Борьба с системой

Саско — добрая девочка. Она ужасно нервничает и боится всего мира, что нормально, потому что буквально только что весь мир хотел либо изнасиловать «последнюю Учиху», либо избить «шлюху, которая спала с моим парнем!». Так мыслит Автор. Я его не понимаю и, надеюсь, никогда не пойму. Мы едим жареные помидоры в маленьком ресторанчике. На самом деле мне не нужно «знать места». Я просто говорю «пойдём поедим суши» и в ту же секунду в Конохе открывается суши-ресторан. Такова сила Марти Стью. Серьёзно, если бы я сказал, что знаю бордель, где продают сладкую вату, в Конохе действительно открылся бы бордель, и проститутки действительно продавали бы там сладкую вату. Где-то на половине своей порции Саско начинает плакать и убегает. Я за ней не следую. Видимо, это лимит нашего общения; моя «аура нормальности» сделала всё, что смогла. Сегодня Саско будет плакать, пока не уснёт, а потом снова начнёт избегать жителей. Так лучше для неё. Идя по улице, я натыкаюсь на очередное клише… кстати, вы заметили, что я не заплатил? Это потому, что Марти Стью не заботят такие мелочи. Мир склоняется перед нашим великолепием, поэтому нам не нужно платить. — Тупая слабая Хината! — орёт Неджи, впечатывая её лицом в стену. — О, нет! Неджи-кун! Пожалуйста, остановись! Ты же мой брат! — Нет! Тупая Хината! Тупица! Оскорблений получше, видимо, не завезли. — Пожалуйста! Я не виновата! Это был отец! А потом происходит это. — Ты… ты права! Я издевался над тобой годами, и только сегодня ты сказала волшебные слова, которые помогли мне понять, что ты не виновата! — Неджи вытирает кровь с её лица. — И теперь я что-то чувствую! Да! Я знаю, это запрещено… В смысле, более запрещено, чем попытка сломать стену лицом наследницы клана? Вау, какие у Хьюга интересные традиции. — Я тоже, Неджи-кун! Я чувствую что-то… — Ага, щас, разбежались, — я вклиниваюсь между двумя Хьюга и оттаскиваю их друг от друга за шкирку. И в этот момент вылезают телохранители Хинаты. Да, вы всё правильно поняли. Они позволяли Неджи бить её головой об стену, но как только появился я — бам, несколько сотен Хьюга как по заказу. — Оставь Хинату-сама, ничтожество! Неужели ты не видишь, что их любовь пускай и неправильная, но прекрасная! Мы должны рассказать об этом Хиаши-сама! Теперь я ещё и ничтожество. Ау, народ, я как бы правая рука Хокаге и всё такое. Что ж, ладно. Я щёлкаю пальцами и применяю Торнадо-Расенган-Хирайшин-Ультра-Сильную-Комбинацию-Которая-Должна-Уничтожить-Коноху-Но-Разрушает-Только-Заданную-Площадь. Или, для краткости — ТРХУСККДУКНРТЗП. Произнести это вслух может только Марти Стью. Даже не пытайтесь повторить в домашних условиях. Все пятьсот человек Хьюга одновременно падают в обморок. Да, моя техника чрезвычайно смертоносная, и да, я их просто вырубил. Марти Стью не может убивать «невиновных». Это один из основных законов. Знаете, есть такие три закона робототехники? Так вот, у Марти Стью их тоже три: Мы Идеальны. Мы Всегда Поступаем Правильно. Мы Можем Всё. Имейте ввиду, степень «Правильности» определяется Автором. Изнасиловать тринадцатилетнюю Наруко, потому что она перед тобой разделась? Это Правильно. Избить и изнасиловать Саско и Сакуру ради унижения? Это тоже Правильно! Пинать Какаши по почкам и доводить до суицида за то, что он был плохим учителем? Правильно! Конечно, из Какаши действительно вышел такой себе учитель, но не стоит за это обрекать его на недельный секс-марафон с Гаем, где последний сверху! Вы бы пережили целую неделю постельных игрищ вообще без перерывов? Нет! Никто бы не пережил! От такого уже не будешь забавно прихрамывать. От такого ты умрёшь! Кстати, эти голубки решили слинять под шумок. Они бегут по улице, Неджи держит Хинату за руку как в самой сопливой романтической мелодраме, только заката на фоне не хватает. А уж эти реплики! — Наша любовь слишком сильна, чтобы разлучаться, Хината-сама! — Зови меня Хината-чан! Я люблю тебя, Неджи-кун! — Я его задержу! — Нет, Неджи-кун, мы погибнем вместе! — О, Хината-чан! — О, Неджи-кун! — О, да хватит уже, — рычу я. Пока они бежали по улице, я, как настоящий ниндзя, залез на крышу, применил шуншин и догнал их за пару секунд. Я опять их разделяю, но в этот раз телохранители уже не мешают мне воспитывать подрастающее поколение. Спокойным лекторским тоном я рассказываю о последствиях близкородственных браков и кровосмешения. Они прониклись уже на стадии «детей с отклонениями», но шокировал их я этим: «Он пять минут назад тебе чуть череп не разбил! Такое нравится только мазохистам!» Осознав правду, Хината оседает на землю и заливается слезами. Неджи скрещивает руки на груди и отворачивается. — Послушай, хватит нападать на Хинату, это не её вина — и это правда, твой отец пожертвовал собой — да, и не надо так на меня смотреть — вообще, если хочешь кого-то ненавидеть, ненавидь старейшин, которые согласились на печать. Неджи пару раз моргает и вздыхает: — Может, ты и прав, незнакомец… — Я — правая рука Хокаге, — вставляю я. — А, точно… — Всем плевать, да? — усмехаюсь я. — До этого утра моим любимым хобби было унижение Хинаты-сама, — спокойно говорит Неджи. — Рвать её одежду, трогать за грудь, кстати, четвёртого размера… — задумался он. — Откуда у тринадцатилетней девочки грудь четвёртого размера?! — Автор, — пожимаю я плечами. — Не спрашивай, кто такой Автор, это плохо закончится, — добавляю я. — Просто знай, — я кладу руки ему на плечи, — учитывая кучу романтических клише, твой отец ещё жив где-то в Кумогакуре, потому что печать дала осечку. Это чтобы ты мог простить клан и заделать Хинате побольше детишек. Они оба вздрагивают. Отлично, «дети с отклонениями» их впечатлили. — Не волнуйтесь, я его спасу! Хирайшином я за секунду добираюсь до Кумо, нахожу «секретную комнату с трупами Хьюга, которых мы не вскрыли раньше ради сюжета» и, пройдя мимо «сверхнадёжной» охраны в лице одного сонного чунина, ещё одним Хирайшином возвращаюсь в Коноху. Потом прицельно пинаю его по рёбрам, и Хизаши Хьюга открывает глаза, видя перед собой шокированного сына. — Неджи? — Отец? — Неджи! — ОТЕЦ! Они обнимаются, а Хината всё ещё рыдает в уголке, потому что годы психологического и физического насилия не стереть простыми извинениями. Я приобнимаю её за плечи и говорю: — Не волнуйся, обычно в вашем пейринге твой отец становится гораздо мягче, а твоя сестра либо ревнует, либо становится третьей. — М-моя сестра?! — Хината издаёт задушенный писк. — Что, думаешь, ваших шипперов остановит такая мелочь, как инцест? — я фыркаю. — Ага, мечтай… Если хотя бы один раз в таком запачкался… обратно уже не отмоешься. Я стремительно разворачиваюсь, за спиной развевается алый плащ, который появился только что, потому что «плащи это круто, дайте Марти Стью плащ». Я ухожу в закат — несмотря на то, что минуту назад было утро — как ковбой из старого вестерна. Не хватает только лошади и хлыста для полноты образа. Но, увы, лошадь я убил, а хлыст сломал. Сегодня я сразился ещё с одним клише… и победил. Я должен побеждать и дальше. Ради лучшего будущего я обязан побеждать ужасные клише, сильнейшие додзюцу, кеккей генкай… я должен, или я умру.