Потерянный в бою

      Несмотря на то, что он видел, как рука Лео сделала замах, у Донателло не было достаточно времени, чтобы защитить себя от предстоящего удара. В него врезалась тыльная сторона ладони его старшего брата и нанесла Донни удар в рот и щеку. Удар его брата был настолько жестким, что отбросил голову гениальной черепахи в сторону, послав в разные стороны брызги крови и слюней. Прежде чем он даже успел понять, что произошло, сильный удар мгновенно разбил губу Донни, и из его рта полилась кровь.       Ошеломленный и чувствующий большее головокружение, чем, вероятно, следовало бы ожидать от одного удара в лицо, Донни покачивался на ногах. Он прижал незажившую руку к обожженному рту и щеке, пытаясь привести в порядок свое затуманенное сознание и зрение. Хотя он не думал, что такое возможно, его голова теперь раскалывалась еще сильнее, чем раньше, из-за чего ему было сложно ориентироваться. С грустью и недоумением он смотрел на Лео, в его глазах все расплывалось, но в то же время выражение его лица было полно раскаяния, как будто он был виноват.       В полнейшем ужасе от того, что он только что сделал, Лео стоял, застыв на месте, казалось, целую вечность. Он уставился на свою дрожащую правую руку, как будто из нее исходило чистое зло. Затем он посмотрел на своего гениального брата, и его сердце упало в желудок. Он видел, насколько потрясен Донни, и боль в его глазах. Глаза Лео наполнились слезами, когда он заметил струйки крови, текущие изо рта его брата. Он с такой силой ударил своего младшего брата, что у него болела рука, а на лице Донни уже начали проявляться синяки и отеки в тех местах, куда он ударил его.       Внезапно Лео почувствовал, будто на его грудь обрушилось давление в тысячи фунтов.       Он ударил Донни. Он ударил своего послушного, добросердечного младшего брата из-за своей несдержанности. Он потерял контроль над собой и сорвался на брата, который заслуживал этого меньше всего. Тихого Донни, который редко повышал свой голос или бросал вызов авторитету Лео. Самоотверженного Донни, который постоянно жертвовал своими собственными потребностями ради помощи им. Мирного Донни, который предпочитает проводить время в своей лаборатории, что-то изучая, изобретая вещи или работая над машинами или техно штуками, нежели ввязываться в драку. Из всех возможных черепах он ударил Донни.       За всю свою жизнь Лео никогда не было так стыдно за себя.       Через несколько ошеломленных моментов начала складываться картина только что произошедшего. Один за другим братья постепенно начали выходить из шокового состояния и как-то реагировать.       - Донни! – закричал Майки, побежав в сторону своего умного брата. Он быстро обнял панцирь Донни, чтобы помочь устоять ему на ногах, потому что тот выглядел так, будто ему трудно стоять самостоятельно. Затем Майки осторожно отвел своего гениального брата от того места, где стояли Раф и Лео. Он не хотел, чтобы Донни находился рядом со своими старшими братьями. Не после того, что только что произошло.       - Д-Донни… я… я.., - запинался Лео, не зная, что сказать. Он потянулся к своему раненному брату, как только тот начал уходить.       Именно в этот момент Раф, наконец, смог осмыслить то, что только что произошло, и, как только он это сделал, здравомыслие покинуло его. Картинка того, как Лео тянется к Донни, мгновенно довело горячую голову до крайности.       - Не прикасайся к нему! – взревел Раф, внезапно выпрыгнув вперед и врезавшись в пластрон Лео так, что это, скорее, напоминало футбольный маневр, нежели движения ниндзя.       Несмотря на звериную силу Рафа и колоссальную силу столкновения, Лео каким-то образом удалось удержаться на ногах. Затем лидер воспользовался своими мощными верхней и нижней частями тела, чтобы оттолкнуть Рафа на пару шагов назад. На мгновение два разозленных старших брата оказались отделены друг от друга, и они воспользовались этой возможностью, чтобы достать свое оружие. Через доли секунды катаны Лео и саи Рафа сошлись в жаркой схватке. Они оба были на грани безумия, их животные инстинкты разбушевались. Они издали гортанный рык и посмотрели друг на друга с таким же отвращением, с каким смотрели бы на одного из своих заклятых врагов.       Даже после того, что только что произошло, первым побуждением Донни было вмешаться, но Майки быстро оттащил его от драки, опасаясь, что его гениальному брату будет нанесен еще больший вред. Именно тогда Майки почувствовал тепло, исходящее от кожи его старшего брата.       - Панцирь, Донни. Ты горишь, - выдохнул Майки, и его и без того большие глаза увеличились почти вдвое.       - Я в порядке, Майки, - хмыкнул Донни в ответ, с относительной легкостью выбравшись из хватки младшего брата.       Майки даже не осознавал этого, но он ослабил хватку на плече старшего брата, на мгновение запаниковав насчет его лихорадки. Донни же, напротив, сразу это заметил и воспользовался переживаниями младшего брата насчет повышенной температуры.       - Давай же! Мы должны остановить их, пока они не убили друг друга! – воскликнул Донни, предлагая Майки ухватиться за Лео, пока сам он выдвинулся к Рафу.       - Чуваки! Прекратите это!       Как и следовало ожидать, два старших брата Майки не слышали его, поэтому он бросился к Лео и схватил того за пояс. Самый молодой из черепах изо всех сил потянул за кожаный ремень, пытаясь оторвать Лео от Рафа, но самый старший из черепах не сдвинулся с места. Даже ни на дюйм. Майки был почти уверен, что ремень сдастся быстрее Лео, что будет очень неловко, но все равно продолжил тянуть.       Оружие Лео и Рафа все еще было сплетено друг с другом, и они давили друг на друга изо всех возможных сил, как будто пытались продавить непробиваемую стену. Их глаза горели непримиримым гневом, запертым в смертельном взгляде друг на друга.       - Прекратите это! Пожалуйста! – безрезультатно умолял Донни.       Успехи гениальной черепахи в разъединении своих братьев были не намного лучше, чем у Майки.       В отличие от своего младшего брата, который ухватился за ремень, Донни решил обхватить Рафа руками за талию и тянуть, как сумасшедший. Ниндзя в фиолетовом пытался найти хорошую опору, чтобы он мог вытянуть своего старшего брата назад, но все его усилия были напрасны. Несмотря на очевидное преимущество в росте над горячим братом, Донни всегда был самым легким и худым из братьев, в то время, как Раф всегда был самым тяжелым и крепким. Эта нехватка веса работала не в пользу гениальной черепахи. В этой войне с перетягиванием он сильно уступал Рафу.       Нужна была новая стратегия.       Донни отпустил живот Рафа и встал рядом с его неуправляемыми братьями. Он решил, что лучшим вариантом для него будет попытаться втиснуться между двумя старшими братьями. Не сводя глаз с их оружия, он начал протискивать здоровую руку между братьями, прижатыми друг к другу, словно тиски. Его план состоял в том, чтобы, использовать свою руку, по сути, как лом, чтобы разделить их. Это заняло немного времени, но ему удалось протиснуть руку достаточно далеко для того, чтобы он смог схватить Рафа за плечи и прижать локоть к верхнему пластрону Лео. Затем Донни попытался оттолкнуть Рафа от Лео, а дальше расположиться между своими враждующими братьями, думая, что если он каким-то образом пролезет в узкую щель между ними, у него получится заставить их прекратить пытаться перерезать друг другу глотки. Его стратегия, казалось, сработала, поскольку расстояние, разделяющее Рафа и Лео, начало увеличиваться. Затем Донни улучшил свою позицию и продолжил давить на плечи Рафа, в то время, как Майки продолжал тянуть Лео назад. Катаны и саи, наконец, разъединились, но Донателло оказался в неподходящем месте в неподходящее время…       В итоге Раф попытался снова атаковать своего старшего брата, но Донни стоял прямо на линии атаки. Ослепленный чудовищной яростью, темпераментная черепаха взмахнула рукой и сбила гениального брата с пути так же жестоко, как если бы это был Крэнгдроид.       Вскрикнув от боли, Донни повалился на пол.       - Раф, какого панциря с тобой не так? – во все легкие закричал Майки, мгновенно нырнув в сторону умного брата.       Посмотрев вниз и увидев, как сжался на полу Донателло, Леонардо почувствовал, что его гнев, наконец, начал утихать, но урон уже был нанесен.       Лидер в голубом задался вопросом, как он мог позволить всему выйти из-под контроля? Как он мог потерять контроль? Как он мог ударить Донни? Как он мог позволить Рафу так легко вывести его из себя? Как он мог так сильно подвести своих братьев?       Виновато глядя на своего раненого брата, Лео услышал низкое рычание рядом с собой. Он обернулся и увидел, что его начинает атаковать брат в красной повязке. Самая старшая черепаха подняла свои катаны, чтобы заблокировать саи брата, как только он направил их на его плечи. Будь реакция Лео на несколько секунд медленнее, его брат поразил бы его. Раф был настолько одержим безудержной яростью, что был готов нанести удар своему брату.       Все было в полнейшем беспорядке.       Вот тогда и появился мастер Сплинтер.       - Yamete! – раздался громовой голос их отца, когда он вбежал в гараж. Через несколько секунд после того, как он вошел в гараж, он оказался рядом с Леонардо и Рафаэлем. Еще через полсекунды его длинные костлявые указательные пальцы были прижаты к болевым точкам на шее каждого из его старших сыновей. Это настолько дезориентировало двух черепах, что им пришлось отпустить друг друга ради сохранения равновесия. Как только его сыновья были разделены, мастер Сплинтер прекратил оказывать давление на рефлекторные точки, оставляя их частично парализованными.       Леонардо и Рафаэль, все еще немного одурманенные и оцепеневшие от временной потери мышечной функции, посмотрели вверх и увидели, что глаза мастера Сплинтера горят еще большим гневом, чем оба парня когда-либо видели у своего обычно спокойного отца.       Заметив взволнованный взгляд, образовавший морщины на лице его отца, Леонардо быстро отбросил свое оружие и упал на колени, склонив голову в знак почтения и стыда. Старший из черепах знал, что такое быстрое ослабление защиты дало Рафу возможность атаковать его, но в этот момент ему было все равно. Все, что его сейчас беспокоило, было то, насколько сильно он обидел свою семью.       Все еще безумный от своей враждебности, Рафаэль не стал отступать так легко, как Леонардо. Мастер Сплинтер видел и чувствовал свирепость, продолжавшую прожигать его второго старшего сына. В глазах Рафаэля все еще был сдержанный блеск, как будто он собирался предпринять еще одну атаку, но мастер Сплинтер быстро положил конец чему-либо подобному. Одним махом крыса легко выбила ноги из-под Рафаэля, и его сын тяжело приземлился на панцирь. Это было неприятное напоминание о том, почему не стоит связываться с мастером Сплинтером.       Рафаэль в ужасе отшатнулся, когда его отец поднял свой посох и резко направил его вниз. К большому облегчению черепахи в красном, конец деревянного посоха опустился на пол, а не на него, но звук удара, резонировавшего по всему гаражу, заставил его содрогнуться от того, что могло бы быть.       - Рафаэль! На колени! – приказал мастер Сплинтер с такой мощью и напором, что было удивительно, что это не обрушило на них крышу.       Хотя это и ранило его гордость, Рафаэль немедленно последовал приказу отца и, подчинившись, заставил себя встать на колени. Сделав это, он опустил оружие перед собой.       Именно тогда Рафаэль заметил кровь на своем сае, и при ее виде его сердце наполнилось страхом. Он с тревогой посмотрел на Донателло и увидел, что тот лежит на полу, сжимая свое плечо, в то время, как Майки кружил вокруг него, словно курица-наседка.       Именно тогда Рафаэль понял, что натворил…       Теперь, когда все немного успокоилось, прищуренный взгляд мастера Сплинтера метнулся по комнате, визуально оценивая ситуацию.       Его старший сын прерывисто дышал, опустив голову в откровенном стыде, по-видимому, считая себя ответственным за любые совершенные здесь проступки. Скорее всего потому, что он доверил Леонардо возложить на себя роль лидера своих братьев, а его сын не воспринял эту ответственность легкомысленно, до такой степени, что чувствовал себя ответственным за каждое действие своих братьев.       Его второй старший сын все еще тяжело дышал, но, похоже, спускался с высоты своего гнева. Все тело Рафаэля напряглось, когда он уставился на двух своих младших братьев. Казалось, его охватило чувство ужаса, как будто в него проникало понимание того, что произошло.       Его младший сын был явно поражен произошедшими событиями. Он оберегающе сидел рядом со своим братом в фиолетовом. Привычные улыбка и радость, которые всегда украшали лицо Микеланджело, исчезли, сменившись выражением отчаяния.       Его второй младший сын, очевидно раненый, лежал на полу. Из его рта и свозь пальцы, сжимающие плечо, капала кровь. На его лице было выражение глубочайшей печали и уныния, и он выглядел так, словно едва мог держать голову.       - Что все это значит? Что произошло? – крикнул мастер Сплинтер, поворачивая голову из стороны в сторону, бросая жесткий взгляд на каждого из своих сыновей. На двоих справа и на двоих слева.       Никто из братьев не вызывался рассказать о произошедшем. Они боялись последствий, которые могут последовать за признанием, словно четверо маленьких детей, которые боялись рассказать родителям правду из-за страха заработать неприятности за то, что сделали что-то плохое. Все они понимали, что их отец не станет с ними церемониться, когда узнает, что случилось. Своего рода последствий очевидно не избежать.       Не дождавшись реакции от своих четырех сыновей, Мастер Сплинтер сдвинул брови. Он думал, что обучил их лучше. Он отчетливо помнил, как учил их всегда признавать свои ошибки.       - Микеланджело, пожалуйста, отведи Донателло в лабораторию и помоги ему обработать раны.       Голос их отца был намного тише, чем до этого, но в его тоне все еще сохранялось строгость. Было очевидно, что он не очень ими доволен, а все они еще в очень раннем возрасте узнали, что недовольство их отца не сулит ничего хорошего.       Не видя необходимости испытывать терпение отца, Майки помог Донни подняться на ноги.       Когда младший брат поднял его, гениальной черепахе понадобились все силы, чтобы заставить комнату не вращаться, а содержимое желудка не извергнуться. Он мгновенно опустил руку с плеча, ухватившись за Майки в поддержке.       - Донни.., - тихо прошептал Раф имя своего брата, увидев глубокий порез через все его плечо. Теперь у Рафаэля не было никаких сомнений в том, что эта ужасная рана была нанесена его саем. Тем самым саем, который лежал на полу перед ним, запятнанный кровью брата.       В приступе ярости из-за того, что Лео причинил боль Донни, он сам ранил младшего брата. Не было таких слов, которыми он мог бы выразить то сожаление, которое чувствовал.       Лео и Раф, извиняясь, смотрели на раненого брата.       Не в силах встретиться со своими старшими братьями глазами, Донни мог только отвести их в сторону, при этом его взгляд упал на кровь, текшую по его руке. После того, как он посмотрел на свое плечо, он увидел и почувствовал отек на лице. С медицинской точки зрения, он был в достаточно паршивом состоянии. Его рот обжигало, лицо болело, плечо и рука были ранены, горло и грудь горели, у него поднялась температура, скрутило желудок, а голова пульсировала одновременно с разбитым сердцем. Казалось, его страданиям не было конца. Затем голоса в его голове снова начали мучать его:       «Это было глупо, Донателло! Глупо!».       «Ты должен быть умным!».       «Ты знаешь, что ты не самый сильный боец из нас!».       «Ты позволил ему убрать себя!».       «Ты пошел и почти убил себя!».       «Я не могу все время присматривать за тобой!».       «Если ты не можешь справиться с одним солдатом фут, то…».       Донни прижал руки к ушным прорезям и закрыл глаза, пытаясь блокировать ужасные слова, но они причиняли боль. Они причиняли такую сильную боль. Гораздо сильнее, чем любое из физических повреждений, нанесенных ему. Он тонул в этих словах, и, казалось, не было никакой надежды выплыть. Он чувствовал, что снова подступают слезы, и на этот раз был бессилен дать им отпор. После всего, что произошло, он был слишком слаб, чтобы перестать плакать.       - Хватит! Пожалуйста! – выкрикнул Донни, чем сразу же привлек внимание всей своей семьи.       - Донателло? Что не так? – спросил мастер Сплинтер, и теперь его голос был полон беспокойства. Недавняя строгость полностью исчезла.       Гениальная черепаха медленно открыла глаза и огляделась, обнаружив, что на нее смотрит вся ее семья.       «О, теперь я имею их безраздельное внимание» - внутренне застонал Донни.       Когда черепаха в фиолетовой маске ранее пытался попросить внимания у своих братьев, они не удостаивали его им, а теперь, когда он был полностью разрушен – на грани нервного срыва - они охотно подарили его ему.       Он попытался быстро успокоиться, изо всех сил стараясь создать обманчивое выражение лица, необходимое для того, чтобы скрыть свою боль. Он не мог позволить им увидеть его таким. Он не мог позволить дать им увидеть, как он разваливается.       - Пр… простите меня. Простите за все, что случилось… И-извините, что все испортил. Я просто… мне очень жаль, - задыхался Донни с бесконечной грустью и, произнеся это, выбежал из гаража с такой скоростью, с какой его уставшие ноги могли унести его.       - Донни! – крикнул Майки, беспомощно наблюдая за тем, как убегает его раненый брат. Затем он развернулся и посмотрел на своих двух старших братьев. - Это полностью ваша вина! - вопила младшая черепаха, указывая пальцем на братьев, которых он считал ответственным за всю боль Донни. По его светло-зеленым веснушчатым щекам текли слезы, когда он выкрикнул: - Вы сделали ему больно! Вы сделали ему очень больно! Как вы могли это сделать? Он наш брат!       Затем Майки закрыл лицо руками и начал безудержно плакать.       Мастер Сплинтер мгновенно оказался рядом со своим плачущим сыном, поглаживая его по панцирю и шепча слова утешения на японском. Это продолжалось в течении нескольких мучительных минут.       Услышав, что их младший брат полностью потерян, головы Лео и Рафа поникли еще больше, чем было. Теперь они знали, что собственными действиями причинили боль обоим своим младшим братьям, и вина их была огромной.       Когда Микеланджело успокоился, отец ласково погладил его лапой по затылку:       - Микеланджело, не мог бы ты проверить Донателло? Сейчас ты нужен своему брату, - сказал мастер Сплинтер мягким тоном, все еще пытаясь успокоить своего младшего ребенка.       Выпустив еще несколько небольших всхлипов, Майки кивнул. Выходя из гаража на поиски Донни, он шмыгнул носом и вытер слезы.       Мягкость, которую мастер Сплинтер продемонстрировал в отношении Майки, быстро испарилась, когда он посмотрел на двух своих старших сыновей.       - Теперь один из вас или оба скажут мне, что именно здесь произошло, - проинструктировал Сплинтер, и его раздраженный тон показал им, что они будут глупы, если не послушаются его.       - Это я во всем виноват, сенсей, - заявил Леонардо, опустив голову и приковав взгляд к полу, начав пересказывать события, - Мы с Рафом спорили, и я позволил своим чувствам взять над собой верх. Донни попытался помешать нашей драке, но каким-то образом все вышло из-под контроля и переросло в скандал между Донни и мной.       Леонардо тяжело сглотнул, поскольку ему становилось все труднее говорить. Тем не менее, он заставил себя продолжить, хотя его голос стал заметно тише:       - Я… я был раздражен… , а Донни… он был обижен. Я должен был сохранить спокойствие и просто уйти, но я сказал кое-что, чего никогда не должен был говорить, и Донни разозлился. Он … он спорил со мной, и я потерял контроль. Я…       Никогда за всю свою жизнь Леонардо не было так трудно произносить отцу слова, которые он произнес далее:       - Я ударил Донни…       Леонардо чувствовал, как стыд, охвативший его, когда он произнес эти три ужасных слова, словно измельчает его на кусочки внутри. Он думал, что достиг дна, когда ударил Донни, но необходимость рассказать отцу о том, что он сделал, было совершенно новым уровнем падения.       Леонардо резко вздохнул и поднял голову, готовый принять наказание за то, что сделал. Затем он увидел выражение лица его отца, и это оказалось слишком для его принятия. Это было выражение скорби, разочарования и неприязни, объединенное в одно.       - Я не могу передать Вам словами, как мне жаль. Пожалуйста… простите меня, отец, - умолял Леонардо, снова склонив голову.       - Ты в гневе ударил своего брата и просишь прощения у меня? Разумеется, я не тот, у кого ты должен просить прощения, - прорычал мастер Сплинтер, явно оскорбленный просьбой Леонардо о прощении. – Леонардо, будучи лидером, ты не можешь позволить своим эмоциям управлять тобой. Ты принял на себя ответственность руководить своими братьями, а с этой ответственностью появляется большое количество обязанностей и бремени. Прежде всего, ты должен оставаться сильным и быть маяком, направляющим своих братьев в безопасное место. Им нужно, чтобы ты сохранял баланс, и очень важно, чтобы ты оставался спокойным и уравновешенным, сталкиваясь с опасностью и трудностями. Если ты не можешь контролировать свои чувства, ты не сможешь защитить своих братьев.       Леонардо кивнул, пытаясь сдержать слезы. Всякий раз, когда он закрывал глаза, он снова видел, как от его резкого удара слева голова Донни дергается в сторону. Он снова видел, как изо рта его младшего брата течет кровь, а место удара покраснело и отекло. Он снова видел боль и выражение отчаяния на лице своего самого мягкого брата. И это все из-за него.       - Сенсей… Я знаю, что совершил самую ужасную, ужасную ошибку, но я клянусь Вам, пока я дышу, я не позволю чему-либо подобному случиться снова. Никогда! – смотря блестящими глазами в темные глаза отца, торжественно поклялся Леонардо.       На лице его старшего сына была такая боль и решимость, что мастер почувствовал, как слезы начинают щипать его глаза. Его сын был слишком молод, чтобы быть обремененным такой большой ответственностью. Он опасался, какие психологические последствия может нести эта ответственность для его старшего мальчика. Да, Леонардо был самым зрелым из его сыновей и самым готовым для командования, но он все еще был подростком. Для его юного возраста это была слишком большая нагрузка, но дополнительная нагрузка на Леонардо не делало то, что он совершил менее непростительным.       - Я верю тебе, сын мой. Но боюсь, что психологическая травма, нанесенная твоему младшему брату, может будет трудно излечима. Донателло разговаривал со мной сегодня ранее, и его дух был глубоко обеспокоен. Я считаю, что это как-то связано с тем, как вы двое в последнее время вели себя, - с тяжелым сердцем произнес мастер Сплинтер, переводя взгляд взад-вперед между двумя старшими сыновьями.       Пока их отец говорил, Леонардо и Рафаэль смотрели друг на друга.       - Вы думаете, я не видел растущую напряженность между вами последние несколько месяцев? Вы готовы перегрызть друг другу горло по малейшему поводу. Вы думаете, это напряжение не затронуло ваших братьев? Ну…, возможно, не столько Микеланджело, поскольку его легко отвлечь, но Донателло гораздо более восприимчивый, и он быстро принимает все близко к сердцу. Слова могут ранить Донателло так же глубоко, как и любое оружие. У него мирная душа, и ваше возросшее количество споров влияет на него больше, чем вы думаете.       Именно в этот момент в гараж вернулся Микеланджело. Он задыхался, как будто только что пробежал марафон, хотя на самом деле он всего лишь пришел из комнаты Донни. У самой младшей черепахи всегда был талант к драматическому появлению.       - Сенсей! Донни не выходит из своей комнаты! Я стучал и стучал, пока костяшки моих пальцев не заболели, но он меня не пустил! – скулил Майки, дергая отца за красный халат, словно маленький ребенок, который чего-то хочет.       Несмотря на довольно мрачные обстоятельства, мастер Сплинтер не смог удержать крошечной улыбки. У Микеланджело все еще было столько детских качеств. Из всех его сыновей его младший ребенок не по возрасту незрелый, но в то же время благодаря этому он был так восхитительно невинен и доверчив. Он был тем беззаботным ребенком, который приносил в их жизнь больше веселья и смеха. В такие времена его энтузиазм был особенно необходим.       - Не беспокойся, сын мой. Я подозреваю, что Донателло просто сейчас нужно некоторое время побыть одному. Мы проверим его, как только закончим здесь. Возможно, тогда он получит столь необходимый отдых. Он плохо себя чувствует, - сказал мастер Сплинтер, мягко гладя щеку Микеланджело, пытаясь успокоить его.       - Что значит «Донни плохо себя чувствует»? – беспокойство в голосе Леонардо, когда он задавал этот вопрос, было очевидным. Затем самый старший из черепах медленно поднялся на ноги и был благодарен, что отец не стал возражать против этого, потому что его тело начало серьезно протестовать против такого долгого пребывания на коленях. Конечно, это не помогало Леонардо оправиться от предыдущей атаки мастера Сплинтера на его центральную нервную систему.       Увидев, что Лео встал, Раф последовал его примеру, подумав, если старший брат встанет, ему тоже разрешат.       Майки воспользовался этой ситуацией, чтобы взгреть своих братьев.       - Он очень болен! У него сильная лихорадка, он ничего не ел и не спал несколько дней! Не то, чтобы вас это заботило, - огрызнулся Майки, и тон его голоса был нехарактерно ожесточенный. Он сердито посмотрел на двух своих старших братьев, словно они были воплощением зла.       - Микеланджело, Леонардо уже выразил глубокое раскаяние в том, что произошло и обещал, что подобного больше никогда не случится. Я уверен, что он извинится перед Донателло, как только сможет, - заверил своего самого младшего сына Сплинтер.       - Он ударил Донни! Как ему могло прийти такое в голову? А что насчет Рафа? А? – прокричал Майки, переводя взгляд на брата в красном.       Рафаэль грубо откашлялся и отвернулся.       Мастер Сплинтер не мог не признать, что его второй старший сын был необычайно спокоен после ссоры. Он преднамеренно давал Рафаэлю шанс остыть, прежде, чем потребовать от него объяснения. Он знал, что Леонардо будет излагать подробности довольно свободно, но заставить Рафаэля открыться всегда было гораздо сложной задачей.       - Рафаэль, кажется, твой брат очень расстроен из-за того, что ты сделал. Ты не хотел бы присоединиться к разговору? – спокойно спросил мастер Сплинтер, стараясь не принуждать сына к признанию. Он надеялся, что если предоставит решение отвечать своему упрямому сыну, тот не будет чувствовать себя загнанным в угол и защищаться.       - Я… я действительно не знаю, что случилось, сенсей. Я думаю, что я, вроде как, потерял контроль… Когда я увидел, как Лео ударил Донни, что-то внутри меня просто сломалось, и я, не задумываясь, напал на Лео. Донни… ну, он пытался помешать нам драться, как он всегда это делает, но я не слушал его. Я был слишком одержим тем, чтобы снести Лео. Затем, когда Донни встал у меня на пути, я.., - на мгновение Раф сделал паузу, изо всех сил стараясь найти правильные слова. Как и Леонардо, ему было чрезвычайно трудно признать то, что он сделал. Он чувствовал, что подвел отца самым ужасным способом. Он причинил боль своему брату.       Сжав губы и тяжело вздохнув, Раф сумел продолжить начатое предложение:       - Я свалил его на землю, не заботясь о его безопасности. Я даже не колебался. Я просто набросился на него со своим саем. Я был полон решимости отомстить Лео за то, что он причинил боль Донни, а потом… потом я сам сделал ему больно, как Лео. Хуже всего то, что я даже не высказал никакого раскаяния. Я просто проигнорировал его, пока он лежал, истекая кровью, - произнес Рафаэль, уставившись на пятна крови на полу, где раньше был Донни.       В комнате воцарилось неловкое молчание, так как все были погружены в свои мысли.       В конце концов, тишину нарушил самый старший, умный и мудрый.       - Скажите мне кое-что. Что послужило причиной этого разногласия? – спросил мастер Сплинтер, положив свои лапы на посох и стоя совершенно неподвижно, словно статуя. Если бы в гараже были голуби, они бы сделали на него свои дела.       Леонардо и Рафаэль обменялись смущенными взглядами, а затем снова посмотрели на своего отца.       - Что это теперь изменит? – фыркнул Рафаэль, демонстрируя свое обычное отсутствие терпения.       - Возможно, это все изменит, Рафаэль. Вы пояснили мне, что вы напали на своего брата из-за гнева. Несомненно, причина вашего первоначального спора была чрезвычайно важна. Чтобы привести вас в ярость… Я почти уверен, что основания для ссоры были вескими и важными, - заметил Сплинтер тоном, полным цинизма.       Губы Леонардо печально изогнулись, и он опустил голову, уставившись на свои ноги. Он задавался вопросом, как сенсей мог быть таким проницательным и всеведущим. Было ли это потому, что их отец был в состоянии читать мысли или потому, что он и его братья были настолько безнадежно предсказуемы?       - Мы с Рафом спорили о том, должен ли Донни работать над тем, о чем просил я или над тем, о чем просил Раф, - простонал Леонардо, и его лицо покраснело от стыда. В то время это казалось чем-то важным, но оглядываясь назад, это было по-настоящему незначительным. Особенно после того, что только что произошло…       - Значит, ты хочешь мне сказать, что вы двое спорили о том, что Донателло должен или не должен делать прямо в его присутствии? - переспросил мастер Сплинтер с недоверием. Теперь ему было гораздо понятнее, почему его умный сын рассердился на них.       И Леонардо, и Рафаэль ответили едва заметным кивком, а затем уставились на свои ноги, смущенные только что открывшейся истиной.       - Я переживаю, что мы все стали чрезвычайно зависимы от особых талантов Донателло. Мы часто просим его слишком о многом, а ваш брат по душевной доброте склонен отказываться от своих собственных задач и потребностей, чтобы угодить нам. Сегодня ранее, когда я заметил, что Донателло плохо себя чувствует, я попросил его немного отдохнуть, но он не хотел этого делать, потому что чувствовал, что завершение ваших проектов важнее его собственного здоровья. Иногда меня пугает, что мы принимаем обширные знания и уникальные навыки вашего брата, как должное, - сказал мастер Сплинтер, глубоко нахмурившись, вспомнив, как был расстроен его самый спокойный сын, когда говорил с ним днем. Теперь он был обеспокоен тем, какое влияние этот недавний инцидент окажет на уже поврежденную психику Донателло.       - Да! А я переживаю о том, что вы, парни, сказали Донни в ту ночь, когда на него напали! Он был ранен, и вы должны были быть с ним добры и все такое, а вы были жестоки и не… , ну, добрыми, - вмешался Микеланджело, пытаясь казаться мудрым и серьезным, как его отец, но в лучшем случае эта попытка провалилась. Его тон был совершенно неверным, а слова не были глубокими и значительными, как у Сплинтера.       «Многому тебе еще нужно учиться» - напомнил себе Майки, мысленно цитируя слова легендарного мастера, близкого и дорогого его сердцу.       «О, Мастер Йода, разве ты не можешь что-нибудь сделать, чувак?» - размышлял Майки, временно заблудившись в очередной странной фантазии о «Звездных войнах». Его главной мечтой, было овладеть силой и быть таким же умным и супер крутым, как Йода. В представлении Майки, стать первым в истории ниндзя-джедаем было бы самой приятной вещью после нарезанной пиццы.       Тем временем, в реальности, его семья просто стояла, качая головами, а самая младшая черепаха витала в облаках в прямом и переносном смысле. Всем им было знакомо пустое выражение лица Майки, потому они поняли, что им придется подождать несколько секунд, пока он вернется на Землю.       «Самое ужасное, что можно потерять, это мозги» - подумал Рафаэль, нетерпеливо закатив глаза.       Как только ниндзя в оранжевом, казалось, вернулся из своих мечтаний, первым, кто попросил Майки дать дополнительные разъяснения того, что он сказал за несколько секунд до того, как уйти в себя, был мастер Сплинтер.       - Что ты имеешь в виду, сын мой? Есть что-то, что вы мне не рассказали о той ночи, когда на Донателло напали? – спросил мастер Сплинтер, любопытно выгнув бровь. Он ничего не знал о том, что произошло между его сыновьями в ту ночь. Ему рассказали только о единственном солдате фут и о том, как Донателло упал с пожарной лестницы.       - Когда Донни получил травму той ночью, ему влетело от парней за то, что он в одиночку пошел за этим футовцем. Они сказали, что это было глупо, а он не сильный боец! А теперь он изводит себя, потому что думает, что он слабый и что облажался. А сегодня вечером, перед тем, как его ударить, Лео сказал ему, что он не способен справиться с единственным солдатом фут, - отметил Майки, не заботясь о том, что выглядит болтуном.       В другой ситуации Лео и Раф заставили бы Майки ответить за его длинный язык, но в этом редком случае их братишка настучал на них оправданно. Теперь, когда старшие черепахи поняли, как сильно они ранили Донни, все что они хотели, это спрятаться в свои панцири.       Мастер Сплинтер неодобрительно покачал головой. Психологический вред, нанесенный его второму младшему сыну, был намного хуже, чем он первоначально опасался. Теперь он понял, почему его самый умный сын был так расстроен. Его старшие братья, на которых он всегда равнялся и пытался произвести впечатление, сказали ему, что он уступает им, как интеллектуально, так и физически. Мастер Сплинтер воочию убедился, какое глубокое влияние это оказало на психологическое состояние Донателло. Ситуация осложнялась тем, что после того, как он почувствовал себя, Леонардо и Рафаэль имели смелость попросить Донателло поработать над их проектами, что, скорее всего, заставило их младшего брата бросить все, над чем он работал, потому что их дела важнее его собственных. В довершение всего, они нанесли ему физический вред, потому что он пытался поговорить и сохранить мир. Они напали на своего наименее склонного к насилию брата, только потому, что он пытался помочь им.       Потенциальные эмоциональные последствия жестоких действий его двух старших сыновей в отношении Донателло вызывали большую обеспокоенность у Сплинтера. Донателло был самым замкнутым и сдержанным из его сыновей. Он всегда был очень спокойным по сравнению со своими тремя более общительными и уверенными в себе братьями, и он всегда был несколько отшельником, склонным сдерживать свою боль и страдания внутри себя. Как это повлияет на него? Закроется ли он от них окончательно?       Мастер Сплинтер содрогнулся от возможного пути саморазрушения, который может последовать за событиями этой ночи. Донателло уже позволял себе пускать болезнь на самотек, словно забота о его здоровье не имела никакого значения. Сплинтеру было страшно думать, что его второй младший ребенок знал, что болен, но все равно ничего не делал, чтобы позаботиться о себе. Он переживал, что это из-за того, что его сын больше не заботился о себе и не понимал своей ценности.       Это последнее событие только ухудшит ситуацию.       Хотя его старшие сыновья не собирались эмоционально калечить своего брата, они действительно это сделали. Мастер Сплинтер только надеялся, что причиненный в эти несколько дней вред обратим.       В глазах мастер ниндзюцу мерцал гнев, но он закрыл глаза и сосредоточился на своем дыхании, собираясь с мыслями. Именно это должны были сделать его старшие сыновья, прежде чем нападать на своего брата.       - Haji no tame. Вы ранили своего брата как физически, так и морально, и за то, что вы с ним сделали, вы найдете способ исправить ситуацию, - сообщил мастер Сплинтер двум своим старшим мальчикам, и его не терпящий пререканий взгляд дал им понять, что это не обсуждается. Он опустил усы и сдвинул белые брови, медленно начав шагать взад-вперед между ними двумя.       - Hаi, сенсей, - сказал Леонардо, склонив голову в знак уважения.       Рафаэль проворчал те два же слова и тоже склонил голову.       - Когда я говорил с Донателло в начале дня, он был очень расстроен. Знаете, почему? - задав вопрос, мастер Сплинтер взглянул на своих сыновей, ожидая их реакции.       У Леонардо и Рафаэля было чувство, что они знали ответ на этот вопрос, но решили промолчать, полагая, что лучше держать язык за зубами. Они были уверены, что их отец в любом случае предложит ответ. В его глазах так и светилось «сейчас я вам прочитаю лекцию».       Когда никакой реакции не последовало, мастер Сплинтер издал длинный звук «хммм» и продолжил шагать.       Как и подозревали Леонардо и Рафаэль, их отец ответил на собственный вопрос:        - Это было потому, что ваш брат переживает, что он недостаточно силен для того, чтобы сражаться рядом с вами. Он спрашивал, не разочарован ли я им и сказал, что хотел бы быть таким же сильным, как его братья, - отметил мастер Сплинтер, явно намереваясь вызвать у них чувство вины. Это сработало. Леонардо и Рафаэль нахмурились из-за нового откровения.       - Мои сыновья, Донателло более чем осознает, что он не был рожден с такими же природными боевыми способностями, как у вас троих. Искусство ниндзюцу дается ему не так просто, как вам, поэтому он должен усердно работать, чтобы оставаться на вашем уровне мастерства. Знаете, почему он это делает?       И снова на вопрос отца не последовало никакой реакции. Леонардо и Рафаэль слишком хорошо знали этот тип монолога. Даже если бы они решили ответить, что бы они ни говорили, все равно это было бы неправильно. Все это было частью урока покорности.       - Потому что он смотрит на вас и хочет, чтобы вы одобрили его. Донателло сражается не потому, что хочет этого. Он сражается, потому что сражаетесь вы. Основная причина, почему ваш брат обучается нашему искусству не в том, что он хочет однажды стать великим воином ниндзя. А потому, что это делает его семья, и он хочет быть принятым и соответствовать ей. Зная это, как вы думаете, что почувствовал Донателло, когда ему сказали, что он слабее вас и намекнули, что он вел себя неразумно? – задал вопрос мастер Сплинтер и остановился перед Рафаэлем, нервирующе близко наклонившись к лицу сына. Затем он подошел к Леонардо и повторил то же самое действие. Он видел, как оба его старших сына посмотрели в сторону и нервно заерзали.       Наблюдая за тем, как ерзают его сыновья, легкая насмешка мелькнула на губах мудрой крысы. Ему было приятно видеть, что преуспевает в том, чтобы его старшим сыновьям стало неловко. В этом был смысл урока.       - Из-за того, что вы сделали, ваш брат ранен как изнутри, так и снаружи. Я верю, что вы оба извлечете уроки из того, что здесь произошло, и, надеюсь, что теперь вы лучше понимаете, какую сильную боль могут причинить гнев и сказанные слова. Как я уже сказал, вы найдете способ помириться с Донателло и научитесь его больше ценить.       Им не нужны были распоряжения отца. Они бы и сами сделали то, что он им только что сказал, но, тем не менее, они кивнули, соглашаясь с его заданием.       - И еще вы должны научиться выслушивать его! – вмешался Майки и сделал небольшую паузу, чтобы посмотреть на двух своих старших братьев, прежде, чем остановиться на том, что он имел в виду, - Донни пытался сказать вам, что он идет за тем солдатом фут, но вы просто сказали ему, чтобы он заткнулся! Вы проигнорировали его, а потом сорвали на нем зло из-за того, что он пошел за тем чуваком в одиночку! И он пытался сказать вам что-то перед тем, как вы ударили его, но вы даже не дали ему возможности заговорить! В последнее время вы ничего не делали, кроме как игнорировали его и обращались с ним, как будто он недостаточно хорош! Что ж, теперь он думает, что он неудачник! Это то, чего вы хотели? Да? Потому что вы, парни, заставили его почувствовать, что единственное, на что он годится – это чинить ваши вещи, и вы загнали его в такую депрессию, что он больше не считает, что хорош в этом.       Когда казалось, что Микеланджело закончил свою тираду, мастер Сплинтер посмотрел на своих двух своих старших сыновей, снова опустивших головы.       - Похоже, у вас двоих много работы. И этот проект на первом месте.       - Hai, сенсей, - одновременно ответили Леонардо и Рафаэль. Затем они развернулись и ушли.       Наблюдая, как двое его сыновей покидают гараж, мастер Сплинтер почувствовал, как на душе начали скрести кошки. Со времен его разговора с Донателло в лаборатории в начале дня он не мог избавиться от ощущения, что грядет что-то темное. Он предположил, что то, что только что произошло и было надвигающейся темнотой, которую он почувствовал, но если это так, то почему он все еще чувствовал себя так неспокойно?