Мальчик из-под небес(ной)

Арсений пытается подавить мечущееся чувство, призывает на помощь логику, но оно всё больше овладевает им. К моменту, когда чайник выпускает струйку пара, внутри парня тоже плещется кипяток, грозясь пролиться через край. Наплевав на чайную церемонию, он быстро одевается и выходит на улицу. Свежий воздух — вот что ему сейчас по-настоящему нужно. Ведомый смутным предчувствием, не переставая волноваться, Попов идёт в ночную темноту. Прогулки всегда помогали ему разложить ворох мыслей и чувств по полкам большой этажерки. Однако в этот раз волшебного исцеления не происходит: чем дальше он шагает в темноту, тем больше, а не меньше поднимает голову иррациональный страх внутри него. И дело тут даже не в том, что он заходит в незнакомый квартал, не освещённый фонарями. Арс знает, что он сможет постоять за себя. Источник внутреннего мандража в другом, а в чём, понять никак не получается, и это ещё больше напрягает. Предчувствие всё нарастает, каждый шаг отдаётся гулким ударом сердца в тишине ночных кварталов. И вдруг Арсений слышит звук шагов неподалёку. Он поворачивает голову к источнику шума и видит четыре тёмные фигуры, идущие по направлению к пятой. Что-то до боли знакомое чудится ему в её очертаниях. Судя по матам, доносящимся от шайки, это не студенты из института благородных парней, а угрожающие интонации в их прокуренных голосах явно свидетельствуют об отсутствии дружеских намерений. — Сейчас за всё ответишь, сука! — доносится до ушей Арса злобный мерзкий голос. — До конца жизни будешь работать на аптеку, тварь! — вторит ему другой. — Кончай его, ребят, хули с ним цацкаться? — озвучивает третий их более чем далеко идущий план. — И правда что. Хана тебе, уёбок! — подытоживает четвёртый и выбрасывает вперёд огромный кулак. Зловещая четвёрка Арсения не видит. Если он прямо сейчас развернётся и уйдёт, не привлекая лишнего внимания, у него есть все шансы остаться в стороне от разгорающейся потасовки. Разум подсказывает Попову: надо валить! Инстинкт самосохранения полностью с ним солидарен. Но сердце неудержимо зовёт вперёд, туда, где ой как небезопасно, где (полу?)криминальные отбросы общества задумали расправу над несчастным, самонадеянно решившим прогуляться в недобрый поздний час. Тем более что чувство справедливости встаёт в душе Арсения наравне с интуитивной тягой. Они там охуели, вчетвером на одного?! Да, парень, против которого попёрла эта шайка, высокий и широкоплечий. Он с лёгкостью даст фору каждому из них отдельно, а может, даже двум. С тремя у него были бы маленькие, но хоть какие-то шансы, а при текущем раскладе они стремительно тают. Ублюдки запросто могут завалить парня вчетвером, забить ногами до смерти. Это ужасно. Единственное, если… Если Попов сейчас ему поможет. Да, он сам нехило огребёт. Зато и негодяи получат по заслугам, а парень точно будет жить, пусть и не очень счастливо первое время после такой неравной драки. По мере того как благородство борется в душе Арсения с благоразумием, он приближается к месту битвы. Тот, за кого он собирается вписаться, далеко не промах. Парень отчаянно сражается, словно в последний раз, хотя, учитывая численное превосходство, скорее всего так и есть. Сначала душегубы наносят ему беспорядочные удары, будто дорвавшись до давно желаемого. Он еле успевает закрываться и умудряется каким-то образом ещё и отвечать. Затем, опомнившись и осознав, что их четверо, негодяи разделяются на группы: двое хватают руки парня, выкручивая за спиной, двое других ожесточённо лупят по лицу, по животу, по почкам, встречая на своём пути выпады длинных ног. Им тоже достаётся. Скуля от чёткого удара прямо под дых, один из них складывается пополам, второй шипит и растирает руку: так неудачно попытался вмазать по лицу и получил носком кроссовка по запястью. Они звереют от сопротивления, оказанного парнем, и налетают на него с новой силой. В их облике остаётся всё меньше человеческого: это шакалы, набросившиеся на льва. В момент, когда Арсению на ум приходит это сравнение, он уже готов усомниться в твёрдости желания помочь. В конце концов, это его жизнь, и он имеет право распоряжаться ею как угодно. Кидаться очертя голову в пекло или по-тихому уйти, не искушать судьбу — его свободный выбор, и никто не вправе… Арс собирается ретироваться прочь, уже заносит ногу, чтобы развернуться, и тут же, узнавая тощую фигуру понимает: ни хуя. Нет у него, блять, никакого выбора. В железной хватке двух отпетых мудаков, под градом ударов двух других, с разбитой губой и ссадинами на лице стоит Антон. Антон, которым он, Попов, грезит последние недели. Антон, который уберегал его как мог от собственных дружков. Антон, которому сейчас грозит смертельная опасность. Его Антон. В Арсении вскипает злость. Он больше не колеблется, страх за собственную шкуру улетучивается в миг. Ни одно решение в жизни не давалось ему так легко! Он в несколько прыжков преодолевает оставшееся расстояние, и в этот момент его замечают отморозки, останавливая драку. — Чувак, иди своей дорогой, — предлагает первый, отвернувшись от Антона. — Да, дуй отсюда, пока цел, — согласен с ним второй. — Ты типа ничего не видел, мы типа тоже не заметили тебя, как тебе такое предложение? — ухмыляется третий. Четвёртый не успевает раскрыть рта. Попов весь подбирается и напрягает мышцы, словно тигр. — У меня встречное, — его голос твёрдый и спокойный, несмотря на внутреннюю дрожь. — Парень идёт со мной, а вы живёте. — Арсений?.. — узнаёт его Антон. Откуда, блять, он здесь?.. Свалился на голову, как ангел из-под небес. Их взгляды сталкиваются в ночи, посылая друг другу невидимые искры. Антон побитый, загнанный в угол, но не сломленный, расправляет плечи, чувствуя поддержку в глазах напротив. Мир замирает, и они смотрят друг на друга, пытаясь передать в немом диалоге то, о чём молчали оба всё время с момента своей первой встречи. Через мгновение Шаст вздрагивает, словно вспоминая, где они и с кем. — Что ты здесь делаешь? Уходи отсюда, — шепчет он тихо, как будто можно скрыть предназначенные Арсению слова от недоброжелательных ушей. — Он ищет приключений на свою жопу. И, бля буду, он их нашёл! — выплёвывает предводитель шайки, замахиваясь кулаком. — Арс, беги! — кричит Антон что есть силы, пытаясь стряхнуть с себя двух присосавшихся пиявками парней. Арсений ловко перехватывает выброшенную в ударе руку, заламывает её за спину нападающему в болевом приёме. Ночную тишину разрезает высокий вскрик: — Ааа, сука! Его подельник тем временем напрыгивает на Арса сзади, смыкает руки вокруг горла, пытаясь удушить. Антон, увидев это, вырывается из захвата отвлёкшихся на нового участника парней и в свою очередь нападает со спины, отдирает прыгуна от Арса, валит на землю и пинает ногой. Двое других кидаются на парней с беспорядочными ударами, от которых Арсений с Антоном едва успевают закрыться. Они встают спина к спине, сгруппировавшись и готовясь отражать атаку. Антон шумно дышит, Арсений слышит это и чувствует жар его тела даже сквозь несколько слоёв одежды. И это так волнительно, так горячо и правильно даже несмотря на творящийся пиздец. Арсений так скучал. По длинному худому телу, обласканному им в мечтах. По звуку голоса, звучащему с деланой угрозой раньше и так заботливо — сейчас. По огромным глазам, в которых увидел страх… не перед кучкой отморозков, но за него, Арсения. Понимание того, что Антон, будучи в опасной для собственной жизни ситуации, переживает не за себя, а за него, снисходит на Попова источником неисчерпаемой энергии. Он так хотел быть вместе с этим парнем, но представления не имел, как бороться с тем, что мешает их соединению. Ведь было непонятно, в чём источник зла. А вот теперь зло обрело лица, и несмотря на сыплющиеся со всех сторон удары Арсений счастлив быть с Антоном заодно. Он счастлив защищать его и быть им защищённым. Он счастлив каждому удару, не достигшему Антона благодаря его реакции. Но больше всего Попову нравится вжиматься парню в спину, ощущать волнующую близость тела и перекатывающиеся мускулы под лёгкой курткой. Спереди его настигают удары, которых не всегда удаётся избежать, а сзади обволакивает жаром любимого тела. От этого контраста Арсения ведёт. Адреналин захлёстывает до краёв, Попов распаляется не на шутку. Он сражается как воин, поставивший на кон самое дорогое, что у него есть. Арсений резко машет ногами, демонстрируя потрясающую растяжку, и даже попадает по физиономии одному из бандитов. Тот падает навзничь. — Отличный удар, — шепчет на ухо Антон, чудом увидевший это боковым зрением. Арсений вздрагивает, заслышав голос. В короткой фразе больше восхищения, чем в многотысячной толпе на стадионе на концерте популярного певца, и у него подкашиваются колени и на секунду пропадает бдительность. Воспользовавшись этим, другой противник бьёт Арсения в живот, и парень стонет не только от боли, но и от разочарования от утраты интимного момента. Антон взрывается от злости: — Ах ты, сука! Блять, ушатаю, ещё раз его ударишь, — и обрушивает на обидчика хук справа. Попов встаёт, справившись с болью, смотрит на Антона. Их оппоненты тоже берут паузу, чтобы перевести дыхание, и вдруг у одного из них в руке оказывается нож. Антон хватает за руку Попова. — Валим, Арс, — выдыхает парень ему прямо в губы и, отпихнув другой рукой собравшегося было задержать их отморозка, что остаётся мочи припускается бежать. Попова уговаривать не надо. Он для себя давно решил, что если Антон позовёт его, отправится с ним хоть на край света, а в этой ситуации, когда альтернатива представляет очень неприятные последствия для жизни и здоровья, и подавно. И парни убегают что есть мочи, чуть ли не заворачивая пятки за уши. Им в спину летят проклятия, угрозы неминуемой расправы и обещания засунуть ноги в рот, слышится топот за спиной, и они бегут ещё быстрее, хоть это и казалось запредельным несколько секунд назад. Арсений часто бегал по утрам, и он благодарит богов за свою полезную привычку. Выносливость сейчас пригождается ему как никогда, вознаграждая сторицей за все часы, что предпочёл потратить на пробежку вместо валяния в кровати. Хотя так быстро он не бегал никогда. Антон не отстаёт, бежит, наплевав на офигевшую дыхалку, привыкшую к никотиновым затяжкам куда сильнее, чем к физическим нагрузкам. Он чувствует кровавый привкус в горле и проклинает каждую сигарету, которую пихал себе в рот вместо того, чтобы тренироваться. Если он выживет сегодня, точно бросит курить. Вот уже голоса преследователей слышатся чуть дальше, и топот восьми ног сменяется на шесть и на четыре. Последний, самый упёртый хмырь, бежит за ними дольше всех, не понимая, что численный перевес больше не на его стороне. Теперь Арсений и Антон могут без труда остановиться, развернуться и вдвоём приложить наглую рожу об асфальт, да так, чтобы впечатался, скотина, по нижнюю границу литосферы. Но ему везёт: парни бегут дальше, не останавливаясь и не нарушая сцепления рук. Проходит ещё несколько минут, когда запыхавшиеся до предела, потные и возбуждённые, они оказываются на территории старой заброшенной стройки. В покосившемся от времени заборе обнаруживается дыра, и парни не сговариваясь проталкиваются через неё, оказываясь скрытыми от глаз возможных преследователей. Хотя на самом деле за ними давно уже никто не бежит. Прямо перед парнями оказывается возведённое до пятого этажа здание с нелепой, словно издевающейся растяжкой, гласящей, что срок сдачи дома наступил два года назад. И вопреки всей логике и искренне сочувствуя обманутым недобросовестным девелопером дольщикам, Арсений и Антон безумно рады своему нежданному пристанищу. Пробежав мимо сторожки с заколоченными окнами, они приближаются ко входу в планируемый подъезд, заходят внутрь и, выжав из себя последние шаги, приваливаются к бетонной стене ближайшей к шахте лифта двушки. Дыхание их сбитое, рваное, парни глотают жадно воздух, как будто кто-то высосал из атмосферы кислород и заменил его пустой субстанцией, которой невозможно надышаться. Антон заходится в приступе кашля, и Арсений обнимает его, хлопает по спине, успокаивая, помогая прочистить горло. Они сползают по стене на пол, не выпуская друг друга из объятий. Кровь бешено стучит в висках, сердца колотятся, ведь организм ещё не понял, что опасность миновала, они спаслись и больше им ничто не угрожает. Арсений берёт в ладони лицо Антона, и сердце сжимается у них обоих. Вокруг правого глаза расползается уродливый синяк, волосы растрёпаны, в уголках губ запеклась кровь, как у насытившегося вампира, и в целом видок ещё тот, но всё равно он самый красивый для Попова, самый лучший и любимый. — О боже… Что они сделали с тобой, — шепчет Арсений, проводя подушечками пальцев по щеке. Его касания нежные, приятные, едва уловимые. Они не причиняют боли даже на особо пострадавших местах. Антон ловит губами пальцы, целует, поддаваясь внезапному порыву, не думая, уместно или нет. Он чуть не сдох, блять, чтобы думать о приличиях! — Всё заживёт как на собаке, Арс, — бросает он как можно более небрежно. — Если бы не ты… Они бы кончили меня, — выдавливает парень очевидную, не самую приятную правду. Арсений вздрагивает от этих слов. Их смысл накрывает своей чуть было не произошедшей неотвратимостью лишь теперь, когда они в надёжном месте, а враги зализывают раны где-то очень далеко. Но Арсу слышать это жутко, он мотает головой: — Нет. Я бы не позволил им, Антон, и не позволю впредь. Я никогда не дам тебя в обиду, — Арсений смотрит неотрывно на Антона, гладит по волосам. Его дыхание, успокоившись после марафонского забега, вдруг снова начинает учащаться. Антон охуевает. Только сейчас, услышав обещание защищать — подумать только, защищать — его! — он понимает, что Арсений далеко не тот заумный дрыщ, которым Шаст считал его всё это время. Как будто профессиональные приёмы, которые тот демонстрировал во время драки, не говорили громче всяких слов. — Блять, Арс, как здорово ты их отделал. Ты где так научился драться? И как ты оказался там? А я тебя лохом считал, вот я дура-а-ак, — тянет Антон, качая головой и хлопая себя по лбу ладонью. Избитая голова тут же отзывается болью на этот неаккуратный жест, Антон шипит сквозь зубы, и Арсений отнимает его руку от лица, притягивает голову к себе и целует в больное место. — Тсс, — шепчет он на ухо, губами задевая мочку. — Сейчас пройдёт. Оставим разговоры на потом, силы не трать. У Антона перехватывает дыхание, он выпучивает глаза и не может поверить, что с ним это действительно происходит. Арсений, перевернувший с ног на голову его мир, такой загадочный, далёкий и неуловимый, сидит сейчас с ним рядом, обнимает и целует, вкладывая всю свою заботу в невесомые касания губ, в интимный шелест тихих слов на ухо. И боль реально отступает, более того, есть и другой эффект. От целомудренных поцелуев Арса Антона кроет похлеще, чем от самого развязного порно рейтинга ХХХ. Кровь, не успевшая остыть после драки и пробежки, вновь закипает в жилах, близость Арсения дурманит голову, ласковые слова успокоения не успокаивают, а наоборот очень волнуют парня. — Арс, — зовёт его Антон, и голос его срывается на хрип. Попов смотрит на него, во взгляде море беспокойства и переполняющей нежности. Как загипнотизированный Шастун заглядывает в голубые глаза, теряясь в их глубине, затем его взгляд опускается на губы Арсения. Поймав их учащённое дыхание, Антон притягивает Арса за волосы и, наплевав на разбитые губы, жадно впивается в его рот.