***
Вскоре все оборудование было уложено, печенье и пироги наконец упакованы так, как задумал Кас, в машине под рукой стоял кулер с пивом, водой и бутербродами, и они были готовы ехать. Кас устроился на своем кинокресле, Сэм и Дин уселись впереди (Дин — за рулем, Сэм — штурманом), и они выехали. Голубой микроавтобус поскакал по ухабам проезда и прочь из Лебанона. Вскоре они уже ехали на восток, к Канзас-Сити. В новый пункт назначения: Дайрсбург, Теннесси, на берегу реки Миссисипи в окрестностях Мемфиса. Им предстоял двенадцатичасовой перегон. К счастью, погода стояла отличная. День был ясный, как и предыдущий, и заснеженные поля сияли на солнце. Вчера, когда они отчаянно искали Каса, тот же зимний пейзаж казался зловещим и пустым. Забавно, как сегодня эта же сцена, с тем же голубым небом и ярким солнцем, выглядела свежей, восхитительной и многообещающей. Дин прекрасно понимал, что им предстоит нелегкая поездка. Кто знал, как пойдет эта охота на ковбоев. Может быть, все сразу полетит к чертям. Заранее было просто не предсказать. Но пока они были вместе. Дину удалось посмаковать это чувство секунд двадцать, после чего Кас прервал его мысли словами: — Видимость из этого автобуса великолепная. Дин бросил на него быстрый взгляд. Кресло Каса стояло сразу за передними сиденьями, ровно посередине. Оттого, что оно было наклонено вперед, создавалось впечатление, что Кас сидит практически между Сэмом и Дином. Его голова была почти на уровне плеча Дина. И он с энтузиазмом смотрел на все, глядя в широкое лобовое стекло Фольксвагена, в передние боковые окна мимо Сэма и Дина и иногда даже заглядывая между шторами в окошки по обеим сторонам от себя. — Мне столько видно с этого места! — сказал он снова. — Посмотрите на след от торнадо — он еще хорошо заметен, да? На сколько миль он тянется, как вы думаете? Ой, смотрите, оно уничтожило ту лачугу, да? Какая жалость. О, смотрите, еще одна машина! Куда они едут, как вы думаете? Как далеко до следующего города? Сэм, ты видел эту птицу? Дин, как едет автомобиль? Нам не нужно заправиться? — Э… автобус едет отлично, — ответил Дин. — У него даже вполне хорошее сцепление на поворотах. — У него отличное сцепление на поворотах, да, я это сразу заметил, — сказал Кас. — У него великолепное сцепление. Это просто превосходный автомобиль. И мне нравится его планировка. И шторки. И поднимающаяся крыша — это гениально. Он замолчал секунд на десять. Потом: — Разве не красивая корова? Их шкуры становятся такими пушистыми зимой, вы замечали? Сэм, ты видел, какая мохнатая была корова? Погода сегодня прекрасная, правда? Высокие перистые облака — вы знаете, что это очень высокие облака? Обычно они находятся на высоте больше пятнадцати тысяч футов. Какие интересные деревья — по-моему, это тополя. Смотрите, то облако — розовое! Последние краски рассвета. Хорошая погода, да? И для езды условия хорошие, Дин, ты согласен? О, смотрите, еще одна мохнатая корова. Кто-нибудь из вас хочет печенья? — Пока нет, Кас, но спасибо, — сказал Сэм. Кас тут же забеспокоился: — Ты уже полчаса ничего не ел, Сэм. Ты уверен? — Я съем печенье попозже, Кас, но все равно спасибо. — Хорошо, я просто спросил. Дин, ты съел кусок тоста двадцать минут назад, так что ты пока не должен быть голоден. Смотрите! Еще одна мохнатая корова! — В этот момент мимо них в обратном направлении проехал маленький микроавтобус, и Кас сказал: — Смотрите на тот автомобиль — наш гораздо лучше, вы согласны? У него великолепное сцепление на поворотах. И цвет гораздо лучше. По-моему, этот оттенок голубого просто превосходный. И у нашего есть шторки. О, посмотрите на ТУ корову, Сэм, посмотри, какая она мохнатая! ЭТО ПОКА САМАЯ МОХНАТАЯ ИЗ ВСЕХ КОРОВ! На объявлении про четвертую корову Сэм и Дин начали смеяться. Дин спросил: — Ты на каждую корову будешь указывать, Кас? Я не против, просто спрашиваю. Сэм проявил чуть больше такта и сказал только: — Должно быть, хорошо выбраться из дома, а, Кас? — О. Да. Прости за коров, Дин, — ответил Кастиэль. — Я просто замечаю их. Просто… так здорово снова видеть мир. Тут столько интересного! У меня такое чувство, что я вижу гораздо больше, чем за последние несколько недель. И гораздо больше, чем вчера. Дин и Сэм обменялись краткими взглядами. Прошлой ночью Дин тихонько посвятил Сэма в то, что чуть было не сделал Кас. Как оказалось, частично Сэм и сам догадался, но он пришел в ужас, услышав в подробностях, насколько критической была ситуация. (В такой ужас, что даже разбудил Каса в два часа утра, только чтобы еще раз его обнять.) Теперь Сэм обернулся, чтобы потрепать Каса по крылу. — Здорово, что ты смог поехать с нами, приятель, — сказал он. — Я тоже очень рад, что поехал, — ответил Кас. Он даже занес правое крыло вперед и положил его сустав на левое плечо Сэма, и Сэм поднял руку и ухватился за крылышки на суставе. Получилась трогательная дружеская сцена, подумал Дин. Пока, три секунды спустя, Кас не вытянул руку, чтобы указать на что-то так резко, что случайно заехал Сэму по носу (и довольно сильно), возбужденно воскликнув: — Посмотрите на ЛОШАДЬ! ЭТО МОХНАТАЯ ЛОШАДЬ! МОХНАТАЯ ПЯТНИСТАЯ ЛОШАДЬ! Ой, Сэм, прости, ты в порядке? Но ты видел лошадь?!***
Кас наконец немного успокоился. Но на протяжении следующего часа, каждый раз, когда Дин смотрел в зеркало, он видел, что Кас все еще находился в состоянии какой-то гипервнимательности и не отрываясь смотрел в правое и левое окна, или оборачивался к заднему окошку, или внимательно изучал горизонт впереди через лобовое стекло. Глядя ясными глазами на большой мир снаружи. Дину пришла в голову мысль. — Эй, Сэм, — окликнул он брата. — Не сядешь пока за руль? Сэм взглянул на него с удивлением: Дин был за рулем всего час. Но он кивнул, и они свернули на следующую заправку, чтобы заполнить бак и поменяться местами. Дин уселся сзади на одном из откидных кресел. Прямо рядом с Касом. С рюкзаком Каса на коленях. С линейкой и ножницами, с запасом кусков поролона, которые он взял с собой, с иглой и ниткой. Дин потратил следующие полчаса на то, чтобы подогнать рюкзак при непосредственном участии Кастиэля. Он разрезал рюкзак полностью снизу, чтобы оттуда могли свисать концы перьев, и расширил длинный разрез на спине. Потом Дин проложил внутренность поролоном. Он несколько раз примерил его к крыльям Каса, и Кас помог разместить поролон внутри. Дин разрезал и пришил поролоновые вкладки, подгоняя детали, пока Кас не сообщил, что ему удобно. Потом пришлось повозиться с лямками, и Касу понадобилась помощь в том, чтобы надеть рюкзак, но результат выглядел вполне убедительно. — Ну вот, по-моему, вполне сойдет, — объявил Дин. — Сэм, нам стоит остановиться на следующей заправке. А то у нас может закончиться бензин. — Гм, Дин, мы заправлялись полчаса назад, — заметил Сэм. — Но не стоит рисковать и дожидаться пустого бака. И еще, если найдешь заправку с магазином, Кас может сбегать нам за кофе. — А… точно, — сказал Сэм. Он демонстративно посмотрел на индикатор уровня топлива. — Ого, Дин, бак полон только на одиннадцать двенадцатых! Практически пустой! Лучше и правда остановиться. Кас терпеливо объяснил: — Сэм, одиннадцать двенадцатых — это ближе к двенадцати двенадцатых, чем к нулю двенадцатых. Но… если вы оба хотите кофе или что-то перекусить… мы можем остановиться. — Я умираю как хочу кофе, — заявил Дин. — И я просто убил бы за кофе, — поддержал Сэм. — Надо остановиться немедленно. Сэм свернул на следующей же заправке. Он едва успел остановить автобус, как Кас уже открыл боковую дверь и выскочил наружу со своим новым рюкзаком за плечами, как супергерой, готовый к новому вызову. — Погоди, тигр, — окликнул Дин, спеша за ним. — Дай я сначала посмотрю. Кас неохотно остановился, и Дин осмотрел рюкзак критическим взглядом. Сэм выбрался с водительского места и, обойдя автобус, присоединился к ним. Пока Кас был скрыт от людских глаз за автобусом, оба брата придирчиво оценили рюкзак при хорошем свете. Он выглядел вполне убедительно. Единственной проблемой было то, что снизу торчали концы перьев. После обсуждения, что с этим делать, Сэм обмотал их одним из одеял из автобуса, и Дин привязал одеяло веревкой к нижней части рюкзака. Когда Сэм отпустил одеяло, оказалось, что оно держалось весьма неплохо. — Немного неряшливо, быть может, но думаю, сойдет за какой-то странный спальный мешок, — сказал Дин. — Так, посмотрим… Ну-ка наклонись вперед, как будто несешь тяжесть. — Кас наклонился немного вперед, взявшись за лямки, как будто удерживал на спине вес, и Дин воскликнул: — Отлично! Надо тебя немного испачкать — и щетину отпусти подлиннее. И купим тебе туристические ботинки. Но в целом неплохо. — Он передал Касу двадцатидолларовую купюру. — Вот, дружок, и не трать все на бухло и баб. Да, и — одни сливки, два сахара в мой кофе. — Одни сливки, без сахара для меня, — добавил Сэм. Кас кивнул и серьезно ответил: — Вы можете на меня рассчитывать, — как если бы поход за кофе был опасной экспедицией в дикую природу. Он ушел в магазин. Сэм и Дин с беспокойством смотрели ему вслед с расстояния двадцати ярдов, оставшись рядом с автобусом. Сначала Кас вел себя немного неуверенно и прошел в дверь магазина осторожно, оглядываясь по сторонам, как будто ожидал засады. Но продавец лишь посмотрел на него со скукой во взоре, после чего вообще перестал обращать на него внимание. Кас какое-то время наблюдал за ним, потом явно набрался смелости, немного выпрямился и расслабился. Сэм и Дин смотрели, как он подошел к прилавку с кофе и налил три стакана, потом пошел к кассе для оплаты… и ввязался в подозрительно долгий разговор. Потом и Кас, и продавец зашли за другой прилавок, и Кас наклонился над чем-то, так что была видна только верхушка его рюкзака. Дин беспокойно переминался с ноги на ногу, гадая, не пошло ли что-нибудь не так и не пора ли Каса выручать. Сэм проворчал: — Успокойся, Дин, все в порядке, он в порядке. И действительно, несколько минут спустя Кастиэль вышел с тремя стаканами кофе в картонной подставке. Он подошел к братьям, выглядя, как истинный турист, и передал им кофе с предельной осторожностью. — Продавца зовут Тайлер, — сообщил Кас, отдавая кофе Сэму, затем Дину. — Хороший парень — еще немного неопытный, но старается. Он три месяца искал работу, пока не получил эту. Он говорит, рынок труда тут ужасный — вот твои сливки, Сэм, вот твои, Дин, — он очень волнуется, потому что он на первом курсе в колледже и пытается сам платить за обучение, потому что его отец потерял работу в прошлом году, и они пытаются прожить на доход его матери — она работает уборщицей, но денег от этого мало. Так что я посоветовал ему переключиться на ночную смену — вот твой сахар, Дин, — за ночную смену платят лучше, и он сможет не пропускать занятия, и еще у них есть план возмещения работникам расходов на обучение, под который, я думаю, он попадает, — я принес тебе палочку для размешивания, Дин, вот она, чтобы не делать это пальцем — и я еще починил им аппарат для напитков. Им стоит обновить инструкцию по пользованию этим аппаратом, она совсем непонятно написана. Он был очень благодарен, и, Дин, он даже предложил оплатить нам кофе, так что вот твои двадцать долларов. Кас протянул двадцатидолларовую купюру. Сэм дружески похлопал его по плечу: — Добро пожаловать назад в общество, Кас. — Дин поднял свой кофе в знак тоста. До этого момента Кас вел себя совершенно невозмутимо, но тут на его лице вдруг мелькнула эта его редкая полуулыбка, и он смущенно наклонил голову. Это вышло совершенно очаровательно. И когда они вернулись в автобус и Кас снял свой рюкзак, Дин вовсе не удивился, увидев, что все его перышки распушились. И оставались в таком состоянии весь день.***
Поездка превратилась в одну из самых приятных и спокойных за последнее время. Они восхищались каждой встреченной коровой и лошадью, съели немыслимое количество печений, и Кас настоял на том, чтобы покупать кофе почти на каждой заправке, что они проезжали. В конце концов Дин и Сэм увлеклись негласным соревнованием в том, кто заставит Каса чаще улыбаться — рассказывая ему интересные истории, указывая на еще более красивых коров и лошадей, вспоминая шутки, которые бы Кас понял, или даже находя на радио музыку, которая бы ему нравилась (что включало несколько часов классической музыки и даже несколько народных песен. И Дин обнаружил, что вовсе не возражает). В прошлом Кас улыбался довольно редко, но сегодня все было иначе. Он улыбался при виде лошадей, улыбался музыке, улыбался шуткам, которые понимал, и даже тем, которых не понимал… он улыбался всему. Раз или два он даже усмехнулся тихим придыханием, чего Дин никогда не слышал от него раньше. В конце концов они достигли спокойного участка, проезжая по Миссури во второй половине дня, и наступило затишье. Сэм нашел на радио какую-то классическую музыку, и они мирно слушали ее, глядя на ландшафты за окном. Дин снова был за рулем, Сэм и Кас почти задремали. У Дина наконец появилась возможность подумать. Обо всем. О разном. О том почти поцелуе. До этого момента он не думал о нем вообще. Катастрофа, чуть не произошедшая с Касом вчера, не говоря уже о надвигавшейся угрозе со стороны ковбоев элементалей и их неизвестной Королевы, не давали Дину сосредотачиваться на эмоциональных переживаниях. Но теперь, в этот краткий миг тишины за рулем микроавтобуса, мысли Дина вернулись к тому странному моменту. К тому моменту, когда он держал лицо Каса в ладонях, отчаянно желая показать ему, как он важен, и когда Дину пришла в голову… пришла в голову неожиданная мысль. «Это было странно, — думал Дин теперь. — Странная мысль. Мне и правда захотелось его поцеловать». Он дал себе время свыкнуться с этим знанием. Прочувствовать его, распробовать на вкус, привыкнуть к этой мысли. Он украдкой бросил взгляд в зеркало на Каса. Кас по-прежнему дремал, положив подбородок на руку и прикрыв глаза. Дин какое-то время рассматривал его лицо. Ему пришло в голову, что он практически обдумывал ту же самую странную мысль сейчас. Каково было бы поцеловать Каса? В губы? Какие были бы ощущения? Это была какая-то бессмыслица. «Я не гей, — подумал Дин. — Я знаю, что не гей. Просто… нет». И Кас не был геем — в этом Дин был уверен. Конечно, у него бывали эти странноватые «моменты», странные долгие взгляды. И, на самом деле, не сказать, чтобы Дин совсем не понимал их потенциального толкования. Порой он даже гадал, что у Каса на уме. Особенно в первые пару лет. И, может быть, несколько раз в Чистилище… Но между ними явно была просто крепкая дружба. В конце концов, стало ведь совершенно ясно, что Кас — натурал. Во-первых, он ни разу ничего такого не предпринял по отношению к Дину — и уж точно не от отсутствия возможности. И, когда Кас потерял благодать, практически первое, что он сделал, это переспал с женщиной. Тут же. Это доказывало, что он натурал, — разве нет? Хотя… в то время Кас был бездомным и в отчаянии, и наивным и доверчивым, и женщина оказалась жнецом и соблазнила его только чтобы войти к нему в доверие, после чего пытала и убила его… так что… может быть, у Каса толком не было выбора? Но все равно он ведь сказал, что секс ему понравился, даже сказал, что она была «сексуальная». По какой-то причине Дин запомнил лицо Каса очень ясно, в тот момент, когда Кас это сказал. «Така-ая сексуальная», — сказал он в том баре, и Дин (который сам завел разговор насчет того, понравилось ли Касу, из любопытства, что тот скажет) немедленно подумал: «О, так он натурал… о». Дин до сих пор помнит, как попытался скрыть мгновенное замешательство какой-то тупой шуткой и как заглотнул пива. Чтобы дать себе время заново откалибровать свое представление о Касе. По какой-то причине это воспоминание так и осталось с Дином с тех пор. Черт, Кас даже был женат однажды, если подумать. Кас был натуралом, это было ясно. И Дин был натуралом. Они оба были натуралами. Кас был натуралом, Дин был натуралом. И Сэм тоже был натуралом. Все было… натурально просто: Кас был натуралом, Дин был натуралом, Сэм был натуралом, Мак был натуралом, Роджер был натуралом — вообще все мужики, которых Дин лично знал, были натуралами. Весь мир вдруг стал казаться натуральным, и даже коровы, мимо которых они проезжали, наверное, были натуралами. Коровы и лошади. «Вы ВСЕ натуралы», — думал Дин, глядя на ни в чем не повинных корову и лошадь, пасущихся рядом в поле, совершенно не подозревающих, что Дин пристально оценивает, как близко они друг к другу стоят. «И кончайте пастись вместе, вы двое, — думал Дин. — Нечего тут разным видам баловаться вместе! Коровы должны быть с коровами, а лошади с лошадьми. Так в жизни заведено». Кас рядом с ним вдруг сказал: — Какой красивый рисунок на этой лошади! Дин, ты видел ту лошадь? Голос у него был такой радостный, что Дин вдруг понял: «Это неважно. Это даже неважно». Мысли Дина вдруг слились в единое ясное заключение: «Мне все равно, что это значит. Я просто рад, что Кас здесь. Я просто хочу, чтобы он был счастлив». Вдруг стало ясно: главной задачей было сделать так, чтобы Касу было удобно и он был счастлив (настолько счастлив, насколько возможно было в условиях спасения мира от шести могущественных элементалей). Главной задачей было донести до него, что он с семьей, которая его любит. А не пугать его, не смущать и не волновать странными осложнениями. И, конечно, завтра им предстояла охота. Никаких речей — таково было правило. Никаких прощаний, и ни к чему надумывать всякую ерунду. Для вечера перед охотой у Дина вообще был целый ритуал. Надо было подготовиться, конечно (проверить оружие, обсудить план и так далее), потом надо было хорошенько поесть, посмотреть дурацкий фильм, немного выпить, может быть попытаться чем-то рассмешить младшего братишку. Может быть, переспать с девчонкой, если таковая была, но, если нет, не беда. И потом как следует выспаться. НИ О ЧЕМ серьезном думать было нельзя. И ни о чем непонятном. Надо было позаботиться о семье, и потом выполнить свою работу. И точка. Таковы были правила.***
Через несколько часов после заката они наконец пересекли по мосту Миссисипи (река казалась очень широким участком зловеще темной воды) и въехали в маленький город Дайрсбург, штат Теннесси. Дин сумел найти дешевый мотель с одноэтажной планировкой, где можно было запарковаться сзади прямо у двери в номер, так, чтобы их не было видно из офиса. При такой планировке мотеля Каса легко было провести в номер на ужин и для того, чтобы он мог освежиться. (Согласно указаниям Мака, Касу пока не разрешалось принимать полноценный душ из-за ранок от титановых спиц, но Кас сказал, что уже приноровился обтираться влажным полотенцем.) После ужина и обтирания Кас настоял на том, чтобы спать в автобусе снаружи. Он был совершенно очарован автобусом (он называл его исключительно «мой автобус») и ему нравилось думать, что снаружи он может оставаться на часах. Дин немного нервничал по этому поводу, но автобус был хорошо защищен, и у Каса под боком имелось разнообразное оружие, плюс ангельский клинок, плюс телефон, плюс ключ от номера, и Кас снова и снова уверял Дина, что с ним ничего не случится. Но Дин чувствовал, что надо его проводить, помочь ему развернуть матрас и устроиться. Потом, пока Дин сидел в задней части автобуса, подтыкая одеяло вокруг ног Каса, уже собираясь пожелать ему спокойной ночи, он заметил, что кончики перьев Каса были немного растрепаны. — Еще только одна вещь, Кас, — сказал Дин. Он сел на край матраса и начал вытирать краем одеяла концы длинных маховых перьев, одно за другим, начав с правого крыла. — Но Дин, тебе пора спать, — запротестовал Кас, попытавшись убрать крыло. Однако Дин удержал перья и нежно потянул их на себя. — Это займет всего минуту. — Но, Дин… — Не обуза, Кас, — сказал Дин. Он снова потянул за перья. Кас посмотрел на него внимательно и медленно опустил крыло, позволив Дину подтянуть концы перьев поближе. Дин разгладил концы всех длинных черных перьев. Он протер последний фут их длины кончиком одеяла, иногда наклоняясь, чтобы подышать на них, когда не хватало влаги. Когда дневная пыль была стерта, Дин пробежал пальцами по кончику каждого пера, легко зажимая его между пальцами и проводя ими вниз, повторяя движение снова и снова, пока «растрепанные» сегменты снова не легли вместе. Пока каждое перо не стало гладким и блестящим. Сначала Кас держал голову поднятой, внимательно наблюдая за Дином, и Дин чувствовал, как напряжено было его крыло. Но постепенно Кас опустил голову обратно на подушку. Дин слышал, как замедлилось его дыхание. Он продолжил работу, и постепенно все крыло опустилось ниже, на одеяло. Дыхание Каса замедлилось еще сильнее. Дин закончил с этим крылом и перешел к другому, и Кас расслабился еще больше. Дин даже прошелся по всем кончикам перьев на обоих крыльях по второму разу, только чтобы дать себе время насладиться звуком медленных вздохов Каса. «Просто забочусь о своей семье, — все повторял себе Дин. — Просто хочу убедиться, что ему комфортно. Просто забочусь о семье». — Ну вот, — сказал Дин, закончив с последним пером. — Видишь? Совсем просто, Кас. Вообще не проблема. И выглядят они замечательно. — Он пригляделся к второстепенным перьям и добавил: — Завтра я и белыми займусь. И может быть, пройдусь по всей длине, когда у нас будет побольше времени. От самых корней. — Спасибо, Дин, — сказал Кас полусонным голосом, не открывая глаз. — Это было бы очень любезно. Но… ты уверен, что не возражаешь? — Не вопрос, — ответил Дин, потрепав его по ноге, и встал, чтобы закрыть дверь. Похоже, Касу теперь было комфортно. Он был в собственной постели, в своем собственном фургончике, в тепле и уюте. Дин спросил еще раз: — Ты точно уверен, что тебе тут хорошо? — Тут гораздо лучше, чем было в моем домике в лесу, — сказал Кас. — А я любил свой домик. — Он открыл глаза и взглянул на Дина. — Иди спать, Дин, тебе надо выспаться. Я в порядке. — Ну ладно. Но… приходи, если тебе что-то понадобится, хорошо? Что угодно. У тебя есть запасной ключ от комнаты, так? Кас кивнул и поднял ключ. Больше повода задерживаться не было, так что Дин неохотно пожелал ему спокойной ночи, осторожно закрыл заднюю дверь автобуса и пошел назад в номер мотеля. — Он устроился там? — спросил Сэм, подняв глаза от лэптопа. — Кажется, да. Сэм выглядел немного обеспокоенным. — Не хочется мне оставлять его одного, Дин. Особенно после вчерашнего. Ты не мог убедить его занять одну из кроватей? Я пытался сказать ему, что сам могу поспать в автобусе, а он может занять кровать, чтобы остаться здесь с тобой, но он наотрез отказался. — Да, я тоже пытался, — ответил Дин, решительно игнорируя тонкий подтекст в словах Сэма («чтобы остаться здесь с тобой…»). — Но ему очень нравится автобус. По-моему, он хочет в нем обжиться, почувствовать его по-настоящему своим. И настаивает, что нам обоим нужны кровати. Завтра длинный день, и все такое. — Но все равно… — сказал Сэм. — После вчерашнего… Не знаю. Дин кивнул и, обернувшись, поглядел на дверь. Ему пришло в голову, что он забыл кое-что там, у автобуса. Что-то важное. — Сейчас вернусь, — сказал он Сэму. — Забыл кое-что. Дин вышел обратно и тихонько постучал в боковую дверь, как раз там, где должна была быть голова Каса. Секунду спустя дверь приотворилась. Прямо за ней показался Кас — он лежал и смотрел на Дина, взявшись рукой за дверную задвижку. Прежде чем Кас успел что-либо произнести, Дин сказал ему: — Никогда, Кас. Кас моргнул в замешательстве. — Никогда, — повторил Дин. — Ты понял? Понимание озарило лицо Каса. Он один раз медленно кивнул, удерживая взгляд Дина. Дин не смог удержаться и добавил: — Обещаешь, что еще будешь здесь утром? Кас снова кивнул. — Обещаю, — сказал он почти шепотом. Очень тихо, очень серьезно. Дин кратко кивнул и уже собирался повернуться и уйти, как вдруг вспомнил, что поцелуи в голову не считались. Прежде чем он успел себя отговорить, он быстро наклонился и поцеловал Каса в лоб. Выпрямившись, Дин обнаружил, что Кас смотрит на него этим своим долгим молчаливым взглядом. — Никогда, — снова сказал Дин, тихо закрыл дверь и пошел назад в номер.