Стояла обычная суббота. 2:47pm на часах, которые Стэнли носит на своей левой руке каждый день с тех пор, как отец преподнёс ему их год назад, когда он впервые в жизни переболел ветрянкой. Он проходит по улице, не поднимая глаз на тех некоторых людей, выглядывающих из общественных заведений, в которых работают, но привычно замечает некоторые вещи, ставшие обычными в современном мире. Кто-то принимает товар, расписываясь в бумагах за его получение. Один старичок, что ежедневно подметает одну и ту же улицу, внешность которого успела надёжно закрепиться в памяти Уриса, не знающего даже его имени, всё так же мёл, недовольно морщась каждый раз, когда находил новые окурки. Очевидно, он был противником различной дури, коей привыкли баловаться подростки вроде Стэна. Самого Стэна это всё не привлекало. По дороге краем уха он услышал, как кричит кому-то билетёр местного кинотеатра. Разгневанный. Похоже, кто-то стащил билет на сеанс, не заплатив, или что-то вроде того. Наверняка он был новеньким и жёстко тупанул, распечатав билеты прежде чем принять оплату. Такое случалось часто, хотя сам Стэнли невольным свидетелем подобного стал впервые. Ранее он об этом слышал.
На следующей улице, на которую свернул Урис, он мельком заметил садовника, ухаживающего за кустами своих хозяев, дом которых выглядел непривычно богато для этого района. Опустив глаза вниз и продолжив наблюдать за дорогой под своими ногами, он услыхал, как этот самый садовник начинает весело переговариваться с человеком, очевидно являвшимся соседом этих людей, на кого тот работал, и, вероятнее всего, он просто вышел поздно забрать газету, брошенную около его почтового ящика, а уже нашёл себе собеседника на ближайшие пару минут. Стэн прошел еще пару домов, и мимо проехал одинокий велосипедист. Урис вдруг задумался, а почему он не взял свой байк.
Остаток пути проходил без каких-либо отметок в кудрявой голове. Кругом было тихо и лишь иногда тишину разрезал звук проезжающих машин со стороны основной дороги. Это было спокойно. Не было чего-то необычного. Но что действительно показалось чем-то странным, так это абсолютная тишина, когда Стэнли остановился напротив парадной двери дома Тозиеров. Более того — ощущался холодок, стремительно опустившийся вниз по его позвоночнику. Парнишка даже предположил, что родители Ричи таки дошли до той стадии, когда один завалил другого, завалился сам, и теперь это место перевоплотилось в подобие семейного склепа, в котором впредь вынужден был проводить дни своей жизни его друг.
Рука зависла в воздухе, когда после первой и последней попытки постучаться дверь с лёгкостью приоткрылась.
Таааак, а вот теперь точно не до шуток.
Секунда, вторая, третья… тишина давила и заставляла предполагать самое худшее. Толкнув дверь и сделав шаг внутрь, он не обнаружил ни одного признака движения.
— Кто-нибудь?
Второй шаг. Закрыл за собой дверь и огляделся. Так, было уже довольно мрачно и определённо пусто. Можно было подумать, что Тозиеры просто уехали куда-то и забыли запереть дверь, но, во-первых, машина стояла снаружи, что, конечно же, ни о чем не говорит, ведь они могли уйти и пешком, но, во-вторых, несмотря на полное отсутствие жизни в воздухе этого дома, на полу валялись осколки разбитой вазы, какие-то рваные журналы, год которых определить было довольно трудно, в стороне кухни виднелась битая посуда, ножи и вилки, ещё какой-то мусор.
— Мистер и миссис Тозиер?
Медленно шагая и осматриваясь, Стэн замер из-за звука хрустящего под ногой стекла, смотря вниз и поднимая рамку с фотографией счастливой семьи Ричи с самим мальчиком посередине. По стеклу расползлась паутинка, нескольких крохотных осколков не было на месте, чтобы составлять единый пазл. Стэнли бы усмехнулся тому, каким клише выглядела эта ситуация, если бы его не охватывала тревога за лучшего друга и негодование по поводу того, что же здесь произошло. С рамкой в руках он отправился наверх, сглатывая слюну и надавливая на дверь, ведущую в спальню Ричи.
— Рич?..
Практически утеряв надежду на ответ, — так и не получив его, причем, — он заметил Ричи, лежащего на своей кровати ногами к подушке, а голова его свисала вниз у изножья кровати. На его лице не было очков — те лежали рядом на покрывале, аккуратно сложенные и забытые. Лицо Тозиера покраснело от избытка прилившей в голову крови, глаза были закрыты. Наверняка он уже довольно продолжительное время так лежал. Можно было подумать, что он уснул, но стоявший в комнате сильный табачный запах и дымящаяся сигарета между указательным и средним пальцами дали понять, что это было не так.
С осознанием, что Урис застал друга в не самый удачный момент, он прошел молча в комнату и устроился на кровати рядом с головой Ричи, всё ещё удерживая рамку в своих руках и разглядывая изображение.
В тишине прошло некоторое время, пока Ричард приходил к выводу, что поделиться со Стэном является правильно ощущаемым решением.
— Она ушла.
Стэнли посмотрел на него. Тот затягивался. Глаза по-прежнему закрыты.
— Я просто нахуй ничего уже не понимаю… — голос дрогнул, но то было секунду, после которой он восстановился, став таким же приглушённым и лишённым почти всего, кроме возвращающейся время от времени истощённости, полнейшей усталости. — То всё в пиздец, то мы снова счастливая примерная семья, от которой тошно, то опять настаёт армагеддец какой-то. И самое херовое то, что я даже не понимаю причину, потому что это уже блять похоже на ёбаную, тщательно поставленную сценку театра. Я как будто пришёл посмотреть на это дерьмо, а меня вырвали из зала, поставили на сцену и сказали «играй». А я даже не читал сценария, чтобы понять
кто Я и
что от меня требуется. К тому же, ещё и никудышный актер.
Стэнли не сдержал короткого смешка на этом моменте, заставив Ричи нахмуриться и впервые открыть глаза за всё это время, чтобы устремить их на Стэна.
— Что?
— Я о той части про никудышного актера — это не про тебя.
— Да ну?
— Ага.
— Это вряд ли.
— Не согласен. Так искусно показывать себя легкомысленным засранцем с большими яйцами может только прирожденный умелец.
— Пф.
— А ты человек более глубокий, — пожал плечами Стэнли.
— Если мы продолжим тему больших яиц и глубины, боюсь, ты не выберешься дальше этой койки, Урис, — усмехнулся Ричи, одним быстрым движением переворачиваясь на живот с лёгким чувством головокружения, что почти сразу же прошло.
— Прибереги свой пыл для Эдди, — фыркнул Стэн, опуская рамку на пол, где неподалеку стояла стеклянная банка, внутри которой находились уже пара окурков в окружении пепла.
Ричи ничего не ответил, опуская взгляд на фотографию и долгое время прожигая её взглядом, пока не потушил сигарету о внутреннюю стенку банки, в которой и оставил её, и протянул руку к разрушенной рамке, вынимая из неё фотографию и просто удерживая её в руках перед собой.
— Пожалуй, я отчасти даже рад, что она ушла…
Стэнли удивлённо посмотрел на него, а Ричи по-прежнему продолжал разглядывать снимок.
— Это было единственное точное решение за всё время, понимаешь? — взгляд оторвался от улыбающегося лица матери и перешёл к Стэну. — По крайней мере, сейчас картина абсолютно ясна.
И, действительно понимая это, Стэнли протянул руку к другу, слегка похлопав спину того и задержавшись на его плече.
Дав себе не больше двадцати секунд меланхоличности, Ричи как-то неожиданно и глубоко вздохнул, откладывая снимок в сторону и надевая очки.
— Так что, каков Денбро на вкус?
Посмотрев на Ричи, Стэн отметил, что тоской в его глазах больше и не пахло, а брови задорно подпрыгивали, очевидно, намекая на грязные подтексты. И после такого он ещё называет себя никудышным актёришкой. Мгновенная смена состояния, мать его, как такое возможно???
— Фу. Ты отвратителен.
Хлопнул по нему рукой, застывшей до этого на плече, и отпихнул парня от себя.
Ричи рассмеялся, поворачиваясь на бок и упирая ладонь в висок, чтобы комфортно удерживаться в таком положении.
— Не соглашусь, но, судя по всему, и правда отвратительнее Большого Билла, раз твои очаровательные щёчки так полыхают прямо сейчас, знаешь! — он готовился присвистнуть, это было видно.
— Ты невыносим, — держался Урис, качая головой. — Твоей фантазии лишь позавидуешь. Это важно для актера. На случай, если тебя зацепила эта мысль.
— Не так сильно, как тебя, раз вместо того, чтобы обсуждать ваше таинственное исчезновение с тусовки Марш, ты предпочитаешь взращивать меня в лауреаты премии «Оскар», — закатил глаза Ричи, забавно увеличенные стёклами старых очков. — Да ладно! — продолжал тянуть своё, растягивая губы в своей ухмылочке, явно чувствуя почву под ногами во всей этой ситуации. — Поделись со мной, Стэнни-стойка-на-колени, что у вас было? — хлопнул его небрежно по бедру.
Глаза Стэнли расширились до неузнаваемых размеров. Ещё миллиметр больше и, кажется, своим видом он испугает тот одиночный носок, валяющийся у стола напротив, что тот подорвется и убежит с криками и воплями.
Ричи же показалось, что он попал в яблочко, поэтому прикусил щеку изнутри, просто смотря на приятеля и стараясь не ляпнуть ещё чего. Безуспешно, кстати.
— Так.да? В смысле, я только предположил, но… вау.
Стэнли всё так же помалкивал, продолжая гипнотизировать носок. Ричи чуть приподнялся, прослеживая за его взглядом и маша перед его лицом рукой.
— Если ты пытаешься силой мысли заставить мой носок двухнедельной носки рассказать все твои грязные секреты, то я тебя огорчу — он даже меня не слушает.
Моргнув, Урис кинул на него сомнительный взгляд.
— Ты не стираешь носки по две недели?
— Не отходи от темы, чел, окей? Не сработает.
— Никуда я не отхожу.
— Вот и чудненько. А теперь, — Ричи натянул искусственную улыбку, что быстро стала настоящей. Тозиер принял более удобную позу, садясь и скрещивая ноги перед собой, невольно ссутулившись и с интересом смотря на друга, — давай колись, насколько у Большого Билла большой…
— Захлопнись, — двинул ему по коленке Стэн.
— Камон, чел! Ты можешь мне доверить такое, ты ж знаешь! Я могила!
Стэн закатил глаза. Этот безумец сам вообще в это верит?
— Не надо делать такое выражение лица, я чувствую себя блондинистой лицемеркой. А я не блондинистая лицемерка, — медленно покачал головой.
— Это точно. У тебя шикарные волосы.
Ричи старательно прожёг дыру посреди лица Уриса, щуря глаза с полной уверенностью, что мог бы просидеть так ещё долго. Стэнли посмеялся и потёр коленку приятеля, чтобы тот не брал, так сказать, близко к сердцу.
Ричи фыркнул и потряс головой.
— Ну же, Стэнни. Давай выкладывай. С меня чёта требуешь, а сам нихера не выкладываешь.
— Да ты и сам нихера не выкладываешь.
Ричи замер с видом «я знал», а Стэн наконец-таки больше ничего не отрицал, только вздыхая и сдаваясь.
— Никому.
— Никому, — кивнул Рич с серьёзным видом, готовясь внимательно слушать, — уверяю тебя, это останется между нами девочками.
Стэнли подавил желание закатить глаза и приблизился к нему, будто бы их окружали ещё кто-то и никому, кроме Тозиера, слышать этого было нельзя. Ричи невольно тоже приблизился к его лицу.
— В общем, — тихо начал он, — мы гуляли…
Ричи кивнул, непривычно помалкивая и во все четыре глаза уставляясь на него.
— Эт всё, — просто пожал плечами Стэн.
Тозиеру потребовалось несколько секунд, два раза попереглядываться с одного глаза Стэнли на другой, моргнуть, заметить, наконец, напряжение, едва удерживаемое другом в мышцах лица, чтобы всё-таки понять, что его наебали.
— Ах ты говноед несчастный!
Быстро обернулся в сторону изголовья Ричи, хватая свою подушку и швыряя её в Уриса, совсем не сдерживающего больше свой смех.
***
Вторник. Доходило уже четыре часа дня, когда Эдди, очень нехотя, заставил себя выйти из дома и прогуляться до аптеки, забрать некоторые заканчивающиеся лекарства, которые пару дней назад заказала у мистера Кина его мать.
Как раз выйдя из аптеки и уже направляясь домой, он заметил впереди знакомую фигуру, которую Каспбрак бы не спутал ни с кем. Прибавив шаг, он очень быстро нагнал мальчика, по мере своего приближения схватив того за футболку и потянув на себя, тут же выпуская и замечая, как тот вздрогнул, оборачиваясь и сталкиваясь напуганным взглядом с Эдди.
— Хэй, спокойно, это я, чувак!
Плечи друга облегченно опустились и тот заметно выдохнул.
— Ты меня напугал. Я думал, это опять Генри.
— Да нет. Всего лишь я. Куда путь держишь, добрый молодец?
— Тебя Ричи укусил что ли? — хмуро глянул на него Бен, прижимая к полной груди пару средних по толщине книг.
— …нет, — не понимая в чём дело, наконец, отозвался Каспбрак, погружаясь в задумчивость и меняя руку, в которой нёс пакет с лекарствами.
— Не подумай, ты просто… обычно не коверкаешь себя так в общении, — пожал тот плечами, как бы говоря, что тут нет ничего такого, он лишь заметил. — Ну, а я из библиотеки. Начинаю читать некоторые книги из списка на лето. Ты начинал?
— Эм, я пока только список прочёл.
— И?
— И ужаснулся. Мне хватило. Спасибо.
Бен улыбнулся от вида Эдди. Того будто к яме подвели, до отвала забитой использованными спидозными шприцами, похлопали по плечу и со всем душевным подъёмом произнесли: «прыгай!»
— Значит, не планируешь приступать?
— Не сегодня явно.
— Понятно. Как дела вообще? Как Миссис Каспбрак?
— Какая из?
— Любительница лазать по деревьям.
— Ох, эта! Чудно. Лучше не бывает. Эй, Бен, не хочешь её себе?
— В смысле забрать? Насовсем?
— Ну да. Я сделал вывод, что маме она нафиг не сдалась и что держит в доме это животное только потому, что это
подарок. А я на себя её брать не собираюсь.
— Почему она так не нравится тебе? Не могу понять.
— Делать мне больше нехрен, кроме как её дерьмо по дому собирать. Она всё делает мне назло. Вот серьёзно, вот приду домой и обнаружу, что опять навалила где-нибудь.
— Но она же ещё не такая большая. Стоит немного потерпеть, она привыкнет и…
— Да-да-да, или я начну лунатить как-то ночью, найду её и придушу подушкой.
— Ты не способен на такое, — в неверии покачал головой Бен.
— Жизнь доведёт, чует моя задница, жизнь доведёт, — тоже покачал головой Эдди.
— Эй, погоди. Это не твоя мама там?
Хэнском остановился, притормаживая тем самым и Эдди, который, ещё не посмотрев туда, куда указывал друг, уже схватил того за локоть и отвел к ближайшему укрытию — двери случайного магазина. Открыв её, Эдди запихал внутрь Бена и зашёл сам, после осторожно выглядывая из-за неё и тихо спрашивая.
— Где?
— Эм, — Бен, находящийся с другой стороны от Эдди и не имеющий возможности тихонечко его подвинуть, лишь высунул руку на улицу и указал в направлении торгового комплекса.
Эдди приоткрыл дверь шире, проходя вперёд и тем самым пододвигаясь для того, чтобы Хэнском мог тоже выглянуть и уточнить при необходимости. Необходимости, в общем-то, не было. Эдди сразу узнал мать. Та стояла около чьей-то машины с продуктами в руках. Дверь этой машины была настежь открыта и оттуда виднелась чья-то нога.
Знакомая машина. Не наша.
— Эй, Эдди? Почему мы прячемся?
— Моя мать всё ещё зла на всех вас, и если она увидит меня с тобой, то я даже по делам не смогу выходить из дома.
— А куда ты ходил сегодня?
— В аптеку.
— Ясно, — выглянув из-за двери, чуть ниже, чем находилась голова Каспбрака, Бен стал высматривать миссис Кей. — Знаешь, ты можешь просто пойти к ней, а я пойду дальше. Всё нормально, поболтаем в другой раз…
— Почему мне так знакома эта машина? — Каспбрак его и не слушал, откровенно говоря.
— Ну, знаешь, эта модель BMW довольно распространена у нас.
— Нее, тут что-то не так, — настороженно вывел итог Эдди. Он чувствовал, что видит сейчас то, что видеть ему было не положено.
Как выяснилось, он оказался до усрачки прав.
Через несколько секунд мужчина, сидящий на водительском сидении, вылез на улицу и забрал пакеты из рук матери Эдди. Он даже подумал, что это было бы славно, окажись этот мужчина мистером Брауном, но дело было в том, что тот продал свою машину и в данный момент находился без средства передвижения.
— Э-э…это…это… мистер. — начал было Бен.
— Тозиер, — закончил не своим голосом Эдди, с трудом сглатывая ком, скопившийся в горле, и отдалённо слыша, как продавец магазина начал их отчитывать за то, что они тут стоят в проходе и мешают движению, даже если никто не входил и не выходил из магазина в течение всего этого времени. Только комарьё да мошки.
— Я думал, они не переносят друг друга… — поделился их общими мыслями Хэнском.
Соня Каспбрак тем временем уже садилась в машину к Уэнтуорту Тозиеру, после чего автомобиль незамедлительно скрылся с поля их видимости, оставляя мальчишек в абсолютном негодовании и оцепенении, пока из-за кассы до них пытался достучаться усатый дяденька средних лет.
***
Когда Эдди вернулся домой, мамы он там не обнаружил. Он сразу посчитал, что они могли заехать куда-либо ещё.
Домой к Тозиерам, например.
Да не. Не может быть такого. У Ричи мама дома, да и вообще, с чего бы у них что-то происходило? Этому наверняка есть какое-то вполне логичное объяснение, которого Эдди пока совсем не находил. Он ломал голову весь остаток дня, что же это всё могло значить.
Возможно, мать приехала, оставила продукты и ушла к мистеру Брауну? Эдди предполагал, что это возможно, но, открыв холодильник, не нашел ничего нового. Тогда он подумал, что все эти продукты предназначались не для них, а для семьи Ричи. Но тогда зачем его мать держала все эти пакеты? А потом ещё и села в машину мистера Тозиера и они вместе укатили непонятно куда? Он, конечно, мог случайно столкнуться с ней в продуктовом, потом попросить подержать пакеты, пока сам разбирается с какими-то неполадками в салоне автомобиля, после чего она могла попросить довезти её до дома, т.к. в их машине что-то сломалось, и она была в ремонте вот уже пару дней. Да, такое тоже могло быть. Вероятно, в какой-нибудь другой вселенной. Да. Потому что ЧЁРТА С ДВА ЕГО МАТЬ СЯДЕТ В МАШИНУ ОТЦА РИЧИ.
За всеми этими мыслями и ещё некоторыми, связанными как со всеми последними событиями, так и с другими — рандомными, Эдди провёл остаток дня. В тишине и надоедливом присутствии Миссис Каспбрак. Та, к слову, не навалила нигде по приходу Эдди домой, как он предполагал. На тот момент он даже почти смирился с тем, что у него есть кошка, что было невольным плюсом, но стоило ей сделать кусь за его лодыжку, как всё вновь встало на круги своя. Он выложил ей в миску двойную порцию корма, чтоб уж отстала наверняка, и максимально забыл о ней, насколько это было возможным. Мать всё не появлялась.
В какой-то момент взгляд упал на часы. Пошёл уже двенадцатый час ночи. Обо всём, что можно передумать, он передумал, во всё, что можно было поиграть, он поиграл, и даже почитал, и уже устал переключать каналы телевизора, всё больше разочаровываясь в том, что смотреть было абсолютно нечего, время было много, он по-прежнему оставался один дома, а сна ни в одном глазу.
Внезапно его привлек странный скребущий звук из кухни. Встревожившись, Эдди отложил пульт телевизора, поднимаясь и медленно начиная направляться на звук, по пути прихватывая первое оружие, подвернувшееся под руку — мамин зонтик. Было предельно ясно, как комедийно выглядела эта ситуация, потому что, ну блин, очевидно же, что это была Миссис Каспбрак, совершающая свои злодеяния в самой тьме их кухни, но фак, давайте по порядку.
Эдди был паникёром. Это уяснили. Дальше. Его тело просуществовало всего-навсего тринадцать жалких лет. Окееей. Он один. На часах почти полночь, а что это значит? Правильно. Время обоснованных и необоснованных монстров в каждой щели этого злосчастного дома.
— Миссис Кей?..
Занеся зонтик над головой, Эдди медленно протянул свободную руку к выключателю, стараясь не думать, что из темноты на него сейчас прыгнет чья-то рука и утащит в неизвестность. Не сразу нащупав выключатель, и уже покрывшись испариной по этому поводу, он таки щёлкнул свет, в результате видя абсолютное ни-че-го.
Нахмурившись, Эдди медленно опустил зонтик, проходя дальше и осматриваясь. Он, как и следовало ожидать, обнаружил Миссис Каспбрак, играющую с собственной какашкой.
Тяжко вздохнув, мальчик очень сдержанно опустил на столешницу зонтик, быстро одёргивая себя, т.к. вспомнил, что зонтик, конечно же, грязный, а он положил его на кухонную столешницу. А вдруг кто-то будет готовить тосты или ещё что-то и будет раскладывать продукты по ст.
НЕ ДАЙ БОГ.
Так что, быстро вернув зонтик на то место, откуда он его взял, Эдди принялся начищать поверхность столешницы, что, по его мнению — да и в действительности — просто кишела всевозможной заразой. В это время Миссис Каспбрак продолжала весело играть с собственной какулей.
— Эй, прекрати, — хмуро кинул он ей, пока промывал тряпку от пены.
Миссис Кей оторвалась от своего занятия на секунду, задрав зелёные глазища на своего хозяина, похлопав ими и продолжив.
— Серьёзно. Кончай уже. Не выводи меня.
Чёрная лапка хлопнула по горошку с такой силой, что тот стремительно отлетел в сторону Эдди, заставив астматика вскрикнуть, отпрыгивая назад и, к счастью, минуя нежелательное столкновение с результатом переработки кишечника его питомицы.
— Чтоб тебя! Миссис Каспбрак! Ты выведешь меня однажды.
Кошка стала играться с кучкой остальных своих экскрементов, непроизвольно напоминая Эдди футболиста, пинающего мяч из стороны в сторону, чтобы довести его до определенной точки, с которой будет удачнее всего забить гол.
Это позабавило его. Причем неплохо так позабавило. Он даже забыл о включенной воде в раковине, опираясь руками на кухонный гарнитур и с улыбкой наблюдая за этим безобразием, позволяя ей немного пошалить под своим личным контролем.
— Ты такое недоразумение.
Очарование.
Каспбрак покачал головой, а с губ сорвался смешок, который был мгновенно разрезан звуком поворачивающегося ключа в замочной скважине.
Наконец-то! Явилась.
Обойдя Миссис Кей, во всю резвящуюся уже в середине кухни, он вышел, чтобы замереть на месте от представившейся ему картины.
Входная дверь захлопнулась с помощью ноги его матери, в то время как она неотрывно целовала их соседа, прижатая им же к стене и постанывающая в его рот.
Постанывающая. Эдди захотелось вывернуть свой желудок наизнанку. Это всё выглядело так мерзко. Чёрт. И звучало. Звучало тоже! Это ужасно. Это неправильно. Это… это пригвоздило его к тому месту, на котором он остановился. Он не мог пошевелиться или же подать голос, да хотя бы глаза закрыть. Он почувствовал себя марионеткой, отчаянно желающей совершить хоть какое-нибудь действие, но не вправе двинуть и пальцем без разрешения кукловода, в руках которого были все ниточки.
Охи, вздохи, пошлые звуки отлипающих друг от друга губ и соединяющихся обратно. Эдди ощутил что-то собирающееся нехорошее и подкатывающее к горлу. Это спровоцировало хриплый высоковатый звук, вырвавшийся из его рта, словно предупреждение, что ещё немного и произойдет что-то страшное. С ним — с Эдди.
Соня, успевшая закинуть голову назад и позволяющая мистеру Брауну всасывать её шею в себя, вдруг открыла глаза, мигом переводя взгляд от потолка в сторону кухни, замечая застывшего там Эдди, побледневшего и выглядящего жутко больным.
— Эдди! Мальчик мой! Что с тобой? Почему ты не спишь?
Она оттолкнула мужчину, очевидно, собравшегося войти в её постель этой ночью, и быстро подбежала к сыну, протягивая к нему свои руки, но так и не затрагивая его. Эдди шарахнулся от неё с такой скоростью, что чуть не упал.
— Нет! Не трогай меня!
— Эдди, родной… — вновь попыталась она.
— НЕ ПРИКАСАЙСЯ БЛЯТЬ КО МНЕ!
Соня замерла на месте, забывая поправить съехавшие очки у себя на лице. Она несколько раз моргнула, смотря на своего сына и не узнавая.
— ТЫ ПРЕДАТЕЛЬ! ТЫ ГОВОРИЛА, ЧТО НИКТО НИКОГДА НЕ ЗАМЕНИТ ТЕБЕ ПАПУ! И ЧТО ЭТО БЛЯТЬ ТАКОЕ? КАК ТЫ ЭТО ОБЪЯСНИШЬ?! ЧТО.ЭТО.ТАКОЕ?
— Эдди, — преувеличенно спокойно произнесла миссис Каспбрак, делая глубокий вдох и не отрывая взгляд от сына. — Эдди, успокойся.
— Успокойся?! — не сдержал истеричный смешок подросток, в уголках глаз которого скопились слёзы, мешающие ясно разглядывать лицо матери перед собой, — Ты
сама сначала даешь нерушимые обещания.
ТЫ САМА! Хах! А потом, — он махнул на стоящего всё так же у двери соседа рукой, демонстративно обозначая, что говорит именно о нем, — на горизонте появляется какой-то полупобитый синюшный хрыч, вдруг научившийся печь тебе куличики и всё — ОНА РАСТАЯЛА! И после этого ты просто говоришь мне взять и успокоиться???
— ЭДВАРД!
— ЧТО?! Ну, что ты мне скажешь?! ЧТО ТЫ МНЕ СКАЖЕШЬ, МАМА? ЧТО Я НЕ ПРАВ?
Каспбрак невесело рассмеялся, смаргивая слёзы и продолжая.
— Ты ведь и сама знаешь, что я говорю правду. Ты знаешь это.
— Отправляйся в свою комнату, Эдди, и только посмей из неё выйти ближайший год.
Леденящим тоном приказала миссис Каспбрак.
— Чего? Решила посадить меня под замок? Серьёзно? А чё ж только на год? А? Чего ж не до конца жизни, мам???
— Сейчас будет не только на год. Ох, ты у меня сейчас получишь! — уже полезла за ремнем женщина.
— Теперь ты отлупишь меня? Охх, как жаль… как жаль, что это не изменит того, что моя мать — лживая шлюха.
— МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК! — тут уже встрял мистер Браун, быстро приближаясь к ним, достаточно натерпевшись от этой сцены.
Соня замерла, так и не успев стянуть со своего необъятного пояса застрявший в петлях ремень и, как ледяной водой облитая, с изумлением взирала на сына.
— Я не с вами разговариваю. Этот разговор касается только членов этой семьи. Напомню Вам, мистер Браун, к которой
Вы не имеете ни малейшего отношения. И теперь, как
единственный мужчина в этом доме, я прошу Вас немедленно его покинуть!
К завершению его слов миссис Каспбрак наконец вышла из оцепенения, свидетельством чего стала громкая, АУЧ, болезненная-сука-пощёчина.
Его мать никогда не поднимала на него руку. В воспитании она наказывала Эдди, да, но никогда не била. Когда отец ещё был жив, бывало, он мог ударить его ремнём или ладонью, что было больно почти настолько же как первое, но это всё — если только тот сильно налажает, и это был предел. А со стороны матери эта самая пощёчина была первой физической мерой, применённой по отношению к Эдди. Она даже сама испугалась того, что только что совершила.
Прижимая ладонь к горящей половине лица, Эдди уже не чувствовал как скатываются солёные капли по его щекам, сбираясь у него на подбородке, как те определенно заставляли его кожу начинать зудеть от обильной холодной влаги — он этого не чувствовал. И буквально за секунду до того, как сорваться с места, он успел прочесть в глазах матери раскаяние, готовность подбежать к нему, заключить в объятия и всё-всё ему простить. Но проблема заключалась в том, что это Эдди — тот, кто из них двоих не мог простить.
— Эдди! Эддичка! Сыночек! Постой! Прости меня! Постой же, Эдди!!! Эээээддиии…
С сильными всхлипами кричала в распахнутую дверь миссис Каспбрак. Она бы побежала за сыном, но её удержал мистер Браун, да и находилась она в том состоянии, в котором сопротивляться совершенно не было никаких сил.
Эдди же умчался из дома так быстро, как только позволяли его физические данные и ментальное состояние.
***
Было уже около половины первого ночи, когда Ричи понял, что проголодался. А может и не проголодался. Может, ему было просто скучно. В любом случае, он проснулся около часа назад, без памяти проспав весь вечер, и потому уже с готовностью настроился на то, что сегодняшнюю ночь собирается бодрствовать. Режим в жопу. Всё как обычно. Так почему бы не отведать парочку сандвичей, к примеру? Было бы классно.
Уже стоя на кухне и стараясь не греметь посудой, ибо отец уже спал, он неожиданно вздрогнул, когда раздался телефонный звонок. Долго не тупя, он рванул к телефону, поднимая трубку, пока этот душераздирающий звук в ночи не поднял его отца.
— Да? — ответил не слишком громко.
На другой стороне провода было абсолютное молчание, нарушаемое лишь звуком ветра и прерывистыми вздохами.
— Дааа? — протянул он ещё раз, лишь теперь добиваясь ответной реакции.
— Ричи?
В груди похолодело от мыслей об ужасном, когда он узнал дрожащий голос, доносящийся до него из трубки.
— Эдди? Ты чего не спишь, чудила? Что-то случилось? Почему я слышу ветер? Ты что — не дома? Эй, ответь что-нибудь уже. Лучше бы тебе ответить. Так что? Серьёзно, Эдс, хватит в молчанку играть, я.
— Я жду, когда ты заткнёшься.
— Оу…
— …п-почему сам не спишь? — шмыгнул, очевидно, отвернувшись от трубки, что всё равно было услышано Тозиером и повлияло на то, что он принялся настороженно ходить туда-сюда, отходя не слишком далеко — лишь настолько, насколько позволял провод телефонного аппарата.
— Прости, ты звонишь мне ночью с целью узнать, почему я не сплю?
— Н-нет.
— Так в чём дело? Что стряслось?
— Ты быстро ответил, ты не спал, — произнес Эдди, скорее, сам для себя.
— Снова здорова, — вздохнул другой, потерев переносицу.
Молчание. Оно длилось до того момента, пока женский голос в трубке не заикнулся о том, что желает получить деньги за следующую минуту разговора. Эдди перебил её с первыми нотками её голоса, отправляя монетку и продолжая молчать.
Ричи уже остановился, наклоняясь к столику, на котором стоял телефон, упираясь локтями в него и всё так же прижимая трубку к уху.
- …я отвратительный.
Наконец выдал астматик. Ричи хотелось закричать на него, потому что
Эдди совсем не был отвратительным.
— Эдди.
— Я очень сильно поругался с мамой.
Тишина.
— Извини, я не должен был звонить тебе посреди ночи…
— Чё несёшь, придурок? Я готов тебя слушать, ну. О, хэй, погоди. Так ты что — правда не дома?
— Не м-могу там находиться…
Тишина.
- …Рич, я реально дров наломал, — голос дрогнул.
Сердце Ричи тоже.
— Где ты?
— Около Баньяна.
В этот раз, кинув взгляд в окно, за которым была тьма кромешная, Ричи дрогнул уже всем телом.
Приплыли.
— Будь там.
Завершил разговор Тозиер, кладя трубку и напрочь забывая о сандвичах средней готовности, оставшихся нетронутыми на кухонном столе.
