Time to be punished

Большая жирная чайка села на груду накрытых брезентом ящиков и уставилась на него. Германия сглотнул и сильнее сжал руку Англии. Тот высокомерно-презрительно посмотрел на него, но ничего не сказал, а мальчик, игравший в гляделки с птицей не заметил пущенного в него взгляда. Когда незнакомец забрал его со станции, наследник Третьего Рейха не знал, как вести себя в присутствии него, но вскоре понял — с этим типом придется несладко. — Пошли, — Великобритания потянул его куда-то в сторону, приложив к этому чуть больше усилий, чем требовалось. Германия покачнулся, но не упал. Крепко уцепившись за руку любителя чая, он устоял на ногах. Британец что-то фыркнул себе под нос, но что, Германия не расслышал. В продолжение их недолгого знакомства он почти не разговаривал с маленьким немцем. Когда он встретил его на вокзале, то лишь представился, ничего больше. Он не сказал даже, куда ведёт его, а спросить Германия не решился. Что-то в этом человеке пугало и отталкивало его. Резная черная трость с набалдашником в виде вороньей головы, старомодная шляпа-цилиндр, монокль и фрак делали его похожим на персонажа какого-нибудь готического романа, живущего в мрачном особняке. По крайней мере, Рейх иногда так отзывался об Англии, когда не обзывал его чаехлебом: «Готический консерватор». Германия хорошо запомнил это, и сейчас прозвище всплыло у него в голове, навевая печальные воспоминания о прошедших, теперь, наверное, навсегда, минутах счастья. Когда они плыли на пароме через Ла-Манш, Великобритания тоже не удостоил мальчика разговором. Он уткнулся в свежий выпуск «Дэйли Телеграф» и, заказав чая в буфете, устроился у круглого окна и не сказал больше ни слова, только изредка ругая про себя «дрянной чай». Германия завороженно смотрел на огромную водную гладь и не очень замечал отстранённость «мистера Англии» (так он попросил его называть). Он впервые плыл на пароме и ему было совсем не до какого-то взрослого. Но потом, когда синие волны и соленые брызги перестали вызывать восторженный трепет в груди, мальчик понял — чопорному господину совсем нет до него дела. Наверное, провались он сейчас под землю, Великобритания заметил бы это только тогда, когда закончилась бы газета, и то, Германия не был в этом уверен. — Пойдем, — британец слегка потянул ребенка за рукав куртки и, не дожидаясь ответной реакции, двинулся в сторону респектабельного черного Роллс-Ройса, припарковавшегося почти у самого трапа. Германия едва не споткнулся, но все же устоял на ногах и двинулся следом, увлекаемый сильной мужской рукой вперёд. Старая булыжная мостовая под ногами была мокрой и скользкой от солёной мороси, приносимой ветром с моря. Мальчик едва не бежал, не поспевая за Великобританией, и, наверное, давно бы упал, споткнувшись о камни, если бы он не продолжил крепко держать его за руку. — Садись, — сказал любитель чая, открыв заднюю дверь «ройса». Он вообще разговаривал с маленьким немцем преимущественно короткими фразами и почти никогда — целыми предложениями. Было в этом что-то странное, — так изъяснялись так называемые «хозяева жизни», не уважающие ничего, кроме себя и денег. Впрочем, Германия прекрасно знал, что ханжа, сноб и совершенный лицемер Великобритания таковым и является, так что можно было бы даже удивиться тому, насколько снисходительно он пока к нему относился. Но расслабляться не стоило. Ханжа-чаехлеб был той ещё личностью и, возможно, по приезду домой мальчика ждало что-то плохое. В салоне Роллс-Ройса пахло кожей и краской — автомобиль был новым. Все блестело и сверкало, а в мягких сидениях можно было утонуть. Все в ней было идеально и роскошно — от отполированных дверных ручек, до водителя, одетого в дорогой пиджак, под которым, конечно, пряталась кобура с внушительным пистолетом. Германия задохнулся от восхищения. Машины он любил чуть ли не со младенчества. У себя на родине мальчик при помощи отца собрал внушительную коллекцию разнообразных моделей, часто ходил с ним на выставки и обожал кататься намашине Рейха, черном «хорьхе» представительского класса с имперским орлом на капоте. «Ройс» был ничуть не хуже, тем более, это была последняя модель, не чета Хорьху тридцатого года выпуска, на котором ездил Рейх, но Хорьх нравился младшему немцу больше этой шикарной машины, ведь именно с ним были связаны многие счастливые воспоминания. Если бы машина принадлежала его отцу, Германия немедленно бы попросил разрешения «порулить». Рейх бы, конечно, ласково потрепал бы его за волосы и, посадив на колени, — бывший фюрер всегда водил машину сам — разрешил бы ему управлять машиной, а сам бы, слегка помогая ему, чтобы автомобиль не врезался, нажимал на педали. — Сначала мы заедем в Вестминстерский дворец, я выйду, а ты подждешь в машине, — сообщил Великобритания, вырвав мальчика из раздумий. Он плавно захлопнул дверь, кивнул водителю и они тронулись. Порт, набережная, паром и соленые брызги проплыли мимо и вскоре исчезли за поворотом. Снаружи было шумно. Сновали по улицам люди, кричали, рекламируя свой товар лавочники и уличные торговцы, нищие просили милостыню, какой-то мальчик продавал газеты, переругивались домохозяйки и чинно беседовали, прогуливаясь, джентльмены. Но до Германии долетал лишь пестрый отголосок всего этого оживления, а постоянно меняющаяся картинка за окном больше напоминала просмотр немого кино под невнятный шум с улицы. Великобритания молчал. Сидя у противоположного окна, он читал газету, ждавшую его в машине. На этот раз это была не «Дэйли Телеграф» или какая другая британская газета, нет, англичанин уткнулся в американский «Нью-Йорк Таймс». В маленькой нише в двери можно было разглядеть ещё несколько газет, вероятно, тоже иностранных. Германия даже смутно различил кириллицу на одной из торчащих оттуда страниц. Было очевидно, что одно из так называемых хобби чаехлеба было чтение всевозможных газет с целью узнать обстановку во всем остальном мире и попытаться понять, какова обстановка в стране. Здание, в котором проходили заседания британского парламента находилось на берегу Темзы. Большое здание в стиле неоготики расположилось почти у самой реки и чинно стояло там на протяжении многих столетий. Именно к нему примыкал знаменитый Биг Бен — часовая башня дворца. Когда-то он был столичной резиденцией королей, но после пожара, случившегося почти двести лет назад царственные особы перебрались в другое место. Для чего Великобритании понадобилось нанести визит в Вестминстерский дворец Германия не знал, да и не хотел знать. Его вполне устроила перспектива остаться в новеньком «ройсе» наедине с водителем, к тому же, тот, по приказу самого британца, отъехал от дворца, чтобы «не мешать и не привлекать лишнего внимания», и остановился у Тафальгарской площади, на которой должен был стоять, пока часы Биг Бена не пробьют полдень. Народа здесь было ещё больше, чем в порту, только теперь к простым горожанам примешивались иностранные туристы, люди в форме и довольно богато одетые личности. Дорогая машина Англии и правда не слишком выделялась в этом многообразии — рядом с Роллс-Ройсом было припарковано ещё несколько весьма недурных машин. А на чем ещё ездить слугам народа Англии? На протяжении всего ожидания водитель не проронил ни слова. Он сидел, словно восковая статуя и, казалось, даже не дышал. Мальчик и не пытался наладить с ним контакт, сразу понял — занятие это бесполезное. Его детскому разуму, ещё не разучившемуся радоваться и удивляться простым житейским вещам вполне хватило наблюдения за жизнью снаружи, чтобы не заскучать. Он даже удивился, когда машина снова тронулась, уезжая с площади, ему казалось, времени прошло совсем немного. Впрочем, это его не сильно расстроило. А вот Великобритания сел в «ройс» чернее тучи, даже газету в руки взял небрежно, неаккуратно, так, что надорвал одну из страниц. Видимо, что-то в разговоре с лордами у него не задалось. — Поехали, — грубо кинул он водителю и уткнулся в газету. Роллс-Ройс сдвинулся с места и покатил куда-то, наверное, в жилище чаехлеба. *** — Что думаешь? — А? Ты о чём? — Не прикидывайся дурачком, братец — недовольно фыркнул Украина и посмотрел на старшего брата — Россию. — С чего ты взял, что я о чём-то сейчас думаю? — спросил русский, подписывая какой-то документ. — Обычно ты не читаешь так долго текст, написанный крупным шрифтом на полстраницы. А сейчас ты палил в одну точку минут 10, это точно. — всё не унимался украинец. — Так, отстань от меня. Иди вон к бате сходи, он тебе быстро занятие найдёт. — Ну и пойду, по крайней мере с ним хоть говорить можно, не то, что с тобой. Россия промолчал, так как знал, что если продолжит отвечать брату, то их спор может затянуться на долго или вообще перерости в полноценную драку. А сейчас этого меньше всего надо, учитывая что недавно на границах были пойманы немецкий и английский шпионы. А также у отца с иностранцами какие-то пока словесные тёрки начинаются. Ссориться сейчас меньше всего хотелось, и не смотря на то, что кулаки пиздецки хотят встречи с лицом Украины, приходиться сдерживаться. Ведь как сказал батя, он уже взрослый и не должен реагировать на такие мелочи. Тяжело вздохнув, парень откинулся на спинку кресла, в котором так удобно расположил свои булочки. Голова кипела, учитывая то, что вместо того, как закончить работу и пойти спокойно домой, он должен будет навестить пленника, что находится где-то в подвале под этим заданием и, как сказал отец, возможно оказать ему первую помощь. «Чёрт, впервые в жизни я рад тому, что отец не отдал приказ перевезти пленного на другой конец страны в какую-то там тюрьму, до которой дойти… Ну тут сам чёрт ноги поломает» — мысленно возмутился наследник довольно огромной страны. — Слышь, я тут подумал… — внезапно возник Украина в проёме двери, немного взволнованный — Извини, что начал спорить с тобой. Ты и так много работаешь… — Пф… Беларусь, это ты стоишь рядом, приставив револьвер к его голове? А то звучит неправдоподобно — с усмешкой заметил старший брат. — Быстро ты догадался — хрюкнул беларус и спокойно зашёл в кабинет брата, оставив возмущенного украинца позади. — Чокнутый! — бросил после пятиминутного спора Украина и поспешно убежал куда-то. — Хахаха, зачем ты так с ним? — спросил Руслан, откладывая небольшую стопочку бумаги в сторону. — А зачем он с тобой так? Видит же, что тебе тяжело, и всё равно старается как-то поиздеваться над тобой. Это неприемлимо! — на юношеском лице выступила испарина и сам он весь покраснел от злости. — Он такой же ребёнок, как и ты. Только, скажу тебе по секрету — он хихикнул — я считаю, что он приёмный, ведь мозгом даже Казах пользоваться в свои 16 научился. А он… — Я всё слышу! — влетел в кабинет русского Дмитрий, готовый изрыгать пламя и яд. — Подслушивать нехорошо, братик. — заметил беларус. — Да я… — Бубубу, да бубубу. Всё, что я понял — сказал Руслан и после встал из-за стола, чтобы выпроводить братьев — Так, кыш отсюда. Работать мешаете. — Я больше не буду, не выгоняй меня! — сопротивлялся Беларусь. — Нет. — он захлопнул дверь, а сам снова вернулся за стол. Он считал, что хорошо, когда его цепляют и иногда достают младшие братья. Так он хотя бы чувствует, что морально он живой. Но до офисного планктона ему недолго осталось. Присев за рабочий стол, он снова сосредоточился на работе, ведь её на сегодня у него много. *** — Господин Хиро, вы уверены что стоит сейчас беспокоить молодого господина? Я ничего против не имею против вашего решения, но сейчас нам стоит подумать о стране и о том, как мы её восстанавливать будем. + Ещё не известно, окончилась ли наша война с США. — проговорила темноволосая, в меру красивая женщина — доверенное лицо Японской Империи. А война с США не закончилась. Не смотря на суд, который был не так уж и давно, Японец сдал лишь часть оружия, а после продолжил военные действия. В какой-то момент другие страны, как находившиеся в нейтралитете, так и воюющие, решили, что японец смог перекрасить Рейха. Однако было этт всего лишь моментом. — Более чем уверен. Он должен вернуться к себе на родину, а не шляться неизвестно где. Кстати, не знаешь где он сейчас? «Папаша года» — пронеслось в голове женщины, но вслух она сказала: — Молодой господин сообщал, что поедет в Канаду, но так как господин Канада очень много времени проводит со своим братом, то я на 80% уверена, что и молодой господин вместе с господином Канадой находятся сейчас у США. — Проверь это и попробуй связаться с ним. — Не думаю, что сейчас это получится, ведь война закончилась с Германией и Италией, но Япония по-прежнему всё ещё воюет. — Что-ж, тогда будем надеяться, что сможем закончить эту войну с достоинством. — Что вы имеете в виду. Разве проигравшая страна может закончить с достоинством? — эта женщина не стеснялась говорить довольно обидные вещи, и за её смелость, Японская Империя уважал её и позволял ей говорить. Но сейчас ему впервые хотелось ударить её, но Хиро смог воздержаться от этого. — Я имею ввиду…ммм… Камикадзе. — Ч… — она конечно знала, что с японцем старшим уже давно попрощался его здравый смысл, но стать самоубийцами… — Вы точно уверены в этом? Не думаю, что найдутся люди, готовые отдать свою жизнь, учитывая наше шаткое положение сейчас. — Пусть на это пойдут те, кому уж точно нечего терять. Но не забудь сообщить, что неповиновение власти грозит им смертной казнью. — Поняла вас. — сказала женщина и поспешила удалиться исполнять приказ. Она не видела смысла в этом, ведь в любом случае люди будут умирать, но сказать об этом своему правителю не решилась. *** Покончив со своими делами во втором часу ночи, Россия встал из-за стола и чуть не упал обратно. И ноги, и за, и спина затекли настолько, что было больно при попытке потянуться и размяться. «Вот она, старость» — подумалось ему, когда он принял более удачную попытку встать. — Осталось заехать к этому пленнику и можно идти домой спать. — Завтра он официально освобождён от своих дел и может посвятить свой выходной, скажем так, на свои нужды. Планировал он помочь Беларуси с каким-то там проблемами с хозяйством, но чувствуется, что будет он спать. Спустившись в подвал Руслан принятая искать нужную ему камеру. Найдя нужную, он ужаснулся и его чуть было не стошнило от увиденной картины.В ноздри ударил противный запах запёкшейся крови и чего-то ещё. На грязном матрасе лежал мужчина с побоями и битой в заднице. «Не уж то это мой отец так его?». Включив тусклый свет, сочувствие как ветром сдуло. — Знаешь, а я почти начал жалеть тебя. — сказал русский и отойдя немного в сторону, стал думать, с чего начать оказание первой помощи. Только сейчас он заметил, что бита не единственная проблема тут. — Так, для начала давай я обработаю более мелкие повреждения, а после перейду к более крупным — кинул взгляд он на биту, как бы спрашивая. (Внимание, в связи с тем, что я без понятия как обрабатывают серьёзные повреждения, то я буду писать то, что знаю, ну и пользоваться гуглом. Умников попрошу не умничать) — У… Бки — прошептал Рейх, о чём пожалел. Губы отозвались сильной болью, что привело к новой порции крови. — Будешь трындеть, я просто уйду, а ты тут сгниёшь — проговорил он, и только заметил, что губы немца в некоторых местах были покрыты маленькими, только появившимися, гнойниками. Россия ещё раз осмотрел пленника и решил начать с губ. В какой-то степени ему даже стало жаль Рейха. Тряхнув головой, он поставил на стол с инструментами аптечку, которую захватил заранее. Обработав ножницы и пинцет, он вернулся к Рейху. — Знаешь, фриц, было бы моё желание, я бы убил бы тебя прямо сейчас. Но увы, отец наказал мне только проверить тебя и оказать первую помощь — сказал Россия. — Вот скажи, чем мой батя тебе не угодил? — снова начал он, хотя по немцу было, что ближайшие несколько дней он говорить не сможет, особенно сейчас. Первым делом нужно снять нитку. Разрезав нить, у рейха наконец-то появилась возможность открыть рот полностью, что он и сделал. Руслан же принялся пинцетом доставать кусочки нити, которые то и дело натягивали и местами рвали кожу, нить-то не медицинская. — Блин, а тебя точно мой батя пытал? Просто он никогда не использует иголки с нитками в пытках. Он привык больше избивать, отрезать что-нибудь, если жертва сильно много себе позволяет. Опять пошла кровь. — Да блять! — не выдержал Руслан и громко выругался, чем немного напугал фрица. Аккуратно приложив к губам и так пропитанный кровью кусок марли, он принялся доставать очередной кусок нити. — Не ссы, починим тебя и как новенький будешь. Ну… В некоторых местах. Спустя какое-то время, он обработал губы немца перекисью, обработал пострадавшее лицо и забинтовал его. Забинтовал так, чтобы у Августа не было возможности говорить, хотя и до этого он как-то подозрительно тихо себя вёл. После он перешёл к рукам и ногам, где на удивление побоев и ран было поменьше, разве что одна нога была сломана в области щиколоток. Развязав верёвку на ногах, Август тут же скрестил их, прикрывая постыдное зрелище. Наконец дело дошло до того самого. Россия даже не представлял, как ему вытащить биту… оттуда… Он никогда не интересовался медициной и знал лишь её на базовом уровне. Как вытаскивать это, он даже не представлял. — Возможно, сейчас тебе будет очень больно — сказал парень и резко дёрнул деревянный предмет на себя, от чего тот с трудом покинул тело Рейха. Бита была чуть ли не пропитана кровью, но то, что было более важно, это сильное кровотечение, которое Россия тут же принялся останавливать. Как и ожидалось, немец попытался закричать и начал дёргаться и извиваться, от чего его пришлось с помощью верёвки обездвижить… К 5ти часам утра работа русского тут была окончена, что не могло его не радовать. Изначально, он хотел лишь обработать только значительные ранения, но как обычно у него это бывает, он слишком увлёкся процессом и чуть ли не каждая царапинка была обработана и заклеена пластырем. Не развязывая немца, он пристегнул его ногу к какой-то металлической херне, торчащей рядом из стены, хотя Августа это мало интересовало, его снова вырубило. — Бляяя, опять целый день буду спать… — сказал он вслух и наконец-то покинул это место, с надеждой, что больше сюда не вернётся. Рейх же, погруженный в бессознательный сон (я без понятия как это, но звучит прикольно), надеялся, что вот он проснётся, а этого кошмара не будет. Хотя лишь одному богу известно, что это далеко только начало всего…

Продолжение следует…