Singularity

      Момо одиноко. Момо чертовски одиноко в свой неожиданный выходной на неделе. По городу ходит какая-то зараза, и ребята, которые должны были прийти к ней сегодня на занятия, практически все заболели, вследствие чего намеченные планы пришлось резко изменить. Идти в маленькую квартирку, в которой ещё с переезда разложены не все вещи, Хираи никак не хотела. С того самого момента, когда она перебралась из Японии в Корею, её жизнь кардинально изменилась, а в какую именно сторону, она понять не могла. Девушка была бы классным хореографом и в Осаке, продолжала бы делать различные каверы, выступать на аниме-фестивалях и преподавать новичкам за низкую цену или вообще бесплатно.       Однажды Момо хотела стать истинным хореографом, мечтала дарить положительные эмоции зрителям, которые восхищаются ею, поддерживать тех, кто опускает руки, и быть просто хорошим человеком, к которому бы все охотно тянулись. Поступив в лучший университет искусств на факультет хореографии в Японии, Момо была несказанно счастлива, ведь её мечта стала потихоньку сбываться, и казалось, что серьезно настроеннуб девушку уже ничего не сможет остановить на пути к счастью, но не тут-то было. Вот он, закон подлости…       Усевшись на пол после отработки одного из движений, Хираи слегка поморщилась, когда левое колено опять неприятно заныло из-за усталости и напряжения. Она никогда не забудет тот злополучный день, в который ей пришлось бросить танцы из-за травмы ноги, так глупо полученную на одной из репетиций. Эта роковая ошибка изменила жизнь Момо, и теперь, решив обосноваться в новом городе, она мечтает закончить учебу и начать работать легально, мечтает работать не в подвале офиса, а в собственной студии, мечтает, чтобы к ней всё чаще и чаще приходили желающие заняться танцами. Ведь она на самом деле считала танцы неотъемлемой частью своей жизни, а других призывала к ним, потому что верила, что во время выполнения тех или иных движений снимается накопившийся стресс и появляются лишь положительные эмоции, которых порой так не хватает в огромном мегаполисе. Хираи никогда не хотела жить по принципу «работа-дом», она считает такой образ жизни ужасным, а такую жизнь — рутинной и скучной. — Ну, значит, сегодня я смогу побольше времени провести наедине с собой, да? — вслух произнесла Хираи, смотря на своё отражение в зеркале. Девушка из отражения выглядела немного замученной и расстроенной, а натянутая улыбка выглядела слишком неестественно и только портила всю картину, добавляя еще больше ноток грусти. Японка часто чувствовала себя одинокой и ненужной лишь потому, что не смогла устроиться в жизни более менее нормально, в отличие от её подруг: Сане удалось подписать контракт с успешным домом Моды, несмотря на грязное прошлое; Мина, хоть и выставляет себя серой мышкой и простушкой, смогла добиться высокого места в компании. А что Момо? Момо живёт на маленькие деньги, которые приносят её занятия с учениками, да и на те гроши, которые присылает мама со своих доходов. Несмотря на то, что Хираи всегда готова поддержать каждую из девочек, помочь с проблемами и быть рядом в тяжелые моменты, подруги никогда не делали этого в ответ, не спрашивали «всё ли хорошо, милая?»; «как настроение? Может тебе нужна помощь?», чего действительно не хватало.       А почему они не спрашивали?       Правильно: потому что японка научилась скрывать свои переживания и проблемы даже от них. Она никогда не жаловалась на одиночество, чувства обиды и горечи, на свою нищету и на отсутствие мотивации двигаться дальше. Всё, что могла сделать она — так это только завязать тугой хвост повыше, поправить спортивные штаны и сказать себе в лицо: «У меня всё получится!». Но иногда и этого становится мало, чтобы настроить саму себя на хорошие мысли, поступки и разогнать весь сумбур из своей головы.       Немного приуныв, Момо обняла колени, на мгновение прикрывая отяжелевшие веки, и попыталась удержать слезу отчаяния и грусти. Она решила, что необходимо просто всё переварить и перестать забивать себе голову глупыми и грустными мыслями. Судорожно вздохнув, девушка вдруг дергается от неожиданного щелчка двери.       Кто-то решил навестить её.       Вскинув голову, Хираи прикусила нижнюю губу, надеясь, что сейчас кто-нибудь из девочек явится к ней и наконец проявит свою заботу, утешит словами, заверяя, что все хорошо.       Но, к сожалению японки, в помещение вошёл Кай, облаченный в спортивную одежду. — А…это ты, — равнодушным тоном отозвалась Момо, ведь Кай был частым посетителем подвала, точно также, как и она. Для Чонина танцы были своеобразным способом поднять собственное эго и немного развить в себе пластику и чувство ритма. Как никак, он должен держать себя в форме, чтобы пополнять список своих фанатов и радовать их глаз. — Тебе что-то не нравится? — как всегда заигрывающим тоном произнёс шатен, подходя ближе. Девушка узнала его за эти полгода как облупленного, ведь порой она встречалась с ним чаще, чем с подругами. И этот тон ни о чём не говорил, потому что являлся его повседневным и привычным. Пленящий, глубокий, но бездушный. На такой голос клюют только фанатки и люди, которые плохо его знают. — Уходи, а? У меня совсем нет настроения собачиться с тобой, — не брезгуя касаться несколько пыльного пола, Момо приняла горизонтальное положение, положив руки под голову для удобства. Усмехнувшись, Чонин решил повторить за ней, уложившись рядом. — Если ты хочешь поискать компромат на Сану, то знай — ничего не выйдет. Я понятия не имею, что происходит между вами, но ты должен знать, что без аргументов не стоит заигрываться. Твой шантаж — чушь собачья, — монотонно, будто бы повторяя эти слова в миллионный раз, произнесла Момо, даже не поворачиваясь в сторону Кая. Тот был, откровенно говоря, немного в шоке, ведь осведомлённость Хираи его поразила. Сана бы не рассказала им весь его шантаж в подробностях, да и сам он об этом мало заикался. Подло, очень подло поступает Чонин, раз ищет компромат на Минатозаки у её же лучшей подруги. — Ты права, я даже сам как-то призадумался: а зачем мне всё это, м? — он вздохнул, заговорив нормальным тоном, пусть и самоуверенным немного — Вот втопчу я её в грязь, и что потом? Скандалы? Не, я итак лучше неё в тысячу раз, поэтому лишь вчера до меня дошло, что будет неуместно унижать её при всех. Даже если она и шлюха, даже если ещё не бросила свои похождения и грязное нижнее белье, — он ехидно усмехнулся, вспоминая тот единственный раз, когда ему удалось уломать ещё невинную и незнающую его Минатозаки. — На самом деле я хотел тебе признаться в другом, Момо, — девушка даже невольно дёрнулась от удивления и повернулась лицом к Каю. Он никогда не называл раньше её по имени! Кай заметил, что смог привлечь её внимание, уже настроился признаться в очень значимой ему вещи. Он хотел сказать о том, что ему симпатизирует Момо, что у них есть много общего и она не похожа на всех его воздыхательниц и всё в этом духе. Но, понимая, что Момо не из тех, кто будет слушать его красивые речи (пусть и впервые за тысячу дней правдивые) он решил вернуться к теме с Саной: — Я бы хотел как-то загладить вину перед Минатозаки, а то уже сил нет смотреть на её кислую рожу каждый день. Будто бы у неё несварение желудка каждое утро происходит, ужас. Как думаешь, что можно сказать ей и как сделать так, чтобы во время прощения не упасть у неё в глазах? — Ничего, — почти моментально ответила Момо, слабо улыбнувшись парню — Поздно. Ты уже низко пал в её глазах, и тебе ничего не поможет. А чтобы извиниться… — девушка слегка задумалась — Ммм, думаю, что тебе достаточно сказать ей «Извини, я был неправ» и всё в таком духе. Все твои ухаживания и подлизывания не прокатят с Саной, ведь ты оставил у неё в душе глубокий, неприятный след. В следующий раз, пожалуйста, думай перед тем, как кого-то шантажировать, — понимая, что уже весьма поздно, Момо решила начать собираться, поднимаясь с пола, — Больше тебе я ничего не могу посоветовать, Кай. Просто… — она начала неспешно собирать свою спортивную сумку, — Просто хотя бы раз покажи себя не лицемером, а искренним человеком. Поверь, к тебе потянутся и другие люди, помимо фанаток, — Момо добродушно улыбнулась парню, видя, как он задумался над её словами. — А сейчас я пожалуй пойду домой, у меня куча дел ещё. Не скучай и не забудь потом отнести ключи на вахту, — Момо достала из кармана связку и кинула её Киму, который ловко поймал её.  — А теперь… — она пошла к выходу, обернувшись лишь головой, — Увидимся завтра?.. — Да, увидимся, — задумчиво произнёс Кай, а Момо поспешила выйти из подвала, поднимаясь по ступенькам на первый этаж. От чего-то Хираи искренне надеялась, что Кай её услышит и сможет хоть чуть-чуть измениться в лучшую сторону.

***

— Да, мы примем вашу кандидатуру, — директор добродушно улыбнулся бывшей сотруднице, — Ваша целеустремлённость поражает меня, Им Наён, поэтому в ближайшее время я узнаю о том, как протекает работа у других мастеров, и, возможно, вы скоро присоединитесь к их проектам. — Ох, спасибо большое! — от такой радостной новости Наён еле держала равновесие на стуле, ведь от нахлынувших эмоций ей хотелось танцевать и смеяться. «Неужели, неужели меня снова возьмут сюда?! Они вовсе не злятся на меня! Я ещё всем докажу, что достойна быть не только подмастерьем!» — примерно такие мысли посещали голову Наён в тот момент, когда директор признался, что ему нравятся её работы. — Пока не за что благодарить, и тем более вы довольно талантливый мастер, — мужчина достал какой-то листок бумаги, записывая номер телефона, — Мы вам позвоним на днях по этому номеру и доложим о вашем новом месте работы. Будем ждать вас! — Последних слов Наён уже не слышала, потому что, как только ей удалось выхватить листок с номером, она вскочила со стула с радостными визгами «Спасибо! Я вас не подведу!» и помчалась по коридорам в сторону выхода.       Казалось, что это был просто слишком приятный сон! Да, именно сон! Она не могла поверить своим ушам, не могла поверить, что вернётся и будет заниматься тем, что ей так безумно нравится с самого детства! Чуть ли не целуя листок с номером, Наён быстро шла по коридору и вдруг слегка замедлила шаг, когда впереди показался знакомый отдел: отдел Бэм Бэма.       Вот его кабинет. Вот диванчики и стол администратора для приёма гостей, вот ещё студия с подиумом для репетиций, а вот… маленькая каморка Наён, в которой она однажды работала. В груди что-то больно екнуло, и на несгибающихся ногах Им поплелась к двери своего старого кабинета. Бешеный стук сердца отдавался где-то в висках, во рту пересохло. Наён положила дрожащую ладонь на дверную ручку, немного затормозив. А что она может там увидеть? Точно такую же обстановку? Или же Бэм решил, что лучше выбросить весь «мусор», который она копила там? От разыгравшейся фантазии, в которой девушка представляла, как Бэм Бэм со строгостью гонит рабочих, чтобы те выгребали оттуда все вещи, Наён стало не по себе. Решившись, Им уверенно дернула ручку на себя. Дверь оказалась закрытой.       С тем фактом, что ей не придётся ностальгировать или вспоминать тот ужасный вечер под давлением знакомых стен, Наён побрела к залу с подиумом, решив немного побыть там перед тем, как уйти, и ждать утешительного звонка директора или его менеджера.       Дверь в зал на удивление была открыта, но никого внутри не оказалось, даже за ширмой. Пройдя внутрь, Наён с восхищением осмотрела пустое белое помещение со сценой в центре и ширмой в дальнем углу и подошла к ступенькам, чтобы подняться дальше.       «Такой шанс мне больше никогда не подвернётся! С ума сойти, какие же чувства испытывают модели, когда идут по подиуму? Гордость? Восхищение? Радость? А, может, напряжение? Подходя к ступенькам, на одной из них она увидела черные лодочки, на которых обычно дефилируют модели во время репетиций. Недолго думая, Наён принялась развязывать свои кеды, чтобы примерить их. Черная обувь села практически идеально на аккуратные ножки девушки, и та, неловко постояв мгновение, чтобы привыкнуть, гордо подняла голову, словно сказочная птица, и поднялась по ступенькам, разглядывая помещение уже с совсем другого ракурса: с ракурса модели. Было непривычно и в то же время слишком прекрасно, ведь в своих фантазиях Наён частенько представляла себя длинноногой красоткой, шагающей по подиуму. Глубоко вздохнув, Им собралась с мыслями и решила пройтись разок как настоящая модель, а потом быстро снять обувь и уйти домой. Ведь когда она ещё сможет так походить? «Та-а-ак, а как они там делают? А, точно, подбородок вверх, ноги прямые, взгляд уверенный!» — тихо хихикнув, Наён слегка выпрямилась, двигаясь по помещению и громко стуча каблучками. Встав в самом конце, она поставила руки в бока и «продемонстрировала» одежду на себе и, уже разворачиваясь назад, гордо взмахнула темными волосами.       За спиной послышался саркастический смех, из-за которого бедная девушка чуть не улетела с подиума и не переломала себе ноги на высоких каблуках. В дверном косяке показался самодовольный Бэм Бэм, который, по всей видимости, наблюдал за ней со стороны, не выдавая себя.       Щёки слегка покраснели, а сама Наён жутко смутилась, так и замерев на месте. Кто угодно мог прийти сюда, пусть даже и директор, но только не он! Только не он! Она его никак не хотела видеть, тем более в такой нелепой ситуации. — Ну и чего ты встала? Работай? — подходя ближе, Бэм Бэм взял длинную деревянную указку, которая частенько выручала его, и потянул кончик предмета к подбородку Наён, такии образом слегка приподнимая ее голову — Ну же, подбородок должен быть высоко, но не вздумай задирать голову так, чтобы было видно твои ноздри! И, да, у тебя видимо проблема с осанкой, — Бэм Бэм серьезно провел указкой по ягодицам Наён, призывая девушку правильно выпрямиться — И не смотри на меня таким диким взглядом, ведь я тебя не насилую, а просто показываю, как правильно ходить. Я не приветствую кривляния на подиуме, и, если тебе когда-нибудь суждено стать моделью, то ты хотя бы не опозоришься, — он работал с ней как со своей подопечной, и в его словах не было ни капли сарказма. Будто бы он и вправду забыл всё то, что произошло недавно между ними — Ну же, заканчивай круг, — он несильно хлопнул по ягодицам Наён, и та ускорила шаг, благополучно завершая один круг. — Вот и хорошо, а теперь уходи отсюда и не возвращайся, пока не покажешь записку от директора, что ты тут работаешь, пусть даже и уборщицей, — он устало вздохнул, будто бы Наён его сильно утомила и, положив указку ближе к стенке, решил уйти обратно работать, оставляя шокированную Наён наедине с собой. Стягивая с себя лодочки и завязывая шнурки, Наён задумалась о своём.       «Неужели он простил меня, и это была такая форма проявления дружелюбия? Или что это вообще было? Он ведь мог просто наорать на меня и прогнать…», — Им была в явном смятении. Она запуталась и не знала, как теперь относиться к Бэм Бэму.