Фантастический октябрь

      — Рыб? — переспросила Кано, чуть полноватая в бедрах девушка с красным пылающим нимбом над головой и парой черных ангельских крыльев, тлеющих за спиной. Это была небольшая мастерская виртуальных тату. Комнатушка со старым, но профессиональным оборудованием, белым кругом, нарисованным на полу по центру, маленьким диванчиком у стенки и креслом мастера напротив отдельного выхода на среднего размера трущобный рынок. В соседней комнатушке поменьше старуха продавала соленья на развес, поэтому пахло квашеным белком ZIP3000. С другой стороны была кабинка быстрого доступа в киберпространство. Сейчас она была занята, судя по стонам и вздохам. Там наверняка тоже пахло квашеным белком. — Да, этих, — пояснил Йейн, ткнув в трех карпов под потолком, они выплыли в центр каморки и увеличились, затмив собой остальные проекции. — Мерки уточнять будем? — девушка занялась приготовлениями и произнесла это как бы между делом, но, по еле уловимой интонации надежды в голосе, ему стало понятно, что если не уточнить, то на глаз она может и не справиться. — Да, — старик добродушно улыбнулся, выстрелив тонкими морщинками от уголков глаз до самых висков. Он придерживался правила, что с человека не спросить, если не дал ему возможность сделать все, как он хотел. — Тогда раздевайтесь до пояса, — сказала она чуть серьезнее, чем хотела. Прищурилась на входную дверь, та защелкнулась и перестала быть прозрачной. — Вы не против? Он не был против. Не в первый раз. Снял одежду и аккуратно сложил ее на диванчик, пока девушка отвернулась к зеркалу и кропотливо снимала примерочный ошейник. Ангельские крылья исчезли, нимб пропал. Ошейник в руках. Кано повернулась.       — Ой, — каждый сантиметр тела старика был покрыт древними чернильными татуировками, целая рубашка из змей. — А с этими что будем делать? — Они помешают? — с легкой, чуть заметной грустью спросил Йейн, он раньше не интересовался виртуальными тату, да и не к чему это было — последняя татуировка появилась на нем 22 года назад. — К сожалению, — подтвердила она. Прищурилась, привычно вызвала на экран псевдо-радужки энциклопедию значений татуировок, проверила и замерла. Нет, обмерла. Старик увидел это и снова добродушно улыбнулся. — Теперь мы знакомы, — говоря это, Йейн задрал штанину чуть выше щиколотки. — Это тоже нужно будет удалить. — Но, вам же, нельзя, — выдохнула девушка начало отказа. — Я сам решаю что нельзя, — старик дозировал чуть больше стали в единственную «с» в своих словах. Он привык, что после этого его слушают. — Тут написано про нерушимые традиции, — проговорила она запланированное движение к отказу прежде, чем осознала его последнюю фразу и осеклась. — Клубок змей, — произнес Йейн уже спокойней, поняв, что сталь подействовала, хоть и не сразу, — это всего лишь инструмент демонстрации власти. Первую змею я получил, когда отец в первый раз взял меня с собой. Последнюю, когда убил его. То, что про меня говорят, для твоего мира дикость, для моего — обыденность. Я должен был объединить их. Я это сделал. Змеи были мне нужны для работы, теперь мне нужны карпы. — А меня за это… — чуть слышно решилась она высказать свои страхи.       — Не переживай, — он аккуратно поднял ее руки с ошейником, — это мое решение, а не твое. Если к тебе кто-то и придет, то его будут интересовать карпы, а не ты. Это тебе говорю я. Тебе достаточно моего слова? Девушка задумалась. Она выросла на этом рынке. Розовощекая бабушка, что торгует рядом соленьями, это ее бабушка. Кано всегда мечтала стать тату-мастером. Но оборудование стоит очень дорого. А кто даст в долг торговке соленьями? Помог смотритель рынка. Его собственного слова не хватило бы, но над ним был кто-то, кто выслушал, объяснил следующему кому-то. В конце концов привезли оборудование. Они с бабушкой еще долго будут возвращать этот долг. Потом она одна. Если успеет, то его не будут отдавать ее дети. Но воплощать свои мечты намного лучше, чем торговать соленьями. А сейчас перед ней стоял самый верхний из этих кто-то. Человек, который и организовал эту цепочку доверия. — Я верю вашему слову. Но, если это просто прихоть, откажусь. Это ведь не прихоть? — настороженно спросила девушка. — Нет. Но это тяжелая история. Вижу, хочешь ее услышать. Обещай, что дослушаешь до конца, если готова выслушать, — очень серьезно сказал он. — Дослушаю, — подобралась Кано.       Она все настроила и защелкнула ошейник на Старике. Попросила его встать в центре каморки. Сама уселась в свое кресло мастера, закрыла глаза и начала творить. Йейн начал свой рассказ: — Моя жена очень любила карпов. Я сделал для нее озеро на одном из моих небоскребов. Самое настоящее озеро с тростником, водорослями и большими камнями с лежаками. Когда все было готово, мы запустили в него рыб. Можно было сидеть на лежаке в середине озера и смотреть, как в прозрачной воде гуляют карпы. Ей очень нравилось это озеро. Прошло несколько лет, она родила сына и это озеро стало нашим семейным уголком. Как понимаешь, у меня не самая приятная работа. Я старался оберегать от нее близких. Тот год был тяжелым. Я потерял несколько друзей. Я подозревал, что враги были внутри, кто-то из своих. И вот они решили нанести последний удар. Отравили озеро бактериями, которые, как пираньи, быстро и без следа пожирают все живое. Растения не трогают, а другое живое будто растворяется. Когда жена удивилась, что нет карпов, я тут же понял в чем дело. Моей реакции хватило, чтобы спасти только себя. Один из тех кто был замешан в этом, устремился ко мне и на ходу толкнул ее. Тем вечером в лифте к озеру поднялось шестеро смеющихся. Вернулся один озлобленный. То озеро стало таким же символом как и мои змеи. Я его использую только по очень важным, если так можно сказать, случаям. Они были моими лучшими друзьями и самыми влиятельными после меня людьми. Мы вместе все это начали, мы вместе мечтали. Я так и не смог признаться, что меня предали. Пожалуй, даже себе. Никто так и не узнал, почему поднялось шестеро, а вернулся один. Среди тех, кто этого не знает, и мой сын. То, что он мне этого не простил, не помешало ему пойти по моим стопам. А то, что я не простил этого себе, не помешало мне подготовить из него достойного наследника. Мы с ним неплохо ладим, а лишнее у нас принято скрывать, как понимаешь. Теперь он вырос и должен сделать следующий шаг. Завтра он меня убьет. — Вы же его остановите? — вырвалось у нее. — Я слишком много приложил к этому заговору усилий, чтобы испортить все в финале. Если я просто передам ему власть и уйду на покой, мои конкуренты сожрут его. Он должен показать силу в самом начале. Этого ему хватит, чтобы закрепиться. А дальше он смекнет, что к чему. Уж я то знаю, как это работает. Завтра в лифт зайдут двое, а выйдет один.       Воцарилась тишина. К этому моменту она уже закончила работу и оборудование гудело, подгоняя уточненные расчеты к телу Йейна. Включилась примерка. Вокруг него в пространстве начали плавать карпы, огромные черные карпы. Старик изучал их как ребенок. Заглянул снизу, сверху. Попытался провести рукой через одного из карпов, тот отпрянул. Кано смотрела на старика. Слезы стекали по щекам. Размеренными слезинками. Справа, слева, справа, слева. Скапливались на подбородке и капали куда-то на футболку. — Сделай так, чтобы они сработали только в воде, — сказал он и девушка, закрыв глаза, подрагивая веками, запустила программу фиксации на теле. Йейн вышел из мастерской. Проходя мимо бабушки, остановился, приложил палец к виску и посмотрел на кассовый аппарат в углу. Тот загудел, пережевывая информацию. — Хорошая у тебя внучка, береги ее, — добродушно улыбнулся он и взял протянутый брикет квашеного ZIP3000 в пакетике. — Надеюсь, не от тебя, старый хрыч? — рассмеялась старушка.       Через несколько дней в мастерскую пришел молодой человек. Ему было интересно услышать про рыб. Выслушав Кано, он стер змей и набил виртуальных карпов. Но чтобы срабатывали по желанию. Кто-то перекрыл долг за оборудование.