***
БЛАГОДАРНОСТИ В первую очередь мы хотели бы выразить особую признательность серафиму Кастиэлю, который, практически единственный из всех серафимов, с кем мы связались, оказался дружелюбно настроен к людям и согласился с нами пообщаться, проявив, наверное, не меньшую любознательность в отношении людей, чем мы — в отношении серафимов. В нескольких содержательных беседах серафим Кастиэль разъяснил для нас многие аспекты ангельской физиологии и поведения, которые иначе оставались бы трудными для постижения. Более того, именно крылья и перья Кастиэля проиллюстрированы на вкладках 4-9. Мы глубоко благодарны ему за то, что он позволил нам увидеть настоящие ангельские крылья и, хотя наша просьба его явно смутила и привела в замешательство, согласился дать нам их зарисовать. Покорно благодарим его за терпение.***
Дин уставился на абзац. Потом пролистал книгу обратно к цветной вкладке 8Б. — Ого. Ого, Кас… господи, это… это… ты, Кас? Дину даже в голову не приходило, что иллюстрации — и книга в целом — могут иметь какое-то отношение лично к Кастиэлю. Цветная вкладка 8Б оказалась единственной, где было изображено лицо человека, и Дин всматривался в него несколько долгих минут. Конечно, тогда у Каса была другая оболочка. Было очень странно видеть его с другим лицом. И все же каким-то образом он был узнаваем и в этом лице. «Что-то в его взгляде», — подумал Дин. Была ли голубизна глаз все время, даже сейчас, частью истинной сущности Кастиэля? Но дело было не только в цвете: выражение в глазах зарисованного человека было таким… характерным для Кастиэля. И его крылья тогда… Снежно-белые. Безупречно белые. Чистейше, сияюще белые. Ни черного перышка, конечно: нетронутые адским пламенем. Дин сглотнул при виде наглядного подтверждения тому, чего стоило Кастиэлю это спасение из Ада. И никакого серого. Дин пролистал назад к другим вкладкам, где были изображены различные части крыла в более крупном масштабе. Белые первостепенные перья. Одно белое перо крупным планом. Диаграмма белых маховых перьев. Сплошь белый… Нет, стоп… — Ну-ка секундочку, Кас… — произнес Дин. Он протянул руку за стенку эйри, чтобы пододвинуть лампу поближе. — Погоди-ка одну секундочку. Вкладка 6А. «Двойные крылышки серафима». На вкладке 6А, если изучить ее пристально, было видно, что на левом крылышке Каса было одно маленькое серое перышко. Скрытое под более длинным вторым крылышком. Его стало видно, только когда Кас расправил крылышки для зарисовки. Все перья на его крыльях были белыми… кроме одного скрытого серого пера на крылышке. Дин не мог сдержать улыбку, увидев это. — Вот молодчина, Кас, — повторял он, ероша Касу волосы. Он пролистал обратно к вкладке 8 и улыбнулся изображенному там человеческому лицу, как будто тот Кас почти вековой давности каким-то образом мог видеть его. — Вот молодчина! Щеголял «серым свободы воли» уже тогда, а? Шикарно, чувак! И не где-нибудь: на крылышке! Только спрятанным в глубине. Вот это мой ангел! Вот это мой ангел!***
Час спустя Дин наконец перестал посмеиваться серому перу в крылышке и переключился обратно на роман «В дороге». Читая, он снова рассеянно поглаживал левое крыло Каса, и в конце концов его рука продвинулась вниз на пеньки. Он нашел самый длинный на ощупь: первое первостепенное перо — то, что было погнуто. Дин скользнул по пеньку пальцами, просто для проверки. Пенек оставался прямым. Теплым, здоровым и прямым. Стоп… Что-то с ним было не так. На самом кончике было что-то мягкое. Мягкое, как перышко. Дин взглянул вниз на крыло и увидел золото.***
Казалось, что-то пристало к концу самого длинного пенька. Что-то мелкое, примерно полдюйма в ширину. Дин присмотрелся. Похоже было на маленький треугольный кусочек золотистого шелка, каким-то образом прилипший к длинному серебристому стержню пенька. Может быть, лоскуток золотой ткани из эйри? Дин вытянул палец, чтобы его стряхнуть. Но тот не стряхивался. Дин щелкнул по нему. Тот не слетел. Дин потянул за него. Два дюйма серебристого стержня у самого конца пенька раскрошились под пальцами Дина и осыпались трухой. — А! — вскрикнул Дин и отдернул руку. Он сел прямо и уставился во все глаза. Оказалось, что раскрошившаяся серебристая часть — это был лишь внешний слой. И там, где он осыпался, распустилось что-то, находившееся внутри. Золотистый кончик пера. Теперь он был гораздо больше. Два дюйма в длину и почти три в ширину. Кончик пера. И он был золотым. Сияюще-золотым. Дин отбросил книгу, развернулся и поднялся на колени, чтобы рассмотреть поближе. Оказалось, что серебристый материал пенька был лишь верхним защитным слоем. Внутри серебристого цилиндра все это время росло перо, просто оно было плотно сложено, как зонтик в чехле. Теперь конец пера начал пробиваться из своей серебряной оболочки, раскрываясь ярким сияющим золотистым пухом. Остальная часть пера пока оставалась внутри тонкого серебристого стержня. Дин коснулся стержня возле обломанного конца и осторожно потер, и еще часть его немедленно осыпалась. Раскрылся еще небольшой сегмент пера — этот был снежно-белым и мерцал в свете лампы. Белое перо с широким золотистым кончиком. Дин нежно коснулся второго самого длинного пенька и осторожно потер кончик. Он тоже рассыпался, и из-под шелухи пробился еще один золотистый пушистый конец пера. — Кас, Кас, у тебя перья! — произнес Дин. — Перья, Кас! Новые перья! Они появляются… и, чувак, у тебя золотые кончики! Кас никак не отреагировал; его глаза оставались закрыты. Но Сара появилась за плечом Дина секунду спустя — она услышала возбуждение в голосе Дина даже во сне, проснулась и подошла. Даже Мэг подняла голову из-за подушек, с любопытством глядя на них. — Сара, смотри! — сказал ей Дин, показывая два золотых кончика пера. — О боже… — прошептала Сара. — Ого… — Она протянула руку и нежно погладила их. — У него были блестящие кончики, — сказал Дин. — В прошлом году. — Я помню, — ответила Сара. — Еще с тех пор, как впервые увидела его крылья в ветеринарной клинике. Но… тогда это были только крапинки. Ничего и похожего на это… — Да, сейчас золота гораздо больше. Прямо… по два дюйма в двадцать четыре карата. — Может быть, они были такими раньше? То есть с самого начала, пока были свежие? А потом просто сносились и потускнели? Или такого у него раньше не было? Дин озадаченно пожал плечами. — Придется спросить у него. Но, Сара, что самое-то замечательное: забудь про цвет, его перья растут как положено! То есть, ты только посмотри! Это определенно настоящие перья! Ну не чудо ли? — Чудо, — согласилась Сара, улыбаясь ему. Хотя, взглянув на сердечный ритм Каса на маленьком пульсоксиметре, она нахмурилась. Ее рот сжался, пока она изучала показания, и у Дина упало сердце. Но она ничего не сказала.***
Вскоре после этого все пеньки начали распускаться. Перья стали появляться все больше и больше, пока все пеньки не перешли в промежуточное состояние: внутренняя часть оставалась в виде серебристого стержня, а внешняя превратилась в полноценное перо. И у всех у них была яркая золотая кайма на конце. И все они ежедневно с удивительной скоростью набирали длину. Дин ухаживал за перьями неустанно. Каждый час, каждый день он протирал их святой заправкой. Начали расти последние первостепенные перья, а потом и последние плечевые, а затем и мелкие перышки, покрывавшие крыло, и наконец перья крылышек. (Перья из крылышек выпали первыми, но потом почему-то выросли с задержкой — может быть, как подозревал Дин, из-за того, что у Каса в первую неделю было мало могущества. Он испытал большое облегчение, когда они наконец начали расти.) Крылья Каса стали походить на два веера из серебристых шипов, на концах самых длинных из которых были золотые метелки. Вскоре центральные перья, первое первостепенное и первое второстепенное, распустились полностью, от кончика до самого корня. Они были великолепны. И как только эти перья появлялись полностью, стала видна и еще одна перемена. Каждое маховое перо имело не только золотое окаймление на конце, но и золотистый стержень в центре. Это определенно было новшество.***
Сэм вернулся всего день спустя, вымотанный длинной дорогой, и победно привез две новые ангельские слезы. — Она даже ничего за них не попросила! — доложил он, когда Дин взял слезы, чтобы рассмотреть. Они все собрались у эйри, пока Сара разогревала воду для чая. — Ну, то есть сначала попросила, — объяснил Сэм. — И я готов был торговаться. У меня была вся наша наличность, и те два первостепенных пера, что я взял с собой — которые, я конечно, не хотел отдавать, но, честно говоря, к тому моменту меня уже охватило отчаяние. Но как только я показал ей одно из перьев, она воскликнула: «О боже, так это правда!» Религиозная она, что ли, или вроде того — но, в общем, просто отдала мне слезы. Кажется, она надеется когда-нибудь с ним повстречаться. Они заварили чай из слез и заставили полусонного Каса его выпить. Помог чай, казалось, совсем чуть-чуть: Кас все равно был почти что в коме, у него сохранилась температура, и сердцебиение было по-прежнему слишком быстрым. (Хотя, по крайней мере, его состояние не ухудшилось.) — Хм, — сказал Сэм полчаса спустя, когда постепенно стало ясно, что состояние Каса не улучшается. — Мне только что пришло в голову. Если он выпил две ангельские слезы, и его температура и пульс при этом вообще не изменились… Он умолк. — Значит, он перед этим был на грани, — закончил за него Дин. — Уже сегодня. Сейчас. Сэм кивнул. Сара тихо сказала: — Это вполне вероятно. Его сердцебиение становится быстрее и слабее. И он теряет вес. Он потерял много мышечной массы. И температура то и дело скачет. Полагаю, у него мог случиться еще один кризис сегодня. Дин произнес: — Сэм… — Он замолчал, потом попытался снова: — Гм… если бы ты не добыл слезу… в общем… — Он посмотрел на брата. — Без проблем, чувак, — отозвался Сэм. Дин неуверенно улыбнулся ему. Он взглянул на Сару. — Сара, ты тоже. — Да, — сказал ей Сэм. — Серьезно. Сара нахмурилась, глядя на них обоих. — Это что, какое-то закодированное винчестеровское «спасибо»? — Э… да, — ответил Дин. — Все равно что расшифровывать сигналы семафора, — заявила Сара, скрестив руки. — Мне, наверное, стоит шифровальщика нанять? Но пожалуйста. — Сара, правда, ты просто офигенная, — сказал Дин. — Я вам обоим обязан! — Он и наш друг тоже, — ответила Сара уже с улыбкой. — На самом деле. — Я знаю. Но серьезно. Если бы не вы, ребята… — Ангел не полиняет, пока вся деревня не поучаствует, — сказал Сэм нарочито напыщенным тоном, чем заслужил подушку в бок.***
Той ночью из своих серебристых ножен появились черные первостепенные перья. И немедленно стало ясно, что старые первостепенные перья Каса, как бы прелестны они ни были, довольно сильно потускнели. Старые перья казались достаточно темными, но новые выглядели потрясающе шикарно в сравнении: богатые, переливающиеся, иссиня-черные, блестевшие золотыми вкраплениями, когда на них удачно падало солнце. Теперь было ясно, что даже черные первостепенные перья имели золотые стержни. В самом центре. И каждое перо, даже мелкие кроющие перышки, которые уже тоже начали расти, имели красивые яркие золотые кончики. Все крыло казалось усеянным золотыми серпами. Золото везде: полосы, зубчатые волны, замысловатые тонкие узоры, оплетавшие и черный, и белый, и «серый свободы воли».***
Наконец начали разворачиваться и новые плечевые перья. Дин знал, что это критическое время. Плечевые перья! Чертовы плечевые перья должны были вырасти как положено. Все зависело от того, как вырастут плечевые перья. Только с хорошими плечевыми перьям Кас мог управлять полетом, тормозить и перемещаться в небесную плоскость. И только с плечевыми перьями он мог снова набрать могущество. Которое понадобится ему немедленно. Он был почти на пределе сил. Он истощался все больше, и, когда за следующий день могущество из двух привезенных Сэмом ангельских слез израсходовалось, пульс Каса взлетел еще выше. Ему оставалась всего пара дней, но состояние его было пограничным. Поэтому все следующие сорок восемь часов — последние два дня линьки — Дин оставался с Касом. Поил его белковыми коктейлями и кормил бургерами каждый час — так быстро, как Кас только мог их потреблять. Помогал менять его капельницу (Дин уже давно выучил все тонкости). Дин даже взял на себя большую часть деталей гигиены, которыми до этого момента занималась Сара. Когда-то он бы всего этого избегал (он и избегал этого всего лишь в прошлом году). Но теперь, к собственному удивлению, он обнаружил, что ничуть не против помогать мыть Каса. Это казалось тривиальным. Это было легко. Это казалось очевидным: Кас не мог помыться сам, как сделал бы обычно, поэтому Дин ему помогал. Вот и все. И Дину хотелось ему помогать. Во всем, в чем он мог помочь. В важных вещах, в неважных, в особых, в заурядных, и даже в обычно неприятных. Во всем.***
У Каса теперь было только два состояния: бессознательное и бредовое. Он так полностью и не очнулся. Но все это время он не отпускал Дина: сжимал его одной или обеими руками за запястье, за лодыжку или за одежду, и обычно еще набрасывал на него крыло. Иногда Дину удавалось улизнуть в туалет или в душ при помощи фокуса с фланелевой рубахой. Он уже выверил все до мелочей: в какой именно момент нежно подсунуть рубаху Касу в руки, чтобы удалось одновременно выскользнуть самому. Когда он делал это плавно, Кас едва шевелился. И Сэм тогда разговаривал с Касом: читал ему вслух или молился ему, пока Дин занимался своими делами. Казалось, голос Сэма Каса успокаивал. Но Дин все равно старался закончить дела поскорее и вернуться назад. Иногда, когда Кас понимал, что Дина нет, он вдруг убеждался в своем лихорадочном бреду, что Дин еще в Аду. Случилось еще несколько эпизодов хлопанья крыльями, но скоро они сообразили, как уложить Каса так, чтобы его крылья по крайней мере ни обо что не бились. Иногда ему казалось, что он и Дин снова вместе в Чистилище, и, как только Дин возвращался, Кас шептал: «Ш-ш-ш, Дин, веди себя тихо». Он укрывал Дина крыльями, пытаясь спрятать, защитить. Иногда он плакал. Несколько раз, похоже, ему чудилось, что он снова застрял в эфире и не может связаться с Дином. «Я же здесь, Дин, — говорил он тогда, водя горячими ладонями по лицу Дина. — Я же здесь, Дин, пожалуйста, не плачь, не грусти… Сэм жив, Дин, и я жив, я здесь, рядом. Пожалуйста, услышь меня…» И на рассвете последнего дня Касу стало хуже.***
Его температура опять подскочила. Даже при том, что он получал аминокислоты через капельницу. Пришлось снова в спешке остужать его мокрыми полотенцами. Сара доложила, что его пульс слабеет. — Быстрый, — сообщила она мрачно, проверив его утром. — Слабый и плохо прослушивается. Я позвоню Маку за советом, но… он весьма быстрый. И, гм… Дин увидел, как она замялась. Она посмотрела на Сэма, потом на Дина. — И нерегулярный. Иногда пропускает удары. Неровный. — Но Сара, ему остался всего день! — воскликнул Дин, сделав жест в сторону крыльев Каса, как будто все могло наладиться, если только убедить Сару, что крылья Каса почти полиняли. — Осталось только, чтобы самые основания распустились. И крылышки — они появились поздно, но теперь они растут, и они малюсенькие, смотри, смотри, они же маленькие! Еще всего день, и все перья будут готовы! — Да, — кивнула Сара согласно. — Да. Еще всего день. Но знаешь, Дин, думаю, пора нам кое-что обсудить с тобой и Сэмом. — Она вынула из-под стола ярко-желтую коробку. — Вы оба умеете пользоваться дефибриллятором? И когда вы в последний раз проходили курс сердечно-легочной реанимации? Дин и Сэм молча смотрели на нее. — Давайте-ка пройдемся кратко, — предложила Сара. — Дефибриллятором пользоваться просто. Я вам покажу. И объясню, как делать сердечно-легочную реанимацию — за последние пару лет нормы немного изменились. Дефибриллятор должен находиться рядом. Я положу его вот тут на матрасе, сразу за эйри. И не буду закрывать крышку, хорошо?***
Шла последняя ночь. Сара и Сэм удалились в угол чердака. Сара оттащила свой спальный мешок и кушетку подальше, что напугало Дина больше, чем он отваживался признать. Напугало его это потому, что он знал: Сара могла отдалиться только затем, чтобы дать Дину немного времени наедине с Кастиэлем на прощанье. Последнюю ночь вдвоем. Была уже почти полночь. Дин лежал на боку, обернув руку вокруг головы Каса и пытаясь прижимать последнюю порцию мокрых тряпок к его шее, другой рукой поглаживая его крыло. — Еще одна ночь, Кас, — еще только одна ночь, — шептал ему Дин. — Еще одна ночь, и все закончится. И тогда ты сможешь отдохнуть и залечить сердечко, хорошо? Но потерпи еще одну ночь, дружок. Нельзя сейчас сдаваться. За последние несколько часов Кас пугающе перестал шевелиться, его дыхание стало быстрым и неглубоким. И его хватка на Дине ослабла. С каждой проходившей минутой Дину казалось, что дыхание Каса становится все более быстрым и поверхностным. «Но, может быть, он меня немного услышит? — подумал Дин. — Может быть, это вообще последний раз, когда он меня услышит». И Дин начал говорить. — Держись, дружок, — говорил он. — Главное, продолжай дышать. Ты справишься, уже почти все. — Он набрал воздуху. — Твои перья выглядят просто обалденно, Кас, на них теперь повсюду этот стильный золотой… ты должен проснуться и увидеть их. Главное, продолжай дышать. — Он чувствовал дыхание Каса легкими дуновениями на своем плече. — Вот так. Я рядом. Я здесь, с тобой. Уже почти все. Дин на мгновение умолк. — Кас, я тебя люблю, ты же знаешь, да? Удивительно, как легко было теперь это говорить. — Ты меня слышишь, Кас? Кастиэль? Я правда тебя люблю, ненормальный ангел. Только не оставляй меня, Кас… Дин продолжал разговаривать. Шептать Касу на ухо, пробегая руками по верхним краям его крыльев: — Эти последние два месяца, Кас… все это лето… было… Я не говорил тебе, Кас, но оно было… Дину пришлось остановиться. Его руки скользнули по мелким перышкам на ведущем краю крыльев и погладили оба набора крылышек. Больно было вспоминать, что обычно, когда Дин гладил так крылья Каса, мелкие перышки распушались. Обычно, когда Дин гладил крылышки, они обхватывали легонько его пальцы. Но теперь… перышки не реагировали. Крылышки не двигались. — Это лето, Кас, — прошептал Дин, пересилив комок в горле. Он продолжал гладить крылья. — Это лето с тобой? Было же хорошо. Мы подходим друг другу, ты об этом знаешь? Больше чем подходим. Не знаю, как я не видел этого столько лет, но мы просто офигенно друг другу подходим. Ты просто нереальный в постели, я тебе достаточно об этом говорил? Но дело не только в этом, Кас, тут куда больше… ты… — Ему снова пришлось остановиться и сглотнуть. — Я все не могу себе простить, что потерял столько лет! Ты просто… понимаешь меня! Ты не ведешься на мою чушь, и ты прощаешь мне вообще все, и всегда выговариваешь мне прямо. Ты понимаешь меня. И с тобой просто… так легко! Я люблю показывать тебе фильмы… Мне нравится, как ты мыслишь, приятель, как ты смотришь на мир… Мне нравится готовить для тебя и… и… нравится просыпаться с тобой… и… мне даже нравятся твои печенья, приятель… я тебя так люблю, ангел… Может быть, Кас лучше услышит его, если Дин поцелует его по-ангельски? Дин почесал его по шее. Ответа не было. Перышки не распушились. Он сел, склонился над Касом и как следует поцеловал его в шею. По-настоящему. С покусыванием, все как положено. Перышки не распушились. Крылышки не шевельнулись. Кас лежал тихо и неподвижно. Дин лишь чувствовал, как слегка движется его спина от быстрого напряженного дыхания. Дин сглотнул. — Я хочу больше одного лета с тобой, ты слышишь? — позвал он, снова свернувшись с Касом и обняв руками его крылья. — Не знаю, заслуживаю ли я этого, но… о, Кас, как же я этого хочу, как же хочу… Я хочу еще годы с тобой! Но… Кас, больше всего на свете я хочу увидеть, как ты снова полетишь. Хочу услышать этот свист воздуха, когда ты взлетаешь. Хочу увидеть твою улыбку и хочу увидеть, как ты полетишь, ангел… Это была молитва. Все это была молитва. Самая долгая молитва, которую Дин когда-либо посылал Кастиэлю. Она длилась часами и часами. Дин молился ему всю ночь.***
Он приоткрыл глаза. Кто-то легко коснулся его плеча. — Прости, — сказала Сара. Она проверяла капельницу Каса. — Не хотела тебя разбудить. Спи пока. Был рассвет. Все закончилось. — Он… он? — Дин проснулся в мгновение ока. Кас не казался достаточно теплым — он был холодным на ощупь… его тяжелое дыхание больше не слышалось… — Он… он… — Он в порядке, — прошептала Сара. — Жар прошел. Его температура нормальная. Он теперь просто спит. Мы с Сэмом следим за ним. Дин, все хорошо. Он справился. — Эй, Дин! — позвал Сэм. Он был сразу за Касом, убирал оставшиеся влажные полотенца. — Ты только посмотри! На его крылья! Дин сел. Серый, белый и черный — это было уже знакомо. И о шикарных золотых серпах на концах перьев, и о золотых стержнях Дин уже знал. Но теперь золотом налился и весь ведущий край крыла. Та часть, которую Дин обнимал прошлой ночью. Все мелкие кроющие перышки — те, что так очаровательно распушались, — тоже вышли золотыми. И крылышки тоже — крылышки были сплошь золотыми. Крылья выглядели неописуемо великолепно. Дин был даже поражен. Крылья Каса и раньше были прелестными, конечно, но раньше они были в приглушенных тонах, в оттенках черного, серого и белого. Теперь же с золотыми акцентами повсюду крылья казались потрясающе эффектными. — Да у нас тут прямо национальный золотой запас… — прошептал Дин. — Скажи? — шепотом согласился Сэм. — За ночь прямо блеска набрался. Смотри, ведущий край на обоих крыльях. И крылышки! — Кас, ангел-рэпер, — заключил Дин и, не удержавшись, фыркнул от смеха при мысли о Касе в образе рэпера, обвешанного золотыми цепями. — Да, он может сделать новую карьеру, — согласился Сэм, заулыбавшись. — У него и голос подходящий, — вставила Сара, и они все вдруг зашлись хихиканьем. — Ладно, блеск-блеском, — сказала Сара, совладав со смехом, — но, по-моему, все и правда позади, Дин. По-моему, он в порядке. Его температура и сердечный ритм уже гораздо лучше. Но надо помнить, что сердце у него, должно быть, еще очень слабое, так что сегодня надо за ним присматривать. На восстановление мышц нужно время. Надо проследить, чтобы он не принялся бегать и не свалился у нас с сердечным приступом. Так что обеспечь ему покой, а я оставлю его еще на день на капельнице, пока не убедимся, что он и правда стабилен. — Да, понял, — ответил Дин. — Ладно, теперь я могу с ним посидеть. Я уже проснулся. Идите поспите оба. Они кивнули и ушли вниз по лестнице. Дин сел рядом с Касом, глядя на его шикарные украшенные золотом крылья, не в состоянии ни о чем думать от облегчения. Снаружи пели птицы. Кас пошевелился во сне, и его крыло дрогнуло. Дин упал обратно на спину, шумно выпустив воздух, и малышка Мэг спокойно ступила в эйри, свернулась у ног Каса и замурлыкала.***
Кас проспал весь день, всю ночь и следующее утро. Он наконец проснулся на следующий день в полдень. Стоял жаркий августовский день; вентиляторы работали на полную мощность. Мэг растянулась на прохладном участке кафельного пола сразу за эйри, под вентилятором. Дин вернулся к чтению романа «В дороге», подперев книгу одним коленом и положив руку Касу на плечо. Он почувствовал, как Кас пошевелился, и, посмотрев вниз, увидел, что тот, моргая смотрит на него. — С добрым утром, солнышко, — сказал Дин, отложив книгу. — Э… с добрым утром? — переспросил Кас, прищурившись. — Сейчас утро? — Господи, Кас, ты в сознании! — воскликнул Дин и наклонился поцеловать его в шею. Ангельским поцелуем, как обычно; только потом Дин обнаружил, что вцепился в плечи Каса и не может его выпустить. Касу пришлось выворачиваться, бормоча: «Дин, ты меня задушишь», — прежде чем Дин нашел в себе силы его отпустить. Кас повернулся на бок, чтобы как обычно поцеловать Дина по-человечески в ответ, и в этот момент Дин обнаружил, что задыхается от слез. Он прижал Каса к себе, гладя его по шее. — Дин, ты в порядке? — спросил Кас, отстранившись, чтобы рассмотреть его. — Да, да, — ответил Дин, вытирая глаза. — Да. Просто рад, что с тобой все хорошо. Ты нас здорово напугал, Кас, ты знаешь… Кас прищурился на него. — Что ты имеешь в виду? Из-за того, что выпил чай вчера? Но он не опасен. — На его лице промелькнуло сомнение. — Гм… это ведь… было вчера, да? — При виде выражения лица Дина Кас нахмурился и спросил: — Сегодня же пятый день, да? Или я пропустил день? Уже шестой? Дин невольно усмехнулся. — Ты пропустил день-два, да. Сегодня шестнадцатый день. Кас уставился на него. — Что? — Все закончилось, дружок. Ты справился. Отрастил себе перья. Нравятся? Кас смотрел на Дина еще мгновение. Потом оглянулся через плечо на левое крыло и замер. — И новыми цветами разжился, — заметил Дин. — Не знаю уж почему, но теперь у тебя много золота. Нравится? Золотые кончики везде, и золотые стержни, и золотые крылышки. Франт, а? Кас не шевелился, уставившись на крыло. Мгновение спустя он вскарабкался на ноги, все еще глядя на левое крыло. — Эй-эй! Погоди! — воскликнул Дин, вскочив на ноги за ним. — Тише, ковбой! Сара говорит, у тебя еще слабое сердце. Полегче. Двигайся медленно. — Он помог Касу подняться. Кас пошатнулся и ухватился обеими руками за Дина, но потом нашел равновесие. — Вот так, — сказал Дин. — Стоишь на ногах? Кас не ответил. Он по-прежнему смотрел на свои крылья. Он расправил их полностью, оглядываясь то на одно, то на другое. Золото засверкало в лучах света. Маленькие золотые крылышки поднялись, сияя на солнце. Кас долгое время смотрел на левые крылышки, потом повернул голову, чтобы изучить правые. Он бросил резкий взгляд на Дина с напряженным выражением в глазах, которое Дин не вполне смог интерпретировать, потом снова уставился на крылья. — Ну как выглядит? — спросил Дин. Он уже начал немного волноваться. Ему казалось, что перья выглядели отпадно: каждое было прямым и сильным, каждое сияло, и шикарный золотой выглядел эффектнее некуда. Но Кас, казалось, был скорее шокирован и потрясен. Может быть, золотой — это было плохо? Казалось, что золотой — это должно было быть хорошо. «Но кто их, ангелов, знает», — подумал Дин. Или, может быть, крылья были как-то повреждены? Может быть, плечевые перья были не в порядке? — Кас, они выросли как нужно? — спросил наконец Дин. — Я пытался помочь. Но ты половину времени провел в отключке, а вторую половину — в бреду. Сэм с Сарой тоже очень помогли: Сара вообще от тебя не отходила, сбивала тебе температуру и ставила эту белковую капельницу — она просто чудо, а Сэм всю страну исколесил и нашел тебе еще ангельских слез… а я… гм… я пробовал всякое… ухаживал за ними сколько мог, и мариновал их, чтобы распрямить пеньки, и… черт, Кас, с перьями все в порядке? Кас сглотнул. — Да, — сказал он одним кратким хриплым словом, не сводя глаз с крыльев. — И… э… с плечевыми? — Плечевые перья в норме, — ответил Кас. Его голос звучал неровно. Он отпустил руку Дина и почти рассеянно протянул ее назад и провел ею по перьям левого крыла. — Плечевые перья в идеальном состоянии, — сказал он снова, но явно сосредоточив внимание не на этом. Он даже не посмотрел на плечевые перья. Он смотрел на крылышки. — У меня крылышки золотые, — произнес он наконец. — А… Да. Золотые крылышки. И золотые кончики, и стержни на всех перьях. Принарядился, а? И снова Кас повернул голову и взглянул на другое крыло. Он смотрел то на правое, то на левое, расправляя крылья сильнее и наклоняя их так и сяк на солнце. — Золотые стержни, — сказал он. — Да. Золотые кончики и золотые стержни. — Золотые кончики и золотые стержни, — повторил Кас. — Золотые крылышки. — Да, кажется, мы это уже установили, — подтвердил Дин, начав улыбаться. — Они бывали такими раньше? У тебя до этого не было золотых стержней. Они тускнеют со временем? — Цвет стержней не тускнеет, — ответил Кас. — У меня никогда раньше не было золотых стержней. И золотых крылышек. — Он медленно сложил оба крыла и перевел взгляд на Дина. Дин почувствовал, как пальцы Каса сжались, и Кас пояснил: — Золотой — это… самый редкий цвет. — Я тебе его по дешевке достал в магазине перьевых расцветок, — пошутил Дин. — Там была распродажа. Кас, ну же, скажи мне прямо: крылья по ощущениям в порядке? Вместо ответа Кас медленно расправил оба крыла высоко над головой, закрыв глаза. Это было сногсшибательное зрелище — тот же жест, который Кас сделал, когда Дин впервые встретил его. Дин умолк на мгновение, лишь глядя на блестящие на солнце крылья, поднятые высоко над головой: симметричные, сияющие, безупречные. И он увидел выражение на лице Каса. «Он снова ангел, — подумал Дин. — Он великолепен. И выглядит таким счастливым. Созданный для полета…» Кас расслабил крылья и сказал, открыв глаза со вздохом: — Дин. Мои крылья не чувствовали себя так хорошо уже годами. — Крылья сделали осторожный широкий взмах, и Кас вздохнул снова. — Наверное, даже, веками. — Он сделал еще несколько хлопков, уже быстрее; по помещению пронесся поток воздуха. — Перья безупречны. Идеально укоренены все до единого. Кас снова ударил по воздуху: раз, два, три. — Я перемещусь в небесную плоскость, — сообщил он и отпустил руки Дина. — Кас, нет, погоди! — выпалил Дин, снова схватив его за руки. Воспоминание о катастрофическом полете из пожара вдруг ясно встало у него перед глазами. — Подожди! Ты только проснулся. Твое сердце еще слабое. Отдохни минутку, приди в себя. Что если что-то пойдет не так? — Все будет в порядке, — заверил его Кас. — Но мне надо немного подзарядиться, прежде чем я смогу взять с собой пассажира, так что отпусти меня. Но со мной все будет в порядке. Мои плечевые перья в порядке, я чувствую. — Он еще два раза ударил крыльями по воздуху и уверенно доложил: — Они снова абсолютно симметричны. Я это чувствую. Я смогу управлять. — Кас… — Дин, — сказал Кас, слегка улыбнувшись. — Все хорошо. Дин держался за руки Каса еще долгие несколько секунд, упиваясь видом того, как Кас улыбается ему. Потом он отпустил руки. Хлоп-хлоп. Этот странно привычный звук, который Дин не слышал вот уже столько лет. И Кас исчез. Кас исчез, и Дин остался стоять один в пустом эйри.***
Хлоп-хлоп. Кас появился опять, прямо перед Дином. Он улыбнулся Дину так широко, что Дин едва не заплакал. — Работают? — спросил Дин хрипло, и Кас сделал два шага ближе и обернул Дина в объятие крыльями. Дин закрыл глаза и прижал его к себе. Они держались друг за дружку, стоя в эйри, теплым летним днем. — Работают, — ответил Кас секундой позже, раскрыл крылья, чтобы выпустить Дина, и отступил назад. — Ты можешь… летать? — спросил Дин, и его голос сломался на слове «летать». — Полагаю, да. Но это был не полноценный полет. Пока что. Я просто переместился в небесную плоскость и назад. Чтобы впитать немного могущества. Сэм и Сара взбежали по лестнице (оказалось, Сэм услышал хлопки крыльев даже будучи на два этажа ниже). Кас улыбнулся им. Они, казалось, были ошеломлены, увидев его на ногах, и бросились к нему. Сара прыгнула на него с объятием. Потом ему пришлось раскрыть крылья для осмотра, пока они поздравляли его с прелестными новыми перьями. — Я должен поблагодарить вас всех, — сказал Кас очень серьезно. — Дин, ты лучший товарищ по линьке, о котором только может мечтать ангел. И, Сэм, Сара… Дин сказал мне, как много вы помогали. Я очень признателен, честное слово. По правде говоря, я был уверен, что не переживу вторую неделю. Совершенно уверен. Но… посмотрите на мои крылья, только посмотрите… и, смотрите, я могу теперь перемещаться в эфир и обратно! — С этими словами он снова исчез. — Ого, — сказал Сэм. — Давненько я уже этого не видел. — МАТЕРЬ БОЖЬЯ! — воскликнула Сара, оглядываясь по сторонам с выпученными глазами. Кас появился снова прямо перед ней. Увидев ее шок, он заметил: — О, ты же никогда не видела, как я перемещаюсь в эфир, да? Я и забыл. Это происходит так… — Он снова исчез прямо перед ней и потом появился. — Видишь, это очень просто, — объяснил он. — МАТЕРЬ БОЖЬЯ! — повторила Сара. — Я мог бы оставить крылья там, на самом деле, — сказал Кас. — Я раньше так и делал. — Его крылья внезапно исчезли, оставив Каса в образе обычного человека. Без рубахи, с босыми ногами, в тренировочных штанах… и без крыльев. Сэм и Дин потрясенно переглянулись: странно было видеть Каса без крыльев, привыкнув к ним за столько месяцев. Кас нахмурился. — Уже как-то и непривычно. — Крылья появились снова. — О. Да, так гораздо удобнее! — СВЯТАЯ МАТЕРЬ БОЖЬЯ! — выпалила Сара. Дин фыркнул. Сэм сказал: — Сара, мы уже привыкли: это происходило постоянно. Кас возникал и пропадал. Мы и забыли, что ты этого не видела. Но в первые пару раз мы тоже напрягались. Кас, похоже, теперь опробовал крылья, наклоняя их так и сяк и растягивая в стороны с отстраненным выражением лица. Он сообщил: — Я сейчас полечу. Настоящим полетом. — Он слегка улыбнулся Дину. На мгновение он удержал взгляд Дина. Все случившееся за последние два года, казалось, висело между ними. Два года. Два долгих года. Минотавр… Долгие месяцы, когда Дин и Сэм забыли, кто вообще такой Кас. Борьба с Калкариилом… Блуждание в лесу… Как Кас передал почти всю продолжительность жизни Сэму… И потом та немыслимо ужасная ночь в Зайоне… Кас со сломанным крылом, в такой агонии… Пожар в лесу. Полет с планеты. Остров Кадьяк. Ночь, когда Дин вытянул его назад из эфира. Молитва, которая помогла… День на лодке, и объятие Каса. Утро в автобусе. Вершина холма. Зимой, когда Кас был там один с изувеченным крылом и пистолетом в руке; и потом летом, когда Дин был рядом с ним, в траве под июльским солнцем. Кастиэль удерживал взгляд Дина долгое время; потом закрыл глаза. Дин смотрел, как он закрыл глаза, смотрел, как разошлись веером его сильные крылья — о, это левое крыло: теперь такое безупречное, такое сильное, симметричное с правым… — Я могу отсутствовать несколько минут, — сказал Кастиэль. И исчез. И на этот раз не вернулся.***
Дин ждал. Сэм тоже ждал. И Сара. Первая минута, казалось, кипела потенциалом. Кас должен был вернуться вот-вот. Но он все не появлялся. Снаружи в листьях вздыхал ветер. Через открытые окна были слышны стрекот кузнечиков вдали и урчание белки в деревьях. Дин начал поворачиваться вокруг, оглядывая большой чердак, на случай если Кас появился в неожиданном углу. Но его нигде не было видно. Вторая минута казалась очень долгой. Эйри оставалось пустым; весь просторный чердак был пуст. Дин в конце концов облокотился на бюро; Сара села на стул. — С ним все хорошо, — сказал Сэм на третьей минуте. — Он просто куда-то отправился. Наверняка решил насладиться моментом, облететь мир. — Размять крылья, так сказать, — поддержала его Сара. — Да, — согласился Дин. Он переместился в эйри и сел на стенку из подушек, глядя на плетеный рисунок из шелка и флиса. Прошла четвертая минута. Дин бесцельно возил босыми ногами по шелку и флису, разглядывая рисунок. — Пожалуй, я, гм… приберусь немного, — решила Сара. Она начала складывать полотенца. Сэм прочистил горло и предположил: — Наверное, он полетел на Эверест, чтобы осмотреться. Знаешь же, как он любит… Сара сказала, торопливо складывая полотенце: — Может быть, он решил как следует впитать могущество. Сэм добавил: — Его крылья выглядели шикарно. Он бы не полетел, если бы не был уверен, что может контролировать полет. Дин кивнул. Прошло еще пять минут. Сара закончила складывать полотенца. Она подошла к эйри и села на стенку рядом с Дином, и Сэм вскоре присоединился к ним. Сэм заметил: — Он же сказал «несколько минут». Ты же знаешь этих ангелов, Дин: «несколько минут» для него может означать не то же, что для нас. — Типа, несколько столетий, что ли? — спросил Дин без выражения. Он чувствовал странное спокойствие. «Я знал, что так может произойти, — думал он. — Ничего. Это ничего. Главное, что он летает». Сара сказала: — Может быть, он вернулся вниз? Приземлился снаружи? Сэм вызвался обойти бункер снаружи. Сара вызвалась проверить комнаты. Дин остался в эйри, на всякий случай. Двадцать минут спустя Сэм и Сара вернулись и застали Дина сидевшим в эйри в одиночестве и глядевшим в окна на голубое небо снаружи.***
— Он вернется, — сказала Сара. — Ты не знала его раньше, — заметил Дин. — Он, бывало, просто… просто пропадал, вот так же, пропадал и не возвращался, не отвечал, месяцами… — Может быть, я не знала его раньше, — сказала Сара, — но я знаю его сейчас. Он вернется. Дин, не удержавшись, огрызнулся: — Тебе откуда знать? Она только ответила спокойно: — Я знаю, потому что видела, как он выглядел, когда сидел у твоей постели. — У моей постели? — Дин поднял глаза на нее. Он не мог вспомнить, о чем она говорила. — У твоей койки в госпитале, — сказала Сара. — В реанимации. В Вайоминге в прошлом году. — Она взглянула на Сэма. — Он и к тебе постоянно заглядывал, Сэм. Он очевидно очень волновался за вас обоих. Но с Дином… у него был характерный вид… — Какой вид? — спросил Дин. — Характерный вид, — ответила Сара. — Я знаю этот вид. Он вернется.***
Хлоп-хлоп. По комнате пронесся поток воздуха. Дин развернулся, и увидел Каса, стоявшего сразу за эйри. Его сияющие великолепные крылья были полурасправлены за спиной, и на губах виднелась легкая улыбка. И его прелестные позолоченные перышки были распушены. — Нашел, — сказал он. — Где тебя, блядь, носило?! — выпалил Дин, вскочив на ноги. Сэм и Сара вскочили за ним. — Прости, на это ушло время, — ответил Кас. — На то, чтобы набрать могущества, ушло куда больше времени, чем я ожидал. В эфире нынче не так много могущества, как обычно. Что-то связанное с закрытием врат Рая, полагаю. Но я нашел его. — Он повернулся к Сэму и Саре и сказал: — О, и я бы с огромным удовольствием приготовил сегодня ужин для всех вас. Я чувствую, что должен сделать что-то куда более значимое — я никогда не смогу в достаточной степени выразить свою благодарность, — но, по крайней мере, надеюсь, я могу приготовить вам ужин. Но сначала мне нужно кое-что показать Дину. Мы вернемся через несколько часов. Дин, пошли. — Он протянул Дину руку. Дин уставился на него. — Что? Куда? Кас лишь молча держал руку протянутой, выжидательно глядя на Дина ясными глазами, высоко подняв голову. И все его перышки приподнялись. Дин взял его за руку. Хлоп-хлоп.***
Мир стал серым, тысячи миль развернулись под ними в мгновение ока, и потом цвета вокруг снова вернулись в фокус — на этот раз сплошь зеленый и голубой. После прохладной тени чердака они казались ослепительно яркими: Дин с Касом были где-то снаружи на ярком летнем солнце, и Дин пошатнулся от неожиданности. Кас поддержал его за локоть, и Дин огляделся, еще не выпрямившись до конца и жмурясь на солнце. Он почувствовал под босыми ногами незнакомые доски и увидел блеск воды. Он охнул от удивления и выпрямился. Они были у озера. Нет, они были на озере. На деревянном пирсе, который протянулся над водой. На дальнем берегу виднелись покрытые зеленой листвой деревья, впереди простиралась прохладная голубая вода. — Это то самое? — спросил Кас. Он стоял рядом с Дином, поддерживая его за локоть, лицом к воде. Дин повернулся и посмотрел на него, все еще не придя в себя от полета. — То самое… что? — Это то самое озеро? Я осмотрел их тысячи. В Северной Америке довольно много озер. Но это было похоже на твое больше всех. Дин уставился на него, потом повернулся и осмотрелся. Они были на… о! На том озере. На том самом деревянном пирсе. На том, куда несколько раз возил их с Сэмом порыбачить Бобби, когда они были еще молоды. На том, которое порой снилось Дину. На том, которое однажды снилось ему, когда во сне его навестил Кас; на том, о котором он рассказал Касу той безысходной ночью не так много месяцев назад, когда они лежали в постели, прижавшись друг к другу, надеясь против логики, что все каким-то образом сложится хорошо. «Когда-нибудь ты возьмешь меня на озеро», — сказал Дин. — «Я возьму тебя на озеро», — ответил Кас, прижимая его к себе. — Это то самое озеро? — повторил Кас. Он уже явно забеспокоился, и его перышки немного прижались. — Я хотел, чтобы наш первый совместный полет был сюда. Я уже давно это задумал… что, если я переживу линьку, это будет мой первый полет: взять тебя на твое озеро. Я еще слетал и нашел рыболовный аппарат, похожий на тот, что был у тебя во сне… — Он указал в сторону и Дин заметил, что там стоял кулер с пивом и два раскладных стула, лежала удочка и наживка. И две пары плавок, и полотенца. Кас добавил еще более неуверенно: — Джентльмен в рыболовном магазине порекомендовал разные виды наживки. Я взял всех понемногу. — Это то самое озеро, Кас, — сказал Дин, найдя на ощупь его руку и сжав ее крепко, пока осматривался по сторонам. Озеро блестело, солнце сияло. Это был отличный день для купания: теплый и приятный. И для рыбалки день был отличный. Но все, о чем мог думать Дин, это о том, какая боль ощущалась в горле и как чудесно было чувствовать руку Каса, сжимавшуюся вокруг его. Он попытался превратить это в шутку: — А я уж было решил, что ты насовсем улетел! — Он хотел, чтобы вышло беспечно, но его горло сомкнулась на слове «насовсем», и остаток фразы вышел каким-то скрипом. В мгновение ока вокруг него оказались крылья, и руки Каса, и Кас заговорил с нескрываемой тревогой: — Ох… я не подумал… я не сообразил. О, Дин! Нет-нет, ни за что! Прости, что меня не было так долго! У меня все заканчивалось могущество, так что пришлось остановиться и запасти побольше. В эфире сейчас очень мало могущества. А потом у меня ушло время на то, чтобы найти нужное озеро. Я предположил, что оно где-то недалеко от дома твоего друга Бобби, поэтому решил проверить штаты Миннесота, Южная Дакота, Айова и Небраска, и это заняло время. — Четыре штата? — сумел промямлить Дин в перья Каса. — Ты мог просто спросить, где оно. — Я хотел удивить тебя. И мне повезло: оно оказалось в первом же штате, который я проверил, — здесь, в Миннесоте. — В краю десяти тысяч озер, — произнес Дин в перья. — Одиннадцати тысяч восьмисот сорока двух, — уточнил Кас. Дин издал хриплую усмешку. — Ты осмотрел одиннадцать тысяч озер ради меня? — Ну, мне пришлось осмотреть только восемь тысяч четыреста девяносто одно. Следующим оказалось это. Мне пришлось несколько раз вернуться во времени. Прости, что вышло так долго. — Только восемь тысяч четыреста девяносто одно. И это заняло у тебя полчаса? Лодырь, — сказал Дин сквозь смех, но все не выпуская Каса из рук и шмыгая носом в его прелестные мягкие перышки — в золотые перышки, которые теперь распушились прямо вокруг его лица. — Я хотел взять тебя на твое озеро, Дин. Особенно после того, как увидел цвет перьев, я… — Кас немного отстранился от него и скользнул руками на бедра Дина. Он расправил крылья и снова посмотрел на них. — Кас, что означает золотой? — Ну, золотые концы у меня начали появляться около, гм… шести лет назад, — сказал Кас, странно смущенно взглянув на Дина краем глаза. — Приблизительно, гм… в общем, в первую линьку после того, как я встретил тебя, они появились впервые. И с тех пор с каждым годом их больше. Больше перьев с золотыми окончаниями. Но у меня никогда не было золотых стержней. И полностью золотые крылышки крайне редки, и такое золото на ведущем краю весьма необычно… — Кас, — сказал Дин, уже начав улыбаться. — Что означает золотой? — Он был уверен, что уже знает ответ. Но он хотел услышать, как Кас скажет. Кас умолк на мгновение. — Любовь, — произнес он. Он сложил левое крыло, поднеся его сгиб к плечу Дина, чтобы они могли рассмотреть крыло вместе. — Это весьма редкий цвет среди ангелов, — добавил Кас, и Дин провел рукой по золотым перышкам наверху крыла. — Золотые кончики порой появляются, когда ангел чувствует любовь к кому-то, — сказал Кас тихо. — И, как я сказал, это началось уже какое-то время назад, с тех пор… в общем, с тех пор, как я встретил тебя. Все больше с каждым годом. Сейчас их больше всего. Но золотые стержни — это несколько другое… это означает, что пеньков касались с любовью, пока они росли. Это означает, что ангелу помогал при линьке кто-то, кто, гм… — Он замялся, глядя на Дина. — Кто-то, кто по-настоящему любит его. Дин пробежал пальцем по длинному золотому стержню одного из маховых перьев. — А золотые крылышки? Кас приподнял крылышки: Дин забрался пальцами под них, и крылышки сомкнулись сверху. — Я никогда раньше не видел золотых крылышек, — ответил Кас. — Ни у кого. — Я всю прошлую ночь держал тебя за крылья, — сказал Дин. — Буквально, всю ночь. За крылышки и за весь ведущий край крыла. Я пытался… гм… говорить с тобой прошлой ночью — в некотором роде. Я, э… много чего тебе говорил. Пытался тебя поддерживать. Может быть, от этого? — А, — сказал Кастиэль. Теперь он смотрел только на Дина. — А, понятно… Это может все объяснять. — Его руки замерли на бедрах Дина, и он придвинулся ближе, глядя на Дина с расстояния всего в несколько дюймов, впившись в него своими голубыми глазами. — Так ты, гм, не собираешься улететь на время, посмотреть мир? — Не один, — ответил Кас, как будто это должно было быть очевидно. — С тобой — может быть, если захочешь. Дин набрал воздуху. — Я должен сказать тебе кое-что. Я должен убедиться, что ты понимаешь: ты свободен. Твои крылья теперь в порядке. Я тебе больше, строго говоря, не нужен… — Нет, нужен. — Кас слегка наклонил голову, и на его лице появилось озадаченное выражение, говорившее «о чем это ты твердишь?» — Я хочу сказать, ты можешь улететь, если хочешь, — то есть не то чтобы я этого хотел, но я просто хочу, чтобы ты знал: если ты хочешь, гм, жить где-то еще, например, то ты свободен… — Выходило как-то не так. Дин попытался снова: — Я имею в виду, ты не в клетке тут со мной… Кас теперь изобразил полноценный наклон головы. В комплекте с недоуменным прищуром. — Дин, ты же обычно не настолько глупый, — сказал он. — Настолько, — ответил Дин. — Но в общем, если ты когда-нибудь решишь просто улететь… После этого Дину пришлось замолчать, потому что Кас вдруг приблизился вплотную к его лицу и произнес: «Никогда, Дин» — и начал его целовать. Сначала ангельским поцелуем, потянувшись через плечо Дина, чтобы прикусить его шею сзади, обняв крыльями во всем их золотом великолепии; потом и человеческим поцелуем, вернувшись к его губам и обхватив его лицо обеими руками. Светило солнце, дул легкий ветерок, мелкие волны набегали на пирс, но Дин ощущал только большое стройное тело Каса, прижимавшееся к его, обнимавшие его крылья, и перья кругом. И звук хриплого голоса Каса, говорившего снова и снова между ангельскими и человеческими поцелуями: «Никогда. Никогда, Дин. Никогда».Конец