Дети

Выйдя с лестницы, д'Артаньян свернул не в гостиную, а в переход, ведущий в сторону кухни, где суетились кухарка и двое поварят, заканчивая приготовления. Время завтрака наступало через час. Гасконец заметил, как Изабель втянула носом воздух, напоённый ароматом сдобной выпечки. Один из мальчуганов, пробегавший мимо с большущей деревянной лопатой для снятия пирогов, испуганно глянул на хозяйкиного гостя, который сначала поманил его к себе пальцем, а потом сунул в руку монетку, наклонился и прошептал на ухо распоряжение. Паренёк кивнул и устремился дальше со своей ношей наперевес. Пройдя через кухню, д'Артаньян, всё также сжимая в руке ладошку дочери, вышел через заднюю дверь во двор. Столь же успешно, никем не замеченный, он достиг конюшни. Гасконец потрепал по холке своего вороного Грома, который, почуяв хозяина, высунулся из денника и приветственно захрапел. - Здравствуй, милый друг! Нет, сегодня мы с тобой никуда не поедем, не обижайся, - мушкетёр достал припрятанное яблоко и угостил андалузца. - Можно я его тоже прокормлю? - спросила Изабель. - Нет, его не надо, - д'Артаньян шагнул к соседнему деннику, – а вот её – обязательно. Гасконец протянул девочке второе яблоко. - Мы на маминой Авроре поедем?! Из денника высунула морду испанская кобыла серой масти, немного ниже рослого Грома, но не менее крепкая и изящная. Подоспевший конюх вывел её в проход. – А почему на ней? – Изабель скормила лошади второе яблоко и прижалась к её пушистой теплой груди. – А ты как думаешь, почему именно на ней? – Потому что она спокойнее, чем Гром, и ко мне хорошо относится? – Совершенно верно. – Д'Артаньян сам осмотрел лошадь, не доверяя постороннему человеку, быстро взнуздал и оседлал её. Во дворе к гасконцу робко приблизился мальчишка с кухни. В руках он держал увесистый узел, который д'Артаньян привязал к седлу, поблагодарив поварёнка приветливым кивком. Мальчишка, надеявшийся, видимо, получить вторую монету, разочаровано шмыгнул носом и пошёл прочь. – А что в мешке? – продолжала задавать отцу вопросы Изабель, которую тот поднял и посадил на лошадь. – А какие предположения? – снова ответил вопросом д'Артаньян, вскочил в седло за девочкой и направил Аврору в обход флигеля по боковой аллее сада – к дальней калитке, которая выводила на дорогу к реке. – В узелке, наверно, наш завтрак. А куда мы едем? Искать, где река заканчивается? Выехав за пределы усадьбы, д'Артаньян пустил лошадь быстрой рысью по тропинке. Но не в ту сторону, в которую час назад ушла на прогулку процессия гостей во главе с хозяйками дома, а в противоположную. Туда, где вдоль низкого берега тянулись цветные заливные луга, а река становилась шире и спокойнее. – Так далеко мы вряд ли заберёмся… - ответил мушкетёр, невзначай поцеловав маячившую перед его носом детскую макушку в чепце, - но что-нибудь интересное обязательно найдём. День обещал быть жарким, но настойчивый ветерок, нагнавший из-за горизонта облачка, намекал на возможные сюрпризы переменчивой английской погоды. Аврора замедлила ход и теперь неторопливо бежала по тропе вдоль самой кромки берега. Слева цвели благоухающие травы, справа широко и вольно несла свои воды голубая река. На противоположной стороне, над отвесным глинистым берегом, то приближаясь вплотную к обрыву, то убегая дальше от реки, поднималась стена деревьев. Изабель тихонько напевала себе под нос новую песенку о холмах, полях и крестьянских домиках, кое-где прижимавшихся к лесу, и изредка прерывала пение, чтобы обратить внимание отца на что-то особенно удивительное или задать очередной вопрос. Д'Артаньян всё больше молчал, думая о своём, отвечал изредка и не очень вслушивался в детскую болтовню. Через полчаса такой езды Изабель притомилась от усиливающейся жары и ослепляющих солнечных бликов на поверхности воды, уже больше помалкивала и начинала клевать носом. *** Очнулась она от голоса отца. Аврора стояла под деревьями. В этом месте река образовывала заводь, а к самой воде спускались ивы. Среди них, в тени под шатром крон д'Артаньян нашел местечко для привала, спрыгнул с лошади и спустил на землю дочь. Аврора сразу же потянулась к воде. Мушкетёр потрепал лошадь по холке. Пряди гривы, в тех местах, куда могли дотянуться детские руки, оказались заплетенными в косички. Д'Артаньян завёл лошадь по колено в воду и дал ей вдоволь напиться. Изабель, тем временем, успела потянуться, расправить плечи, сбегать к воде, потрогать разноцветные камешки в песчаном русле, осмотреться, заметить ручеёк, вытекающий из травы возле кустарника, подбежать туда и раздвинуть руками густую траву: - Отец, посмотрите, здесь ключ! Я нашла родник! - Отлично! - д'Артаньян привязал лошадь к стволу дерева и подошёл к дочери, с улыбкой глядя в её светящиеся восторгом глаза. - Я знал, кого надо брать с собой на разведку. Великолепная находка! Когда путники утолили жажду родниковой водой и передохнули, гасконец принёс узел с завтраком и развернул его прямо на мягкой траве у ручья. В узле оказался огромный кусок пирога с мясом, кувшин вина и несколько небольших свёртков с орехами, сухарями и сухофруктами. Изабель пожевала немного пирога, но он оказался тёплым и несладким, не захотела больше есть, попила ещё воды и в задумчивости засмотрелась на гладь заводи. - Батюшка, вы позволите мне подойти к воде? - взглянула она на отца. Д’Артаньян кивнул, девочка поднялась и отправилась на берег. Через минуту она прибежала обратно: - Отец, там в шаге от берега, в воде, лежит камень, такой красивый, он кажется прозрачным! Я бы хотела его достать... Но не знаю, как. Мушкетер, только что откупоривший кувшин и собиравшийся налить в стакан вина, пожал плечами: - Скидывайте туфли и заходите в воду. - Правда можно? - переспросила девочка, не веря в такую удачу. - Правда можно, - ответил д’Артаньян с невольной улыбкой. Ему было несказанно приятно подарить ей столько радости таким простым способом. Изабель развязала и скинула туфли, избавилась от чулок и стремглав понеслась в воду, ощутив вкус полноценной, безусловной, всеобъемлющей свободы. Достав заветный камень и аккуратно уложив его в траву, ребёнок снова отправился мочить ноги, а заодно и подол платья. Аккуратно ступая и тихонько вскрикивая от попавших под ступню ракушек, стараясь повыше поднять юбку, Изабель разведывала дно возле берега. Отец, заканчивая завтрак, следил за дочерью и наслаждался тёплым днём, прохладой тени, хорошим вином и детским восторгом. Через некоторое время девочке надоело попусту ходить по песку на дне, и она влезла на ветку дерева, склонённую почти к самой воде. Сидя там и болтая ногами, Изабель напевала очередную песенку, затем решила спрыгнуть, чтобы посмотреть на что-то любопытное внизу, неудачно повернулась и с визгом свалилась в реку. Девочка упала боком и полностью ушла под воду, но через секунду отец схватил её за локоть, приподнял и взял на руки. Вынеся её на берег и осмотрев наскоро руки и ноги, д'Артаньян убедился в том, что дочь не пострадала. Но Изабель смотрела на него глазами, полными слёз. - Что же теперь делать, батюшка? - проговорила она тихо. - Я ведь теперь вся мокрая. Мы вернёмся домой? Простудить ребёнка совсем не входило в планы гасконца. Но и возвращаться обратно в замок было не очень удачной идеей: ехать верхом в мокром платье тоже было чревато последствиями. “Вот сейчас бы няня пригодилась”, - подумал мушкетёр и принял решение. - Ну-ка, давайте сюда ваше платье. Изабель вытаращила глаза на отца: - Вы поможете мне с платьем? Сами? Без няни? - А ну-ка, поворачивайтесь! Изабель повернулась спиной к отцу и собрала волосы. Д'Артаньян расшнуровал завязки: – А теперь вылезайте… так… – и простое младенческое платьице оказалось в руках у лейтенанта мушкетёров. Гасконец отнёс одежду на солнечную сторону заводи и развесил на ветвях кустарника. Девочка зябко ёжилась в одной рубашке и смотрела на отца исподлобья. Не будет ругать? Д’Артаньян приблизился к ней, присел рядом на корточки, взял её ласково за плечи: - Испугалась? - Да, - девочка обхватила шею отца и расплакалась. - Я думала, что утону. Я же не умею плавать. Мушкетер обнял её, провёл рукой по мокрым волосам и придумал, как снова развеселить: - Не умеете плавать? Так в чём же дело? Давайте учиться. - Вы будете меня учить? Сейчас? – слёзы моментально высохли на детском личике. - Разумеется. Чего ждать? Согласны? - Согласна! Согласна! - закричала девочка и тут же снова бросилась к воде. Гасконец усмехнулся, покачал головой и принялся стаскивать с себя сапоги. Босиком он вошёл в воду по колено. Ребёнок резвился на мелководье, поднимая тучу брызг. Д'Артаньян взял дочь за руку и отвёл на достаточную для урока глубину. Поймав детский взгляд, полный радостного предвкушения чего-то чрезвычайно интересного, он для начала поднял Изабель и положил животом вниз на поверхность воды: - Ноги прямые… вот так. А теперь держись за мою руку и побултыхай ногами. Нет, выгни спину. Правильно… Только ноги должны быть прямыми, не сгибай в коленях… Изабель усердно выполняла всё, что приказывал д'Артаньян. Он с гордостью заметил, что она совсем не боится. Полностью доверяла отцу, чувствуя его поддерживающие руки, она знала, что находится в безопасности и храбро разжимала ладони, выпремляла спину, заныривала, пускала пузыри в воду. Особенно понравилось ей лежать на спине и смотреть в небо. Когда отец убрал руку из-под её спины, и она осознала, что лежит просто на воде, детскому восторгу не было предела. Она рассмеялась, разумеется, тут же уйдя под воду, но сразу вынырнула и продолжила смеяться: у неё получилось! Урок длился без малого три четверти часа. Несколько раз д'Артаньян предлагал сделать перерыв, но Изабель не соглашалась. Девочка плескалась, хохотала, и отец сам не замечал, как смеялся и дурачился вместе с ней. В конце концов он просто взял её на руки, крепко поцеловал в благодарность за успехи и вынес на берег. Первым делом Изабель бросилась доедать пирог. Устроившись возле покрывала, вытянув вперёд босые ноги с морщинистыми от воды пальчиками, она сосредоточено принялась уплетать свой кусок. – Неужто у тебя проснулся аппетит? – д'Артаньян тоже сел на траву с другой стороны импровизированного "стола". – Твоя матушка обрадовалась бы, узнав об этом. Изабель ничего не ответила. Она щурилась от солнечных лучей, которые пробивались сквозь листву, изредка отмахивалась от насекомых и увлечённо ела. Д'Артаньян любовался её мокрыми спутанными волосами, прилипшими ко лбу и к рубашке, живыми глазами под длиннющими черными ресницами, между которых ещё блестели мелкие капельки воды, розовыми губками, ямочками на щеках, как у матери, и в который раз удовлетворённо отметил, что его дочь – определённо, самый красивый ребёнок в мире. Покончив с пирогом и запив его ключевой водой, Изабель снова попросилась в реку. Но отец не позволил. Надо было обсохнуть и ехать дальше. Д'Артаньян вручил дочери маленький кулёк, обнаруженный среди прочих припасов. – Сушёная вишня! – обрадовалась девочка, заглянув внутрь кулька. – Спасибо, батюшка! Вы всегда знаете, что мне понравится. – Это не я, это кухарка угадала. Пока Изабель послушно бродила по солнечной стороне поляны и лакомилась ягодами, гасконец завернул остатки завтрака в покрывало, потрепал за ухом Аврору, успевшую за час выщипать всю траву вокруг дерева, к которому была привязана, и пополнил флягу водой. Кликнув дочь, д'Артаньян помог ей влезть в уже совсем высохшее платье и, когда сборы были окончены, посадил на лошадь. Затем запрыгнул сам и направил Аврору дальше по дороге вдоль реки к тому месту, где издалека виднелся сияющий на солнце мост. - Мы едем на другую сторону? - удивилась девочка. Гасконец направил лошадь по доскам моста. На другом берегу дорога продолжалась от реки по кромке леса вдоль широкого луга. Жаркий день вступил в свои права. Из леса доносилось заливистое щебетание разномастных птах. От луга пахло разнотравьем, от дороги - пылью, а от волос девочки - рекой и счастьем. Изабель принялась было разгадывать, на что похоже самое большое из тёмных облаков, которых порядком уже набралось на небе, но дорога свернула под деревья. Теперь путники ехали лесом. Д'Артаньян пустил лошадь быстрее, Аврора бежала крупной рысью, и её копыта глухо отстукивали правильный ритм по широкой тропе. - А куда мы едем? - снова спросила Изабель в сгустившемся под деревьями сумраке. - Туда, где сможем укрыться от дождя, - ответил мушкетёр. Он всё ниже склонялся над шеей лошади, принуждая дочь делать то же, и Аврора бежала всё быстрее. - Будет дождь? - Изабель старалась разглядеть впереди просвет. - А ты как полагаешь? - по своему обыкновению ответил д'Артаньян вопросом на детский вопрос. - Я полагаю, что будет, - с уверенностью заявила девочка. Можно было остановиться, отвязать от седла дорожный мешок, в котором у мушкетёра был припасен плащ как раз на такой случай, но д'Артаньян решил не задерживаться даже на минуту. С плащом или без плаща - они всё равно вымокнут. Надо было скорее достичь укрытия. Первая вспышка молнии издалека, откуда-то справа, озарила на миг дорогу. Изабель вздрогнула от неожиданности. Через одиннадцать или двенадцать шагов лошади по небу прокатился гулкий раскат грома. - Страшно? - спросил гасконец, обнимая дочь. - Нет, - ответила Изабель достаточно бодро. Наконец, лес закончился, но стало лишь немногим светлее. Над полем низко висела чёрная туча, то и дело выпускавшая в землю у горизонта электрические разряды. Впереди, на расстоянии мили от леса на высоком холме виднелся темный силуэт дома. Лошадь, почуяв простор и близость жилья, пустилась в галоп и серебряной стрелой мчалась через поле к холмам. Д'Артаньян не сдерживал её, и через некоторое время ему показалось, что в первом этаже дома мелькнул огонёк. Полил дождь. Аврора фыркнула, когда на неё упали первые тяжёлые капли, но хода не замедлила. Дождь, почти сразу превратившийся в настоящий ливень, хлестал путников по лицу. Д'Артаньян старался, как мог в отсутствие плаща, защитить дочь своим телом. Наконец, они достигли холма и поднялись по дорожке, ведущей между кустов шиповника, к высокой ограде. Ворота были заперты, в маленьком привратном домике было темно. - Эй! Есть здесь кто? - крикнул д'Артаньян, не желая оставлять дочь и тратить время на то, чтобы спешиваться. На крик вышел сторож, закутанный в плащ с глубоким капюшоном, встал у ограды, но открывать ворота не спешил, а молча стоял и старался разглядеть того, кто его потревожил. - Проводи к хозяину! - велел д'Артаньян. Лошадь нетерпеливо переступила на месте. Человек, стоящий за оградой, не шевельнулся. Гасконец хотел было выругаться, но глянул на макушку дочери и в этот момент догадался, что сторож просто не понимает его французскую речь. - Open*! Живет здесь кто-нибудь?! - воскликнул мушкетёр, махнув в сторону усадьбы. То ли разглядев ребёнка в седле впереди незнакомца, то ли сообразив, наконец, о чём его просят, сторож неторопливо открыл калитку. Мушкетёр въехал во двор и направился к крыльцу. Там он соскочил с лошади, с дочерью на руках поднялся по ступеням и принялся стучать колотушкой в дверь. Минуты две пришлось ждать ответа. За это время сторож запер калитку, неторопливо подошёл к мокнущей под дождём Авроре и так же спокойно повел её в сторону конюшни. *Open - открой (англ.)