***
Когда никто не спит, пронзительный скрип дверей лаборатории практически незаметен. Обычно этот звук заглушался повседневной суетой в логове, но ночью, когда все расходились по своим комнатам, скрип раздвижных дверей разрезал тишину, словно хорошо заточенный клинок. Этот звук исключал любую возможность проникнуть в лабораторию незамеченным, действуя как импровизированная встроенная система охранной сигнализации. - Прежде чем ты это произнесешь, я уже занес это в список моих дел, - раздался тихий раздраженный голос изнутри лаборатории. - Произнесу что? - Что мне нужно смазать дорожки дверей лаборатории. - Я не это хотел сказать! Донни, уже два часа ночи! Что ты здесь делаешь? Голос Леонардо каким-то образом передавал идеально сбалансированную смесь упрека и беспокойства, когда он направился к Донателло, остановившись у противоположной стороны стола, за которым сидела гениальная черепаха. Затем Лео положил руки ладонью вниз на стол, нависнув над своим младшим братом. Выражение лица Лео говорило гораздо больше, чем его тон. Выражение его лица ясно показывало, что он больше склонялся упрекать, нежели высказывать озабоченность. Он нахмурил брови от явного недовольства, и Донателло увидел, как набухли вены с обеих сторон головы Лео. Сильно прижав большой и указательный пальцы к ноющим глазницам, Донателло попытался привести свои безудержные мысли в некое подобие порядка. Поздний час - или ранний, смотря с какой стороны на это посмотреть - мог бы объяснить, почему его мозг не функционирует так, как должен. Очевидно, некоторые из его мозговых центров закрылись на ночь, оставив его без остроумного ответа на вопрос старшего брата. - Донателло, я сказал тебе ложиться спать несколько часов назад! - кратко буркнул Леонардо, скрестив руки на пластроне, чтобы лучше продемонстрировать свое неодобрение, а также свое ухудшающееся настроение. Использование полного имени младшего брата в начале разговора говорило о том, что Лео был силой, с которой придется считаться прямо сейчас. - Ого, ты только посмотри! Думаю, я… э-э… вроде как потерял счет времени, - произнося это, Донни посмотрел на воображаемые часы на своем запястье и постучал по ним для дополнительного эффекта. Затем он отпрянул за монитор своего компьютера, ведя себя так, будто над чем-то работал, хотя на самом деле он просто пытался оградить себя от подозрительного взгляда старшего брата. Губы Леонардо тут же приняли хмурый вид, что говорило умной черепахе о том, что его слабая попытка найти оправдание провалилась. Из горла Донателло вырвался нервный смешок, что вызвало неожиданный приступ кашля. Гениальная черепаха быстро прикрыла рот обеими руками не только для того, чтобы предотвратить нежелательное распространение микробов, но и для того, чтобы заглушить характерный кашлевой рефлекс, прежде чем Лео заметит это. По правде говоря, он не смог бы привлечь большего внимания к своему кашлю, даже если бы захотел. Лео с негодованием изогнул бровь. - Всего лишь головная боль, хм? Услышав вопрос, Донни вздрогнул, понимая, что его только что поймали на двойной лжи. Затем он опустил взгляд на свою грудь, будто совершил акт предательства. Тем временем Леонардо покачал головой. Он прекрасно знал, что если бы Донни последовал его предельно ясным инструкциями и сразу же пошел спать после того, как выключил все в лаборатории, его брат в пурпурном несколько часов не мог от него избавиться. Гений он или нет, но его младший брат не смог убедить его в том, что ему требовалось столько времени, чтобы отключить минимальное оборудование, когда ранее вечером они выходили на патрулирование. Единственным под сводами канализации, кто мог попасться на удочку Донни, был Майки, и Лео определенно было не нужно напоминать своему умному брату, что обвести его вокруг пальца намного труднее, чем самого молодого из черепах. Мало того, что его младший брат солгал ему о том, что потерял счет времени, но теперь Лео знал, что Донни также солгал, когда сказал ему, что не болен. Болезненный кашель, только что вырвавшийся из груди Донни, стал доказательством того, что он страдал не только от головной боли, как он утверждал ранее. - Хе-хе… воздух сегодня немного суховат, тебе не кажется? - нервно спросил Донни и хрипло откашлялся, дергая за верх своего пластрона, как будто ему мешал воротник рубашки. Руки Леонардо все еще были скрещены перед ним, только сейчас он нетерпеливо барабанил пальцами по выпуклым бицепсам. Его голова была наклонена набок и он скептически прищурил один глаз. Потирая затылок, Донни тяжело оперся на свой синий рабочий стул, ожидая неминуемого разговора. - Ты правда принимаешь меня за идиота? - вопрос получился на удивление спокойным и ровным, учитывая его содержание, но суровое лицо Лео говорило о другом. - Ч-что? Н-нет, конечно, нет! - Донни резко сменил сутулость на неподвижное вертикальное положение на своем сиденье. Его красновато-карие глаза расширились настолько, насколько это было возможно, и он робко пробормотал: - Я-я в порядке, Лео. Серьезно. Просто немного болит голова и горло. - Нет, Донателло, ты не в порядке! - снова использование полного имени гениальной черепахи. На этот раз тон Лео был намного резче, чем до этого, и младший брат вздрогнул.- То, что случилось с тобой сегодня вечером, не случится с тем, кто в порядке! Ты упал в обморок, Донни! Если бы не реакция Рафа, ты бы разбил себе голову, свалившись в открытое вентиляционное отверстие в крыше! - чтобы придать дополнительный акцент тому, что он только что сказал, Леонардо упер руки в бедра и принял одну из тех героических поз, за которые Рафаэль всегда высмеивал его. - Я… у меня просто закружилась голова, - оправдывался Донни, позволяя своей позе поникнуть вместе с его духом, в то время, как его усталый взгляд переместился на колени. Лео не сомневался, что его брат намеренно избегал зрительного контакта с ним. - Ты потерял сознание, Донни! Что, если бы Раф не поймал тебя? А? Что, если бы это произошло, когда ты собирался перепрыгнуть с крыши на крышу? Или что, если бы это произошло, когда мы сражались с врагом? - голос Лео снизился до уровня шепота, пока он задавал свои вопросы. Он прекрасно понимал, что его руки начали дрожать. Перед лицом того, что произошло той ночью, его самообладание пошатнулось. - Мне очень жаль, Лео,- выдохнул Донни, наблюдая, как его старший брат обошел стол и остановился примерно в футе от того места, где он сидел. Затем гениальная черепаха посмотрела на Лео невинными извиняющимися глазами, и черепаха в синем мгновенно почувствовала, как его сердце начало таять. - Донни, я обязан защищать тебя. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы кто-то беспокоился о тебе, но я уже беспокоюсь. Ты болен, даже если не хочешь в этом признаться. Может, хоть раз позволишь мне помочь тебе? С меня хватит и одного брата, который отказывается делать то, что я говорю, - когда Лео сказал это, его лицо сменилось унынием. - Его еще нет дома, не так ли? - Ч-что? - задохнулся Лео, пораженный внезапной сменой темы. - Рафа… его еще нет дома. Вот настоящая причина, по которой ты все еще не спишь, - продемонстрировал свои удивительные способности к дедукции Донни, снова отодвинув стул от стола, чтобы повернуться к Лео и уделить все свое внимание старшему брату. Самый старший из черепах неуверенно облокотился на рабочее место Донни, ухватившись пальцами за край стола, будто за свою жизнь. Да, Рафаэля еще не было дома, и это до смерти начинало пугать Лео. Патрулируя, они с Рафом вступили в очередной жаркий спор, и горячая голова в гневе унеслась прочь. Прошло уже несколько часов с момента стычки, а его темпераментный брат все еще не вернулся в логово. Лео протяжно выдохнул, будто из него что-то медленно утекало. Раф пропал неизвестно где, Донни болен, а Лео разбит. Вот вам, два часа ночи, а Майки единственный из братьев, который хорошо выспится. - Может быть, он прав. Может, я слишком наседаю на вас в последнее время. Может быть, я постоянно давлю на вас, парни, и это причина, почему вам плохо, - несчастно произнес Лео, прижав руку ко лбу и в отчаянии провела ею по щеке. - Ладно, для начала перестань говорить, что я болен. И даже если бы я был болен - а я не говорю, что болен - это определенно не твоя вина. Да, ты давишь на нас немного сильнее, чем обычно, но все мы знаем, что наши враги становятся сильнее и опаснее. Ты наш лидер, Лео, и ты всего лишь пытаешься защитить нас и подготовить к тому, чтобы мы могли лучше защищаться. В конце концов, дорогу осилит идущий, не так ли? - Донни сделал паузу, скривив губы в небольшой ухмылке, прежде чем продолжить. - Но ты никоим образом не перегибаешь палку, Лео. Нам просто нужно научиться ложиться спать в более-менее приличное время и перестать быть занозой в твоем панцире. Не знаю, заметил ли ты это, но мы с Рафом... Ну, немного упрямы, - Донателло изо всех сил старался выглядеть серьезным, когда говорил эту последнюю фразу, но не смог удержать небольшой смешок. Он прекрасно понимал, что приукрасил очевидное… Ухмылка, похожая на ту, что только что была у его гениального брат, расплылась на лице Лео, и он саркастически приподнял одну бровь. - Хорошо, хорошо… мы очень упрямы. Черт, - в передразнивающей манере произнес Донни, и его лицо озарилась зубастой ухмылкой. - Да, и это слепое упрямство, от которого вы оба, кажется, страдаете, та причина, по которой ты все еще здесь, в своей лаборатории, в то время, как тебе следует лежать в постели, и по которой Рафа все еще нет, - в словах Лео было слышно легкое рычание, но его беспокойство за своих младших братьев было почти ощутимым. - Лео, он просто дуется, выпуская где-нибудь пар. Ты должны позволить ему делать это время от времени, иначе он сломается и в конце концов убьет одного из нас или всех. Все мы на личном опыте знаем, что Рафа нельзя слишком долго держать взаперти в логове, иначе он начнет чувствовать, что задыхается, - это звучало так, как будто Донни только что сравнил своего брата в красной маске с каким-то диким животным с панцирем, пытающимся сбежать из клетки… На самом деле, сравнение Рафа с диким зверем, заточенным в плен, было довольно точным. Донни очень любил своего ближайшего старшего брата, но он не мог отрицать, что Раф в значительной степени неукротим, и по большей части неконтролируем - Он вернется до утренней тренировки. Как и всегда. А когда он вернется домой, то несколько дней будет в отвратном настроении... и будет ворчать и рычать чуть больше обычного... а затем все постепенно вернется в норму. Ну... насколько это вообще возможно, - гениальная черепаха лукаво ухмыльнулась своему старшему брату, зная, что нет ничего нормального в семье из четырех черепах-ниндзя размером с человека и гигантской говорящей крысы. - Да, наверное, ты прав. - Конечно, я прав, - язвительно заявил Донни с притворным высокомерием.- Кто знает вас лучше меня? Я всегда мог читать вас троих, словно книгу. Раф - бунтарь, необдуманная сила группы, ты - осторожный, бесстрашный лидер, а Майки… он – разрядка смехом**. - Ну а ты?- спросил Лео, отвечая на хитрую ухмылку брата. Вот так настроение ниндзя в синей маске внезапно улучшилось, а его дыхание стало легче. Казалось, разговор с Донни всегда успокаивал его. Леонардо смотрел на своего гениального младшего брата и задавался вопросом, как это возможно, что, казалось, Донни всегда знает, что сказать, чтобы ему стало лучше. Он бы сказал своему младшему брату, как искренне гордится им, но самая старшая черепаха боялась того, насколько глупо это прозвучит, поэтому решил оставить свои мысли при себе. - Я? - на мгновение или два Донни задумчиво наморщил лоб,- О, я не знаю. Думаю, я просто тот, кто тихо говорит и держит в руках большую палку. Не успели с губ гениальной черепахи сорваться слова, как его старший брат решительно парировал. - Ты делаешь гораздо больше, Донни, - Леонардо сузил глаза, направив свой сапфирово-синий взгляд на красновато-коричневые зеркальные озера своего младшего брата, и на его лице застыло серьезное выражение лидера. - Нее… Я всего лишь тот, кто время от времени чинит кое-что в логове. - Ага, а я всего лишь один из трех неуклюжих братьев, которые обеспечивает тебя работой, ломая эти штуки. Донни попытался рассмеяться над комментарием Лео, но этому помешало раздражение в его груди, и вместо этого он разразился приступом сильного кашля, намного хуже, чем в предыдущий раз. Лео слышал хрип в груди своего брата и видел отражение боли на его лице, когда тот практически выкашлял свое легкое. Младшая черепаха согнулась вперед, опираясь локтями на колени, в то время как все его тело начало бесконтрольно дрожать. Глубоко нахмурившись, Лео протянул руку и прижал ладонь ко лбу Донни, в то время, пока его младший брат ждал, когда утихнет приступ кашля. - Донни, у тебя очень высокая температура. Почему ты ничего не сказал? – хотя он был готов отругать своего младшего брата за его действия, в голосе Лео звучало беспокойство, а не осуждение. Когда же приступ кашля, наконец, утих, Донни потер рукой грудь, слегка вздрогнув, снова вдыхая воздух в легкие. Он почувствовал, как в него впился пристальный взгляд Лео и медленно поднял голову, посмотрев на своего старшего брата. На лице Донни отражалось сияние экрана компьютера, подчеркивая, насколько он устал и несчастен на самом деле. Лео поспешил проклясть себя за то, что не обратил на это пристального внимания. - Лео... Услышав, каким хриплым голосом стонет Донни, самая старая черепаха быстро присела рядом со своим гениальным братом. - Да, Донни? - Я… Думаю, я болен, - жалобно прохрипел Донни, и Лео почувствовал, как его сердце сжалось от того, как неожиданно по-детски прозвучал голос его младшего брата. - Ну все, Донни. Ты ложишься спать прямо сейчас. Давай, - мягко приказал Лео, помогая больному брату подняться на ноги. Самая старшая черепаха обняла Донни за талию, и его младший брат тут же повалился на него, как будто он был не в состоянии удержаться на ногах. Донни снова начал кашлять, и вскоре Лео обнаружил, что почти полностью удерживает вес своего брата. Его одетый в фиолетовое брат, очевидно, был болен гораздо сильнее, чем предполагал. Типичный Донни, старавшийся никого не беспокоить. Он никогда не искал легких путей. К счастью для Леонардо, Донателло был самым легким из его братьев, поэтому самый старший из черепах мог удерживать его относительно легко. - Прости, Лео, - слабо пробормотал Донни. - Не думаю, что смогу подняться по лестнице. Лидер в синем не мог не закатить глаза на то, что черепаха, которая только что заявила, что не может «подняться по лестнице», была той самой черепахой, которая всего минуту назад настаивала на том, что не больна… - Все в порядке, Донни. Я тебе помогу, - успокоил его Лео, осторожно приподнимая своего брата. - Ты побудешь со мной, пока Раф не вернется домой? Из-за того, каким хрупким голосом Донни задал вопрос, отказать в его просьбе было невозможно. Его голос был едва слышен. - Конечно, - мягко ответил Лео. - И ты споешь мне ту колыбельную, которую я люблю? Ну, знаешь, ту японскую, которую сэнсэй всегда пел нам, когда мы болели? На лице Донни появилась легкая улыбка, которую трудно было прочесть в тускло освещенной лаборатории. Лео не был уверен, был ли его младший брат серьезен или шутил в этот момент. - Ладно, теперь ты действительно пользуешься ситуацией. Поверь мне… ты не захочешь, чтобы я что-нибудь пел. Ты же знаешь, что я не смогу исполнить мелодию, даже если моя жизнь будет зависеть от этого. Но я останусь в твоей комнате на всю ночь, чтобы быть уверенным, что ты не выскользнешь из постели, чтобы продолжить работать над чем-то. Тебе нужно отдохнуть, Донни, - хотя Лео произнес эти слова своим серьезным тоном, за ними стояла нежность. - В этом нет… необходимости, - выдохнул Донни, когда они выдвинулись из лаборатории. - Тебя никто не спрашивает. Донателло простонал ответ, но не смог ничего возразить. Как можно тише двое братьев направились в сторону спальни, при этом старшему из черепах большую часть пути пришлось практически нести младшего брата на себе. Оказавшись в комнате Донни, Лео опустил брата на кровать и завернул его дрожащее тело в несколько одеял, укрыв его, как будто он снова был маленьким ребенком. Донни мгновенно заснул, очевидно измученный переездом в свою комнату, хотя большую часть работы проделал Лео. Самая старая черепаха пододвинула стул и расслабилась, усевшись на него, чтобы можно было наблюдать за своим гениальным братом, пока тот спит. Раф прибыл домой примерно через полчаса, что вызвало широкую ухмылку на лице Лео. Донни был прав. Донни всегда был прав... По возвращении, прежде чем пойти спать, Раф решил проверить Донни. В последний раз, когда он видел своего младшего брата-умника, Донни только пришел в себя после потери сознания. Хотя Раф не хотел признаваться в этом вслух, Донни напугал его до полусмерти, неожиданно упав в обморок, когда они находились в патруле. Раф видел, как у его брата закатились глаза, а затем гениальная черепаха внезапно упала вперед. Если реакция Рафа было всего на несколько секунд медленнее, Донни был бы серьезно ранен... или того хуже. Рафа настолько напугало то, что произошло, что он, как обычно, без раздумья набросился на Лео. В этом не было вины Лео, но Рафу просто нужно было кого-то обвинить. Вместо того, чтобы извиниться за свое иррациональное поведение, как ему следовало поступить, темпераментная черепаха бросилась прочь, чтобы выпустить пар. Это была резкая реакция, и вскоре Раф пожалел, что бросил братьев, заставив беспокоиться о нем. Он также сожалел о том, что выместил свои эмоции на Лео, который беспокоился о Донни так же, как и все остальные. Раф знал, что он был настоящим придурком. Вот почему он пришел так поздно. Ему было стыдно за то, как он себя повел, и ему действительно не хотелось столкнуться со своим старшим братом после того, что он сделал. Тем не менее, ему нужно было вернуться в логово. Он всю ночь беспокоился о Донни и хотел проверить, в порядке ли его младший брат. Рафаэль тихонько заглянул в комнату Донни, где обнаружил двоих из трех своих братьев. Его гениальный брат крепко спал в своей постели и тихонько храпел, а старший брат сидел в кресле рядом с кроватью, бдительно охраняя его. Оставив дверь Донни приоткрытой, Раф быстро пробрался в свою комнату и схватил табурет из своей барабанной установки. Затем он вернулся в комнату младшего брата, распахнув дверь настолько широко, чтобы он мог войти. Стараясь не разбудить своего младшего брата, Раф очень осторожно поставил табурет около Лео и сел рядом с бесстрашным лидером. Усевшись, Раф наклонился вперед и посмотрел на спящую фигуру Донни. Через несколько секунд Лео повернулся к Рафу и какое-то время смотрел на него, после чего игриво пихнул вспыльчивого брата в плечо. В ответ Раф ухмыльнулся и ткнул Лео локтем в ногу. Без единого слова все было прощено. Они оба улыбнулись и посмотрели друг другу в глаза, прежде чем снова взглянуть на Донни. Затем два старших брата молча наблюдали за своим младшим братом до тех пор, пока Майки не ворвался в комнату, сообщив им, что пришло время для утренней тренировки.***
С тяжелым сердцем Лео вздохнул и опустил лицо так, что оно оказалось всего в футе от ушной раковины Донни. Он продолжал успокаивающе гладить своего брата по голове, разговаривая с ним. - Как хотел бы я сказать тебе это в тот вечер… Ты не просто тот, кто иногда что-то чинит, Донни. Ты тот, кто всегда исправляет... все, - от эмоций голос Лео дрожал, от чего ему было трудно произносить слова. Когда он смотрел на своего безмолвного младшего брата, его грудь сжималась, будто в тисках. От прерывистого дыхания Донни у Лео перехватило дыхание. - Нам всем нужно, чтобы ты вернулся к нам, Донни, - Лео сделал паузу, набираясь сил, - Мне нужно, чтобы ты вернулся к нам. Ты не можешь оставить меня сейчас, младший брат. Если я потеряю тебя… Я… Я не знаю, что буду делать. Ты нужен мне больше, чем ты когда-либо думал. Пожалуйста, Донни. Прошу, не оставляй нас, - умолял Лео, осторожно сжимая руку младшего брата в своей. Он так хотел, чтобы Донателло отреагировал, но ответа не последовало. Рука раненой черепахи оставалась тревожно безвольной в хватке Лео. По маске Леонардо текли слезы, и он чувствовал, как они текут по его щекам, словно крошечные реки печали, но не пытался остановить их. На этот раз ему было все равно, увидит ли его семья, как его самообладание рушится и сгорает. Он просто позволил своим слезам свободно пролиться. Как можно ожидать, что он будет оставаться сильным, когда он может потерять брата? Лео решил, что имеет право на этот момент слабости. Самая старшая черепаха придвинулась еще ближе к своему брату, сократив расстояние между ними до нескольких дюймов. - Я не должен был ждать этого момента, чтобы сказать тебе это, но я так горжусь тобой. Ты и твой великолепный ум спасали наши панцири большее количество раз, чем я могу вспомнить, а я… Я воспринимал тебя как должное. Я никогда не говорил тебе, как благодарен тебе за то, что я твой брат, и я редко находил время, чтобы поблагодарить тебя за все, что ты делаешь. Я не ценил тебя так, как должен был. Пожалуйста, Донни, ты не можешь умереть. Просто не можешь. Ты должен дать мне шанс все исправить. Я подвел тебя самым ужасным из возможных способов, и за это мне действительно стыдно. Я никогда не прощу себя, если из-за моих ошибок ты умрешь. Пожалуйста, очнись, Донни… Пожалуйста, otouto. Какой бы искренней ни была просьба Леонардо, Донателло все равно не ответил. Не считая того, что его грудь неровно поднималась и опускалась, он оставался совершенно неподвижным. Прочистив горло, Лео стал тихонько петь японскую колыбельную, которую Донни просил в последний раз, когда был болен. Ну, по крайней мере, Лео пытался ее спеть… Воспоминания черепахи в синей маске в данный момент должным образом не помогали ему. Хотя его отец пел им эту песню все время, когда они были маленькими, Леонардо так давно ее не слышал, что не мог вспомнить некоторые слова. Он делал все, что мог, импровизируя на каждом шагу. Он подумал, что Донни не будет возражать, даже если очнется и услышит это. В конце концов, это была та мысль, которой он придерживался. Когда песня закончилась, Лео вытер предплечьем часть влаги, скопившейся на его лице. Затем он наклонился вперед и осторожно положил голову на грудь брата. Он обхватил рукой ладонь Донни, слушая звук бьющегося сердца младшего брата, молясь какому-угодно божеству, которое его слышало, чтобы это не было последним разом, когда он слышит этот звук. В горле Лео снова перехватило дыхание. Он не мог вынести мысли, что может навсегда потерять своего младшего брата. - Я так сожалею, Донни. Именно в этот момент самого старшего из черепах напугал стук приближающегося посоха. - Сэнсэй, - выдохнул Леонардо, выпрямившись. Затем он повернул голову и обнаружил, что его отец стоит рядом с ним. Как долго он там стоял, Лео не знал. Но что-то подсказало «бесстрашному» лидеру, что гораздо дольше, чем ему хотелось бы. - К-как долго Вы здесь стоите? - Достаточно долго, чтобы услышать, как ты напутал во втором куплете, сын мой. Я думаю, что то слово, которое ты искал, было «Яма», а не «Гама». «Яма» означает гора, а «Гама» - жаба. Как ты понимаешь, твое неверное толкование текста значительно меняет контекст песни. Очевидно, мне нужно снова добавить изучение языка в нашу учебную программу, - мудрая старая крыса на мгновение сделал паузу, задумчиво выгнув бровь. - И, возможно, следует также поработать над уроками вокала, - добавил мастер Сплинтер с легкой ухмылкой, забавляясь творческим исполнением его сыном с отсутствующим слухом колыбельной, которую он пел своим мальчикам сотни раз. Леонардо покраснел от смущения. Он был благодарен, что ни один из его братьев не явился на его маленькую серенаду. Если бы это был Раф, он бы наверняка придумал какое-нибудь унизительное, связанное с музыкой прозвище, которое не дало бы старшему брату жизни. Более чем вероятно, в течение следующих нескольких месяцев горячая черепаха стала бы называть Лео «Джастин Бибер». А может и дольше... - Я думал, вы собирались спать, сенсей. Это была отчаянная попытка сменить тему разговора, но, к большому облегчению Леонардо, она сработала. - Я немного полежал, но мои мысли были слишком беспокойны для того, чтобы заснуть,- в голосе мастера Сплинтера была слышна большая грусть, которую он, как ни странно, не пытался скрыть. Его красные глаза были затуманены, а на лице написаны неприкрытые эмоции, когда он посмотрел на своего сына, находящегося в бессознательном состоянии. Все еще держа руку Донни, Лео снова рухнул на стул, не сводя глаз со своего брата даже на секунду. - Заметил какие-нибудь изменения в его состоянии? - спокойно спросил мастер Сплинтер, хотя выражение его лица говорило Лео, что его отец чувствовал что угодно, но только не спокойствие. - Нет, - прошептал расстроенно Лео. - Не расстраивайся, сын мой. Отсутствие изменений не следует рассматривать как плохие новости. Это означает, что твой брат все еще с нами, и мы должны быть благодарны за то, что его состояние не ухудшилось. Подойдя к краю койки Донателло, убитый горем отец продолжил с любовью смотреть на своего второго младшего сына. - Сенсей... Мне очень жаль. Я должен был… Мастер Сплинтер поднял лапу, дабы помешать своему сыну закончить фразу. - Сейчас не время, Леонардо. Позже будет время извиняться и искать прощения. Сейчас мы должны сосредоточить всю нашу энергию и мысли на выздоровлении вашего брата. - Но если Донни… если он не… - Hasshu, дитя мое. Мы не должны так думать, - осторожно предостерег Мастер Сплинтер. - Я чувствую, что твой брат с нами. Мы должны сохранять оптимизм и призвать Донателло вернуться к нам. Твой брат… ему нужна наша помощь, и мы должны оставаться сильными, Леонардо. Старший из черепах кивнул головой, показывая, что все понял. - Отец, - тихо выдохнул Леонардо, растерянно глядя на своего сенсея. - Да, сын мой? - Тигриный Коготь… Причина, по которой он схватил Донни, заключалась в том, что Шреддер приказал ему привести Донни к нему. Шреддер хотел взять Донни в плен, потому что узнал о его способностях, - Леонардо с сожалением опустил голову, внезапно не в силах смотреть на своего отца или на своего раненого брата. Самая старшая черепаха почувствовала, как его сердце начало биться в груди, потому что одна лишь мысль о Тигрином Когте вернула поток ужасных воспоминаний, которые он хотел побыстрее забыть. Перед его глазами все еще стоял образ Донни, содрогающегося в конвульсиях после того, как он схватился за этот ненавистный шоковый пистолет. Это воспоминание будет преследовать Леонардо всю оставшуюся жизнь. Когда он услышал заявление своего старшего сына, глаза мастера Сплинтера расширились, и он посмотрел на Донателло с гораздо более глубоким отчаянием, чем раньше. Его губы приняли хмурое выражение, и он покачал головой в отрицании, словно пытаясь убедить себя в том, что то, что он услышал на самом деле не было правдой, но он знал, что Леонардо никогда не соврал бы о таких вещах. Это наполнило все существо Мастера Сплинтера невыразимым ужасом. - Я давно боялся, что настанет день, когда Шреддер узнает про особые таланты вашего брата и попытается забрать у нас Донателло. Теперь, когда Шредер знает об уникальных способностях, которыми обладает ваш брат, он захочет воспользоваться этим преимуществом подальше от нас и оставить его себе. Или, что еще хуже… он попытается уничтожить его. Леонардо вздрогнул при словах «уничтожить». Хотя Мастер Сплинтер насколько мог пытался смягчить последнюю фразу, для Леонардо все равно это прозвучало так же ужасно, как если бы он он сказал, что «Шреддер попытается убить Донателло». - Донателло не будет в безопасности, Леонардо. Шреддер прикажет своей армии захватить его, как он приказал это Тигриному Когтю. - Шреддер не сможет забрать его. Клянусь Вам, я буду защищать Донни ценой своей жизни, - поклялся Леонардо, торжественно положив руку на свое сердце и склонив голову перед отцом. - Я знаю, что ты сделаешь все возможное, чтобы защитить своего брата, но это может быть нелегкой задачей, сын мой. Как тебе хорошо известно, Ороку Саки забыл о своей чести и человечности, позволив гневу, ненависти и безжалостной жажде мести поглотить себя. Он безжалостен, мстителен и жесток, он сражается без раскаяния и чести. Шреддер - один из наших самых могущественных и смертельных врагов, в настоящее время его навыки в искусстве ниндзюцу превосходят ваши и вашего брата. Уверяю тебя, Саки не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что он хочет, а сейчас он хочет вашего брата. Ты и другие черепахи должны понимать, что он – угроза, к которой не следует относиться легкомысленно, Леонардо. - Так же, как и я, - прорычал Леонардо, собственнически глядя на Донни. Черепаха в синем лучше умрет, нежели позволит чему-то подобному случиться с его младшим братом снова. - Не позволяй своему гневу и чувству вины мешать твоей способности рассуждать здраво, сын мой. Твоя величайший Сила - это твоя любовь к своим братьям, но она же может быть и твоей величайшей слабостью. Ваши враги поймут это и используют против вас. Леонардо кивнул и снова опустил голову. - Я считаю, что мы, так сказать, ставим телегу впереди лошади. Мы должны сосредоточиться на настоящем, а не на том, что может или не может произойти. Процесс выздоровления Донателло займет много времени, и именно на этом мы должны сосредоточить наше внимание. Враг, с которым мы сейчас столкнулись - это инфекция, бушующая в теле вашего брата, и мы должны сосредоточить все наши усилия на том, чтобы помочь ему в этой битве. Следуя собственному совету, мастер Сплинтер подошел к медицинским приборам, подключенным к Донателло, и начал их тщательно осматривать. Его длинные белые усы задумчиво подергивались, пока он проводил осмотр. - Сенсей? - Да, Леонардо? - отвечая, Мастер Сплинтер продолжал исследовать трубку, которую вставил в вену на руке Донателло, необходимую для снабжения его ребенка различными необходимыми для жизни жидкостями. Сплинтер все еще был обеспокоен тем, что он неправильно вставил трубку, но не было никаких признаков воспаления или кровотечения вокруг канюли. Это немного его успокоило. - Я, э… Я не знаю, смогу ли дальше быть лидером. Только не после всего того, что случилось, - пробормотал Леонардо, переводя взгляд на пол. Его чувство вины было таким, словно сотни лезвий пытались прорезать себе путь на поверхность, разрывая изнутри Леонардо на части. Самая старшая черепаха не могла смотреть на своего младшего брата, не испытывая неимоверного раскаяния, и не могла смотреть на своего отца, чувствуя себя так, будто он опозорил их клан. Его терзала совесть. - Леонардо, не стоит взваливать на себя всю вину за то, что произошло. Это бремя лежит не только на тебе,- сказал мастер Сплинтер, подходя к своему старшему сыну. Он остановился рядом с Леонардо и положил руку ему на плечо. Затем он замолчал, терпеливо ожидая ответа своего сына. - Но я подвел своих братьев, отец. Донни лежит здесь, борясь за свою жизнь, потому что я ужасный лидер. Еще до того, как он успел закончить говорить, Лео с позором отвернулся. - Не только ты подвел своего брата, Леонардо. Я так же подвел его, - мастер Сплинтер ослабил хватку на плече сына, положив обе руки на свой посох. Его горе было таким сильным, что он едва держался. - Что? Как это Вы его подвели? - спросил Лео, поднимая голову и вопросительно глядя на отца. - Когда я говорил с твоим братом перед всем... этим, я видел, что ему было не хорошо, но все же ничего не сделал. Я знал, что он не ел и не спал, знал, что его лихорадит и что-то беспокоит, но все же я оставил его одного. Я доверился ему, когда он сказал мне, что пойдет отдыхать. Твой брат волевой, и я должен был догадаться, что он не позаботится о себе должным образом. Я тоже не помог ему в трудную минуту. Я позволил Донателло ускользнуть дальше в его тьму. Поэтому, отвечая на твою просьбу, я не могу принять твою отставку с поста лидера. Нет, если только ты не позволишь мне отказаться от звания вашего мастера и отца, потому что я так же виноват в том, что подвел твоего брата, - сказал Мастер Сплинтер с тяжелым сердцем, и его взгляд упал на тяжело раненого сына. Слишком подавленный для того, чтобы ответить словами, вместо этого Леонардо прислонился к красному кимото мастера Сплинтера, уткнувшись лицом в бок отца и позволив слезам впитаться в толстую ткань мантии. Каким-то образом это простое действие заставило старшую черепаху почувствовать себя немного лучше, но лишь на мгновение. Ничто по-настоящему не может утешить его, пока остается вопрос: вернется ли к ним когда-нибудь Донателло?