...лишь причиняет боль

Комната кружилась. Попытка даже сесть на кровати вызывала ощущение дезориентации и оттого — тотальной беспомощности. Перед глазами все еще и расплывалось, как будто ему было мало всего остального. Лежать плохо — не та плоскость, не то занятие. Сидеть, впрочем, чуть ли не хуже: в попытке встать мир так и норовил уплыть куда-то вбок, в очередной раз заставляя влетать в стену. Бродить же по комнатам в бесконечном и бессмысленном повторении уже не было сил. Война давно окончилась, вторжение демонов подавлено и миру внезапно оказались не нужны те, кто был только воином. Они все допустили ошибку — не стоило пытаться общаться со смертными. Защищать их от демонов, иногда помогать с другими делами - да, но вливаться в их общество не стоило. Смертным гораздо легче воспринимать селестиалов самими собой, если они недосягаемы - так и никто друг другу не мешал, а попытки наладить контакт лишь заставили всех думать о селестиалах как о "соседях с суперспособностями". Соседями, странными и избегаемыми, они и стали. Ортрус спрятал лицо в ладонях, надеясь, что если он закроет глаза, то станет легче. Не стало. Зато сзади его обхватили за талию когтистые руки, сминая ткань рубашки. — Ты опять рано встал, — голос разорвал звенящую тишину, чему Ортрус был только рад. — Плохо, да? — Нормально, — селестиал отнял руки от лица и вцепился в край кровати, — убери от меня свои лапы. "Лапы" вцепились лишь еще крепче. Ортрусу было отвратительно это признавать, но прикосновения демона почти доставляли удовольствие. На грани между брезгливостью и желанием хотя бы какого-то физического контакта рождалось непонятное ему самому чувство. Золрат же беззастенчиво этим пользовался, чего еще можно было ждать от демона. ~~~ Золрат так и не разжал руки, не отпуская, прижимаясь, вжимаясь так, что Ортрус замер, не смея шевельнуться. Комната постепенно переставала кружиться, в голове прояснялось. — Ложись обратно, — демон потянул его назад, но тут уже Ортрус смог сопротивляться. — Да ладно тебе, еще так рано, ты долбанутый жаворонок. — Может быть позже, — тихо, почти шепотом, одновременно аккуратно отцепляя от себя демонические руки. — Ладно, — демон отвернулся к стене, — только не слишком долго. Ортрус на это лишь покачал головой. Делать ничего не хотелось. Делать ничего не было нужно. Ни сейчас, ни когда-либо потом. Страшное, как оказалось, сочетание. Он не был создан для этого. И праздность мирной жизни, вкупе с отсутствием хотя бы какой-нибудь цели существования, стабильно возвращала ему кошмары его собственных ошибок прошлого. Гораздо чаще, чем когда-то давно — сражения. Самым сложным, наверное, было понимание — данная линия времени была искажена. Пусть мимолетно - пара десятилетий для вечности почти ничто -, пусть и изменение было не таким уж и серьезным — оно было. И если бы Ортрус позволил Золрату изменить что-то, это не было бы настолько тяжело. Отвратительно - да, неправильно - определенно, но гораздо проще. Но все искажения, все изменения были сделаны его собственными руками. Думать об этом было мучительно больно. Используя в борьбе с тьмой ее методы — становишься ли сам частью тьмы? Ортрус так и не нашел ответ. Золрат, кажется, знал ответ с самого начала. Тогда впервые Золрат посмотрел на него по-другому. Тогда впервые — в сражении - в самом последнем, куда их выкинуло из временной воронки - демон выступил в открытую против своих же. И часть из них - что удивительно, невероятно, невозможно! - последовала за ним. К переметнувшимся демонам относились с настороженностью, они в ответ на вопросы о мотивах лишь огрызались, Золрат пытался шутить, "я демон времени, а не какая-то полудикая шваль", но время шло, смертные успокаивались. Но не небесные существа. Не Ортрус. ~~~ Золрат пел во сне. То есть, конечно же не пел, но говорил нараспев, еле слышно, так неожиданно мелодично, что это казалось пением. Ортрусу это казалось колыбельной. Он закрывал глаза, вслушиваясь в слова, понимая и не понимая одновременно. Золрат кого-то звал — или звали его, обещая и моля, повторяя по кругу, то затихая до почти неслышного шепота, то говоря почти в полный голос. Ортрус проваливался в сон, не замечая как слова переходят во всхлипы. Они не говорили об этом. Они не говорили ни о чем, что могло бы сломать тишину неожиданного равновесия для них двоих. "Почему?" Ортрусу чем дальше, тем сильнее казалось, что он тонул. Тонул в безделии, не зная куда податься, отворачиваясь от неловких взглядов. Тонул в незнании — селестиалы растворились в мире, демоны ушли в подполье, а использовать свои силы он не смел. Он тонул в вине, захлебываясь горечью неправильности происходящего. Он не мог объяснить никому, никто бы не стал слушать. Он не мог сказать Золрату. Золрат знал. "Я никогда бы не смог — так". Золрат, который теперь постоянно был рядом, неподалеку, совсем близко. Сбивая с мысли, не давая селестиалу забыться окончательно. Самый злейший враг, самый близкий противник. Хриплый тихий смех, только ему одному. Все движения рук, ловкие длинные пальцы, демонические лапы, почти не ощутимые энергетическим телом. Все — только ему. — Ортрус! — Селестиал обернулся, — Я серьезно, хватит сидеть и смотреть в стену, иди сюда. Сопротивляться уже нет сил. — Хорошо, только замолчи уже. Он уже давно проиграл.