохнул, выпустив немного воздуха между губами. Воздух, который был не чем иным, как остатком тех чувств, которые он хотел выразить... и что он не сделал. Он просидел в ее кабинете ещё недолго, поддерживая дружеский и успокаивающий разговор, пока его птица-посланник не начала долбить в окно с вызовом к Хокаге: он также задолжал два отчёта. Внутри их беседы было все просто, однако в атмосфере ощущалось что-то незавершенное. Шисуи протянул к ней руку, и, не раздумывая, Сакура пожала ее, заметив, как на это легкое прикосновение одновременно легкий электрический ток пробежал по ее спине. Она старалась не обращать внимания на свои предательские мысли, однако было что-то в тех темных глазах, что тревожило ее. Они разделили сердечную улыбку, и оба отошли по своим делам.***
***
Прошло несколько дней, но Сакура снова отчаянно зарывалась в работе, окружая себя медицинским персоналом. Проще говоря, ее защитная реакция разорвала оболочку и начала атаку против самого наследника Учихи: она избегала его. «Черта с два я буду участвовать в его играх.» — Шептала она себе. Но так как этот человек мог найти ее где угодно и когда ему вздумается, то самым наилучшим способом остаётся просто быть в кругу рутины и ее людей. Лишь Узумаки был отвлечением со встречами в Ичираку. Они вдвоем мимолетно виделись, проводя там своё время и договариваясь о тренировках; или даже втроём, если появится тот бездельник, который осмелится назвать себя их учителем и пытается сбежать от обязанностей Хокаге. С детства Сакура вспоминала все безумия, которые совершал блондин, только чтобы увидеть, как она улыбается. Это был последний луч света в ее жизни. Как она могла, она сдерживала содрогание боли, которое причиняла ей реальность. В очередной вечер после работы, Сакура шла по тропе, ослабив бдительность, желая насладиться уютным вечером, не беспокоясь ни о чем. Теплый ветерок и аромат разных цветов окутывали ее; уходящие солнечные лучи спокойно ласкали ее кожу, а ветер возился с прядями ее коротких волос. Она издала долгий неторопливый вздох, когда поняла, что опять провалилась. Она воображала, что побег от проблем принесет ей желанный апломб, который та потеряла, однако это только заставило груз на сердце увеличиться. Но удивительно и мучительно и усилилось ее желание к наследнику Учихе. Все шло не по той стороне. Она медленно чувствует как увеличивается чакра, накачивается от раздражения вокруг нее. Ветер становится не такой приятный, будто предупреждая об этом человеке. Сакура ускорила шаги, потеряв желание жить по своим правилам, снова превратившись в загнанную в угол мышку. Силуэт появился перед ней внезапно, будто по щелчку пальца. Она снова не была готова что-то обсуждать. Не останавливаясь на объяснениях, Сакура поняла, что стоит сегодня не видеть его. Это было более болезненно, его взгляд был наполнен кристально чистыми глазами и раненой душой, такой же как у неё. Она прочла это моментально, необъяснимо. Сакура прижала руки к палящим щекам и начала крутить педали назад, оборачиваясь к нему спиной. Итачи развернул ее к себе, схватив за руку, не давая возможности вырваться. Он заставил ее не скрывать лицо, обхватил за плечи и поймал зелёный взгляд в ловушку. Сакура смотрела на него снизу вверх остекленевшими глазами и раскрасневшейся кожей. Что–то мелькнуло в его зрачках, менее черное, более малиновое, может быть предупреждение, может быть интрига - она не была уверена, но это не имело значения. Было уже слишком поздно возвращаться назад, чтобы погасить эту извилистую вспышку. — Почему ты продолжаешь избегать меня? — яростно спросил он. — Потому что я не собираюсь участвовать в твоих играх, с меня хватит, — парировала она, защищаясь от интенсивности его взгляда. Розоволосая не хотела смотреть в его глаза, но сейчас нужно быть увереннее в своих поступках, чтобы положить этому конец. Она видела, как он явно переваривает ее слова, моментально в ответ прищурившись. Его взгляд был жестким, глаза черными как смоль и полыхали холодным огнем. Даже сейчас Сакуру беспокоило неоспоримое сходство, которое разделяли оба брата, когда были раздражены чем-либо. Его черты были похожи на черты Саске, но в то же время настолько отчетливы. Сравнивать их было несправедливо, но она ничего не могла с собой поделать. Внезапно часть напряжения, казалось, исчезла из его тела. Руки, державшие ее за плечи, ослабли от твердой хватки к нежному прикосновению. Он наклонился ближе к ней и понизил голос: — Я не стал бы тебя преследовать просто из прихоти, Сакура. Это заявление вводило ее в больший ступор, в сознании медика не было отведено место для таких ситуаций. Ее зелень отражала настоящее непонимание, она загнала себя в тупик: — Тогда тебе стоит быть прямым в своих выражения и сказать, что тебе от меня нужно! Она могла ожидать, что его гнев может нарастать с ее неконтролируемой импульсивности, но тон, который последовал дальше, был полон нежности: — Почему ты так считаешь? — Разве я не права? - со стороны ее голос звучал очень непрофессионально, а скорее всего истерично, но раз уж на то пошло, то стоило выплеснуть свои недовольства, чтобы вернуть себе мирное небо над головой. — Кто я для тебя? Все мои прошлые поступки были ради моих близких и Саске, я не сделала для тебя нечто большее, чем для других, поэтому… Поток слов закончился в тот момент, когда в ответ его руки скользнули от ее пальцев к плечам и слегка коснулись чувствительной кожи шеи, чтобы последовать к щекам. Он был так близко, так близко, что она могла проглотить его голос, этот сводящий с ума скрежет в нем, различить оттенки черного в его глазах, радужку от зрачка. Проводя пальцами по ее скуле, Итачи наклонился еще ближе к ней, пока она не почувствовала его дыхание на своей коже, и каждое слово, которое он прошептал, касалось ее губ. — Ты это сделала. Мимолётный испуганный стон Сакуры, казалось, пронизывал его сверху вниз так, что его поступки выходили из себя, чтобы свободно вкусить ее губы. Его рот был настойчивым, но ласка его губ была более гладкой, чем она могла себе представить. Его губы были мягкими и теплыми, когда он без сомнений прорвался через весь ее непоколебимый барьер из страхов. Растерянность превратила Сакуру в камень, ей было не известно как управлять телом в таких случаях: она положила руки ему на грудь, готовая оттолкнуть его, но затем он наклонил голову, углубляя поцелуй, и она была потеряна. Окружающий мир был не чем иным, как очередной частью их бесплодного прошлого: не было другой реальности, войны не существовало, не было ни Саске, ни Шисуи, их проблемы тоже испарились, - все исчезло в поцелуе. Все, о чем она могла думать, это о тепле, исходящем от его кожи, о желании, накопленном внутри нее, о слезах, которые остались без контроля. Она боялась впасть в мгновенное сгорание, никогда не испытывала ничего подобного, была рабыней обрушившегося на нее прилива эмоций. И она понимала, что почти сделала это: Собственноручно она рушила самую сильную любовь другой реальности, подалась чужим ласкам и вниманию. Было ли это сейчас важно? Итачи прервал поцелуй, отстранившись от нее на несколько дюймов. Сакура заметила его нерешительность, когда он смотрел на неё с затаенным дыханием; их лбы соединены, кончики носов соприкасаются. Он отстранился дальше медленно, почти мучительно, не отрывая взгляд от ее мокрых глаз. Его пальцы поглаживали ее щеку, смахивая непрекращающиеся слёзы. Другой рукой он держал ее подбородок, очерчивая кончиком большого пальца форму зацелованных губ. Она решила, что ее настоящий поцелуй принадлежит Саске еще тогда, когда она поняла, что вся ее жизнь принадлежит ему, до того, как он ушел и предал все, чему их учили служить и защищать. После этого ей просто не приходило в голову тратить время на то, чтобы представлять себе поцелуй с кем-то еще, как будто эта часть ее осталась с ним. Помогало и то, что она почти не оставляла себе времени на подобные вещи, слишком занятая учебой, тренировками и обучением жить в мире, где «витать в облаках» было чем-то нежелательным. И теперь это произошло, когда ее сердце билось быстрее от страха и тревоги, чем от силы ее чувств. Оба молчали минуту или две, созерцая друг друга, пока он не прошептал: — Его здесь нет... — Кратко выдал он. Блеск болезненного удивления пронзил взгляд девушки: Саске, так часто отражающийся на осколках сердца, испарялся под натиском глубокого голоса его брата. — ... Я рядом с тобой. — Закончил Итачи. Она почувствовала, как у нее перехватило горло, воздух стал тоньше, в глазах снова защипало, в венах застыла лава, в душевной ране отдавалось болью, такой свежей, что она вся пропиталась солью. Произнесение этих слов сделало их реальными, а не просто концепцией, которую Итачи похоронил глубоко внутри своего существа. Это было не просто магнитное притяжение, которое они чувствовали. Было что-то маленькое, что росло между ними двумя, больше, чем просто физическая тяга быть вместе. Понимание, доверие и нежность, которые казались неуловимыми, как мыльный пузырь. Как будто если бы они протянули свои руки немного дальше, чтобы коснуться его хрупкого существа, оно бы прекратило свое существование: это был парадокс, что два совсем непохожих человека волшебным образом могут испытывать подобные чувства. Наследник Учиха не был уверен, была ли это предопределенная судьба или просто прихоть, но истина была одна: у неё был шанс оттолкнуть его с силой, но она этого не сделала. А значит девушка был окутана огнем, как и он сам, может быть немного меньше, может быть немного больше. Они не боялись, что эта любовь не будет работать - и Сакура, и Итачи боялись, что она будет работать слишком хорошо. Не было и не будет никакого оборота листа. Так или иначе, чувства давили: поступили они правильно, импульсивно доверившись, или это самая большая глупость за всю жизнь ... только время скажет это. Только время…