Плоть и Кости

Вторник. Успев вздремнуть за этот месяц впервые в собственной кровати дома, а не на диване в участке или на заднем сидении патрульной машины, Джон Стилински чувствовал себя немного лучше. Последнее время он только и делает, что пытается кого-то догнать, и этот бег — для его не юношеского возраста дается ему, мягко говоря, нелегко. В БХ не в первый раз убивают кого-то, и это не первое расследование и охота на убийцу в его жизни. Но, пожалуй, это первый раз, когда дело разрослось до такого масштаба, а у них все еще недостаточно зацепок, чтобы хоть что-то предпринять. Если в скором времени ничего не изменится, то в их город точно приедут федералы. И тогда шериф, не способный поймать одного человека, точно уйдет в отставку. Нет, пенсия, конечно, приятна в будущей перспективе, но не сейчас. Еще слишком рано. Стайлз даже не закончил школу и не поступил в колледж. На какие деньги сын будет продолжать учебу в высшем заведении, если у его отца не будет работы, а будет лишь пенсия, которой едва хватает на содержание дома и выплаты уже имеющихся долгов? За прошлый год, когда его ребенок почти не умер из-за того, что в его тело вселился злой дух, накопилось много до сих пор не закрытых долгов. За больницу, за ущерб школе, за лечение Стайлза в госпитале. Нести на себе одном, без жены, всю заботу за ребенком — сложно, но Джон старается не жаловаться. Они справятся. Если с его ребенком ничего не случится, то все остальное не имеет значения. Материальные проблемы такой пустяк по сравнению с ценой жизни. Именно из-за того, что Джон понимал в полной мере то, что происходит — это настоящая опасность, и он мог заглядывать на перед и видеть возможные плохие сценарии, а его восемнадцатилетний сын нет, их отношения со Стайлзом стали напряженными. Между ними висело холодное недопонимания желаний и мотивов друг друга и никто из них не видел в этом недопонимании первоисточника проблемы. Они оба хотели помочь друг другу, но слишком разными способами. Шериф пытался. Он искренне пытался найти слова, которые Стайлз бы понял. Но Стайлз всегда бежал слишком быстро и не замечал многих важных вещей, он просто пробегал их. Вот так, снова и снова, не учась на своих ошибках из-за СДВГ, сын шерифа двигался навстречу опасности, потому что считал, что это верный путь. Джон знал, что Стайлз всего лишь хочет помочь и, может, удовлетворить свои собственные потребности, помогая ловить серийного убийцу. Но будет ли иметь значение, что хотел Стайлз, если утром его найдут в лесу мертвым, как Эмму субботним утром?.. Закончив разговор с сыном на не самой приятной ноте, Джон вынужден спуститься вниз, выйти из дома, сесть в машину с выключенными мигалками и уехать в участок. Приезжая в участок, где всего три человека кроме него, потому что остальные парни либо сегодня на ночном патруле, либо отдыхают (что заслужили), Джон Стилински идет в свой кабинет. При входе в кабинет его встречают фотографии трупов подростков, сделанные на местах, где те были найдены. Эти фото развешаны на кнопки по пробковой доске на стене, а от одного к другому тянется красная нить мулине. Джон взял этот клубок у Стайлза без его разрешения. Пять жертв. Пять найденных тел. О пропаже еще детей никто не заявлял, поэтому они считают только пятерых. Но Джон боится, что с наступлением нового дня цифра может измениться на «6» и ему придется вешать на доску еще одного школьника. Джон гуляет взглядом по красной нитке от одной фотографии к другой. Он знает закономерность — по одному убийству в несколько дней, максимум в неделю, и оставленный труп где-нибудь обязательно в лесу, а не около чьего-то дома. Обескровливание, но без порезов. Патологоанатом установил переливание крови из артерий на шее, потому что кожа на шеях жертв имеет две маленькие отметины. Они необычны и не совсем подходят для следов от прокола иглой, но других объяснений следам у врачей не нашлось, поэтому в дело они записали так, как смогли логике. — Эван, старшеклассник, был в команде по лакроссу, первая его жертва, — начинает говорить вслух Джон в своем небольшом кабинете, где недостает пару лампочек для нормального освещения. — …найден при въезде в город. Вечером ушел к другу и не вернулся. Мама сообщила о пропаже ночью, а друзья говорят… — Джон взял со стола дело, — что Эван поругался с ними и около восьми вечера пошел домой один. Дом его друга недалеко от дома Эвана, идти всего ничего. Но все же Эван так и не дошел. Где же Греймен мог его перехватить? Они сто раз проверяли все камеры наблюдения, которые магазины вывешивают на улицу, камеры на парковках, смотрели записи с нескольких видеорегистраторов, но не нашли ни одной улики. Все моменты нападения были совершены в чертах города, это точно, но ни один из этих моментов не попал на камеру, словно преступник имеет нюх на видеонаблюдение. Это просто какая-то чертовщина. Это даже больше, потому что Джон обратился за помощью к Дереку, и даже оборотни ничего не нашли. Они словно пытаются поймать призрака. Эван, потом Стюарт, мальчик, которого Джон знал лично, еще два подростка шестнадцати и семнадцати лет, а потом Эмма. Все эти ребята умерли, а могли бы жить, закончить школу, найти свою любовь и когда-нибудь стать родителями. Джон не был на сегодняшней панихиде, хоть и не работал днем, но он знает, что Стайлз туда ходил. И это очень грустно. Никто из детей не должен быть окружен смертью. И шериф не думает, что Стайлз умеет справляться со смертью безболезненно, он достаточно плохо пережил смерть Клаудии. И что будет, если смерти в городе продолжатся? Это уже не самый лучший год, но это также последний год в школе, и Стайлз уедет, когда сдаст экзамены, куда-нибудь в другой город. Что останется в воспоминаниях его сына?.. Шериф садится за свой стол и открывает базу данных, где есть все жители города, как живущие здесь с рождения, так приехавшие совсем недавно. Отсеивая всех детей и несовершеннолетних, потому что кто-то из них вряд ли бы пошел на такое, да и не справился бы с убийством своего сверстника чисто физически, Джон оставляет взрослых женщин и мужчин. Список получается внушительным, и Джон расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, устраиваясь поудобнее в старом кресле, и начинает отсеивать всех, кто по его профессиональному мнению не подходит под минимальные критерии. Отобрать людей, которые действительно могут быть их лисом в курятнике — это важно. Его фокус может дрогнуть и пропустить кого-то неприметно, кто, по закону подлости, в итоге и окажется Грейменом. Поэтому Шериф анализирует над каждым человеком в списке всю ночь, и только когда на круглых часах на стене стрелки приближаются к шести утра, шериф заканчивает свою выборку. Он даже ни разу не встал с кресла, настолько увлекся. Его глаза красные и сухие, и он трет их, пока принтер на столе гудит и печатает список. Когда три листа горячими выходят из печати, Джон берет их, выключает компьютер, встает и разминает свою затекшую шею. Его позвонки хрустят, а к ногам болезненно приливает кровь, но он все же не задерживается и выходит из кабинета в общий зал, где стоит несколько столов, проходит их и останавливается возле последнего, возле стола Пэрриша. На столе Пэрриша бардак из бумаг, а сам он лежит щекой на распечатке одной из фотографий последнего места преступления, где нашли Эмму. Красная гелевая ручка лежит рядом. Джон сначала тихо вдыхает, собирая себя в дееспособную кучу, и потом не сильно похлопывает своей сильной рукой по плечу помощника. Перриш просыпается сразу, его сон достаточно чуткий. Выпрямившись, мужчина сначала пугается, а потом видит босса и его лицо обретает нейтральное выражение. — Шериф? Еще одно убийство? Джон качает головой и кладет ему на стол распечатанный список из трех листов, которые скреплены скрепкой. — Нет. Я хочу, чтобы ты проверил, где были все эти люди с пятницы на субботу. И, если чье-то алиби не подтвердится, немедленно доложи мне. Можешь даже звонить мне на сотовый, если я не буду в участке. Пэрриш просматривает список и его светлые густые брови сдвигаются на переносице. — Почему именно эти? — По тем сценариям убийств, что у нас есть, только эти люди физически и, может быть, психологически подходят. Убийства происходили не только ночью, и преступник делал все сам, причем умело, для чего нужен хороший интеллект. Из всех, кто сейчас живет в Бейкон Хиллс, я думаю, только эти люди действительно могли бы убить. Но я не могу сократить список до хотя бы десятка, потому что мы еще никого не допрашивали. Я хочу, чтобы ты занялся этим сегодня. Если успеешь до вечера, то будешь свободен до завтрашней ночи. — Конечно, я всех проверю. Можете на меня положиться, Шериф. ****** Среда. Джордан дошел до имени «Шерон Тейт» только к трем часам дня. До этого он объездил почти весь город, выискивая людей из списка на их работе, устраивая им допрос на счет того, где они были в пятницу вечером и в субботу утром, потом сканируя их своих зорким глазом-детектором и отпуская. Все, кого уже проверил Пэрриш, были слишком слабы для убийства. Он знает, как выглядят люди после того как убивают. Он служил и прошёл одну войну, на которой взорвался его товарищ, и Пэрриш знает как меняется взгляд, когда человек убивает другого. И неважно, по какой причине ты убил, смотря в глаза убийцы — все равно видно в его зрачках всю правду. По крайней мере, Пэрриш думал, что видел правду. Из списка он узнает, что Шерон Тейт приехал в город недавно, и что он работает в главной городской больнице хирургом. Пэрриш приезжает в больницу и заходит, останавливаясь у стойки регистрации, за которой сидит девушка в голубом медицинском халате. Помощник шерифа не знает леди, поэтому вежливо спрашивает: — Шерон Тейт, главный хирург, на месте? В каком кабинете я могу его найти? Девушка смотрит на его значок и у нее начинают дрожать руки. Все уже знают про то, что в городе убивают школьников, поэтому боятся и волнуются, встречая кого-то из участка из-за того, что полиция может быть знаком того, что где-то рядом снова произошло убийство. Да и говорить с копом, даже если ты ничего не делал, все равно всегда немного волнительно. Вдруг он пришел по твою душу? — А… да, да, сейчас, — она начинает быстро печатать по клавиатуре, двигая мышью, — Шерон Тейт. Это новый врач? Вы хотите его допросить? Но он же такой милый, неужели что-то сделал? — Простите, я не могу говорить о деле, оно еще не раскрыто. Так Мистер Тейт на месте? — Пэрриш? Голос медсестры отзывается сбоку. Пэрриш поворачивается к Мелиссе, которую он знает, и приветливо улыбается. Она подходит к нему слегка приподнимая брови в удивлении. На ее шее висит стетоскоп, а из розового кармана медицинской формы торчит ручка. — Почему ты пришел? Что-то случилось? — Нет, ничего. Мне просто нужно задать пару вопросов Шерону Тейту. Не знаешь, где его кабинет? — О, этот милый мальчик. Конечно, идем, я тебя провожу. — Мальчик? — спрашивает Джордан, начиная идти за медсестрой по белому коридору вперед к лифту. — Разве ему не тридцать девять лет? Мелисса смущенно смеется. — Да, наверно, не правильно так его называть. Просто он так молодо выглядит, что я все время забываю, сколько ему лет. Он очень хорошо сохранился. Хотя, знаешь, все мужчины становятся с возрастом лучше, — добавляет она, открывая двери лифта нажатием пальцем на кнопку. Они приезжают на третий этаж и Мелисса говорит ему: — В конце коридора, там есть его имя на двери, ты увидишь. Мне нужно бежать на колоноскопию, прости. Пэрриш благодарит за помощь и, когда двери лифта закрываются, идет в конец коридора. Людей совсем нет, и каждый шаг отдает скрипом по полу. Помощник шерифа доходит до нужной двери, стучится, а потом заходит. На невысокой кушетке сидит вправду молодой человек, которому Пэрриш, не видя его дату рождения в списке ранее, не дал бы сорока лет. Но Пэрриш не настолько удивлен внешностью доктора, чтобы просто не поверить, потому что он смотрит иногда телевизор и там показывают актеров, которые тоже не выглядят на свой возраст. Возможно, все талантливые люди имеют доступ к источнику молодости. ****** Сегодня было мало пациентов, всего двое с самого утра, поэтому Шерон предвидел, что вряд ли кто-то в ближайшее время еще к нему зайдет. Привыкнув к режиму совы, Шерон решил вздремнуть. Он закрыл жалюзи, чтобы его не припекло светом, пока он будет в отключке, лег на кушетку, предназначенную для осмотра, закрыл глаза и погрузился в мертвый сон. Он проспал недолго. Сквозь закрытые веки он «увидел» как кто-то идет по коридору. Эти шаги безобразно громко отзывались от пола. По скрипу кожи ботинок, по пороховому запаху ткани и еле слышимому звуку помех рации за поясом Шерон понял, что к нему идет не обычный посетитель, а человек из полиции. Это был кто-то один и без злой собаки рядом. Вряд ли они его выследили и пришли убивать. Даже если бы они пришли его убить… ну, этого бы не получилось сделать. К счастью, миф про осиновый кол — миф. Если он и может умереть, то, пожалуй, только от солнца, голода или от отсечения головы. В дверь постучались, Шерон успел сесть до того, как полицейский вошел. Их взгляды встретились, и Шерон понял, что имеет дело с не таким уж безобидным, как может показаться по внешнему виду, человеком. Нужно быть осторожнее. Шерон создал легкое беспокойство на своем лице и произнес: — Я никого не ждал на прием. Пэрриш зашел и закрыл за собой дверь. — Я не на прием, мистер Тейт. Мне нужно задать вам пару вопросов, это необходимо для следствия. Думаю, вы знаете, что мы сейчас разыскиваем убийцу. Вы могли бы сказать, где были вечером пятницы? — Вечер пятницы? Да, конечно. М-м… я был дома. А что? Вы меня в чем-то подозреваете? — Нет, нет, мы просто всех проверяем, не беспокойтесь. Я присяду? Спасибо. Пэрриш сел на стул для пациентов и достал из кармана блокнот с ручкой, куда записывал алиби опрошенных. — Вы живете на окраине города, в лофте, верно? — Да, я нашел это самым подходящим жильем. Дома, что предлагали для продажи, либо ужасны, либо слишком дороги. Я не планирую оставаться здесь навсегда, поэтому не хочу тратить на жилье слишком много денег. А тот лофт продавали по небольшой цене. — Разумное решение. А когда вы планируете уехать из города? — Я не знаю, как пойдет. Не думаю, что задержусь у вас больше чем на год. Я приехал из Лондона, программа по обмену кадрами. Моя жена осталась в Лондоне, поэтому я не могу остаться в Бейкон Хиллс навсегда. Хотя, стоит признать, мне здесь очень нравится. Меня всегда тянуло в небольшие городки, я ведь сам родился в таком. — Правда? —Пэрриш сдвинулся с точки допроса к более неформальной беседе, не заметив этого. — Знаете, я тоже не отсюда. Бейкон Хиллс меня снова приманил к себе. Я понимаю, почему вы захотели приехать. А ваша жена, она не была против разлуки? Черные глаза теплеют и Шерон неформально отвечает: — Мэри как я, тоже медик, и ее тоже вечно тянет набраться опыта необычным способом. Она меня понимает, поэтому, отпустила. Да и мы каждый день созваниваемся, даже в пятницу мы с ней весь вечер проговорили по телефону… Пэрриш оживляется: — Она может это подтвердить? Шерон уточняет: — Что мы с ней говорили по телефону? Конечно. Вы хотите ей позвонить прямо сейчас? — Да, было бы неплохо. — Хорошо. Шерон встает с кушетки и идет к столу, наклоняясь к ящику и выдвигая его, чтобы взять сотовый. Он вдыхает и чувствует запах крови полицейского, она пахнет чем-то сильно мускусным, орехами и золотом. Довольно необычно, но не по вкусу Шерона. Он больше предпочитает сладкое и игристое. Этот запах не очень его будоражит, он интересный, но стар, словно давно стоящая на столе настойка. — Держите. Она дома, должна взять. Шерон отдает телефон, от которого идут гудки, и садится в свое кресло, впиваясь в Пэрриша тихим взглядом. Джордан сдержанно улыбается и подносит телефон к уху. Вскоре трубку поднимает «жена» Шерона. Ее мелодичный громкий голос кричит в трубку: — О, уже по мне соскучился?! — Здравствуйте, это помощник шерифа. Мы проверяем алиби всех людей и, так как ваш муж приехал в наш город недавно, проверяем и его. Вы могли бы сказать, мистер Тейт звонил вам в пятницу вечером? Женщина на том конце громко вздохнула и более спокойно продолжила: — Здравствуйте. Мой любимый котик не может быть замешан в чем-то плохом! Да, он звонил мне в пятницу, а еще в четверг и субботу. Мы созваниваемся каждый день, можете проверить это! Шерон держит меня в курсе всех своих событий, как и я его. Боже, в пятницу, мы, наверно, проболтали часа три, пока я не успокоилась. Знаете, каждая беременность проходит так по-разному. Когда я была беременна первым нашим ребенком, то даже не ощущала каких-то изменений, а сейчас словно снова стала подростком. Иногда я думаю, что муж поэтому сбежал от меня в другой город. Женщина смеется, а Пэрриш мысленно вычеркивает еще одно имя. Человек с двумя детьми, доктор, у него есть алиби. — Да, это веселая теория. Спасибо, что ответили на мои вопросы. До свидания. Пэрриш завершает звонок и отдает телефон Шерону, закрывая свой блокнот и забирая его вместе с ручкой со стола. Помощник Шерифа встает и благодарит за содействие, прощается и уходит, вычеркивая имя «Шерон Тейт» из списка. Это точно не тот, кого они ищут. Пэрриш не почувствовал во враче угрозы, только дружелюбие, немного скованность и чудаковатость, но и это по-своему мило. Это всего лишь врач, любящий свою деятельность и жену, вряд ли бы он стал убивать детей. — Кто там у нас следующий… ****** Шерон смотрит на дверь, что только закрылась, ждет несколько секунд. Его лицо медленно расслабляются, те нити, что держали его губы в легкой улыбке, отпускает, и он берет телефон, набирая той женщине, что записана у него как Мэри, от названия напитка «Кровавая Мэри». Эта вампирша обожает делать «Кровавую Мэри» из крови, мешая все как-то так, что Шерон, попробовав ее коктейль, даже поверил, что пьет обычную «Кровавую Мэри». С вампиршей «Мэри» они познакомились в прошлом году, когда Шерон скитался в поисках приключений. Они были друг другу никем. Дружба для них обоих фарс, а любовь не имеет смысла. Они просто знакомые, которые слеплены из одного теста, и которые имеют схожую судьбу. Оба были обычными детьми в детстве, а выросли и стали монстрами. Такие должны быть у друг друга в контактах. — Да-а? — берет она и говорит первая, тянет слова, словно играясь и заигрывая. Шерон думает, что Мэри недавно кого-то выпила, она слишком заведена и активна. Это немного раздражает. Словно она выиграла у него какой-то забег на время. — Стоит сказать «спасибо»? Ты быстро все сообразила, я удивлен. — Обойдемся без этого фарса, — фыркает она, перемещаясь куда-то, Шерон слышит скрип кожи, может быть это диван, — ты будешь мне должен. Мои бесподобные актерские навыки дорого стоят. Если будешь проезжать мимо Пенсильвании, заедь ко мне и подари мне сочного оленя. О… да, да! Чтобы еще немного живой… — Перестань, я не собираюсь к тебе. Я и здесь неплохо устроился. — Устроился? А как же дети, мой дорогой?! Нет! Ты не можешь оставить меня одну с этими двумя выродочками, я же… я же думала у нас будет пышная свадьба, торт, а собачки будут тащить мою фату. Ты хочешь, чтобы ничего этого не было?! А как же наша светлая, необузданная любовь… Она начинает громко рыдать, оглушая левое ухо Шерона, и носферату просто отодвигает телефон, пока голос не стихнет. Затем он снова пододвигает телефон и говорит спокойно, безразлично, потому что Мэри не его «лучшая подруга», и его раздражает пустой треп, когда ни о чем и глупо: — Любовь умерла вместе с душой, а детей можешь оставить себе на завтрак. Спасибо за помощь, но больше не звони. — Ты такая скоти… Шерон нажимает кнопку сброса вызова и довольно тянет губы в нарциссичной улыбке. Все складывается так хорошо, фортуна на его стороне. Совсем скоро он сможет полностью выпустить когти. Со всеми этими везде патрулирующими машинами и бегающими оборотнями он уже начал задумываться, не уехать ли ему в другой город, продолжив уже там, но страсть победила. В этом городе все словно создано для него, ему здесь комфортно и весело, а сил будто стало больше. Шерон чувствует себя прекрасно. Он поднимается и идет обратно к кушетке, укладываясь на нее на спину. Его медные волосы в хвосте свисают с края, а темный взгляд ночного неба смотрит в потолок, где ему вырисовываются в воображении уже кровавые и интересные картины возможного будущего.