In Thanksgiving (В день благодарения)

      «Если бы единственной молитвой, которую ты произнес за всю свою жизнь, было «Спасибо», этого достаточно». Meister Eckhart       Сэм никогда не любил холода. На самом деле, он собирался включить грядущую зиму в свой растущий список вещей, за которые он не был благодарен. Кроме игры в снежки, постройку снежных фортов и горячего шоколада, Сэм предпочитал вечное лето. В этот самый момент, когда он лежал, дрожа, на дне крутого оврага, с которого только что свалился, ему очень хотелось немного тепла.       Ничто не болело, ничто не было сломано, что было удивительно, учитывая высоту, с которой он упал. Он приземлился на каменистое дно оврага, почти у высохшего ручья. Только маленькая змейка воды извивалась вниз по склону рядом, ее легкое журчание было единственным звуком в слишком тихом лесу. Мальчик отдохнул в куче сломанных веток и влажных опавших листьев, потом осторожно сел, потирая руки, чтобы согреться. Он захватил с собой толстовку с капюшоном, но не рискнул пойти на кухню за курткой, шапкой и перчатками. Сэм вытянул обе ноги, чтобы убедиться, что они действительно целы. Он выронил фонарь после того как споткнулся о камень, но мог все видеть благодаря огромной полной луне, которая, наконец, появилась после того, как была скрыта облаками весь вечер. На самом деле небо теперь было ясным, россыпь звезд усеивала чернильную тьму наверху, хотя поднялся холодный ветер. Сэму действительно повезло, что остался цел, и он надеялся, что его напарник по преступлению тоже не пострадал.       — Скаут! — Сэм резко обернулся, оглядываясь в поисках щенка.       Скаут побежала за чем-то, что выскочило из подлеска, мимо которого они только что прошли. Сэм бросился в погоню. В темноте лабрадора было трудно разглядеть, а препятствия на неровной тропе заметить было еще тяжелее. Сэм окликнул ее как раз перед тем, как упал.       Он был очень напуган перспективой остаться в лесу в одиночку. Этот страх возрос, когда Сэм подумал обо всем, что могло бы случиться с полувзрослой собакой, если бы его не было рядом, чтобы защитить ее. В конце концов, она все еще была щенком. На Скаут, возможно, не нападут ястребы и совы, но там все еще были койоты и медведи.       — Где ты, девочка? Иди сюда, Скаут.       Раньше план Сэма вернуть Соломона на ферму казался вполне осуществимым. Гнев и боль мальчика разжигали его браваду, и он чувствовал себя непобедимым, когда сделал немыслимое и выскользнул из спальни. Но теперь Сэм задавался вопросом, не должен ли он просто вернуться. Необходимость найти Скаут заставила его подняться на ноги. Он не мог просто оставить ее здесь одну, даже если бы захотел вернуться домой к Дину. Они никого не оставляют позади. Дин все поймет. Это было правило морских пехотинцев, а также кодекс Братства.       Сэм услышал лай, потом снова. Он звучал очень далеко, приглушенно, как будто через туннель, но это дало направление для движения. Сэм решил, что идти по руслу ручья будет легче и безопаснее. Он сделал несколько шагов, когда раздался снова раздался лай, на этот раз немного ближе. Сэм продолжал звать Скаут, петляла между холмами и деревьями. Его голос эхом отдавался в ответ, принося с каждым разом все больше страха, поскольку Скаут не появлялась, и Сэм знал, что он все дальше и дальше уходит от дома. Он даже не был уверен, что сможет отсюда найти дорогу к лугу мисс Эммы. Небеса казались еще более далекими, чем прежде. Становилось все холоднее. Слезы затуманили зрение ребенка, и он уже решил, что ему привиделся свет справа. Сэм замер, моргая и пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь деревья. Сияние становилось все ярче. И тут Сэм увидел дым.       Он не знал ни одного дома, который был бы так близко от дома Джима, но вполне возможно, это уже не собственность пастора. Ясный лай подтвердил решение Сэма двигаться вперед, чтобы, по крайней мере, проверить возможность того, что он наткнулся на дом, где могла быть Скаут. Когда он отошел еще дальше от русла ручья и углубился в лес, ветер усилился до ледяного порыва. Сэм боялся, что облака скоро разверзнутся дождем или снегопадом.       Вечнозеленые деревья и дубы, все еще хранящие драгоценный запас своих разноцветных листьев, поглощали большую часть лунного света, когда Сэм снова вошел в лес, но окна в хижине впереди светились ярко, тепло и весело. Мальчик остановился и уставился на дом, который стоял в окружении елей и сосен. Там было небольшое переднее крыльцо с крышей, которая защищала штабель дров и кресло-качалку. От запаха древесного дыма и какой-то еды у мальчика защипало в глазах. Несмотря на то, что ароматы дома вызывали в памяти образы фермы Джима, хижина больше походила на то место, где мог бы жить Санта. Сэм почувствовал боль в груди, когда мысль о веселом старике напомнила ему о пасторе Соломоне. Сэм не увидел никаких признаков Скаут, когда подошел к двери, но сохранил свою решимость, услышав еще один лай, раздавшийся на этот раз изнутри дома.       Он знал, что Дин сделает ему выговор за то, что он подошел к двери незнакомого человека, особенно когда эта странная дверь находилась в самом центре нигде. Старший брат Сэма перечислил бы тысячу и одну плохую вещь, которые могли бы произойти, но Сэм полагал, что чем скорее он найдет Скаут и взберется на овраг, то быстрее вернется обратно на ферму. И Дин никогда не узнает, что предпринял Сэм. Если все получится, то когда Сэм вернётся, то Дин все еще будет смотреть игру, размышляя о том, что Калеб влюблен. Мальчик держался за эту очень оптимистичную мысль, когда постучал и ждал ответа.       Еще один лай и царапанье в дверь предупредили, что его действительно услышали, и вскоре деревянная дверь слегка приоткрылась, и появился нос, за которым последовали два висячих золотых уха, обрамляющих шоколадно-карие глаза. Пес был цвета Аттикуса, но меньше ростом. Он приветственно тявкнул, и Сэм хотел улыбнуться, но это была не Скаут. Восьмилетнему мальчику не пришлось долго размышлять о своем разочаровании, прежде чем дверь распахнулась еще шире. Волна чудесного тепла окатила его как раз перед тем, как свет хлынул из хижины, и огромная тень упала на крыльцо.       Сэм отступил на шаг, испуганно глядя на незнакомца. Мужчина был ростом с Джона Винчестера, но ближе к возрасту пастора Джима. Свободная фланелевая рубашка, которую он носил, не скрывала того факта, что он был широкоплеч и достаточно велик, чтобы разорвать Сэма на две части, если бы захотел. Дин велел бы младшему брату бежать, но тот стоял как вкопанный. Волосы мужчины были такими же длинными, как у Калеба, но такого цвета, что Сэм вспомнил редко используемый мелок жженого янтаря в школьном пенале. Его густая борода была того же оттенка, но в нее были вплетены серебряные нити. Мужчина улыбнулся, показывая глубокие ямочки на щеках, почти такие же, как у самого Сэма.       — Ну, и кто же у нас тут?       Сэм оправился от шока, расправил плечи и сделал свою лучшую имитацию Дина Винчестера, хотя его стучащие зубы и дрожь приглушали аффект.       — Меня зовут Сэмюэль Винчестер. Я ищу свою собаку. Это черный лабрадор по кличке Скаут.       Мужчина посмотрел мимо Сэма в темный двор.       — Ты слишком далеко ушел от своего пути, Сэмюэль. Ты что, совсем один?       Сэм не любил лгать, но его учили, что, правда может быть опасна. Он вздернул подбородок и попытался выглядеть уверенным в себе, как учил его Калеб, когда они тренировались в спарринге. Сэм надеялся, что он выглядит старше и выше. Он ткнул большим пальцем через плечо.       — Со мной мой старший брат. Он осматривает другую сторону русла ручья. У него есть пистолет.       — А, понятно. — Мужчина вышел на крыльцо, и рыжая собака проскользнула мимо его ног, чтобы поприветствовать Сэма должным образом. Пес уселся перед мальчиком, весело виляя хвостом из стороны в сторону. Он был очень сдержан, гораздо лучше, чем Скаут, которая не обладала такими хорошими манерами, когда встречала нового человека, несмотря на старания пастора Джима укротить ее энтузиазм. — К сожалению, единственная собака здесь это Кифа.       — Кифа, — сказал Сэм, переводя взгляд с собаки на ее хозяина и обратно. Услышав свое имя, пес поднял лапу и замахал ею на Сэма, словно говоря: «это я». Сэм больше не мог сопротивляться и наклонился, чтобы погладить собаку, которая приняла его движение как приглашение поставить на него лапы и облизать лицо маленького мальчика. — Это значит «рок» или «судьба».       — Я вижу, ты хорошо знаешь арамейский, Сэмюель, — мужчина усмехнулся. — Редкость, если не сказать больше, в вашем поколении.       — Я знаю и латынь. — Сэм пожал плечами, борясь с желанием объясниться дальше. Дин сказал, что опасно выдавать слишком много информации. "Держись проще, Сэмми". — Мне нравится читать.       — А, еще один библиофил, — мужчина протянул ему руку. — Ты можешь называть меня Эйдан.       Сэм подозрительно посмотрел на руку, и голос Калеба эхом отозвался в его сознании: «Руки человека — это опасное оружие, которого следует опасаться. Всегда следи за ними. Никогда не подходи достаточно близко, чтобы тебя не схватили». Но опять же, пастор Джим всегда пожимал руки людям, приветствуя их. Сэм полагал, что это зависит от ситуации, и хотя знал, что Калеб и Дин, вероятно, не одобрят этого, он протянул свою руку в знак приветствия, и вздохнул с облегчением, когда Эйдан отпустил его. Сэм быстро убрал руку и сделал крошечный шаг назад.       — Ты, должно быть, замерз от своих поисков, — Эйдан указал на открытую дверь. — Не хотите ли вы с братом войти и погреться у камина?       Холодный порыв ветра пронесся по крыльцу, бросая опавшие листья под ноги Сэма. Он оглянулся через плечо туда, где, по его словам, Дин искал Скаут, а затем снова посмотрел на Эйдана. Обещание тепла боролось с хорошо укоренившимся страхом и его потребностью найти Скаут. Эйдан, казалось, почувствовал его беспокойство.       — Я уверен, что твой брат и собака не будут возражать, если ты немного погреешься. — Эйдан наклонился и погладил Кифу по голове. Пес с довольным вздохом прижался к хозяину. — В конце концов, у твоего брата есть пистолет и Скаут, а у нее есть хорошая теплая шуба, чтобы защитить ее от стихии, чего явно не хватает ее мальчику.       Сэм отчаянно дрожал, глядя на Эйдана и гадая, действительно ли этот человек верит в его историю или просто подыгрывает ему, как иногда делают взрослые. В любом случае, Эйдан казался безобидным, а дядя Бобби говорил, что собаки хорошо разбираются в людях. Они могли чувствовать, в отличие от людей. Сэм использовал эти знания, чтобы облегчить вину, которую он чувствовал за отказ не только от своих поисков Скаут, но и от одного из самых важных правил Винчестера — никому не доверять.       Сэм сложил руки на груди.       — Только на минутку.       — Одной минуты вполне достаточно для чуда, — подмигнул ему Эйдан. — И для горячего какао. Держу пари, ты любишь с добавкой зефира.